«Лицеист».
Кобулов Амаяк Захарович (1906 – 1955 годы) — руководящий работник советских органов государственной безопасности, генерал-лейтенант.
Брат Богдана Захаровича Кобулова – заместитель народного комиссара НКВД СССР (1941 – 1943 годы), НКГБ (1941, 1943 – 1945 годы) и 1-го заместителя министра внутренних дел СССР (1953 год), который входил в ближний круг Лаврения Берии.
26 февраля 1955 года был расстрелян.
Материалы, передаваемые А. Кобуловым в Центр, имели основной целью не вызвать недовольства Л. Берии и содержали информацию, которая представляла собой только относительный интерес в плане предупреждения о возможной агрессии Германии.
Поначалу протеже Берии посоветовали «глубже вникать» в суть происходящих в Германии событий, а вслед за тем предложили «активизировать усилия» по приобретению новых источников информации и даже деликатно советовали «учиться искусству» политического анализа и прогнозирования событий.
В июне 1940 года его вызывали в Москву для серьезного разговора с руководством, однако все было напрасно. Амаяк Кобулов был непробиваем, а его вера в «покровительство Лаврентия Павловича» — безгранична.
Берия лично писал начальнику внешней разведки Фитину:
«Я слышал, что руководство разведки недовольно работой Захара и на него просто махнули рукой.Быть может, этой болтовне и не надо придавать значение, но, когда речь идет об ответственных товарищах, с которыми я лично поддерживаю деловой контакт, подобные коридорные разговоры не должны иметь место. Прошу принять меры, чтобы положить конец впредь подобным сплетням».
В начале августа 1940 года на стол руководителя советской разведки в Москве легло срочное сообщение «Захара» из Берлина. В нём он сообщал, что через корреспондента ТАСС, сотрудника резидентуры Философова познакомился с хорошо разбирающимся в политике эмигрантом-латышом – журналистом газеты «Бриве Земе».
Это был элегантный, высокий, спортивного вида двадцатисемилетний молодой человек с гладко зачесанными назад редкими светлыми волосами. Звали его Орест Берлинке. После того, как представляемая им при МИД Германии газета перестала издаваться, а он сам оказался в «вынужденной эмиграции», Берлинке остался «без гроша в кармане».
Далее Кобулов писал, что Берлинке «трезво оценивает установление советской власти в Прибалтике», производит «весьма благоприятное впечатление» своими манерами и хорошим знанием немецкого языка и готов делиться с Москвой полученной в кругах немецкого МИД информацией. «Захар» обещал в ближайшие дни «более обстоятельно» поговорить с Берлинксом о «перспективах его дальнейшей журналистской деятельности в Германии» и «при удобном случае — завербовать», присвоив конспиративную кличку «Лицеист».
Как окажется позднее, «Лицеист» с самого начала сообщил в пресс-бюро МИД Германии о знакомстве с Философовым и его просьбе информировать о текущих делах. Немцы рекомендовали латышу продолжить контакт с русскими и всегда держать их в курсе дела. Они пообещали обеспечивать его информацией, которую «Лицеист» будет передавать «советским друзьям».
Так как сам «Захар» сам почти что не знал немецкого языка, всю работу с «Лицеистом» он проводил через Философова, который использовался в качестве переводчика.
15 августа 1940 года из Берлина в Москву ушла очередная телеграмма «Захара». Два слова определяли ее емкое содержание: Лицеист завербован.
Данная телеграмма заканчивалась предложением «Захара» использовать «Лицеиста» для получения секретной политической информации о положении дел в нацистской Германии с выплатой «агенту» существенной суммы в немецких марках ежемесячно.
Получив эту телеграмму, в Центре обеспокоились – было ясно, что «Захар», не изучив личность «агента», его контакты и истинную биографию, осуществил поспешную вербовку.
В Берлин сразу же было направлено строгое указание:
«Поскольку с «Лицеистом» только устанавливаются отношения и он еще не проверен в деле выполнения наших заданий, предлагаем проявлять разумную осторожность в работе с ним и ни в коем случае не передавать его на связь какому-либо другому оперработнику резидентуры».
Однако случай был особый — информация из Берлина шла «наверх» напрямую, обычно минуя опытных специалистов и аналитиков. Сам Кобулов неоднократно похвалялся этим, в частности и в беседах с «Лицеистом».
Скорее всего, Сталин, находившийся под влиянием дезинформации о неизбежности предстоящей высадки немецкого десанта на Британские острова, крайне благожелательно воспринимал информацию «Лицеиста»..
С помощью латышских друзей буквально в течение нескольких дней удалось установить, что «Лицеист» совершенно не русофил и уж тем более не «просоветски настроенная личность». Его часто встречали в кругу немецких поселенцев в Латвии, а все его самые близкие друзья были без ума от успехов «великого фюрера».
В Берлин уходит телеграмма с грифом «Вне очереди»:
«Мы получили сведения, что «Лицеист» якобы настроен антисоветски. Будучи в Латвии, старался распространять там идеи национал-социализма. Сведения получены нами от заслуживающего доверия источника. Вам следует иметь их в виду при взаимоотношениях с «Лицеистом»».
Однако Кобулов отмахивался от многократных предупреждений Центра. Таким образом, советское руководство через «Лицеиста» было втянуто в беспрецедентную кампанию дезинформации…
Лишь через 6 лет, в мае 1947 года, стало известно о некоторых деталях дела «Лицеиста». Их раскрыл в ходе допроса Зигфрид Мюллер, с 1937 года служивший в берлинском отделении гестапо. По приказу одного из руководителей РСХА (Главного управления имперской безопасности) он был определен на работу в подразделение 4-Д, которое проводило специальные мероприятия в отношении иностранцев, аккредитованных в Берлине.
Вот что рассказал Мюллер советскому следователю на допросе 21 мая1947 года:
«Вопрос: А что, гестапо так и не смогло в то время найти подходов к советскому посольству в Берлине?
Ответ: Не совсем так.
Нам удалось установить, что советник советского посольства Кобулов вел в Германии разведывательную работу. Кобулову в августе 1940 года был подставлен агент германской разведки — латыш Берлинке, который по нашему заданию длительное время снабжал его дезинформационными материалами. Берлинке говорил мне, что ему удалось войти в доверие к Кобулову, что последний рассказывал Берлинксу даже о том, что все доклады он направлял лично Сталину и Молотову.
Очевидно, все это позволило Гитлеру рассматривать Кобулова как удобную возможность для посылки дезинформации в Москву, в связи с чем он лично занимался этим вопросом и материалами, предназначавшимися для передачи Кобулову.
Практика была такой: Риббентроп готовил эти материалы, затем докладывал их Гитлеру и только с его санкции материалы передавались агенту Берлинксу, который и доставлял их Кобулову».
О дальнейшей судьбе «Лицеиста» стало также известно из допроса Зигфрида Мюллера:
«После начала наступления немецких войск на Восточном фронте я пришел к полковнику СС, бывшему работнику германской разведки Ликусу. Я хотел выяснить возможности дальнейшего использования Берлинкса и познакомиться с его последним отчетом. В докладе Берлинкса излагалось содержание его беседы с Кобуловым, который, по сообщению Берлинкса, утверждал, что советское правительство не хочет войны с Германией.»
Гитлер на донесении Берлинкса красным карандашом лично написал одно слово «лгун», а устно приказал арестовать Берлинкса. По всей вероятности, он, по мнению Гитлера, стал опасным свидетелем закулисной игры, к которой он, Гитлер, также приложил свою руку.
«Вопрос: А был ли Берлинке арестован?
Ответ: Нет, не был. Вопрос об аресте Берлинкса был каким-то образом замят, а потом, как мне известно, его тайно переправили в Швецию, где он продолжал вести разведывательную работу в пользу Германии».
Следы «Лицеиста» затерялись…
По материалам:
1. Примаков «История российской внешней разведки в 6-ти томах» том 3
2. сайт Википедия
3. Петров, Скоркин «Кто руководил НКВД, 1934-1941 : справочник»