Как Пашка-сволочь в жену влюбился⁠⁠

Катерина сидела, выпучив глаза, изогнув свою красоту, с причёской, как у любимой Пашкиной актрисы. Стараясь понравиться, пока Пашка пялился на Олесю. Что он в ней нашёл спустя двадцать лет совместной жизни? Сволочь.

Олеся рассказывала про огурцы, груши, инжир и старый Питер с женщинами вольного поведения. Олеся показывала свои картины, на которых были огурцы, груши, инжир и старый Питер с женщинами вольного поведения. Компания из сорокалетних плюс подростков. Они смотрели на Олесю и её картины, не обращая внимания на высокосортный алкоголь и на Пашку, вечного красавчика и Мачо. Пашка не обижался и любовался Олесей. Не собой! Сволочь.

На Катерну тоже никто не обращал внимания, потому что все привыкли к тому, что она красивая. Красивая и красивая — что дальше-то? Красивых в наше время полно, а тех, кто после сорока взял и смог, — сначала простым карандашом, потом цветным, а затем даже маслом… С нуля. Так все хотят.

Пашка-сволочь в жену влюбился. Не удержался, забыл Катерину, которая позвала его в лес, пока все в картины пялились.

— Красиво, скоро Луна, смотри, какое озеро. Давай целоваться, как ты мечтал.

— У меня руки потные, — зачем-то сказал Пашка. Екатерина оторопела. Луна пряталась за тучи, озеро шелестело мрачной неизвестностью.

— Вытри, — сказала Екатерина, сморщившись, после неприятной паузы. Пашка вытер свои руки о блузку Екатерины. Радостно.

— Спасибо, — сказал он.

— Ты дебил? Не об меня же! — уточнила Екатерина и нервно выругалась матом.

— Извини, я нервничаю. После сорока мы никому не нужны. Даже друг другу. Это больно, если у тебя мировоззрение, в котором тебя хотят все подряд, — сказал Пашка.

— Поэтому ты хочешь жену? Из-за того, что никому не нужен? — спросила Екатерина. Она усмехнулась уголком рта.

— Не, — сказал Пашка, он оживился и продвинулся к Екатерине. Появилась луна, обозначилась тяжелая тень деревьев. Озеро заблестело — стало понятней.

— Представляешь, мы оказались в невероятной жопе, удалились в алкоголизм, а потом вместе перестали пить, и я влюбился.

— И меня перехотел? — спросила Екатерина.

— И тебя перехотел, — неловко согласился Пашка.

Внезапно раздался голос Олеси:

— Мы добросовестно пили, искренне старались, однако становилось легче настолько, что нам было плохо. И я стала рисовать, чтобы не сойти с ума — стало легче.

Олеся возникла из ниоткуда. Пашке стало легче.

— А мы тут… Я говорю, что общая жопа важнее красоты для семейных отношений… — Пашка радостно оправдывался перед Олесей.

— Спасибо, что любишь, — сказала Олеся Пашке. Пашка обнял ногу жены и с удовольствием зажмурился.

Возникла пауза. Олеся погладила Пашку по голове, он потёрся головой о неё и уснул.

— А моя жопа наоборот меня с мужем разучила, — сказала Екатерина. Её огромные глаза наполнились страданьем, — Он все мои драгоценности сдал в ломбард. Sweet light, блин, будь он проклят вместе с продавцами. Sweet light, — сладкий свет — козлы-уроды.

— Наркоман? — поинтересовалась Олеся.

— Если бы… — горько проговорила Екатерина, — Ему мошенники с Украины позвонили, а он идиотом оказался.

— Муж-идиот — не жопа, а очень обычное дело, — сказала Олеся. Пашка улыбнулся во сне и захрапел.

— Понимаешь, эти жулики из Sweet Light скупили авторские украшения с бриллиантами по цене лома. А полиция смеялась. Прокуратура сказала: так и надо. Всем похуй — в этом жопа. Я иногда часами сидела и смотрела в одну точку. Ревела, муж рядом скулил виновато. А мне хотелось умереть.

— Умирать из-за золота — ещё больший идиотизм. Золото — ненужная ценность, из-за которой люди зря живут. Иногда зря умирают. Золото — зло. Sweet Light — тоже зло, впрочем, — сказала Олеся, — пятьдесят два процента населения — пидарасы, вне зависимости от пола. Твои Sweet Light тоже.

— И так мне стало плохо, что я решила сделать добро и с Пашкой переспать — он когда-то мечтал об этом, — сказала Екатерина пустым голосом. Пашка перестал храпеть. Олеся зажглась.

— О чём хорошем ты мечтала? — спросила она. Луна освещала тучи, отражалась в озере. Магическая, манящая.

— Я любила печь пирожки и хлеб с вкусняшками в детстве, пока мама не сказала, что я толстая, а папа подтвердил.

— Иди и пеки вкусняшки, — полегчает.

— Зачем? — спросила Екатерина.

— Для мужа и друзей, — ответила Олеся.

— У меня муж идиот, — сказала Екатерина.

— У меня тоже, но я же рисую, — ответила Олеся.

— Можно я его поглажу? — спросила Екатерина.

Олеся кивнула, Екатерина погладила Пашку по голове. Пашка во сне сказал: «Мууур». Екатерина достала телефон.

«Алло, идиот, купи ванилин, муку и какао-порошок», — сказала Екатерина в телефон раздраженно.

— Мужа надо любить, даже если он идиот и храпит, — сказала Олеся.

— Кого? Его? — лицо Екатерины передёрнулось от омерзения. Она задумалась, сделала усилие после паузы и сказала куда-то: «Я люблю тебя, идиот ебаный…»