Тайна третьего маринада
запрос: рассказ-детектив "тайна третьего маринада" динамичный, ироничный, непредсказуемый
Труп шеф-повара Антона «Маринадного Короля» Лютикова лежал в позе, напоминавшей неловкое поклонение холодильнику. Его лицо, обычно багровое от кипящего масла, было бледно-лиловым, а рот искривлен в немом крике. Над ним склонился детектив Ричард Вандербильт. Высокий, худощавый, с вечной тенью недосыпа под глазами и странной привычкой напевать старинные морские шанти на месте преступления. Его костюм был безупречен, если не считать пятна от чего-то подозрительно желтого на лацкане – наследие утренней встречи с собственным тостом.
– Смерть наступила 1-2 часа назад, – заявила доктор Глория Свинг, эксперт-криминалист с лицом херувима и взглядом циркулярной пилы. Она поправила стетоскоп, свисавший поверх розового кардигана с единорогами. – Предварительно – острое отравление. Симптомы указывают на быстродействующий токсин. Что-то он съел явно не то.
Взгляд Вандербильта упал на кухонный стол. Там, под стеклянным колпаком, как драгоценные реликвии, стояли три банки. На первой этикетка: «Маринад Первозданный. Только чеснок и соль». На второй: «Маринад Огненный. Осторожно, адское пекло!». На третьей – просто цифра «3», написанная от руки маркером. Банка была не пуста – внутри плескалась мутноватая жидкость странного, неопределенного цвета.
– «Третий маринад», – прошептал Вандербильт. Легенда ресторана. Секретная рецептура, которую Лютиков ревниво охранял. Говорили, он мог оживить им даже селедку двухлетней выдержки. Но теперь жидкость в банке №3 выглядела подозрительно неаппетитно. А шеф-повар мертв.
В ресторане царил хаос. Полицейские топтались среди дорогих столов, а официантка по имени Брунгильда, хрупкая, как тростинка, с голосом флейты, рыдала в углу, уткнувшись в меню. Шеф-повар, оказывается, обещал раскрыть ей тайну Третьего на следующей неделе. Шеф-бармен, громила по кличке «Крошка» Тим, нервно полировал бокал, бросая испуганные взгляды на банки. Он последний видел Лютикова живым, принес ему пробу нового крафтового пива. «Он как раз собирался попробовать тот самый маринад! Говорил, хочет проверить кислотность перед презентацией! Выбрал Огненный!»
Именно в этот момент в кухню, словно торнадо в юбке из дешевого полиэстера, ворвалась Мерседес. Мерседес, уборщица. Ее появление всегда предварял грохот опрокидываемого ведра. Сегодня она зацепилась шваброй за ножку стула, едва не отправив в полет комплект дорогого японского ножа. Выправившись, она с энтузиазмом принялась мыть уже сиявший пол прямо под носом у доктора Свинг.
– Мерседес! – взвыл Вандербильт. – Пятно! Тут… тут же следы возможного яда! Отойди!
Мерседес, с лицом, выражавшим глубокую сосредоточенность, рванула тряпку как раз по тому месту, где Глория нашла крошечную каплю неизвестной жидкости. Потом, пытаясь отжать тряпку, она случайно задела ведро. Мыльная волна покатилась прямиком к столу с маринадами.
– Нет! – в унисон закричали Вандербильт и Глория, но было поздно. Банки с Первозданным и Огненным маринадом, словно в замедленной съемке, покатились по столу и грохнулись на кафель. Стекло разлетелось, рассол и острые перчики смешались в неаппетитную лужу. Банка №3 чудом уцелела, лишь покачнувшись. Мерседес ахнула и попыталась вытереть лужу той же тряпкой, разнося потенциальные улики по всей кухне.
– Великолепно, – процедил Вандербильт, глядя, как капли маринада капают с его только что почищенных ботинок. – Просто шедевр криминальной конспирации. Глория, что-нибудь осталось?
Глория Свинг, стиснув зубы, осторожно пинцетом подняла единственный уцелевший огурец из лужи Огненного маринада и несколько перчиков.
– Анализ покажет, – буркнула она, суя образцы в пробирки с яростью хирурга на поле боя. – Но если яд был в чем-то, что он съел... А он ел именно огурец из Огненного перед смертью... Зачем тогда убийце понадобилась банка №3? Она же цела!
Подозрения пали на всех. Брунгильда мечтала о секрете? «Крошка» Тим завидовал славе шефа? Может, ревнивый поставщик трюфелей? Но зачем трогать Третий маринад? Вандербильт метался. Он обыскал помойку, холодильники (где Мерседес чуть не заперла его, случайно захлопнув дверь), даже вентиляцию. Ничего подозрительного, кроме обычного кухонного хаоса.
Отчаяние начало охватывать детектива, когда Глория ворвалась в кабинет, где он пытался медитировать над уцелевшей банкой №3.
– Результаты! – выпалила она, ее херувимское лицо было бледным. – Яд – дигитоксин! Смертельная доза в микроскопическом количестве. Он был в… – она сделала драматическую паузу, – в том единственном огурце из Огненного маринада!
Вандербильт остолбенел.
– В Огненном? Но почему тогда все смотрят на банку №3? И почему Лютиков умер именно сейчас? Он же годами ел свои острые маринады!
– Потому что яд был не в маринаде изначально! – глаза Глории сверкали странным, почти фанатичным блеском. – Его добавили сегодня. В тот самый огурец! И банка №3… – она указала на стоявший на столе предмет, – в ней не маринад!
В этот момент дверь с треском распахнулась. На пороге стояла Мерседес, красная от усилий, таща за собой заклинившую тележку с тряпками. Она тяжело дышала.
– Ох, господин Вандербильт! – завопила она. – Извините, что опять… Я вчера, когда мыла тут после закрытия, шеф зашел. Нервный был, ругался на эту банку под колпаком. Говорит, «опять эти идиоты пустую банку для антуража поставили, а где же настоящий Третий?». А я… я видела, что в банке какая-то мутная водичка! Думала, кто-то воду налил вместо маринада – рукожопость! Взяла да вылила! А банку помыла и поставила обратно под колпак. Пустая же красивее, блестит! А потом… – Мерседес смущенно ковырнула тряпкой пол, – ...я увидела на столе маленький пузырек с надписью «Фиксатор. Опасно!». Ну, думаю, шеф забыл. Чтобы банка не пустая была, для антуража, налила туда этой водички из пузырька! Ну, немного. Почти до краев! Красиво же! А пузырек потом в мусорку отправила.
В кухне повисла гробовая тишина. Даже ведро Мерседес перестало капать. Вандербильт медленно поднял взгляд на Глорию. Та побледнела так, что единороги на ее кардигане казались призрачными.
– Пузырек… – прошептала Глория, ее голос дрожал. – Фиксатор… С дигитоксином! Это был мой лабораторный образец! Я приносила его шефу вчера днем! Он интересовался… эстетикой консервации, смеялся над моей «химией», говорил, что его маринады сохраняют лучше любого формалина! Мы поспорили... Я забыла пузырек на столе!
– И… и ты налила этот яд в банку №3? – Вандербильт смотрел на Мерседес, у которой на фартуке красовалось новое пятно неизвестного происхождения. – А шеф… он попробовал огурец из Огненного, но яд был в Третьем? Нет, не сходится...
– А шеф-то! – вдруг хлопнула себя по лбу Мерседес. – Он же перед тем, как огурец съесть, макнул его в банку №3! Говорил: «Проверю, как Огненный с Третьим сочетается!» Я видела, когда мусор выносила! Макнул и в рот! А потом скривился – «фи, кислятина какая-то», – сказал!
Вандербильт медленно опустился на стул. Его взгляд блуждал от банки №3, ставшей смертоносной чашей благодаря "рукожопому" рвению Мерседес к чистоте и антуражу, до самой уборщицы, пережившей контакт с ядом благодаря феноменальной резистентности.
– Доктор Свинг, – тихо начал он, – ваш образец дигитоксина, оставленный после спора... Мерседес, решившая, что пустая банка – это неряшливо, и наполнившая ее смертоносной жидкостью... Шеф Лютиков, макнувший огурец из Огненного маринада в этот... этот "Третий фиксатор", чтобы проверить сочетаемость... И съевший его. Убийство совершено по неосторожности, но вина лежит на том, кто оставил смертельно опасное вещество в доступном месте. И на цепочке абсурдных решений.
Он взглянул на Мерседес, которая теперь пыталась оттереть размазанное ею же пятно, лишь увеличивая его масштабы.
– А вы, Мерседес... Вы же наливали этот фиксатор голыми руками? И, возможно, даже... облизали палец?
Мерседес недоуменно пожала плечами.
– Ну налила, ну пролила чуток на руку. Вытерла об фартук. А что? Пальцы потом в рот не совала, фу! У меня с детства желудок – титановый сплав. И кожа – дубленая! А этот ваш фиксатор... слабенький. Наш Первозданный маринад куда ядреней!
Глория Свинг тихо ахнула, глядя на уборщицу как на биологический феномен.
Ричард Вандербильт вздохнул. На кухне стоял стойкий запах уксуса, острого перца, мыльной воды и непреодолимого, оглушительного абсурда. Шеф-повар пал жертвой научной обиды, собственного любопытства к вкусовым экспериментам и уборщицы с гипертрофированным чувством прекрасного по отношению к пустым банкам.
– Дело о Тайне Третьего Маринада закрыто, – объявил он, глядя, как Мерседес, споткнувшись, едва не опрокидывает уцелевшую банку №3. – Убийца – нелепая цепь случайностей и человеческой глупости. А главная загадка... – он кивнул на уборщицу, теперь пытавшуюся поймать катящийся по полу перец чили, – почему Вселенная до сих пор терпит такое количество "рукожопости" в одном месте? Видимо, для баланса. Или для детективных сюжетов.
Он вышел из ресторана. Сзади донесся звон разбивающейся банки и отчаянный вопль доктора Свинг. Тайна Третьего Маринада растворилась, как яд в желудке у Мерседес, оставив после себя лишь ощущение глупой, ироничной, и совершенно непредсказуемой нелепицы. И пятно. Огромное, размазанное пятно.