Ценность специалиста⁠⁠

Артём был ценным специалистом. Его код был чистым, его архитектурные решения элегантными, а дедлайны он сдавал раньше срока. Когда освободилась должность руководителя отдела разработки, он был естественным кандидатом.

На совещании у директора по развитию, Сергея Петровича, встав вопрос о назначении.

«Артём, безусловно, сильный технарь, - задумчиво начал начальник управления Андрей. — Но коллективный дух… На нуле».

Артём смотрел на него, не понимая.

«Ну вот, к примеру, — подхватила кадровичка Ольга, — последний корпоратив. Отмечали день рождения компании. Все были, веселились, поздравляли. А Артёма не было. И на 8 Марта речей не было»

«Он вообще поздравляет коллег с днём рождения?» — спросил кто-то из угла.

Артём хотел сказать, что в тот вечер он доделывал критический баг, из-за которого могла встать система на полфилиала. Что он считает поздравления лицемерным шумом. Но промолчал. «Подчинённые не должны открывать рот, пока начальство не дало добро», — вспомнилась ему негласная установка, впитанная за годы в этой конторе.

«Коллектив его не чувствует, — резюмировал Сергей Петрович. — Он больше исполнитель или начальник? Как исполнитель идеален. А начальник должен греть коллектив, быть своим».

Вопрос был решён. Его не назначили. Назначили Светлану, замдиректора по общим вопросам. Её главный навык, как язвительно думал Артём, был в умении вовремя произнести тост, купить правильный торт и улыбаться, кивая на совещаниях. «Баба, зам по нехуям», — формула, чётко отпечатавшаяся в его мозгу.

Через месяц в отдел ввели нового человека. Максим. Молодой, самоуверенный. Он не писал ни строчки кода, но уже на второй неделе его пригласили на стратегическое совещание руководителей.

«Почему он так быстро попал к нам на совещания?» — Артём спросил у коллеги.

Тот только многозначительно поднял бровь: «Говорят, племянник генерального. Ну, или крестник».

Ещё через неделю Максим, развалясь в кресле на планерке, бросил Артёму: «Артём, мне к завтрашнему утру нужна аналитика по нагрузке на сервера. Сводную таблицу, графики. И чтобы красиво».

Артём почувствовал, как кровь ударила в виски. «Почему он отдаёт мне приказы?» У Максима не было ни должности, ни компетенции. Только уверенность, данная ему по праву крови. И все вокруг делали вид, что так и надо.

Потом пошли приказы и к другим. Нелепые, торопливые, ломающие рабочие процессы. Начался массовый исход. Первым ушёл лучший тестировщик, потом системный архитектор. «Народ поувольнялся», констатировал факт начальник управления Андрей, качая головой, как будто речь шла о природной аномалии.

Надвигался срыв ключевого проекта того самого, над которым бился Артём. На аварийном совещании Сергей Петрович искал виноватых. Его взгляд упал на Артёма.

«Вот видишь, — сказал он с фальшивым сожалением. — Не хватило гибкости. Нужно было найти подход к Максиму, согласовать с ним твои технические решения. Ты не понял, что иногда нужно прогибаться, чтобы что-то решить. И вот вы не успели вовремя закрыть проект. Ты пойми что везде менталитет такой, ты если убежишь от нас то в другой организации те же проблемы возникнут».

В этот момент Артём полностью разочаровался в компании. Он увидел систему этого заведения как алгоритм. Где на вход подавались не компетенции, а лояльность, родство и умение играть в ритуалы. Где ценность определялась не результатом работы, а близостью к источнику власти. «Ценность специалиста» в этой формуле была переменной, которую можно было обнулить одной лишь фразой: «У него нет командного духа».

Артём молча встал. Он видел, как на него смотрят: с удивлением, с немым вопросом.

«Сергей Петрович, сказал он спокойно. Я понимаю вас но не хочу участвовать в этой клоунаде».

Он вышел, и в тот момент решил уволиться, оставив за собой тишину. Его ценность как специалиста здесь была нулевой. Но за дверью офиса начинался мир, где эта ценность, всё ещё что-то значила. Мир, где проекты закрывают те, кто умеет работать, а не те, кто умеет прогибаться.