Мы вам перезвоним⁠⁠

Я уволился с работы в тот самый день, когда произошёл случай с ножом. Вроде бы ерунда — один из сотрудников резал бутерброд на обеде, да неудачно полоснул себе по пальцу. Порез был мелкий, но от неожиданности он дёрнул рукой и кровь брызнула на обои рядом с обеденным столом. Красное пятно на белом фоне — неожиданно резкий контраст. Меня как будто что-то схватило за горло. В груди стало тесно, и я едва смог встать из-за стола. Аппетит пропал мгновенно.

Я всё понял: дальше так не пойдёт. Страх крови. Мой личный маленький секрет, о котором никто не знал. Признаваться в этом было стыдно — взрослый человек, а стоит перед пятном на стене, как перед кошмаром. Разговоры об этом вообще не вызывали у меня никакого желания. Но и обедать после этого в столовой я больше не мог. Каждый раз, когда я туда заходил, перед глазами вставала та сцена. Офис находился в промзоне, ни одного кафе поблизости — выход был один. Я написал заявление. Благо стажировка ещё не закончилась и отрабатывать две недели не пришлось.

На следующий день я поехал в парк, думая, что найду успокоение в прогулке. Осень уже вступила в свои права: редкие жёлтые листья лениво падали с деревьев, воздух был прохладным, но без намёка на ветер. Вокруг не было ни души — заброшенные дорожки, потрескавшиеся скамейки. Казалось, что даже природа здесь как будто замирала, поджидая чего-то, что вот-вот должно случиться. Я шёл медленно, вдыхая запах увядающей листвы и влажной земли, но мысли об увольнении не давали покоя. Всё происходящее казалось таким глупым и нелепым — страх перед кровью заставил меня оставить работу.

Погружённый в размышления, я наткнулся на кассу аттракционов, о существовании которой давно забыл. В окне торчал билетёр, старик в поношенной форме, смотревший на меня как-то слишком внимательно, словно давно ждал. За его спиной — старая афиша с полустёртой надписью: "Победи свой страх". Интересно. Совпадение? Не думаю. Казалось, что кто-то невидимый потянул меня к кассе, а я не смог сопротивляться.

Я купил билет, и старик лениво отодвинул шторку, впуская меня внутрь. За дверью оказалась тёмная, узкая комната, и я на мгновение задумался, стоит ли вообще продолжать. Но уже сделан первый шаг, а назад пути нет. По коридору, чуть впереди шла ещё одна девушка, на вид она была лет двадцати. Я уловил её взгляд — странно спокойный, даже слишком спокойный для такого места. Она исчезла за очередным поворотом, а я остался один на один с приглушённым светом и звуками собственного дыхания, отражающимися от стен.

Коридоры начали петлять, стены были обклеены кривыми зеркалами, которые искажали моё отражение так, что от него начинало подташнивать. Казалось, я ходил кругами, а лабиринт тянулся бесконечно. С каждым шагом чувство преследования усиливалось. В зеркалах мелькали тени, словно кто-то крался позади. Сердце начинало бешено колотиться, и я уже не был уверен, что это только игра. Тень становилась реальностью, и вот-вот чья-то рука ухватит меня за куртку…

Когда я понял, что что-то практически настигла меня, в голове вдруг щёлкнуло. Паника сменилась решимостью, словно что-то внутри переключилось. Я вырвался из этого состояния ступора, схватил лежавший на полу осколок разбитого зеркала и, не думая, вонзил его в плотный брезент перед собой. С хрустом материал порвался, открывая выход наружу, но осколок зеркала порезал мою ладонь. Кровь потекла по пальцам, но я вдруг понял — страха больше не было. Красные капли падали на пол, но мне было всё равно. Ощущение, что я больше не боюсь, сменило прежнюю тревогу. Снаружи леденящий воздух встретил меня, и я понял — я всё ещё жив, я выбрался.

Обернувшись, я увидел перед собой ошарашенного кассира. Старик с седыми волосами, явно не ожидавший такого поворота событий, стоял с широко открытыми глазами. Он не сразу смог найти слова, но потом выдал целую тираду:

— Ты что, идиот?! Да ты хоть знаешь, сколько этот брезент стоит? — его лицо стало алым от возмущения, и голос задрожал от злости. — Это ж не просто так тебе всё!

Я почувствовал, как в лицо ударил жар смущения. Хотелось провалиться сквозь землю. Виновато опуская глаза, начал мямлить извинения:

— Простите, пожалуйста... Я заплачу за всё. Честно, не хотел... Это всё паника... Вот, возьмите. — Я достал левой рукой всю наличку что была – около двух тысяч и протянул ему.

Дед замолчал, взял деньги, и как-то сразу смягчился. Вздохнув, он произнёс уже спокойнее:

— Ладно, бывает. Ещё и руку себе похерить умудрился… Стой, сейчас перевяжу.

Он пропал в палатке и через минуту вышел с аптечкой. Пошарил в ней и, найдя бинт, ловко перевязал мою окровавленную правую руку. Я пробормотал ещё пару извинений, и мы как-то на этом разошлись.

Уже выходя из парка, я машинально оглянулся. Вдалеке, метрах в ста, стояла та девушка. Она улыбалась, но это была не та дружелюбная улыбка, которая согревает. Нет, её улыбка будила тревогу, что-то неуловимо жуткое сквозило в её взгляде. В тот момент у меня зазвонил телефон.

Это был номер с работы. С той самой, с которой я недавно уволился. Я поднял взгляд, но девушки уже не было — она словно растворилась в воздухе. Нервно выдохнув, ответил на звонок.

— Алло? — голос кадровички был знакомым. — Мы тут увидели, что вы заявление написали. Но... может, вы передумали. Да и вообще, в чём причина не могли бы поделиться?

Я сослался на личные проблемы, что-то невнятное пробормотал про стресс, извинился и попросил дать мне шанс снова устроиться.

— Странно конечно… — ответили мне. — Завтра согласую с шефом и сообщу о решении. Мы вам перезвоним.

Я положил трубку и почувствовал странное чувство облегчения.