Как сложно быть мужчиной
Некоторое время назад я была чуть тридцатилетней барышней с небольшим жизненным опытом. Жизненный опыт и впрямь был еще маленький и ходил в садик.
И я познакомилась с... сначала просто интересным человеком. Потом он стал близким интересным человеком. Отношения были непонятные, но, видимо, серьезные.
Непонятные - потому что я живу тут, в родном городе, а он скучает в Москве. Конечно же, скучает! Что ему еще там делать? Мы не виделись месяцами. Мы яростно переписывались, созванивались и висели в скайпе.
А видимо серьезные - потому что в свой апрельский отпуск я собиралась ехать к нему вместе с дочкой. И он звал и ждал нас обеих.
***
У нас было очень много планов на отпуск. Буквально каждое утро мы должны были вскакивать и куда-то ехать, где нас уже ждали.
В один из дней мы собирались посетить сразу два мероприятия: турнир по футболу, где мой любимый будет вратарь, и день рождения. Все это в разных концах Москвы.
Я подумала, что вратарь - это хорошо, а главное - понятно. Надо просто сесть на трибуну напротив ворот и радостно горланить "ААААА!", если он отбил мяч, и грустно мычать "уууууу", если не отбил.
***
Утром мы проспали.
Быстро собирались, завтракали, бежали за автобусом, но все равно не догнали. И пришлось ждать следующий.
Пока ехали до места, мой любимый рассказал, что это традиционный турнир по футболу, который проводится между работниками театра и ветеранами интернациональных войн. Разность весовых категорий и интересов была на лицо, но почему-то никого не смущала. После намечается фуршет. А потом мы двинем на день рождения его маленькой крестницы.
К началу турнира мы все-таки опоздали. Наш вратарь вышел на поле, толком не успев размяться. А мы с дочкой остались стоять за сеткой, ограждавшей стадион, потому что трибун для болельщиков не было.
Дочке очень скоро надоело смотреть, как незнакомые дядьки бегают за мячом, и она пошла кататься на качелях, которые были рядом. Я осталась стоять одна. Между стадионом с моим любимым и качелями с моим ребенком, обдуваемая ветром. Я прятала нос в красный шарфик, поднимала до ушей воротник пальто, но все равно мерзла.
***
... Я только отвернулась всего на мгновение, чтобы посмотреть, что там происходит на качелях, как ко мне на одной ноге прискакал мой любимый вратарь. Мы медленно доковыляли до лавочки.
- Ты видела, что сейчас было? Какой мужик вышел один на один со мной?
- Большой и в черном. Видела.
- Нога болит... голеностоп... Кажется, растяжение связок. Да... Б...лин... Тебе придется сходить в аптеку за каким-нибудь обезболивающим, иначе я не смогу играть. Помнишь, где тут аптека? Выходишь с территории спортивного комплекса, и там через дорогу на углу будет. Мы шли сюда мимо нее. Помнишь?
- Да, - соврала я. Конечно, я не помню! Я даже внимание на нее не обратила. Но я найду. - Ну я побежала. Я быстро!
***
И я действительно побежала. Проговаривая вслух только что услышанные ориентиры:
- Выходим с территории... В какую сторону открывается эта чертова дверь?! Так. Я молодец. Через дорогу на углу... Отсюда не видно, бежим ближе... Это газон! Обходим его... Ага! Вот она!
***
Из-за аптечного прилавка на меня вопросительно посмотрела девушка. Я совсем не знала, как объяснить ей, что мне надо. В таких случаях я обычно говорю правду.
- Здравствуйте, милая барышня. Тут недалеко в спортивном комплексе проходит турнир по футболу. И вратарь одной из команд получил травму: растяжение связок там, где лодыжка, - Я запомнила ключевые слова и говорила уверенно. - А у меня с этим вратарем видимо серьезные отношения. И мне надо ему принести какое-то обезболивающее, чтобы он смог продолжить быть вратарем.
Девушка понимающе кивнула:
- Вам получше? Похуже средство?
- Получше. У нас все очень серьезно. Мы даже не улыбаемся друг другу.
- Вот. Смотрите, - она показала мне какой-то баллончик. - Его надо потрясти, открыть крышечку и нанести. Выглядит, как пенка для бритья.
- Спасибо. Хорошего вам дня и счастья.
****
Принесенное обезболивающее, похожее на пену для бритья, помогло моему любимому вернуться в строй. Вернее, в ворота. А еще помог бывший военный врач, который присутствовал на турнире со стороны воинов-интернационалистов.
Кстати, ветераны интернациональных войн нисколько не поимели соучастия к раненому противнику и били исключительно по той части ворот, которую мой вратарь должен был защищать травмированной ногой. Он отразил больше всего атак ("ААААА") и пропустил больше всего голов ("уууууу"). Последний мяч, отправленный с пенальти, был решающим, и он его не поймал. Но он был признан лучшим вратарем турнира. Ему даже вручили маленький золотой кубок.
Я отлепила дочку от качелей, и мы все отправились на фуршет.
***
Фуршет был организован на летней сцене театра, актеры которого не победили воинов-интернационалистов.
Время уже подошло к обеду. Все набегались, проголодались и, как коты вокруг сметаны, крутились около накрытого стола. Наконец, скомандовали рассаживаться.
Было холодно. Хотелось горячих щей и огненного чая. Но пришлось пить холодную водку и закусывать замерзшими на ветру дольками яблок и бутербродами со шпротами. Были еще грибы, колбаса и сало. Но я не гурман, я это не ем.
Потом, как и было задумано, мы поехали на день рождения. Там он шутил, весело рассказывал про футбольный турнир, показал блестящий кубок и слушал выученные крестницей стихи. Только старался не двигаться.
Домой мы попали поздно вечером.
***
Травмированная лодыжка опухла и сильно увеличилась по сравнению со здоровой. И очень болела.
Как же сложно быть мужчиной! Я бы уже давно рыдала, размазывая тушь по щекам, и билась в предсмертных конвульсиях. Какие фуршеты, дни рождения, шутки, кубки, стишки и качельки? Домой! Умирать!
А он за весь день ни разу не позволил мускулу на лице дрогнуть.
Он только непривычно медленно шел рядом со мной и прихрамывал.