garik23

В 1936 году Николаю Шарлеманю присвоили ученую степень кандидата биологических наук. В 1937 году он защитил докторскую диссертацию, а в 1938 году становится профессором прикладной зоологии.

Круг интересов и научных разработок ученого был разносторонним, из-под его пера вышло более двухсот научных работ. Николай Шарлемань – автор брошюр по природе Украины («Птицы УССР», 1938 год; «Звери Украины», 1920 год; «Материалы по фауне зверей и птиц Черниговской области», 1936 год), учебников и других научных и научно-популярных материалов.

Во время оккупации Киева немцами Николай Шарлемань остался в городе. В 1943 году вместе с другими сотрудниками Института зоологии он выехал в Познань. В 1946 году ученый был репатриирован, однако устроиться на работу в Институт так и не смог. Он работал профессором в Лесохозяйственном институте с почасовой оплатой, позже – консультантом Киевской станции защиты растений и инспектором Главного управления по делам охоты.

Много внимания Николай Шарлемань уделял изучению животного и растительного мира Киевской Руси. Фрески и граффити Софийского собора он сопоставлял с текстом «Слова о полку Игоревом», а также с записками Г.-Л. де Боплана и А. Ван Вестерфельда.

В последние годы жизни ученый занимался активной природоохранной деятельностью: заботился о сохранении реки Почайны в связи с застройкой Оболони, природы Труханова острова, выступал за возрождение рыболовецкого заповедника «Конча-Заспа».

Похоронен в 1970 году на Зверинецком кладбище Киева.

Это сработало. Да, после просмотра многие обращались к вере – в надежде защитить себя от нечистых сил. Но массовых бегств из кинотеатров уже не наблюдалось. В пролете остался лишь автор отправленных в корзину саундтреков.

Выложившись по полной и создав мощную музыку, воплотившую в себе самые большие людские страхи, Лало Шифрин вдруг проиграл. И пообещал себе никогда больше не участвовать в «фаустовских проектах».

Хотя когда-то в детстве именно страх перед музыкой сподвиг его пойти в музыкальную школу.

Борис Клаудио Шифрин – Лало было его детским прозвищем, взятым в качестве имени уже после переезда в США – родился в Буэнос-Айресе в 1932 году.

Его отец Луис работал концертмейстером Филармонического оркестра аргентинской столицы и нередко брал мальчика на репетиции. Так что музыкой Лало был окружен с детства. Но впервые почувствовал ее силу, оказавшись в пять лет в кинотеатре с бабушкой.

Та не совсем внимательно изучила программу и завела внука на фильм ужасов. Тогда-то Шифрин и понял, что именно музыка делает его более пугающим, поскольку прижатые к ушам ладони нивелировали страх. Мальчик тут же выразил желание научиться играть на фортепиано. И первым его учителем стал Энрике Баренбойм – отец известного пианиста и дирижера Даниэля Баренбойма.

Подростком Лало познакомился с американским джазом – и тот оказал значительное влияние на его дальнейшее творчество. Сам Шифрин сравнивал свои первые ощущения от музыки Луи Армстронга с «религиозным обращением». Тяге к джазу способствовал и запрет на него в Аргентине – там он приравнивался к враждебной идеологии.

Пластинки с записями Лало приобретал в порту у моряков американских судов и слушал любимую музыку на чердаке своего дома, скрывая это от отца, который не разделял его увлечения джазом. «Я нарушал закон, – вспоминал Шифрин. – Даже летом мне приходилось надевать пальто, чтобы спрятать пластинки, которые я засовывал под одежду и ремень брюк».

Отец, к слову, сам будучи музыкантом, изначально хотел, чтобы его сын выбрал другую профессию. Он настоял, чтобы Лало поступил на юридический факультет университета Буэнос-Айреса. Однако музыка полностью захватила сознание Шифрина, и втайне от родителя он подал заявку на получение стипендии для обучения в Парижской консерватории.

О намерении Лало отец узнал лишь после получения им гранта и… оказался очень рад! Все запреты были направлены лишь на то, чтобы защитить сына от возможных неприятностей в условиях перонистского режима в Аргентине.

В 1952 году Шифрин приехал в Париж. Днем он учился, а вечером играл джем-сейшны в ночных клубах. Это позволило ему расширить свой музыкальный кругозор и познакомиться с прогрессивными музыкантами.

Через четыре года Шифрин вернулся в Буэнос-Айрес, где основал свой джаз-бэнд. К тому времени режим Перона был свергнут и джаз, ранее запрещенный, обрел популярность. Коллектив Шифрина стал постоянным участником программ аргентинского телевидения, различных концертов и приемов.

На одном из них Шифрин познакомился с великим американским джазовым трубачом Диззи Гиллеспи, который пригласил его присоединиться к своему оркестру в Нью-Йорке. Шифрин не раздумывая принял предложение своего кумира и, отбыв в 1958 году в США, провел три года в оркестре Гиллеспи в качестве пианиста и аранжировщика.

В 1963 году аргентинцу впервые предложили работу в Голливуде. Постепенно музыкальное сопровождение от Лало Шифрина – с его латиноамериканской эмоциональностью и элементами джаза – стало неотъемлемой частью голливудского кинематографа.

Конечно, Шифрин был далеко не первым, кто интегрировал джаз в кино, однако именно ему приписывают создание уникального для кинематографа стиля, объединяющего джаз и симфонию. Особой популярностью Шифрин пользовался у режиссеров, специализирующихся на боевиках. В 1969 году журнал Time признал Лало «самым изобретательным композитором» в этом жанре.

На счету Шифрина более сотни работ в кино и на телевидении, включая музыку к таким картинам, как «Цинциннати Кид», «Буллит», «Старски и Хатч», «Четыре мушкетера», «Орел приземлился», «Грязный Гарри», «Час пик» и «Выход дракона».

Работа над последним фильмом, досталась ему, потому что звезда боевых искусств Брюс Ли любил тренироваться под музыкальное сопровождение к сериалу «Миссия невыполнима» – одному из самых известных произведений Шифрина.

Сериал транслировался на канале CBS с 1966 по 1973 год. Шифрина попросили создать музыку, которая моментально бы ассоциировалась с сюжетом.

«Чтобы даже находясь на кухне, люди слышали музыку и понимали: “О! Началась «Миссия невыполнима»” – и мчались к телевизору в гостиной», – вспоминал Шифрин пожелания продюсера.

С этой задачей композитор справился за полторы минуты. Полная же аранжировка заняла всего три минуты, признавался Шифрин. И это при том, что он имел лишь общие вводные о сериале и его сюжете, не видев до этого ни кадра.

В ритме основной темы была зашифрована аббревиатура названия самого сериала – M.I. (Mission Impossible), отбитая азбукой Морзе, где M – это два тире, а I – две точки. На слух их повторение воспринимается как то самое «дун-дун, да-да, дун-дун, да-да…». К слову, «Миссия невыполнима» – не единственный случай, когда Шифрин использовал для вдохновения азбуку Морзе.

Код помог ему также при создании музыки для фильма «Конкорд: Аэропорт-79» и сериала «Мэнникс». Но лишь композиция для сериала «Миссия невыполнима» принесла композитору две премии «Грэмми», а также три номинации на премию «Эмми».

Его музыка из сериала неоднократно занимала высокие позиции в чартах Billboard, чему способствовал перезапуск телефраншизы в конце 80-х, а затем ее перенос на экраны в 1996 году режиссером Брайаном Де Пальмой. В главной роли там был Том Круз. Приглашенный для фильма композитор Джон Уильямс хотел сочинить собственную тему для блокбастера, но Де Пальма отстаивал классическую, от Шифрина. Уильямс пошел на принцип и был заменен Дэнни Эльфманом, полностью разделявшим мнение режиссера, что музыка Шифрина придает особый настрой фильму. С тех пор во всех частях франшизы, в том числе вышедшей в мае «Финальной расплате», композиторы неизменно включали ритмическую основу Шифрина в саундтреки для фильма.

Мгновенно узнаваемые ноты Шифрина из «Миссии» неоднократно использовались и вне киномира. К примеру, в 2000 году на основе риффа композиции группа LIMP BIZKIT создала песню Take a look around.

Возможно, кто-то даже помнит рекламу Lipton, построенную на сюжете процесса сочинения Шифриным музыки к «Миссии» – перед композитором появляются и исчезают музыканты, пробующие разные мелодии, отвергаемые им, пока глоток чая не приводит к озарению и не выстраивает перед ним оркестр с «дун-дун, да-да, дун-дун, да-да…».

При этом сам Шифрин не считал тему из «Миссии» шедевром. Его, конечно же, радовал интерес слушателей к этой композиции, который, как он признавал, «случается нечасто». «Но это была обычная работа музыканта-хамелеона, которому необходимо подстроится под поставленные задачи», – скромничал композитор. «У каждого фильма есть своя уникальная атмосфера. Нет строгих правил, как писать музыку для кино. Сам фильм диктует, какой будет музыка», – полагал Шифрин. Иногда ее не должно быть вовсе, считал Лало Шифрин, первым в Голливуде применивший эффект «радикального отсутствия музыки» на съемках фильма «Буллит» 1968 года. В десятиминутной сцене автомобильной погони по улицам Сан-Франциско полностью отсутствовало музыкальное сопровождение. Шифрин настоял на этом, несмотря на возражения режиссера и продюсеров фильма, которые угрожали ему увольнением.

Однако кассовые сборы доказали правоту композитора – зрители были в восторге от акустических эффектов, которые создавали визг колес и рев двигателей при подпрыгивании автомобилей на холмистых городских улицах.

За свою карьеру композитор шесть раз номинировался на «Оскар» – за музыку к фильмам «Хладнокровный Люк», «Лис», «Путешествие проклятых», «Ужас Амитивилля», «Конкурс» и «Афера». Его он получил с седьмой попытки, став обладателем почетной премии 2018 года за вклад в развитие киноиндустрии. Статуэтку вручал Клинт Иствуд, снявшийся в восьми фильмах с музыкой Шифрина.

Но наследие Лало Шифрина – это не только музыка для кино. Он работал и как композитор, и как пианист с десятками жанров – джаз, классика, фолк, рок, хип-хоп, электроника и даже древняя музыка ацтеков.

В разные годы он руководил симфоническими оркестрами в Лондоне, Вене, Тель-Авиве, Париже и Лос-Анджелесе.

Его сочинению принадлежит и грандиозное финальное музыкальное представление для чемпионата мира по футболу в Италии в 1990 году, в котором три тенора – Пласидо Доминго, Лучано Паваротти и Хосе Каррерас – впервые спели вместе. С тех пор Лало Шифрин регулярно сотрудничал с ними в качестве дирижера и аранжировщика, внеся весомый вклад в успех трио.

Последним значительным произведением Лало Шифрина стала совместная работа с аргентинским композитором Родом Шейтманом «Да здравствует свобода».

Премьера 35-минутной симфонии, посвященной их стране, состоялась в театре «Колон» в Буэнос-Айресе 5 апреля этого года, за несколько месяцев до смерти автора.

Автор: Алексей Викторов

– Я -"Герб-17"! Я – "Герб-17"… Кто это там в эфире? Какая "Ламбада"? Вовчик, ты же "Парус-02"! Какого черта ты поменял себе самовольно позывной… Какая еще "Ламбада"? – это в нашу радиосеть вышел начальник связи полка Юра Перминов. Отличный парень, хоть и заканчивал какое-то связное училище… – Сейчас полигонные связисты мне по шапке надают! Как понял?

– Да ладно тебе… И вообще – свали с нашей частоты… Лучше связи половой нету связи никакой! Прием…

Прибыл последний автобус с Гончаруком и командой спецов. Есть операции, которые производятся за час до пуска…

Синий Гончарук в этот раз, как показалось, очень переживал на предмет очередного переноса пуска. По причине погоды. Еще одного переноса пуска боевой расчет просто может не выдержать. Слишком велико было нервное напряжение, слишком много сил люди отдали этому делу. Сколько можно испытывать выдержку…

– Виктор Николаич… как думаете, улетит?

– Должна… падла…

Режимщик к пятью кппшниками снова оглядели старт (не впервой), прыгнули в "Урал". Как обычно в таких случаях бывает с "Уралами" – тот не завелся с первого раза… Мама родная… А задница уже потихоньку сжимается…

В доли секунды флегматичные дедушки Советской Армии взлетели на "Урал", задрали капот, засунули туда водилу, макнули его головой в темноту движка… Попинали то водилу, то "Урал", отчего машина завелась… Курва…

ВЫДЕРЖКА – ОСНОВНОЕ КАЧЕСТВО РАЗВЕДЧИКА…

Дело было к утру, и хотя была низкая облачность – кое-какая видимость в степи была. "Урал" гнал на Уш-Кызыл. Это такая двойная горка или холм рядом, вернее, вдоль посадочной полосы "Бурана". Высота горочки – метров 40-50. До старта около 10 км, а полоса – вот она, под ногами… На эту горку и гнал разведчик свой "Урал". Хорошее место для наблюдения.

Забравшись с трудом на горку, машину поставили мордой к старту. Был извлечен мощный бинокль. Толя Харевич постарался. Однако смотреть на старт в бинокль не представлялось возможным. Был очень сильный ветер. "Урал" с кунгом раскачивало так, что чуть не отрывались колеса. Так казалось…

Из степи, не выдержав, на всех парах неслись на Уш-Кызыл кое-кто из "Парусов". Из тех, кто попадал в подтрассовую полосу. Полосу азимута стрельбы. То есть через их голову должен был лететь пакет "Энергии-Бурана". Или НА их голову… Н-да-а… А об этом разведчик-то и не подумал в свое время. Эвакуация-то хорошо… а своих людей – забыл… Во блин…

Три "Камаза" и "Урал" стали плотно боками друг к другу, чтобы поддерживать себя от опрокидывания. Ну очень сильный был ветер…

Так… Все… Время… Ну… НУ!!!

Что можно было разглядеть в ходящей ходуном машине с расстояния в 10 км? Вспышка, дым, столбы дыма, закрывающие поднимающийся пакет, светящаяся звезда, поднимающаяся над стартом – слава Богу – есть отрыв!

И самое ОБИДНОЕ – низкая облачность. Ну просто ОСКОРБИТЕЛЬНО низкая, ИЗДЕВАТЕЛЬСКИ низкая. И плотная. От горизонта до горизонта…

– Я "Ламбада"… Всем "Парусам" – на старт! Как поняли…

Старт сразу после пуска – и до определенного дня – предмет изучения Государственной Комиссии. Степень разрушений, повреждений, возможно отвалившиеся фрагменты изделия, уровень пожаров, и прочее, прочее… Эти данные – при первом пуске особенно – подтверждение или опровержение выбранных технических решений, конструкций, идей, направлений и т.д… Объем затрат на восстановление старта, временной интервал готовности старта для последующих пусков – много еще чего интересует Государственную Комиссию, Генеральных Конструкторов. Да и КОЕ-КОГО еще это ТОЖЕ интересует… Надо полагать… А потому – стояла задача полностью перекрыть старт и допускать туда только по личному указанию Председателя Госкомиссии или Гудилина. Все. Мертво. Строго…

"Паруса" из степи постепенно втягивались на еще горячий старт. Куски бетона, арматуры, закрученные металлоконструкции, сорванная теплозащита заправочных магистралей – первое, что бросалось в глаза… И парящий бетон. Вроде бы уже остывает. Но парит. "Паруса" поднимают с "нуля" куски теплого бетона и за пазуху. На память…

Со стороны криогенного центра с некоторым опозданием движется последний "Парус". Дима Нечаев и его бойцы…

– "Ламбада" тут тебе подарочек… Как понял…

– А что там у тебя? Прием…

– Ты будешь смеяться, но мы дивера взяли… Прямо на колючке… Только что…

– Что??? Дима! Воротник! Руки! Дима!… Мать твою…

– Все нормально! Руки связали, до воротника не дотянется… Оружия нет…

Дивера выбросили из кузова на нулевую отметку… Содержание карманов – пусто. За исключением – несколько пропусков неизвестного образца. Один из них – полигонный.

Ни на один из положенных в этом случае вопросов задержанный вразумительного ответа не дал… Тщательная рихтовка его поверхности носила скорее профилактический характер, нежели способ получить от него всю информацию. Не место, не время. Да и не наши это задачи. Есть куда более подготовленные специалисты. Хотя, если по инструкции разведчику было бы разрешено – наверное все бы было рассказано… Почему-то так думается…

– Эй, "Гербы"! Кто-нибудь, ответьте "Ламбаде"… Эй, "Гербы"!

– Я! "17-й", на приеме – из всех на командном пункте на связи сидел конечно же Юра Перминов. Хоть и заканчивал какое-то училище связи… А так – отличный парень… Ну и что, что второй раз говорю об этом? Надо будет – третий раз скажу…

– Юра! Найди чекистов и пришли их сюда ко мне на старт. Работу я им нашел. Бездельникам х…ровым! Так и передай – прямо по их специальности! Как понял?…

Стремительность прибытия чекистов на старт вызвала восхищение… Выдержка – основное качество разведчика… По косвенным узкоспециальным признакам было видно у них – и блеск в глазах и воодушевление и вообще… Когда собаке после года овсяной каши дают обалденный кусок свежего мяса… Знаете…

Чем закончилась эта история – мне не ведомо. Однако, спустя некоторое время разведчику от лица КГБ СССР было присвоено что-то вроде "Заслуженного молодца Советского Союза"…

Сдав дивера чекистам, оставив "Парусов" на блокировке старта, разведчик, само собой помчался на посадочную полосу. КППшники – дедушки Советской Армии – хорошие ребята, надо сказать, на счет полосы не прогадали…

Полоса – это уже другое ведомство, другой полк, другая система эвакуации и охраны-обороны… Однако же, когда разведчик час назад лихо заехал на горку Уш-Кызыл и при этом ему никто не помешал – как-то странно это… Может помочь ребятам из посадочного полка? А? Дивера поймать, опять же…

Поскольку дороги к полосе были наверняка перекрыты, тем более, что сразу после пуска на ОКДП прибыли тузы из Госкомиссии, Генконструктора и вся сопутствующая им срань ("участники", пардон…), оставалось одно испробованное решение – степью… Дорога известная, накатанная… До посадки каких-то полчаса…

Обогнув 250-ю, "Урал" уже вышел в зону полосы. И тут навстречу нам откуда-то вдруг… Нормально, да? "Из степи ВДРУГ!"… возникли две машины типа "Урала" или "Камаза".

Так… Ну и что будем делать? Час назад никого не было. Чужие?… Разведчик передвинул со спины на живот подсумок с магазинами и расстегнул верхний клапан подсумка. Патроны на месте. Предохранитель, патрон в патронник, нервы…

Не хватало еще погибнуть героем при обезвреживании ДВУХ диверсионных групп противника на фоне заходящего на посадку "Бурана"… "Эх, ангидрид твою селитру через медный купорос!" – подумал разведчик, после чего грязно выругался…

– Гони! Гони на них! Мы им сейчас покажем, сукам, как по нашей степи кататься – разведчик запалился окончательно. Есть такой боевой запал… Кто служил – знает…

Машины противника, видно, проснулись, потому как увидев наш "летучий голландец" вместо того, чтобы испугаться и принять меры к маскировке или эвакуации на вертолетах "Пума", почему-то стали разворачиваться в нашу сторону и набирать скорость.

Ну я их сейчас… Ну сссууукии… Разведчик уже высунулся из кабины и был готов выпустить магазин в ближайшую машину противника… Однако…

Однако номера машин уже были видны и водила "Урала" и разведчик почти одновременно сообразили – это машины посадочного полка… Мать твою… в душу…!

– Так! Уходим влево! Тикаем! – разведчик плюхнулся обратно в кабину. Водила был тоже хлопец будь здоров. Он быть может еще раньше понял или узнал машины посадочного полка и поэтому гнал на всю. В смысле удирал…

То есть теперь функции диверсантов выполняли мы по отношению к роте охраны посадочного полка…

Ребята на полосе служили тоже будь здоров, а потому мутузиться с ними посреди степи было не в нашу пользу. Представляете себе – ОКДП в трехстах метрах, там тузы смотрят на дерущихся вояк и на посадку "Бурана"…

Поэтому выход был один – ТИКАТЬ от этих ребят. И побыстрей… Им ведь тоже хочется ПОЙМАТЬ кого-нибудь. Да еще ВО ВРЕМЯ такой ответственной операции, как посадка! Очередное звание досрочно офицеру и внеочередной отпуск бойцам – обеспечено. Да и в личное дело формулировка – "За образцовое и инициативное выполнение специального задания при проведении мероприятий государственного значения и проявленные при этом мужество и смелость"… Или что-то в этом роде…

Гонки шли вдоль посадочной полосы метрах примерно в 50-70 от нее. Параллельно.

– Га!… О!… А-о-у… – водила забыл слова и пальцем стал тыкать в зеркало заднего вида. – И-и-идет… Садится!!!

– Тормози! Из машины! На землю!

Выскочившие из кунга солдатики, изрядно помятые в процессе гонок по степи, уставились на вывалившийся из облаков "Буран". Он шел уже с выпущенными шасси. Шел как-то тяжело, каменно, как приклеенный к прозрачной стеклянной глиссаде. Очень ровно. По прямой. Так казалось.

Подскочившие "полосатые" тоже выскочили из машин и уставились на сердитый молчаливый садящийся "Буран". Им стало вдруг как-то не до этих сраных нарушителей. Понятно по номерам машин, что это – придурки из стартового полка. А поскольку "до посадки" не догнали и не поймали, то после драки чего кулаками махать? То есть все понятно. И хрен с ним… Не считается. Мы сами остановились… Ничья. Ноль-ноль…

Разинув рты, мы все смотрели на набегающий на нас "Буран" и летящий прямо в наши рты "Миг" сопровождения…

Касание… парашют… стал… Все…

ВСЕ…

Мы все еще стояли ошалевшие, с открытыми ртами, оглушенные двигателями "Мига" и овеянные каким-то теплым ветерком, принесенным "Бураном" откуда-то оттуда… От плазменного участка спуска, наверное… Бог знает…

* * *

Все. Дело сделано. Дальше было молчание и переваривание впечатлений. С "полосатыми" наконец-то познакомились, вяло поддели друг друга насчет охраны-обороны, махнули руками, ударили по рукам и разъехались по своим сторонам.

Режимщик вернулся на старт, отпустил свои оперативные группы в часть… Кппшники вылезли из кунга: – Товарищ старший лейтенант… Езжайте домой в Ленинск… Мы тут сами все заблокируем, закроем, а там и наша рота охраны вернется, подкрепление придет – короче все нормально будет… Езжайте домой…

Разведчик на "Урале" отъехал от КПП 110-й до развилки. Примерно полкилометра. К старту по дороге уже шли машины.

Пришлось развернуть "Урал" поперек дороги. Разведчик вылез из машины и уселся на подножку. Машины – примерно штук 8-10 встали в трехстах метрах. Ну его к лешему. Этот придурок, который чудил-мудил на старте, пальнет еще…

Противостояние длилось около часа. К этому времени на дороге уже собралась колбаса из примерно 30 машин. "Волги" в основном. Вдали показалась очередная, пошла мимо стоящей колонны. Около передовых машин остановилась, пообщалась со стоящими. Стоящие вертели пальцем у виска и показывали на "Урал" и сидящего там цербера. Туз в режиме не то хозяина положения, не то парламентария сел в машину и круто взял в мою сторону… Смело так, уверенно… Наверное большой туз… Наверное Хозяин…

Машина остановилась за 20 метров до разведчика. Вышел дядя, подошел.

– Мне нужно на старт…

– Кто такой?

– Уполномоченный Генеральным Конструктором…

– Разрешение Госкомиссии есть?

– Нет…

– Свободен…

– Я…

– Вот рация на частоте командного пункта, вызови Гудилина и пусть он мне прикажет…

– Я… я никуда никого не буду вызывать,… а… а просто проеду на старт и все… Это МОЙ старт…

– Да?

Разведчик отстегнул магазин от автомата и сунул его содержимое в нос "уполномоченному".

– Вот эти с зелененькими пульками ты получишь в живот… А этот старт МОЙ… Вопросы еще есть?

– Нету…

"Хозяин" почему-то стал все-таки парламентарием и уехал обратно. Вся колбаса развернулась и поехала испрашивать разрешения у Госкомиссии или у Гудилина. Где были и что пили "разрешители" – сложно сказать, но больше в этот день "хозяев" старта не появлялось…

А настроение было благостное. Вот приехал бы какой-нибудь лохматый мятый очкарик-инженерик из зачуханного "ящика" с торчащими из карманов логарифмическими линейками, карандашами и протертыми на углах "синьками"-чертежами и спросил бы разрешения пройти на старт – прошел бы…

Я бы сам его повел на еще теплый "ноль" – и может быть даже сфотографировал его в нарушение ВСЕХ своих инструкций… Смотри, дядя, на свою работу, на свой старт… Это – ТВОЙ старт… Кулибин ты, Черепанов ты, "Склихософский" ты… изобретатель хренов… ТВОЙ старт сработал как надо…

ПОЧЕМУ ТАК?

ПОТОМУ ЧТО!

Ну, хотя бы такая история…

Заседает Госкомиссия в расширенном составе. То есть до уровня инженеров, гражданских и военных…

– Так… Следующий вопрос… Срыв незакрепленной гермодвери… Так…

Гермодверь стартового стола весит около 800 кг. Ее сорвало газовыми струями "Энергии" и каким-то непонятным образом занесло в противоположный газоход. То есть – по логике ее должно было просто СДУТЬ в степь. А ее НАШЛИ в соседнем газоходе. То есть она БОЛТАЛАСЬ на стартовом комплексе в процессе ВСЕГО ПУСКА! Газовые струи двигателей "Энергии" моделировать – занятие неблагодарное. Однако… Однако гермодверь устроена таким образом, что ее запирающий механизм предусматривает "закручивание" рулем. То есть при закручивании руля – из боковин двери выезжают стопора, которые вползают в свои гнезда в "раме"… Стопора где-то в руку толщиной. Для фиксации руля предусмотрен еще и дополнительный поворот до щелчка. То есть запирающий механизм фиксирует руль от самораскручивания в результате вибраций стартового стола при пуске… То есть гермодверь НЕ МОЖЕТ, не имеет права быть оторванной…

Отрыв гермодвери при пуске, ее непредсказуемые кувыркания в сумасшедших газовых струях, ПЕРЕЛЕТ гермодвери в соседний газоход означает одно – гермодверь либо перелетела через "Энергию-Буран" сверху, либо болталась как муха в банке из-под майонеза по рикошетным траекториям, возможно, УДАРИВШИСЬ о пакет. Другого варианта нет…

То есть – снаряд весом в 800 кг приличных размеров болтается вокруг стартующего пакета… Как вам?

– Так… Гермодверь… Стартовый стол… Кто у нас от военных? Стартовый стол… Так… Капитан Бондаренко Анатолий Иванович? Слушаем вас, товарищ капитан… Объясните нам, как это так у вас летают гермодвери? Вы понимаете, что по вашей вине мы едва не получили аварию на стартовом комплексе? И вообще… аварию в масштабе всей страны?

– Товарищ Председатель! А Вы, извините, видели репортаж со старта, который показывали по всем каналам телевидения? Как там перед пуском за 8 часов на старте появилась группа Генеральных и с ними какие-то прихлебатели. И один из них хватался за руль моей гермодвери, крутил его туда-сюда, чтобы ЛИЧНО САМОМУ дотронуться до железа перед пуском. "Проверить готовность"… Вот и посмотрите на эти кадры. Вся страна видела… Там четко крупным планом видно, как он сбил руль со "щелчка"… Ну а дальше дверь и раскрутилась… Чего тут…

– А… Э… Так… Ну, достаточно, садитесь, пожалуйста… Так… Следующий вопрос…

* * *

А через год стартовому полку выдавали премии. За успешные испытания. Лейтенанты-капитаны получили аж 10 рублей 50 копеек. Разведчик получил аж 15 рублей 50 копеек. Зарплата тогда составляла у лейтенантов 285 рублей. Джинсы в Военторге стоили 100 рублей ровно. Ну да и ладно… Не за деньгами и премиями сюда приехали. Не это нам всем нужно было. Куда больше ценились благодарность в личное дело, грамоты и прочие "невещественные" поощрения с формулировкой "за успешное проведение специальных работ государственной важности". Чепуха, вроде бы. Не деньги, не пряники, не пощупаешь… Но для офицеров это было, пожалуй, самое главное… Да и остается сейчас… И останется навсегда…

А уборщицы в гостиницах, в которых жили "гражданские специалисты"… Уборщицы и горничные на этажах – это тоже командированные от "ящиков", "свои". Они, правда, не знали, где находится старт и что там, собственно, происходит, зачем и почему… Их задача – пол подмести, белье поменять, пустые бутылки собрать и сдать… Так вот, эти уборщицы и горничные получили по ПЯТЬ окладов премии… "За пуск Бурана"… Вот…

А у некоторых замполитов, которые на старте НИКОГДА не были, почему-то очень оперативно появились медали "За Боевые Заслуги"… Тот, кто служил – знает, что это – самая уважаемая, самая боевая медаль в Советской Армии… Иметь такую медаль – орденов не надо. Она перевешивает многие ордена. Потому как ордена присваивают частенько "в связи с…", "за заслуги перед…", "за плодотворную и продолжительную…". А эта медаль – КОНКРЕТНЫЙ подвиг, боевая ситуация, два танка на тебя с одной гранатой…

А с трудом выделенная на нашу часть машина "Жигуль" была предназначена майору – начальнику группы командного пункта. Молодец парень, вложил всю душу в эти испытания, один за всех решал, брал на себя, и рубился, рубился как мог. Машина была для него. Весь полк так считал… Но "Жигуль" почему-то получил Секретарь Парткома… Капитан, который за месяц до пуска заболел гепатитом, поболел, и уехал в отпуск на месяц. После пуска приехал. И получил машину… Занятно, не правда ли?

И еще много всякой гадости и мерзости стало выползать…

Второй пуск, который впопыхах был запланирован через полгода, не состоялся. И не мог он состояться…

Режимщик ушел из бурановского полка в другую часть. На 32-ю площадку. Стартовиком. Там была боевая работа. Там были пуски. Там были ИСПЫТАНИЯ… Для нормального байкодромовского офицера один пуск в месяц – физиологическая потребность.

Норма. Но это уже другая история…

Бывший начальник разведки
Бывшего штаба войсковой части 12471 (47-я Отдельная опытно-испытательная часть)
Бывших Военно-Космических Сил Советского Союза (бывшего…)
Ермолаев Владимир Александрович.

http://niskgd.ru/mix/p45/index.htm

Потому как "пириэхат домой на дэмбэл с ордэном" – ну чего еще может желать героический воэнний строитэл???

Таким образом, на Байкодроме в те времена ходили две валюты. Разной нарицательной стоимости и удельного веса. В тройских унциях. А именно:

1) ФАР – "фляжка армейская раздутая". Это ровно 1 литр. Спирта само собой… Валюта имеет хождение строго между офицерами. В плане – перенести отпуск на лето, получить на вещевом складе дополнительные шмотки (бушлат для жены вместо шубы – милое дело…), ускорить прохождение представления на повышение в должности или в звании, восстановить утерянный пропуск на рыбалке (или на охоте, или – не помню точно где…), и прочие "военно-житейские" мелочи.

Почему "раздутая". Потому что обычная фляжка – 750 граммов. Как-то ни то ни се… Неровно как-то… НЕУДОБНО считать… Для "округления" применяется холостой патрон и автомат Калашникова. В хавальник фляжки стреляют – она раздувается. Строго до 1.000 граммов. То есть до литра. Все довольны. Все четко.

2) ЗНАЧКИ – валюта имеет хождение между офицерами и солдатами в уже обрисованном варианте. Далее – между солдатами – НЕТ ПРЕДЕЛА БОЕВОМУ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ. За пару значков писарю штаба – можно уехать на дембель рядовым, а военном билете будет стоять запись – "старший сержант". Сесть в паровоз, достать заранее приготовленные погоны, пришить – и домой приезжает Герой! За три-четыре значка можно попасть в приказ по части и убыть в "заслуженный" отпуск домой на 10 суток. За один значок – старшине – и до утра можно через забор сбегать к теткам в жилую зону на 113 пл. Там командированных теток – море… И все приехали выйти замуж за лейтенанта. А лейтенаты что-то это… Как-то… Не все дружно… Хотя находятся иногда. Идиоты…

Таким образом – ЗНАЧОК – великая и очень "твердая" валюта Байкодрома.

Всовывание значка в ладонь – значит что-то не просто так. Значит надо решить какую-то проблему. Ну что ж. Надо так надо… чего мы, не понимаем, что ли?

Стас был опытный полигонный специалист, а потому был обучен решать проблемы любой ценой. В военном варианте это звучит "шобы у утру було!".

– Привет, Стас… Да? А что за работа?

– Да – сунуть, измерить, проверить, отписать – на 15 минут делов…

– Так… Мне нужно выступить за военных?

– Ну типа да…

"Прогрессистам" нужно было любой ценой сегодня доложить руководству о готовности сопел движков. А тут – партсобрание…

Подъемная люлька медленно въезжала в дюзу "Энергии". На ней привычным образом суетились "прогрессисты".

Надо сказать, что в русском языке есть такой глагол "бздеть". Соответственно от слова "бзда". Это состояние наступает только в момент, когда человек находится внутри сопла "Энергии". Сопло это – колокол. Очень большой. Ладошкой касаешься дырки – откуда потом будут вырываться миллионы лошадей, а "юбка" оканчивается где-то под ногами. Метра три или два…

Так вот. Сопла имеют форму, близкую к параболической. То есть в этой штуке где-то должен быть "фокус"… В этой точке фокусируются все эти лошади, вся эта безумная температура, давление и прочие страхи. И когда фокус приходится как раз на уровень яиц – вот тут, извините и наступает состояние "бзды". И прочей неуверенности, дискомфорта какого-то. Как-то не это… не алё… Хочется в этот момент нацарапать на колоколе что-нибудь героическое и бесследно пропасть…

Кому-то это все покажется мистикой, брехней, сказками. Одно можно посоветовать – залезть в стоящую на старте ракету в это сопло – а потом поговорим…

* * *

С момента заправки пакета горючим – все, находившиеся в зоне 16 км могли считать себя смертниками. Заправленная ракета – это очень даже не шутки… Тем более – толком не летавшая до этого (один раз не считается). Неделин хороший был мужик, однако же…

После эвакуации людей со старта и прилегающих территорий в бункера и другие подземелья на поверхности оставались только солдатики на КПП, руководитель испытаний от военных и режимщик. Периодически из 260 сооружения приезжал Гончарук с "горячими" командами – что-то доделать, доизмерить, докрутить…

Несколько дней от заправки до пуска на старте разгуливал один режимщик. Один на всю прилегающую степь… То есть просто один на километры вокруг… Увешанный автоматами, рациями, ракетницами и прочей лабудой. Состояние было какое-то неопределенное. Энтропия достигала единицы. Ну как она взорвется, если я такой красивый! Никуда она не взорвется… Сука… Не имеет права. Мы же с ней одной крови. Маугли сраное. Примерно так…

Солдатики на КПП были самые подготовленные и опытные. Пять человек "стариков". Они прожили в едином составе на КПП весь период вывоза и были главным резервом и боевой (но безоружной) поддержкой разведчика. Определяли режим допуска на старт уже самостоятельно. Смело фильтровали "приезжих" экскурсантов и действительно деловых специалистов. Чем питались, где мылись – одному богу известно… Но всегда – чистые, бодрые, толковые. Ну и куда тут эвакуироваться – если вот она ракета. Сейчас полетит. А мы в подземелье? Ну уж дудки…

Да еще и режимщик столько значков подарил – да для такого старлея нужно постараться. Может с собой на посадку возьмет… Посмотреть как садится "Буран"… А этот старлей точно туда поедет, хоть и не его это дело. Не его полоса. Но он поедет, он не может не поехать…

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите с вами?

– Хлопцы… ну куда вы… идите в 50-б хоть спрячьтесь… ну незачем на поверхности болтаться… ну хрен его знает…

– Не-е-е… Короче – будем с вами… Ходите тут один по старту… Сонное привидение… А если долбанет – так все равно, что на поверхности, что в 50-б…

– Ну вообщем да…

– Ходите-шатаетесь… мы тут поглядим вокруг, да и не скучно будет, ЕСЛИ ЧТО…

Показное пренебрежение риском, бравада, дикая усталость, индифферентность – все в куче (с разными коэффициентами, быть может) – составляют такое понятие как "уверенность", что все будет хорошо и штатно… По-другому быть не может, ведь мы же все сделали правильно, даже "больше, чем правильно"… А если все-таки будет "по-другому" – то значит мы что-то не доделали, что-то сделали неправильно, и значит нам – быть в центре этого. Этого самого "ДРУГОГО"… А там как повезет. Это – философия стартовиков космодрома Байконур.

Но ни в одной инструкции, ни в одном приказе не указано, что делать и как обеспечивать безопасность и прочие "противодиверсионные" мероприятия при пуске такого монстра как "ЭНЕРГИЯ-БУРАН"!… Ничего!!!

В армии это звучит так: "Кошка бросила котят, пусть котята как хотят…"

Но котята хотели, чтобы ВСЕ было путем. По максимуму. По интуиции. По наваждению. Наобум, навзничь, набекрень, наухнарь… Но чтобы ПОЛУЧИЛОСЬ!

Некоторые штуки втыкают в ракету за час-два до пуска. Есть такие…

Задроченный с "инфракрасными" от недосыпа глазами Гончарук привез ПОСЛЕДНЮЮ уполномоченную команду, залезли на агрегат, установили, задраили лючки. Все. Теперь ВСЕ…

– Ну, разведка! Час до пуска… Давай, убирай своих людей… Тебя довезти или как?

– Не… Я оцеплением командую. Все уже в степи… Ребята докладывают – все чисто. Так что мне – в степь…

– Ну – УДАЧИ… Откатись подальше… Ну его к лешему… Пока…

До пуска было минут 40.

Оглядев последний раз стоящую в телеподсвете балду – всю в азотном тумане, "Урал" с режимщиком и пятью солдатиками-КППшниками двинул в степь… Само собой в сторону посадочной полосы… Ну а куда же еще?

В свете фар то и дело светились глаза степных жителей – зайцев, лис и прочей живности, на которую режим допуска и эвакуации не распространялся. Эй, зайцы! Ду ю спик инглиш? Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе? Тикайте отсюда! Сейчас вас сдует всех. В Индию…

Кататься по ночной степи – веселое мероприятие. То есть ориентиров НЕТ. Никаких. Компас врет напропалую. Времени мало. Где же эта полоса? Заблудились… Ну ладно. Хрен с ним. Стали.

Первый пуск не получился. На это счет много рассказано.

А ночка выдалась тогда очень чудная. Штиль. Тишина. Тепло. Хорошо. Пуск был бы красивым. Но вот посадка… Ведь вывалившийся из плазмы "Буран" визуально ни увидеть, ни заснять. Заход на полосу – тоже "интуитивный". А дублирующий истребитель? Каково летчику в полной темени сопровождать "Буран" и в случае перевода управления "на себя" – как сажать? Понятно, что посадил бы… Но в полной темени как-то не это… Крыло в крыло… Неуютно… Не здорово…

Надо сказать, что особых расстройств и каких-то упадков после отмены пуска не наблюдалось. Как-то вслух и между строк мелькало – "хорошо, что не как Н-1! Не взорвалась, и ладно!" А не сработавший концевик – хрен на него… Наладим! Мать его в душу…

По большому счету напряжение было так велико у всего боевого расчета, Госкомиссии и всех, кто РАБОТАЛ, что примерно неделю – все отдыхали. Кроме сокращенного боевого расчета – слив топлива, приведение в исходное наземки и борта, анализ этого сраного концевика… Уехал на пару дней в Ленинск и режимщик. Пацаны – КППшники уже и без офицера могли наводить шорох на любого – он полковника до "генерального". Да и как-то дисциплина уже к тому времени наладилась. Без эксцессов. Можно было отдохнуть. И заменить вонючие носки…

Процесс прибытия с полигона в Ленинск заслуживает отдельного повествования. Возьмем некоторые моменты.

Если офицер, сменившись с наряда или получив задачу, выполнение которой требует прибытия в Ленинск днем, то это вовсе не значит, что он успевает на так называемый "утренний мотовоз", который следует в Ленинск с полигона. Мотовоз – это поезд. Бесплатный.

Добираться приходится частенько самостоятельно. На попутках. Причем по каким-то политическим причинам на Байкодроме существовал порядок, при котором "военные" не брали стоящих на дороге "гражданских". Даже на кабинах военных грузовиков большими буквами по единому транспаранту было нарисовано "Приказ – пассажиров не брать". Соответственно, коль такое дело, "гражданские" машины не брали по дороге голосующих военных.

Не правда ли занятно? Одно дело, один космос, одна семья испытателей, один Байкодром – и такие вот "УМНЫЕ "решения вышестоящих тузов…

И вот офицер выходит на дорогу и топает в сторону города. Может кто подберет… А с утра военных машин в сторону города – НЕТУ… или почти НЕТУ…

Проезжающие мимо "гражданские" даже не смотрят в сторону заморенного лейтенанта. Кому он нужен? Испытатель хренов…

Настоящей палочкой-выручалочкой были военные строители. Свои!!! Военные!!!

На горизонте несется смердящий пепелац неопределенной модели. Возможно, когда-то это было или "Камазом" или "Уралом" или еще каким-либо цивильным аппаратом. Но это было давно… Пепелац гудит сигналом – "Беру!". Лейтенант не веря своей удаче останавливается и поджидает приближающийся самокат. Однако у пепелаца не работает гравицапа. Да и КЦ на исходе. Видно, что агрегат сбросил скорость, но движется еще по инерции весьма стремительно. Вот он почти поравнялся с лейтенантом…

– Командыра! Пиригай! У мэна тхормоз нету! Нэту тхормоз!…

Задача лейтенанта – взять с места первую космическую скорость и произведя маневры по тангажу, углу атаки и рысканию выйти на орбиту этого корабля. Причалить на бегу к стыковочному агрегату – то есть кабине пепелаца. О чем немедленно доложить на командный пункт пепелаца громким криком – "Есть контакт!".

Командир спасательного корабля может в ответ кивнуть головой или сказать "Молодес!". После чего распахивается шлюзовая камера, она же кабина и одиноко блуждавший во вселенной лейтенант падает на кучу песка. У военных строителей сидений нету. Не положено. Сидениям положено находиться в бендюге "дедушек", у замполита в кабинете, у ротного, у зампотылу и прочих… А в кабине – просто куча песка. Прозаично, но надежно…

Не надо спрашивать – "а где у тебя руль? ". В конце концов едешь себе и радуйся. А то, что вместо руля приварен гаечный ключ на 46 – ну и что с того? Тоже очень здорово рулить… Сам папробий, командыра…

Практика показала, что если усталый лейтенант в силу отсутствия топлива в баках, либо с расстроенной системой ориентации (после 2-х суток спецработ или нарядов), либо вообще – эстет (что встречается крайне редко…) – упускает или не догоняет пепелац такой модели, то ему может в дальнейшем повезти вторично. Но не так комфортно…

На горизонте может появиться еще одно чудо космической техники. Аппарат внешне похожий на предыдущий. Даже тормоза есть. Но только на одном колесе. Потому процесс торможения представляет собой влетание на полной скорости в кювет, выползание из него поперек дороги, при этом из кузова вываливается до половины груза – ящики или песок или асфальт или еще что-то. Да и хрен с ними, господи…

Запрыгнувший на подножку лейтенант внутрь кабины не попадает. Кабина ЗАВАРЕНА… На месте лобового стекла – сваренная из арматуры решетка…

– А это мэна ротний тут заварыль… Пока план не сдэлаю – нэ выпустыт… Трэтый дэн катаюсь… Нормално… Держис, командыра. Эдем!

Болтаться на подножке пепелаца такой модели да с таким лихим водилой всю дорогу до Ленинска – ГДЕ НАША НЕ ПРОПАДАЛА. Сказала НАША. И ПРОПАЛА…

А приходилось ли вам ехать на подножке такого самовара со скоростью 70-80 км/час и наблюдать при этом как машину обгоняет невесть откуда взявшееся колесо… Колесо… ЕПРСТ! Так это же колесо оторвалось от НАС! При этом аппарат почти не меняет своего положения. То ли распределение груза в кузове, то ли мастерство водилы, то ли Аллах с Иисусом глядя на этот бардак временно отменили законы физики – сложно сказать…

Все какие есть КПП на дороге молча опускают цепь и отходят подальше. Воэнний строитэл эдэт!! Ховайся!… Он может и КПП зацепить – мало не покажется…

Вот такие ребята из отсутствующих на глобусе аулов, кишлаков, юрт, и иных мест строили Байконур. И ведь построили… ДАРОМ… Стройбат, который присутствует в разных министерствах и ведомствах хоть кормят. Чем-то и как-то. А стройбат Байкодрома – извините… Словами, понятиями, междометиями – не рассказать. Это как на войне. Сколько ни рассказывай, а не побывав – не поймешь…

Бармину и прочим наземщикам поклониться бы этим чумазым ребятишкам…

А ВЫ ГОВОРИТЕ – БЕЛЫЕ ХАЛАТЫ… НУ- НУ…

Великий летчик всех времен и народов – Пушкин. Он был АС. Так и звали его – АС Пушкин. Так вот он писал про Байкодром Космодур:

О, сколько нам открытий чудных
Приносит просвещенья дух,
И опыт – сын ошибок трудных,
И гений – парадоксов друг,
И случай – Бог-изобретатель,
И служба в месте Байконур…

* * *

Слегка проспавшийся боевой расчет снова был в полном составе. С концевиком разобрались, устранили. Снова заправка, эвакуация…

На этот раз эвакуационными мероприятиями решил покомандовать зам начальника штаба полигона полковник Фатхутдинов. Мужик был очень военный. И особенно в этой ситуации. По этому он включил режим "Товарища полковника" (перечень режимов приведен выше). То есть дуба.

Групп оцепления и прочесывания было очень много. Потому как ну очень большая территория. По этой причине офицеров и солдат выделили все части, входящие в бурановский комплекс. То есть строй получился здоровенный. Для нормального инструктажа Фат свернул строй в виде замкнутого каре. Каре – это квадрат. В центре квадрата – командир, который что-то хочет сказать строю, проинструктировать, и прочее…

– Так… Кто старший?

– Зам начальника штаба части капитан Харевич! Командую эвакуацией жилой зоны! Начальник разведки полка – старший лейтенант… командует эвакуацией, зачисткой степной зоны…

– Так… Очень хорошо… А… Это… что это у вас, капитан?

Фат выпучил глаза до состояния выпадения их из головы…

– Пистолет, товарищ полковник…

– Что-о-о-о???

– Так ведь… оцепление… охрана-оборона… ведь серьезное дело… вроде…

– Да… Вы… это… ОПУПЕЛИ? Совсем??? Пистолет! Да вы что??? Немедленно сдать… Все, у кого оружие – НЕМЕДЛЕННО СДАТЬ! Б-Е-Г-О-М!!!

Пока я вас с должности не снял! И не разжаловал! Вздумали тут… Пальбу еще устроить…

Вообще говоря – орать на капитана… На капитана, которого уважала вся часть за его справедливость, принципиальность, военность, честность… Толю Харевича уважали все. Орать на Харевича – ошибка резидента…

Отношение к Фатхутдинову резко изменилось.

Оружие – автоматы – имели только офицеры моей части. По моему требованию. Офицеры – штабисты. Причем в штаб были отобраны в свое время именно БОЕВЫЕ офицеры. Способные в любой момент собраться в кучу, получить оружие и стать сплоченной командой. Сейчас это называется СОБР. А тогда только в нашей части штабники имели ЛИЧНОЕ оружие – автомат, в сейфе у каждого – патроны (неучтенные), ракетницы, шашки, прочие боевые примочки.

Полевая форма одежды и прочие дела позволяли в течение 10-15 минут получить офицерское подразделение, готовое решать именно БОЕВЫЕ задачи где угодно, как угодно… Если не мы, то кто же – так говорят в десанте… Соответственно – под командой Харевича – штабники два-три раза в месяц устраивали себе стрельбы из всего возможного, разведка дрочила роты охраны, устраивала прочие "зарницы"… Примерно в том же духе подбирались и готовились писари штаба. Под 1.90 ростом, кабаны, одним пальцем на пишущей машинке сразу три клавиши нажимает. Здоровенные такие пальцы. Головорезы. Спецназ…

Так что люди были вполне подготовленные, надежные, проверенные… Нормальные БОЕВЫЕ офицеры… Со своими "денщиками"…

А Фатхутдинов зря наорал на Харевича. Зря…

Прохождение службы офицерским составом:

Лейтенант – учится…
Старший лейтенант – совершенствуется…
Капитан – знает и умеет ВСЕ…
Майор – кое что забыл…
Подполковник – кое что помнит…
Полковник – в курсе событий…
Генерал – знает, где нужно расписываться…
Маршал – подписывает там, где покажут пальцем…

Харевич (обосранный первый раз за службу) поплелся через строй в часть сдавать оружие…

В процессе криков Фата "денщики" смекнули в чем дело (писаря - смекалистые ребята) и втихаря стали сзади снимать со своих офицеров автоматы. Незаметно для Фата. Медленно… И передавать вглубь строя своим…

В центре каре остался только режимщик (с оружием и всеми рациями, ракетницами и прочими погремушками) и Фатхутдинов.

Фат приступил к жесткому и сердитому инструктажу. Все сердитые перспективны. И все перспективные – сердиты… Очень сердиты…

Волновался только "денщик" режимщика… Видно было, как он секретно перемещался за строем, пытаясь поймать положение, когда Фат замер бы на одном месте, чтобы с противоположной стороны, со спины Фата подкрасться с своему "шефу" сзади…

Фат наконец встал на одном месте и стал что-то умничать по поводу "важности задач", "серьезности мероприятия", "наличия возможности диверсий" и прочих страхов. Для которых оружие как раз И НЕ НАДО… Очевидно… Да… Ну ладно…

"Денщик" разведчика кошкой прошмыгнул через строй. Фамилия у него была "Зверь". Виталик Зверь. Настоящая. Разведчик так и подбирал себе "денщика". По фамилии… В центре каре Фат горячо пугал публику американскими диверами, а в это время "денщик" сзади аккуратно снимал с "шефа" автомат… Надо было спасать своего начальника… Если не я, то кто же… Наблюдая за этим представлением трех артистов строй как-то усиленно кашлял, чесал глаза, фыркал… Задние просто сидели на земле и давились от смеха.

– Всем все ясно? Вопросы есть? По машинам!…

Пуск

Воинские части выводили личный состав в сторону Ленинска. От греха подальше. Колбаса войск растянулась на многие километры. Частей на полигоне было предостаточно. Военных строителей в три раза больше.

Четкий строевой шаг. Строевая песня.

"Розпрягайте хлопцi коней, та i лягаiте спочивать
А я виiду в сад зелений, в сад крiниченьку копать…
Маруся – раз, два, три, калина, чорнявая дiвчина…"

Хорошая такая строевая песня… Народная… Залихватская…С подсвистыванием и гиканьем…

Однако… Что-то не это…Какие-то нестыковки… Непонятки… Черт возьми.

Оглянувшись – понимаешь… ВЕСЬ строй – рота – состоит из азиатов. Узбеки, киргизы, таджики – и прочие…

А! Понятно! Старший сержант – славянин. Хохол, стало быть.

Потому и акцент в строевой песне – сугубо полтавский. Особенно если от Полтавы – на юг километров так 40-45. Там, где вишня с кукурузой…

Рота ни звука, ни МЕЖДОМЕТИЯ не понимает, о чем она поет. Вся рота полгода-год назад ВПЕРВЫЕ увидела русских людей, буквы (опять же русские), самодвижущиеся железные агрегаты ("КХАМАЗ, Э?"), ТЕЛЕВИЗОР!!!

Рота знает, что самый главный на этой земле человек – это их "сэрджянта". "Бастык". "Жолдас-бастык". Солдатский начальник. "Оффсэра" не такой страшный как "сэрджянта". Да и орденов у "сэрджянта" больше… "ВСК", первая классность, "Молодой ударник пятилетки" и прочие… Опять же "сэрджянта" знает кое-что из азиатских языков. Особенно – "тур-отур"… То есть "лечь-встать"… И другие вполне доходчивые интернациональные вещи…

Ах, какой акцент… Ну просто украинский народный хор имени Верьовки… Бандуристы… Бендеровцы…

А, между прочим, в их родном азиатском алфавите отсутствуют почти половина звуков, которые имеются в славянском языке… А остальные славянские звуки произносятся с трудом… А тут – живая украинская песня…

Как там у Пушкина – "О, сколько нам открытий чудных… "

Космологические модели Фридмана-Леметра и Эддингтона-Леметра утверждают, что пространство и Вселенная конечна. То есть имеет предел. Однако слабым звеном этих моделей является следующая аксиома: НЕТ ПРЕДЕЛА БОЕВОМУ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ…

Потому как "Устав так же неисчерпаем как и атом (Ленин)". ПСС, т.45. стр.15

Мероприятия по абсолютной зачистке старта проходили уже не первый раз, а потому все шло по накатанной. Особо стоит сказать о подземной зачистке.

Дело в том, что 110-й старт был когда-то стартом для ракеты Н-1. Несостоявшегося советского "лунника". После прекращения программы Н-1 старт был несколько переделан под новую программу "Энергия-Буран". То есть кое-что из подземных коммуникаций, патерн, кабельных каналов, ВСЕГО ПОДЗЕМНОГО ГОРОДА было использовано для новой программы. А кое-что – просто забыто. И в новых инструкциях, планах размещения оборудования, линий прохождения каналов – не учтено. ЗАБЫТО… Да и времени от Н-1 прошло уже лет 15. Старики уже все на дембеле.

Никто толком, подробно, "близко к тексту" о ПОДЗЕМЕЛЬЕ не знал. Даже Гончарук (боже, что я говорю…). Что, куда, откуда, зачем? Наиболее любознательные стартовики (лейтенанты-капитаны) пытались изучить прилегающие к их системам каналы и ходы, однако дело заканчивалось, как правило, тем, что после часа-двух блужданий в абсолютной темноте с фонариком, убедившись в ошибочности теории Фридмана-Леметра, плавный переход к выполнению задачи на поиск выхода на поверхность затягивался иногда на сутки…

А иногда бывало и более забавно…

Случился как-то на старте пожар. То есть из люка, уходящего куда-то к центру земли рядом с сооружением 6-б появился дым… Обнаружив дым дежурная смена отработала четко – доклад в часть, вызов пожарной команды. От времени обнаружения дыма до прибытия пожарных прошло от полутора до двух часов. В это время все, кто был на старте – офицеры и солдатики – из пожарных гидрантов кое-как заливали воду в этот люк. Лили долго и много…

Прибыл пожарный расчет. Тоже наши офицеры. А потому узнавать – что это за люк, куда он ведет, что там внизу – само собой не стали. НИКТО не знает… А коли так – пенный рукав на полную – и в люк. Накачали пены столько, что по всем расчетам, в Южной Америке должно было вылезти… И добавить пенного прибоя на прибрежье Рио-де-Жанейро…

После такой пенной накачки одетый в страшные пожарные доспехи капитан, прихватив с собой водяной рукав с криком через изолирующий противогаз: "Эх, е… твою мать! "ринулся в этот люк…

Судя по расходомеру пожарной машины он там устроил такое, что водопад Виктория (в Африке, знаете?) выглядел просто учебным разливом трехлитровой банки. Расстреляв всю воду до последнего патрона (капли), чумазый терминатор наконец вылез из люка… Струился не то легкий дымок, не то пар, не то проклятия креолов из Бразилии… Скинув с себя пожарные доспехи, получив тут же прикуренную сигаретку, усталый капитан развалился на бетоне…

Пожарная команда не спеша сворачивала свое хозяйство, наверх пошел доклад об устранении пожара, все принимавшие участие в операции вяло покуривали, уж и капитан отдышался…

И тут из НАШЕГО люка вылезает голова…

У Станиславского – величина таланта определяет длительность паузы… Мы выходили на нобелевскую премию по паузе…

– Т-т-ы… к-к-то???

– Я? Военый строитэл…

– Т-ты… как… эт-то…?

– Чито?

Как оказалось, воэний строитэл был весьма напуган количеством офицеров, склонившихся над люком и пытающихся о чем-то спросить. А ему-то надо было всего-навсего сходить к землякам. По соседству. В соседний люк… По делам.

Какой такой пожар? Пожар? Нэ видэл… Нэт… Нэ знай… Гдэ пожар? Тут? Тут у мэна бендюга… Там внызу… Нэ биль там ныкакой пожар… Нэ знай…

Он действительно был СУХОЙ и ОПРЯТНЫЙ (по военно-строительным меркам)… То есть не врал… А чего ему врать?

А что до сложности подземелья – так это к Бармину надо… А у мэна тут бендюга… Нэ знай…

В подземельях частенько при поиске своего оборудования офицеры действуя по "Инструкции по эксплуатации", где указано "стойка АБВ-ХХХ системы ЕПРСТ-УУУ находится на отметке минус 6-го этажа в аппаратной № 123" с трудом взламывая заржавевшие гермо- и просто металлические двери (без номеров – какие к бесу номера?) обнаруживали мигающие приборы, стойки, щиты… По колено в грунтовой воде… Принадлежность этого оборудования установить так и не удавалось. Очевидно, эти аппаратные были включены еще со времен Н-1…

Особой популярностью эти подземелья пользовались у военных строителей. У тех, кто устал от жизни и службы. Кто не мог вынести военно-строительного бардака… Кто не умел или не смог убежать из армии домой.

В этих бесконечных заброшенных подземельях ЖИЛИ люди… Уже вычеркнутые из списков вечерних поверок, из списков части. Пропавшие без вести… ЗАБЫТЫЕ… Изредка они вылезали на поверхность, как правило, по ночам, чтобы встретиться с земляками, узнать, КАКОЙ сегодня ДЕНЬ И ГОД… Затариться жратвой и прочее…

Были случаи, когда после 3-х лет (!!!) такого житья ("самовольной отлучки из расположения части") эти Махмудовы или Саидовы приходили в свою часть. Командиры и замполиты – глаза на лоб… Ты кто? Я у вас в части слюжиль… Когда? Тры год… И чего хочешь? Буду работат… Домой в аул (кишлак) нэ хочу, там совсэм худо…

Оформляли его уже как вольнонаемного, гражданского человека. Водителем на Камаз или еще куда-либо. А что? Специфику знает, технику тоже, работать хочет… В отличие от этих идиотов… Оформляли человеку паспорт… А дома, в ауле или кишлаке – "пропал без вести…"

Чаще всего – более приземленные случаи – когда на подземном календаре наступал день дембеля, воэный строитэл прибывал в штаб своей части. С целью увольнения в запас. Командиры и замполиты не испытывали особого желания связываться с этими "дембелями", потому как кому это надо? Тащить его на гауптическую вахту, или отдавать под суд или еще что-то… Морока… Опять же показатели воинской дисциплины… Соцсоревнование… Премии, места… Молча отправляли на дембель, предварительно выдав пару подзатыльников или поджопников…

Эвакуационные мероприятия на старте прошли без особых задержек. Все гермодвери были задраены, начальники боевых расчетов доложили о консервации своих сооружений. Из моих офицеров в подземелье никто не залезал. А ЗАЧЕМ?

В принципе – спрятаться на старте – особой проблемы нету. Еще раз повторю – старт не военный… Так что…

Тот, кто там по каким-то СВОИМ ЛИЧНЫМ причинам остался или вообще – живет там – тому не повезло… Ну а как еще?

Все все знают, все все понимают. Игрушки кончились. Надо балду в космос запускать…

http://niskgd.ru/mix/p45/index.htm

И тогда разработчики-изготовители этой плитки притащили на нулевую отметку здоровый стенд, на котором было написано примерно следующее "Уважаемые номера боевого расчета! Большая просьба – не трогать плитку на изделии. Пожалуйста, потрогайте ее здесь". И прямо к стенду была приклеена одна толстая плитка… Тыкайте в нее пальцем тут… Пожалуйста!!!

Однако русского человека легко напугать, но сложно переубедить… Ага, знаем, сюда какой-то заменитель приклеили… Как же, как же… Совсекретную плитку – на какой-то стенд… Для тыкания пальцем кем попало… Ну-ну… Так мы и поверили… Ага…

ЕЖЕЛИ БАРДАК НЕЛЬЗЯ ПОБЕДИТЬ, ТО ЕГО НУЖНО ВОЗГЛАВИТЬ! Довольно древняя истина…

Для пущей достоверности – шепотом в курилках, в мотовозе, по секрету – был распущен слух. Такого примерно содержания: "Плитка на стенде – действительно заменитель… А настоящая – которая на "Буране" – содержит в своем составе измельченное в пыль СТЕКЛО! Причем какое-то секретное и ЯДОВИТОЕ стекло! Которое через микропоры человеческих пальцев проникает в тело, в кровь и там оседает, потому что не выводится из организма! И потом начинаются проблемы – типа рака, тромбов и прочих супер-пупер-гипертоний – и все… Финиш!!!"

Во… Да-а-а… Это мне Палыч сказал… А у него кореша в "ящиках" есть… Палыч знает… Он просто так не скажет… Да-а-а… Ну и ну… Вот оно как!…

Через пару дней картина выглядела примерно так.

Приезжий туз – руководитель "ящика" среднего масштаба – в сопровождении своих замов и помов, которые на полигоне уже все знают – прибывает на старт. По "уважительной" причине… Подходит к ракете. К стенду с плиткой… Читает… Тыкает пальцем… Слушает на ушко своих замов-помов… Отдергивает руку быстро так… Поднимается по агрегатам на верхние площадки к изделию… С двух-трех шагов наклоняется вперед к "Бурану", с расстояния в 1 см разглядывает "ту самую" плитку… ДЕРЖА РУКИ ЗА СПИНОЙ!!!

В этот момент происходит неуклюжее движение – то ли зам-пом спотыкается, то ли проходящий мимо офицер задевает локтем или прибором, то ли легкий ветерок в спину… Туз ТЫКАЕТСЯ в плитку щекой, носом и рефлекторно отталкивается руками от "Бурана"!!!…

– А! Ох ё…! …! Васька – платок! Да быстрее ты! Да что ты возишься! Твою мать… Уволю… Ну… Быстрее!!!

Режимщика-разведчика первое время очень настораживало появление на стартовых агрегатах и вокруг нулевой отметки "потерянных" носовых платков, шарфов, НОСКОВ… Все это очень смахивало на какие-то сигнальные знаки, которые АГЕНТЫ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ РАЗВЕДОК подавали своим пролетающим спутникам "Феррет"… Вопрос был изучен, проанализирован, было установлено тщательное наружное наблюдение за работающими на нуле и изделии людьми…

И только в процессе задержания очередного вылетевшего от "Бурана" носового платка и его хозяина, в результате допроса с пристрастием была установлена истинная причина организации на стартовом комплексе уникального СЭКОНД ХЭНДА…

Более всех довольны были стартовые бойцы – уезжали на дембель в шикарных шарфах, с приличными носовыми платками…

Телевидение

Ребята из оперативного отдела совместно с представителями промышленности просчитали (на ЭВМ – круто!), что "Энергия-Буран" в заправленном состоянии штука весьма опасная. В случае взрыва пакета ЭТО количество смеси водород-кислород дает такой фронт взрывной волны, что в радиусе 8 км – лопается все живое. Как помидор об землю с девятого этажа… Без вариантов.

В диапазоне 8-16 км – повреждения организма, угрожающие жизни или в лучшем случае – увечья весьма приличные…

В диапазоне до 36 км – контузии сотрясения и далее до 80 км – так себе… Как повезет… Куском ракеты по башке…

Это если рванет на старте. А если пакет поднимется на какую-нибудь высоту и там жахнет… Тут добавят разлетающиеся "карандаши" – боковухи первой ступени. Куда их занесет и как там рванет… Да еще сама птичка – "Буран" с его топливными баками двигателей ориентации и тормозной – тоже не подарок. Куда его унесет и как там… Да еще печальный опыт Н-1… на этом старте 18-20 лет назад. Четыре пуска… и все – неудачные… Разведчику приходилось наблюдать в степи на удалении от старта, когда его еле видно – ржавые шар-баллоны и прочие куски железа (алюминия), фрагменты чего-то, блоки… Много чего валяется на этой земле ближе к горизонту…

Да еще – посадка "Бурана" в беспилотном режиме – до полигона долетит. А дальше? Куда плюхнется? На полосу? Дай бог…

Эвакуационные мероприятия при пуске – задача помощника начальника штаба части по режиму – начальника разведки полка. А как же? Само собой…Кто лучше его знает степь? А?

Схема проста. От старта, от его периметра по своим радиусам в степь разъезжаются машины с оперативными группами в составе – офицер и несколько солдат. Система связи, взаимодействия, сухпай, все необходимое. Задача – ПЛОТНОЕ прочесывание местности на предмет обнаружения людей – казахов со своими табунами и НЕДОБРОЖЕЛАТЕЛЕЙ. В смысле – диверсантов. Казахов принудительно выгонять на уровень 80 км, диверсантов – начальнику разведки. Тот – чекистам… Все понятно… Ну а так же – установленные в степи приборы разведывательного характера – кинофоторадио и прочие устройства… Обнаружить, вывести из строя, доставить чекистам.

На пл.2, на 113, на всех жилых объектах, попадающих в эти радиусы – командовали свои начальники – это была зона их ответственности. Наша задача была – степь…

Планировалось увести ВЕСЬ личный состав СО ВСЕГО ПОЛИГОНА подальше. От греха. То есть в Ленинск. А тот сам – 48 км от старта… Бабы, дети…

– Вова, привет!

А вот и Серега Слипченко. Программа "Время". Со своей командой – Валера Панкратов (оператор), Саша Герасимов (сейчас где-то на НТВ), Галя Вишневая (редактор). Привет, Серега!

С Серегой Слипченко режимщик познакомился давненько. Еще только-только назначенный на эту должность был вызван в штаб полигона и получил задачу:

– Значит так, лейтенант. С 32-й идет "француз". Приезжают корреспонденты 16 ведущих информационных агентств мира. И наши, само собой. Программа "Время". Ты закрепляешься за программой "Время". Сопровождаешь по полигону. Видеокассеты у них – грифованные. Смотришь, чтобы чего лишнего не засняли. Видеокассеты в конце дня сдаются в секретную часть полигона под твоим контролем. Все понял?

Это было первое посещение полигона ТАКИМ количеством представителей свободной западной прессы за всю его историю.

Слипченко был, судя по фамилии, хохол. А после или рядом с хохлом делать нечего. Поэтому его перегляды с оператором имели само собой "сигнальный" характер. Типа "Валера, это надо снять на НАШУ кассету".

Но… Режимщик ко всем своим недостаткам имел и еще один – самый существенный… Он был полукровка ХОХОЛ-КАЦАП. Замес получился ядерный…

Валера Панкратов – оператор-виртуоз. Снимал он все грациозно. Еще более грациозно он менял видеокассеты в камере. Настолько стремительно и с таким деловым видом, что режимщик уж не стал выделываться на предмет того, чтобы отбирать "несекретные", то есть ЕГО личные кассеты. Ладно уж… пусть снимает Ленинск… на память… Да и что тут, господи, секретного…

Всех корреспондентов разместили в Центральной гостинице Ленинска. На площади. Напротив – штаб полигона, слева – Дом офицеров и ПАМЯТНИК ЛЕНИНУ. Ленин был основателем этого города, а также находился тут в эмиграции и отсюда он поехал делать революцию в Петроград… Так кажется было…

Дело было в первых числах апреля. Но поскольку прибыли импортные корреспонденты, то политотдел полигона решил устроить досрочное принятие в пионеры школьников, запланированное как обычно на 22 апреля…

Кондиционеров в гостинице не было, тараканы и общесоветский дух выгнали стадо корреспондентов на площадь. В составе их групп отчетливо наблюдались "вторые операторы", которые тут же стали снимать штаб полигона, Дом офицеров, проходящих мимо офицеров, номера машин и прочие детали, "важные" для мировых информационных каналов…

И тут зазвучали барабаны… Без репетиций, без подготовки, спешно снятые с уроков в школе детишки человек 8 с двумя барабанами и одним горном, невпопад, кучей, не в ногу, испуганные, со слезами на глазах, постоянно оглядываясь на дяденек, которые остались за углом Штаба полигона…

Импортные корреспонденты отработали маневр "ВСЕ ВДРУГ". В мгновение ока все камеры были наведены на детей, в кадр вскочили "говорящие головы" и репортаж начался… На разных языках, стоя рядом друг с другом, мешая друг другу. А рассказывали что-то о милитаризме страны советов, о марширующих детях, о сталинизме, о чем-то еще… Все было понятно не только по отрывочным иностранным фразам, но и собственно, ЧТО ЕЩЕ МОЖНО БЫЛО БЫ СКАЗАТЬ О НАШЕЙ СТРАНЕ – глядя на этот глупый спектакль, устроенный замполитами…

– Возьми общий план, Валера… – Слипченке было противно наблюдать все это. Как и режимщику. – На память…

Возможно с этого момента режимщик понял, что этот корреспондент не из тех, кто снимает только "белые халаты" и академиков, когда делает материал о космосе… Слипченко был НОРМАЛЬНЫЙ мужик.

– Серега. Если ты будешь делать репортажи так, чтобы как-то было понятно, что кроме "белых халатов" есть еще и офицеры – испытатели, и если ты их воткнешь в кадр – я буду тебе помогать. Я на Байконуре с 1960 года. Почти родился тут. Много чего могу показать, рассказать полезного для твоих репортажей. А как режимщик – проведу куда хочешь. Только покажи офицеров… Только ГОВОРИ ПРАВДУ…

Надо сказать, Слипченко был единственный в те годы корреспондент, который о Байконуре действительно ГОВОРИЛ ПРАВДУ…

Как мог… Насколько мог. Его витиеватые полунамеками фразы, двусмысленные для цензуры, но понятные для НАШЕГО БРАТА были весьма достойны. Он говорил о ЛЮДЯХ, о работе, о полигоне… Говорил хорошо… Хитрый был хохол.

Когда наконец увели новоиспеченных пионеров – напуганных, растерянных, НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮЩИХ и плачущих – корреспондентов пригласили на встречу с заместителем начальника полигона генералом Шумилиным. В вестибюль гостиницы.

– Уважаемые господа! Запуск французского спутника… – начал было генерал, но не договорил. Перебивая друг друга пошло:

– Мистер генераль, сэр, мсье женераль, херр группенфюрер – пожальста, рассказвайт нам о рашен Спейс Шаттл… Пли-и-з…

– О каком еще "рашен Спейс Шаттл"? – генерал включил ДУРАКА. – Не понял вас…

– Ну пожальста…

– О чем вы говорите? – генерал дурил до последнего…

Тут же японка развернула перед Шумилиным какой-то журнал – где собрано все – виски, лошади, голые тетки, космос. Знаете…

На фотографии на весь разворот – макет "Бурана" (очевидно в Жуковском).

– Ах… это? А… ну… в Советском Союзе идут… какие-то работы… наверное… я не знаю…

– Пожальста, расскажит об это…- японка перевернула страницу. Там мужик ДРАЛ тетку. Очень смачно. Толпа засмеялась. – Пардон! Вот!

Японка перевернула еще страницу и все увидели маленький "буранчик", поднимаемый из воды на какой-то кораблик…

Шумилин был непоколебим. Никакого русского Шаттла на полигоне нет. Старта под Шаттл тоже нет. Секса у нас тоже нет…

А если и есть Шаттл на полигоне, то он весь еще в состоянии сборки, облеплен конструкциями, площадками – так, что его совсем не видно и вам показать НЕ МОГУ. НУ НЕ МОГУ!!!

Дернувшиеся было на этот абзац корреспонденты потухли. Да-а-а… с этими русскими… Мы тут приехали не французский спутник снимать! В конце концов! Кому он нужен, этот дурацкий "француз"…

По прибытии на пл.2 на экскурсию пресса стала снимать все вокруг. Особенно старались "вторые операторы", которые сразу же (почему-то) навели свои камеры на 110-ю (бурановский старт), который был примерно в 15 км. Режимщик поглядел в "Бетакам" Валеры Панкратова через максимальный накат трансфокатора… Было видно хорошо, БЛИЗКО, подробно…

– Володя, а ты сам на каком старте служишь? – поинтересовался Слипченко. Наконец.

– Так вот на том. На "Бурановском"…

– О…

Сосредоточенное, задумчивое выражение лица Слип(ченк)а означало одно – "с этим парнем нужно срочно налаживать отношения".

Надо сказать, отношения сложились…

– Какие люди! – режимщик оторвался от карты эвакуационных мероприятий и поздоровался с командой "Времени".

После нескольких московских сплетен и проверки Серегиных разрешений-допусков-согласований перешли к делу.

– Ну что, Володя, как посоветуешь… В степь бы съездить… Ракурсы посмотреть…

– Ракурсов навалом, Серега. Но снимать ты в степи не будешь… Очень большая зона эвакуации. Вот, посмотри…

– Н-да? – Слипченко как-то даже и не смутился. Нисколько. – Что тебе нужно?

– Как минимум – разрешение Государственной Комиссии…

– Нет проблем…

Хохлы непобедимы. Нету хитрее пройдох. Нету более упертых. Через два (!) дня Серега привез мне бумагу с подписями Председателя Государственной Комиссии, Гудилина, Начальника Полигона и прочих деятелей – "Разрешено снимать в не ближе 16-километровой зоны"… Вот так… Ну поехали смотреть твои ракурсы…

– Есть местечко для тебя, Серега… С тебя причитается.

Наиболее подходящим местом был 101-й взорванный старт. Близко. Азимут стрельбы – перпендикулярно съемкам. Солнце – сзади.

Переворот пакета "птичкой" вниз при развороте на боевой курс – прямо перед камерой. Отстрел боковушек – снизу с кормы. Точка идеальная. Опять же – разрушенное караульное помещение и взорванная шахта – хоть какие-то следы цивилизации. От ветра… Правда, если балда рванет, то на вас, Серега, все это добро и посыпется… Так что… Вот… Правда до полосы отсюда немало.

Вторая удобная точка – между стартом и полосой. Холмик в чистой степи. Расстояние до старта 4 километра… Ну и шо делать?

– Значит так, дружище… Я тебе разрешил только то, что разрешила Госкомиссия… Так? Так… Про эту точку – я НЕ ЗНАЮ… Так? Так… Если тебя и всю твою команду после взрыва найдут тут мертвыми – нафига мне это надо? Трибунал как минимум… Поэтому – копаете здесь окоп во-первых для того, чтобы при взрыве вас тут бруствером ЗАВАЛИЛО С КОНЦАМИ… А во-вторых, чтобы спрятаться от моих оперативных групп, которые будут "чистить" степь перед пуском. Понял?

– Понял. А какой глубины окоп?

– Для стрельбы стоя. С лошади…

Команда корреспондентов программы "Время" копала окоп в степи в 4-х километрах от старта. На указанную глубину. !

http://niskgd.ru/mix/p45/index.htm