Контракт⁠⁠

Предыдущие части

8.

Время взбунтовалось, отказавшись течь привычным чередом. Минуты растягивались в бесконечность, словно вселенная включила экспериментальный режим — замедленная съемка. Воздух густел, превращаясь в вязкую, почти осязаемую массу, в которой пылинки и прочий мелкий мусор замерли, как в янтарной ловушке, невесомо паря вопреки земному притяжению. Свечной свет потускнел, утратив живое мерцание — пламя больше не коптило, не плясало, не отбрасывало трепещущих теней. Оно окаменело, застыв в неестественной статичности, словно капли огненного металла, внезапно охлаждённые незримой рукой. Подземелье поглотила густая, удушающая тишина. Само пространство затаило дыхание в ожидании чего-то мерзкого и неотвратимого.

А затем ведьма исчезла. Внезапно, как и появилась. Семен лишь услышал, как захлопнулась дверь и глухо лязгнул засов. Мужчина выждал несколько напряжённых мгновений, затем, превозмогая страх, выбрался из-под защитного полога Стража. Каждый шаг давался с усилием — тело будто пробиралось сквозь невидимую паутину. Подойдя к двери, он рванул массивную ручку, но древние кованые створки даже не дрогнули, словно вросли в саму толщу камня.

Осмотреться — казалось единственным разумным решением. Он двинулся вдоль стен, вглядываясь в сумрак, который сгущался в углах и походил на живую, агрессивно настроенную на человека субстанцию. Пальцы скользили по холодной кладке, выискивая щели, скрытые задвижки, но стены отлично хранили свои тайны. Выхода не было. Даже зияющий провал в потолке, через который Семен сюда рухнул, теперь выглядел насмешкой — взобраться по узкому каменному горлу, не имея верёвок и точек опоры было невозможно.

"Западня..." — с лёгкой ноткой паники мелькнуло в голове. А затем с жёсткой самоиронией: "Мистер очевидность, бля!"

Тишина сдавила голову, и Семен вдруг осознал, что кромешная тьма здесь — не просто отсутствие света. Это что-то живое, внимательно наблюдающее за ним, делающее соответствующие выводы. Это раздражало всё сильнее. Жутко пугало.

Семен опустился на каменный выступ у алтаря, словно подкошенный тяжестью осознания. Голова гудела, руки сами сжали виски, будто пытаясь сдержать нарастающую волну истерики. Не помогло. Это лишь сильнее вгоняло в ужас, превращая все тело в дрожащий комок вконец расшатанных нервов.

Он проиграл! Повёл себя как последний кретин, наделал массу глупостей и оказался в такой ситуации, из которой вряд ли получится найти выход. Эта мысль ударила с ледяной ясностью. Никаких иллюзий, никаких шансов — лишь неизбежность, поджидающая в темноте, как нож ночного грабителя. Его привели сюда, словно безмолвную скотину на убой, дали время осознать своё положение, почувствовать, как трещит по швам последняя надежда. А теперь он сидит в этом каменном мешке, и время работает против него. Час, день, неделя — неважно. Ведьма вернётся, когда сочтёт нужным, когда решит, что он "дозрел". И тогда ему останется лишь покорно притащить ей эту проклятую игрушку, став последним звеном в её жутком плане, о котором, если быть честным, он до сих пор не имеет никакого понятия. А там — смерть. Быстрая или мучительная, но неизбежная.

— Твою мать… — прошипел он, и даже собственный голос прозвучал чужим, будто его вырвали из горла раскалёнными клешнями страха.

Злость подкатила волной, жгучей и до омерзения бесполезной. Он сжал кулаки, ногти впились в покрытые еще не зажившими волдырями мозолей ладони. Боль лишь подлила масла в огонь. Всё внутри рвалось наружу — криком, яростью, безумным воем смертельно раненного зверя. Но каменные стены поглощали любой звук, оставляя его наедине с самим собой.

А потом пришла апатия.

Она накрыла, как тяжёлое одеяло, планомерно и легко высасывая последние силы. Даже отчаяние стало каким-то вялым, липким, как болотная тина. Захотелось завыть и биться головой о стену, лишь бы почувствовать что-то, кроме этого гнетущего оцепенения. Но тело не слушалось. Мужчина просто сидел, уставившись в темноту, и ждал.

Ждал, когда тьма сама решит его судьбу.

Прошло какое-то время и вновь всё поменялось. Ярость вскипела в нём, как расплавленный свинец. Семен вскочил, сжав кулаки до хруста в костяшках, и бросился к трону – этому проклятому пьедесталу, с которого с презрительным молчанием наблюдал за ним его "великий" предок, столетия назад ухитрившийся подложить ему такую свинью.

Глаза застил кровавый туман. Семен рванулся к жезлу с единственной мыслью: сломать его, разбить вдребезги, размолотить о чёрный жертвенник, превратив в жалкие щепки! Пусть ведьма получит вместо артефакта лишь горсть бесполезного праха!

Но в тот миг, когда пальцы потянулись к заветной цели, воздух вздрогнул. Вспышка ослепительного синего света хлестнула по глазам, ударила по рукам и будто тысяча раскалённых игл вонзилась в плоть. Громовой хлопок оглушил и отбросил назад. Тело скрутило судорогой, мышцы окаменели. Он рухнул на каменные плиты, дёргаясь в конвульсиях, изо рта вырывались хриплые звуки и розовая пена. Перед глазами заплясали огненные круги, а сознание поплыло куда-то в липкую, беспросветную мглу. Последнее, что он успел почувствовать – едкий запах горелой плоти и тихий треск затухающих разрядов где-то над головой.

Тьма наконец явилась и накрыла безумца своим наполненным абсолютной пустотой пологом…

Пробуждение оказалось мучительным, с головной болью и низким, неприятным гулом в ушах. Семен резко открыл глаза — и едва не закричал. Над ним склонилось призрачное видение: фигура в древних рыцарских доспехах и с вычурным фиолетовым плюмажем на шлеме. Отчётливо и очень близко от себя Семен разглядел полупрозрачное лицо с хищным горбатым носом, аккуратной клиновидной бородкой и уродливым шрамом, который пересекал, деля на две неровные половины левую скулу. Выражение бледно-синих глаз рыцаря Семену совершенно не понравилось. Было оно ледяное и насквозь презрительное.

Знаменитый предок, тот самый, чьи останки восседали на престоле, теперь предстал перед ним в образе бесплотного духа. Рыцарь Ордена Чёрной Розы на Крови, лишённый плоти, как оказалось, всё ещё существующий в этом мире. Пусть и в виде призрака.

— Как ты докатился до жизни такой? — голос прозвучал так, будто лязгали сами доспехи. — Гляжу я на тебя и вижу тело взрослого мужа, а разум — сопливого отрока. Позволь спросить тебя: чего ты достиг к зрелым годам своим? Посадил ли ты дерево? Построил ли родовое гнездо? Вырастил ли наследника?

Семен замер, мысленно перебирая варианты ответа. Но правда была одна: по всем заданным вопросам — нет. Ни семьи, ни детей — даже на стороне. Квартира в обшарпанной "панельке" досталась от тётки по наследству. Дерево? «Где, чёрт возьми, я должен был его посадить — на асфальте у подъезда?» Он — типичное порождение каменных джунглей, выезжал на природу только с шашлыками и пивом, а не с лопатой и саженцами.

— Молчишь? Тогда ответь мне — зачем ты здесь? — призрак склонился ниже, и Семён почувствовал, как от страха все внутри у него сжалось.

— Где... "здесь"? — растерянно пробормотал он.

— На этой земле. Под солнцем, что дарит всем свет и тепло, и под луной, что лжёт каждому, кто начинает ей поклоняться. Для чего живёшь? Ешь, пьёшь, дышишь? Просто так, по инерции?

Семён наконец собрался с мыслями.

— Нет, — выдохнул он. — Живу, как все. Стараюсь соответствовать и не нарушать. Работаю, плачу налоги. Считаю, что полезен для нашего общества.

— Дармоед! — голос предка прозвучал как удар хлыста. — Ты не воин, не пахарь, не мастер. Ты — пустое место. Сгинешь — и никто не всплакнет. Даже могилу твою бурьян сровняет за пару лет. Жалко мне тебя. Жалко, что род мой на таком ничтожестве оборвался!

Семен сглотнул. Ладони стали влажными.

— Я ещё жив. Молод. У меня получится всё исправить...

— Ха! — доспехи звякнули, когда призрак скрестил руки на груди. — Надежда — последнее, что теряет дурак. Да и вера в Господа — твоя единственная отрада теперь. Но поздно, потомок. Ты уже в пасти у нечисти. Завели тебя сюда, как барана на убой. Поверь мне — опытному человеку — ты обречён!

— Помоги! — неожиданно для себя хрипло выкрикнул Семен.

Рыцарь закачался в воздухе, будто от дуновения ветра.

— Помочь? — В его голосе зазвучали ядовитые нотки. — Разве ты не видишь, что я давно стал тенью прошлого? Я — лишь призрак, отголосок былого сознания, затерянный в песках вечности. Всё, что мне теперь доступно — это лишь терзать тебя и упрекать за бесцельно прожитую жизнь.

— Тогда дай совет. Подскажи, как правильно поступить. Наверняка есть выход, и ты, в силу своей мудрости, должен его знать.

— Лестью меня не возьмёшь, жалкий отпрыск славного рода, — сурово ответил рыцарь. Но через мгновение его лицо смягчилось: — Хотя здравое зерно в твоих словах есть. Ты пока жив, значит, шанс что-то исправить остался.

Призрак задумался. Семен наблюдал, как пылинки медленно просачиваются сквозь полупрозрачное лицо предка, и чувствовал, как постепенно сходит с ума.

— У тебя два пути, — наконец произнёс рыцарь, и в его глазах отразилось пламя свечи. — Первый: покориться тёмным силам, сделать то, что они требуют. Продать душу, встать на путь позора и вечных мук. Я, по понятным причинам, не смогу тебе помешать. Но знай — будь у меня возможность, мой меч и пара секунд в материальном теле, я без раздумий снёс бы тебе голову одним ударом! — Призрак тяжело вздохнул. — Увы, это невозможно.

— А второй вариант? — в голосе Семена дрогнули последние нотки надежды.

— Путь жертвы. Я позволю тебе занять моё место. Стать Стражем на границе миров. Окутать своё имя славой, даже если никто об этом не узнает. Стать тем, кто ценой вечного заточения защитит мир от скверны.

Семен остолбенел. Его рот непроизвольно открылся от изумления. Такого подвоха от прославленного предка он никак не ожидал. Это что за средневековый развод?

— У-у-у, какая честь! — процедил Семен, лихорадочно соображая, как бы свернуть с этой скользкой темы. В голове мелькнул образ собственного разлагающегося тела на троне, и его тут же передёрнуло от омерзения.

— Слабак? — рыцарь презрительно скривился. — Предсказуемо. Хотя... — он сделал паузу, — если уж на то пошло, есть ещё один вариант. Почти беспроигрышный.

— Какой?! — Семен тут же встрепенулся.

— Башку себе расшиби об стену! — рявкнул призрак, показал неприличный жест и растворился, втянувшись тонкой, белесой дымкой в пустую глазницу черепа.

— Вот ублюдок! — вырвалось у Семена.

Он уже собрался плюнуть в злобно скалящийся череп предка, но в этот момент дверь с тихим скрипом распахнулась.

На пороге стоял чёрт. Гозенталь Ромуил, адвокат клана Чёрный Болотный Камень, в своём человеческом обличье.

— Семен Олегович! Какая радость видеть вас в добром здравии. — Гозенталь Ромуил приветливо улыбнулся, поправляя галстук. — Судьба, конечно, не пощадила вас — вы изменились с нашей последней встречи, но всё ещё держитесь. Похвально, весьма похвально!

Семен отступил к чёрной завесе, отделявшей зал от трона, готовый в любой момент рвануть под её защиту.

— Не подходи ближе! — предупредил он, но адвокат сделал вид, что не расслышал. Ловко взобрался на алтарь и уселся на краю, свесив ноги в грубых армейских берцах.

— Не стоит принимать всё так близко к сердцу, господин Петров. Как я уже говорил — нервы вредят здоровью.

— Если ты так беспокоишься о моём здоровье, просто оставь меня в покое. Это будет лучшей помощью.

— С превеликим удовольствием, Семен Олегович! — воскликнул Гозенталь с неподдельной искренностью. — Вам лишь нужно выполнить нашу скромную просьбу, и вы немедленно получите всё, о чём мечтаете. И кроме свободы — несколько... весьма приятных бонусов.

— Спасибо, не надо! — моментально отрезал Семен.

— Но я даже не успел их озвучить, — удивлённо развёл руками чёрт. — Поверьте, на этот раз награда превзойдёт ваши ожидания. Вы, несмотря на все трудности, практически достигли цели — это достойно уважения. И вознаграждения.

— Цену твоих обещаний я знаю, лживый бес! — огрызнулся Семен.

Гозенталь рассмеялся, затем сказал:

— Полноте, Семен Олегович, не стоит ворошить прошлое. Признаю — вначале я пытался вас... обвести вокруг пальца. Профессиональная деформация — добиваться цели кратчайшим путём. Но вы доказали, что достойны честных переговоров. Кстати, будьте добры вернуть мою перьевую ручку. Семейная реликвия, понимаете ли.

Семен криво усмехнулся. Ручка! Вот именно сейчас до него дошло — он о ней и думать забыл. То ли выронил в лесу во время бегства, то ли она так и лежит в кармане рубашки, брошенной в бельевую корзину у ведьмы.

— Как-нибудь потом, — твёрдо заявил он. — Если договоримся.

Гозенталь вздохнул:

— Пусть будет так. Верю в вашу порядочность, — и тут же, будто ничего не произошло, продолжил:

— Итак, молодой человек, полагаю, моя цель вам теперь ясна. Мне необходимо получить тот предмет, что сжимает в костлявых пальцах ваш почтенный предок. Будем откровенны — этот артефакт представляет для нас... скажем так, стратегическую ценность. Особенно для тех, кто вынужден существовать на шаткой и веками уже неспокойной границе между нашими мирами.

— Видимо собрались рвать ткань реальности, чтобы запустить к нам всякую кровожадную нечисть? — предположил Семен.

Гозенталь закатил глаза и рассмеялся с ноткой истерики:

— Полноте, любезный. Прикладывать такие усилия, так финансово вкладываться и всё ради того, чтобы потрафить какому-то периферийному князьку из Запределья, пустив его в ваш мир, словно козла в огород? К тому же, с чего вы взяли, что с помощью единственного артефакта, даже если это жезл самого герцога Эрика фон Штауфена, можно, как вы выразились, порвать ткань мироздания? От кого вы услышали подобную чушь?

— Ева говорила, — растерянно пробормотал Семен.

— А-а, Ева! — лицо Гозенталя расплылось в кривой ухмылке. — С этой дуры станется! Кстати, вы вообще в курсе, кто она такая и как влезла во всю эту историю?

Чёрт не стал дожидаться ответа, махнул рукой и продолжил:

— Ева — правнучка одной весьма... известной в узких кругах особы. Матильда из Чёрного Бора. Настоящая лесная ведьма, державшая всю округу в ежовых рукавицах. Ни один смертный, ни одна нечисть не смела бесчинствовать в её владениях без спроса. — Он задумчиво почесал подбородок. — Правда, её собственные увлечения порой доставляли изрядные хлопоты. И не только людям, но и жителям подлунного царства. Но что поделать — таковы издержки профессии.

Семен невольно поморщился, когда Гозенталь продолжил:

— Матильда практиковала кровавую магию старой школы. Очень... радикальной школы. Местные жители долго терпели странные исчезновения своих соседей, особенно детей, пока им это, наконец не надоело и они не взялись за вилы. Горожане и жители сел начали самоорганизовываться, сбиваться в отряды и проводить поисковые рейды, прочесывая местные леса мелким гребнем. Матильде подобные человеческие забавы были "тьфу и растереть", а вот другим обитателям лесных чащоб и болотных топей приходилось ой как несладко. Однажды им это изрядно надоело, и они Матильду прикончили, утопив в местной речушке. К тому времени ведьма разродилась ребенком, которого зачла от одного бравого капитана егерей в отставке. Тот по молодости гонял в местных лесах недобитых французов, потому местность знал неплохо и возглавил один из поисковых отрядов. Надо же было случиться такой оказии — капитан отбился от собственного отряда и случайно вышел к дому ведьмы. И это несмотря на мощное заклятие отвода глаз, висевшего на владениях ведьмы. Та посчитала подобный финт предначертанием судьбы и, недолго думая, прибрала не старого ещё вояку к свои шаловливым ручкам. От него она, собственно говоря, и понесла спустя всего несколько дней.

Гозенталь поправил полы своего плаща и поерзал на камне, устраиваясь поудобнее.

— Девочку, которой к тому моменту, когда Матильду пустили на прокорм рыбе, уже исполнилось полгода забрала себе кикимора. Она же и подбросила ребёнка одной человеческой паре, у которых не было своих детей. Те, конечно, в последствии хлебнули от приёмной дочки лиха, но то уже другая история. Говоря короче, ведьмовская династия не прервалась, хотя и выродилась ровно через одно поколение в подобное безмозглое существо как Ева.

Он сделал театральную паузу:

— Сама Ева унаследовала бабушкины... склонности. Только без былого размаха. И, к счастью для всех, без особого интереса к кровавым ритуалам. Хотя... — он многозначительно посмотрел на Семена, — её методы порой не менее экстравагантны и могут закончиться плачевно для... смертного.

Гозенталь весьма эмоционально сплюнул на пол. Было более чем очевидно, с какой злобой относился чёрт к лесной ведьме, посмевшей так нагло перейти ему дорогу.

— Значит, убийства детей — это всё правда? — ошарашенно произнёс Семен. Леночка и тот мальчик, которые просили его о помощи... Выходит, они и правда стали жертвами старой ведьмы? Но почему тогда они помогли её внучке — такой же, по сути, ведьме — и так коварно заманили его в ловушку?

— Именно! Но не стоит судить слишком строго — времена были суровые, и каждый выживал как мог. Человеческая жизнь порой и ломаного гроша не стоила. И это у людей! Чего уж говорить о ночных и подлунных тварях вашей — да и любой другой — реальности.

Он на мгновение замолчал, будто раздумывая или вспоминая былое, затем продолжил:

— Но вернёмся к сути нашего разговора. Напоминаю: нам нужен артефакт, до которого вам, в данный момент, рукой подать. Вы способны без труда извлечь его и передать в наши руки.

— Плохая идея.

— Напротив! Идея превосходная. То, что от вас требуется, абсолютно безопасно — ни для вас, ни для ваших соплеменников это не будет нести ровно никакой проблемы. Вы ничем не рискуете и никого не подвергаете риску.

Семен хмыкнул, давая понять своё отношение к подобным речам, но Гозенталь и бровью не повёл.

— Позвольте озвучить параметры ожидающего вас вознаграждения, Семен Олегович: просторный дом в пригороде, гараж с автомобилем представительского класса, крупная сумма на счёте и пакет перспективных зарубежных акций. Всё это позволит вам жить так, как вы захотите. Что скажете?

— А как насчёт Ларисы? — не весело усмехнулся Семен.

Гозенталь удивлённо приподнял бровь.

— С такими ресурсами вы, Семен Олегович, сможете выбрать себе любую спутницу — какого угодно возраста, расы и статуса.

— Но что с Ларисой? — не отступал Семен. — Кстати, я видел её в последний раз у Евы. Боюсь, ведьма имеет над ней неограниченную власть.

— Ерунда! — отрезал чёртов адвокат. — Я разберусь с этим. Если вы хотите, чтобы Лариса Николаевна была с вами — так и будет.

На несколько секунд повисла пауза. Затем Гозенталь спросил:

— Итак? Каков будет ваш ответ?

Ответить Семен не успел. Дверь распахнулась, гулко ударившись о стену, и в подземный зал ворвался стремительный вихрь чёрного дыма. Одновременно воздух содрогнулся от пронзительного женского визга, который, как тут же догадался Семен, был не чем иным, как боевым кличем - призывом разгневанной фурии рвать, резать и убивать.

Гозенталя сбило с ног, швырнув о стену. Спустя секунду Семен получил удар в грудь, мгновенно лишивший его возможности нормально дышать. Неведомая сила потащила его в самый дальний и тёмный угол, где пришпилила к стене, словно неповоротливую муху.

Чёрный дым сделал круг по залу и сгустился в сгорбленную женскую фигуру в угольно-чёрных одеждах, с уже знакомой Семену клюкой в руках. Ева безмолвно приближалась к чёрту, явно намереваясь пустить в ход своё грозное оружие. Воздух вокруг неё дрожал, искрясь крохотными молниями. С поверхности её бесформенного одеяния отрывались и медленно растворялись в воздухе клочья тьмы.

Гозенталь быстро пришёл в себя. Ловко извернувшись, он вскочил на ноги, готовый встретить врага лицом к лицу. В его правой руке материализовалась необычная плеть с несколькими гибкими хвостами, которые извивались, словно живые и угрожающе тянулись к цели. С их острых металлических наконечников капала густая тьма, похожая на змеиный яд.

Они бросились друг на друга одновременно. Раздался металлический лязг и треск рвущейся ткани. У Семена, несмотря на шок и боль, мелькнула заполошная мысль: это рвётся в клочья сама реальность, расползаясь по швам.

Противники слились в чёрный клубок, над которым клокотала тьма. В стремительном танце мелькал тяжёлый посох ведьмы. Ему в ответ вздымались и обрушивались гибкие хвосты плети Гозенталя.

Схватка, по ощущениям Семена, длилась сущие мгновения. Прошла пара секунд — и противники отскочили друг от друга. Гозенталь стоял, широко расставив ноги, тяжело дыша и прижимая окровавленную ладонь к левой щеке. Ева, по-видимому, пострадала сильнее. Она придерживала рукой правый бок и выглядела более потрёпанной: волосы дыбом, на бледных щеках алым пламенем горит румянец. На плотно сжатых губах, искажённых злобной гримасой, пузырится тёмно-красная кровь.

— Наша девочка отрастила острые коготки? — глухо, не своим голосом произнёс чёрт. Он оторвал руку от раны на лице, посмотрел на перепачканную кровью ладонь и медленно слизнул её длинным чёрным языком. — Ничего... — По изуродованному лицу расползлась зловещая ухмылка. — Коготки мы сейчас обломаем. Вместе с пальчиками.

Он поднял плеть и сделал шаг вперёд. Но ведьма опередила его. Молниеносный рывок — и острый конец посоха с хрустом пронзил живот Гозенталя. Семен отчётливо видел, как оружие, словно раскалённый нож масло, прошло тело чёрта насквозь.

— Кишка у тебя тонка, старый пройдоха! — зло прошипела ведьма и для полного ощущения собственного превосходства плюнула ему в лицо.

Раздался пронзительный свист. Женский визг, невыносимый для человеческого слуха, заставил Семена схватиться за уши. Ева вырвала посох, отпрыгнула на несколько метров и закружилась в безумном танце ярости. Лишь через секунду Семен понял — это было начало магического ритуала.

Одежды ведьмы взметнулись, наполнились тьмой и расправились, словно огромные крылья. Она взмыла под потолок, замерла на мгновение и обрушилась на противника, как чёрная хищная птица.

Вспышка. Багрово-фиолетовые молнии ударили в своды, расколов каменную кладку. Воздух наполнился запахом озона, густо смешанным с чем-то тошнотворно-мерзким. Подземелье содрогнулось, будто от мощного взрыва. По стенам поползли извилистые трещины, одна из них — прямо рядом с Семеном. Силы, прижимавшие его к стене, исчезли, и он грузно рухнул на пол, неудачно ударившись затылком. В глазах потемнело...

Когда зрение вернулось, Семен увидел: ведьма лежала ничком, как сломанная кукла, а Гозенталь, согнувшись, зажимал страшную рану у себя на животе. Его стильный наряд превратился в лохмотья, исчезли шляпа и очки, обнажив круглую, с мелкими чёрными кудряшками голову, на которой имелись небольшие, чёрные рожки.

— Вот же стерва! — с неожиданным уважением в голосе прохрипел чёрт. Пошатнувшись, он опёрся о стену. — Потрепала меня, тварь... Кто б подумал, что пигалица рискнёт и полезет в драку...

Его взгляд, наполненный густой тьмой, метнулся по помещению и нашел Семена. Губы искривились в зловещей ухмылке.

— Живы, Семен Олегович?

От этого вопроса по спине Семена пробежали ледяные мурашки. Казалось, чёрт на самом деле спросил: "Готов ли ты умереть?"

— Это хорошо, — продолжил адвокат. Плеть в его руке начала преображаться, удлиняясь и превращаясь в нечто, напоминающее длинный пастуший хлыст. — Как видите, у меня не осталось времени на дискуссии. Эта тварь, — он пнул ногой лежащую ведьму, — лишила нас с вами возможности приятной беседы... Так что перейдём к делу.

Гозенталь умолк, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Превращение плети завершилось: её наконечник теперь представлял собой раскалённую докрасна крупную бусину, мелко дрожавшую от переполнявшей её энергии. Семен интуитивно осознал: один удар — и его тело будет рассечено надвое.

— Иди к трону и принеси мне жезл, — грозно бросил Гозенталь, снова перейдя на "ты". Лёгкое движение запястьем — и плеть ожила, потянувшись к Семену с угрожающим гудением, словно это был оголённый провод под высоким напряжением.

— Не заставляй меня нарушать чёртову 15-ю статью соглашения о "неприменении физического воздействия". Хотя я с радостью это сделаю, если ты опять вздумаешь упрямиться!

Семен поднялся на ноги. Его закачало, перед глазами заплясали искры, а под коленями разлилась предательская слабость. Как же сильно он ударился о стену... Бегло осмотрев себя, с облегчением убедился — на первый взгляд вроде цел.

— Не испытывай моё терпение! Я и так потратил на тебя слишком много времени, — голос черта потерял последние нотки доброжелательности. В его глазах, одновременно странных и пугающих, полыхали адские огни, а искажённые губы напоминали оскал хищника, алчущего добычи.

Семен шагнул к трону, надеясь вновь обрести защиту у своего прославленного предка. Но чёрт, казалось, читал его мысли.

Раздался резкий хлопок, и плеть, подобно молнии, обвила ногу мужчины чуть выше щиколотки. Острая, жгучая боль тут же пронзила ногу. Семен вскрикнул и попытался освободиться, но все усилия оказались тщетными.

— Защита тебе не поможет, — прошипел Гозенталь, натягивая плеть и демонстрируя полный контроль над жертвой. — Быстро возьми жезл! Моё терпение на исходе!

Петля сжалась. Семен сдавленно охнул, приседая от боли. Попытка схватить хлыст руками лишь обожгла ладони.

— Вперёд! — рявкнул чёрт.

Шаг. Ещё шаг. Дрожащая рука коснулась дымчатой завесы — та расступилась без сопротивления.

«Выбора нет. Мне придётся это сделать...» — мелькнула наполненная отчаянием и покорностью мысль.

Он не увидел момент удара — лишь услышал яростный рык чёрта, торжествующий визг ведьмы и мерзкий хлюпающий звук. Острая боль в спине стала последним осознанным ощущением. До спасительной завесы оставался шаг. До жезла — два.

Боль нарастала, будто кто-то ворочал в ране раскалённый крюк, наматывая на него плоть и нервы. По спине ощутимо потекло что-то горячее и вязкое.

Сознание поплыло. Глаза заволокла серая пелена, в ушах нарастал, странно пульсируя, гулкий шум. Сердце билось всё неувереннее, всё реже...

И вдруг — резкий обрыв. Абсолютная, ледяная тьма. Она окутала, словно снежное покрывало, поглотив боль и все, ставшие такими пустячными, тревоги. Не стало звуков, образов. Только бесконечное, всепоглощающее умиротворение. Имя которому — Смерть.

Эпилог.