Как Ваня кусаться перестал?⁠⁠

Я логопед. Учу говорить неговорящих детей.

Я уже писала про Ваню. Это тот, который дерется как жираф – прицельно машет головой в меня. Если попадает – это больно. Мы с ним начинали со следующих вводных: не откликался на имя, не поворачивал голову на разные громкие звуки (при сохранном слухе), не понимал речь, мог говорить слова, но только существительные и в основном названия животных. Как он узнал эти названия, спросите вы? Детям с таким нарушением сложно дается различение звуков речи. Потому что люди не роботы, они не умеют говорить одно и то же слово с одной и той же интонацией всегда. В нашем языке у слов меняются окончания, появляются суффиксы, приставки.
Помидор, помидорчик, (нет) помидора – это уже три разных слова для такого ребенка. А приехал, уехал, доехал, переехал? Огромный массив слов. И такой ребенок чувствует себя как иностранец, все что-то говорят, но разобрать ничего нельзя. А вот голос на планшете, озвучивающий карточки, всегда одинаковый. Лошадь. Корова. Плащеносная ящерица. Ване не важно, какая сложность у слова, механический голос говорит всегда одно и то же (на фоне картинки), и Ваня это запоминает. Но так, как слова не частотные (сколько раз за день вы говорите слово «Корова»?), использовать ему их негде. Да и навыка такого нет. Так вот, у Вани в голове была пачка карточек Домана. Причем как он их слушал, категориями (сначала слушал про овощи, потом про животных), так они у него и лежали в голове. Про это чуть позже расскажу.

Думаете, нет проблем? Бери ребенка – учи с ним слова? Легко. Но в планы самого Вани это не входило. Ваня меня кусал, бил головой. Рыдал. Пытался уйти. Что делать, если так? Останавливать занятие? Так придет другой преподаватель, Ваня вспомнит, что это сработало, и начнет сразу с укусов. А если ему врач не понравится? Потому что злобно лезет палкой в рот? А вот эта женщина, которая тычет иглой в руку и забирает литр крови?
Надо научить ребенка сотрудничеству со взрослыми, показать, что не все так страшно.

Итак, занятия за столом накрывались медным тазом. Это просто не работало. Его хватало на пять, максимум пятнадцать минут и начиналось в колхозе утро. Я отказалась от стола. Выделила ему зону, где он может делать, что хочет (пересыпать бусины, лежать, играть с животными).

Через определенное время я говорила: три, два, один…Вставай.
Потом помогала ему встать и подойти к столу. У стола Ваня не садился, все делал стоя. Мне хотелось, чтобы он понимал, что у него есть возможность уйти, и это снимало с него тревогу – его никто не заставляет. Потом я начала потихоньку убирать себя из уравнения. Я перестала помогать прийти ко мне. Начала только говорить. И это сработало.

Для тех, кто сейчас читает это и чувствует чувство вины, что у них так легко не получается, поясню. Это не было легко. Это было сложно. Эта стратегия сработала сейчас. А мы с ним занимаемся два года. До этого было с переменным успехом. Мы долго учились различать неречевые звуки, проводили разную другую работу по развитию слухового внимания. Учились читать. Называть слова по инструкции, а не так, как ему вздумается. Это было сложно, долго и больно (мне). Больше всего это было похоже на эмоциональные качели. Сначала активное усвоение навыка. Потом откат, все как будто ластиком стерли.  Потом бах, и он снова демонстрирует навык. Потом откат, навыка нет, вместо слов рычит. Пришлось принять как факт – есть вещи, на которые мы повлиять не можем. Это часть процесса. Это надо просто пережить. Все что я могу – это создавать ему условия для роста, даже если он рычит и кусается.

Так вот, возвращаемся в настоящее время.
Сейчас уже не важно, в каком настроении он встал. Рыдал ли, или злился ДО занятия. На моем занятии этого ничего нет. Я даже не всегда зову его к столу. Он привык, что это происходит в определенные промежутки, поэтому сам все оставляет, подходит сделать задание. Задания делает стоя.
Еще одним важным моментом последних месяцев стала эмоциональная реакция на меня. Раньше он воспринимал меня как раздражитель. Как муху, очень назойливую, и которая не разрешает из кабинета в любой момент уходить. А сейчас он стал подходить. Смотреть в глаза. Тянуть руки. Я беру его на руки, даже не кружу, а просто прижимаю к себе и слегка покачиваю. Если он устал – это ему очень помогает.
Следующее новое – он стал реагировать на будильник. Я ставлю его на телефоне, один и тот же сигнал. Когда будильник его издает, занятие заканчивается. Раньше Ваня не реагировал. Теперь, вместо истерики, он подходит к телефону и показывает на него пальцем. Это значит: «я устал, пусть позвенит будильник».  Я включаю ему картинку, где он видит, сколько осталось. Если осталась последняя минута, мы просто сидим и смотрим, как тают последние синие палочки. Ждать – это важный навык, ему тоже учимся. Последние десять секунд мы считаем: десять, девять… потом звонок, прощаемся и он уходит. Больше не ломится в дверь, знает правила.

Я пыталась написать статью про содержание, про формирование навыков (там у нас прорыв), но получилось опять про форму. Но из песни слов не выкинешь, если не буду про это говорить, вам опять будет казаться, что у других детей все очень просто и легко. Поэтому продолжение в следующем номере.  

P.s. для тех, кто хотел диагнозы: неречевая слуховая агнозия (была), сенсорная алалия. Аутистические черты есть, диагноз не стоит.

@karlittto а что там у коней?