Интервью⁠⁠

— Где представители СМИ?

Девушка в строгом костюме пыталась организовать творящийся в небольшом помещении хаос.

— Мы из «Медицинских инноваций XXI века». — Два молодых парня стояли пред ней в некоторой растерянности.

Девушка сверилась со списком.

— Да, ваши места вон там.

Она указала на места в центре и заметила, как там уже начала устраиваться компания, активно разговаривающая на иностранном языке.

— NeuroToday, The seats with the simultaneoustranslation headphones are over there, pleasecome through. — Проговорила она заученную фразу с указанием мест оснащённых наушниками с параллельным переводом.

Она тяжело вздохнула на попытку представителя иностранных компаний выяснить волнующий его момент.

— No, I don't speak English, your translator on duty will be here in a moment. — Пояснила она, что не говорит на английском и пообещала, что штатный переводчик сейчас подойдёт, а потом проговорила в рацию. — Где переводчик?

В просторном помещении с небольшой трибуной, на которой уже поставили несколько столов и микрофоны, было шумно. То и дело раздавались звуки сработавших затворов камер, вспыхивали отсветы вспышек. Фотографы и операторы настраивали аппаратуру, чтобы не упустить ни единого кадра, когда начнётся большая конференция.

Гости резко вздрогнули от раздавшегося свиста микрофонов.

— Рас, рас… Рас, два… Третий не работает, проверь штекер. — Техники, два парня в поло, джинсах и сбитых кроссовках, полезли под стол, проверяя, куда уходит провод от нужного микрофона. — На хрена такая суета? Нельзя что ли было зара… Вот чёрт… — Один из техников вылез из-под стола, а второй незаметно ретировался. — Третий работает.

Включился проектор, разогревая лампы и на экране за сценой появилась картинка.

— Выключи задние лампы… Да, и вон те… Не эти, а вон те… Во, так хорошо. — Женщина в просторном, но достаточно официальном платье придирчиво смотрела на экран и пыталась понять, достаточно ли ярко светит проектор для презентации.

Гости постепенно устроились, иностранцы надели свои наушники и тихо переговаривались, многие из присутствующих достали диктофоны и блокноты. Кто-то судорожно расписывал ручку, но, плюнув на предательницу, достал запасную и успокоился. Шум от камер стих, а вспышки издали тихий писк после последнего срабатывания и затаились в ожидании.

Дверь около сцены открылась и в зал вошёл высокий худощавый мужчина. Лицо его осунулось, но сохранило очертания гордости и, возможно, немного высокомерия.

Вспышки и звуки техники обрушились на гостя словно ураган.

За ним вышли ещё несколько человек в простой одежде, помогли разложить на столах папки с документами и поставили ноутбук.

Техник помог подсоединить провода и проектор. Аппаратура, немного поиграв с фокусом, представила на всеобщее обозрение первый слайд, на котором была одна единственная надпись: «Соединяем и Восстанавливаем.»

Зал зароптал.

— Добрый день. — Немного дрожащим голосом проговорил молодой человек, сопровождавший худощавого мужчину. — Мы готовы начинать. Доктор Генри Рейвин, прошу.

Доктор Генри встал из-за стола, взял пульт для презентации и вышел ближе к экрану. Он выглядел сдержанно, но в его движениях была сосредоточенность и точность, будто всё было заранее выверено.

— Спасибо, Николай. Добрый день, уважаемые коллеги, гости, — начал он, скользнув взглядом по залу. — Сегодня я представлю вам не теорию, не гипотезу, а результат.

На экране сменился слайд. Рентгеновский снимок позвоночника с явным разрывом спинного мозга. Следом появился документ с официальным диагнозом и фотографией юной девушки в больничной палате с первыми признаками мышечной атрофии.

— Перед вами Кира. Несчастный случай. Повреждение спинного мозга в шейном отделе. Полная парализация нижней части тела. Нарушение моторики рук. Диагноз был подтверждён ведущими нейрохирургами. — Генри сделал паузу. — Я не буду комментировать, насколько это необратимо. Вы сами знаете. Все подтверждающие документы собраны здесь, — он указал на несколько папок, лежащих на столе.

Следующий слайд: видео. Девушка пытается поднять руку, но та едва подрагивает, словно отзывается на команду с большой задержкой. Кто-то в зале шумно втянул воздух. Сверкнуло несколько вспышек.

— Моя команда провела ряд сложнейших операций, вся информация о которых также представлена. Долгие месяцы экспериментов, моделирования, адаптации тканей, сложнейшая операция по нейропластической имплантации, реабилитации… — Доктор взглянул в зал. — И вот мы здесь. И я могу показать вам то, что обычно не показывают на конференциях.

Он кивнул кому-то в открытую дверь, ту самую, через которую вошёл несколько минут назад.

Небольшая суета в коридоре и вот в зал вывезли девушку на кресло-каталке. Та самая девушка с видео. Но сейчас она была в красивом платье и с милой улыбкой на лице.

Зал замер.

Камеры ожили.

— Познакомьтесь с Кирой, моей дочерью.

Девушка лет четырнадцати неуверенно посмотрела на отца, он кивнул ей. Она подняла руку и помахала, приветствуя гостей. Движения были ещё не очень быстрые, но вполне уверенные. По залу прокатилась волна шепотков.

— Давай, милая. У тебя всё получится. — Доктор Рейвин проверил блокировку колёс и придержал кресло.

Кира кивнула, больше себе, чем отцу, опустила ноги в красивых, лакированных туфельках с подножек кресла и медленно поднялась.

Зал застыл. Только камеры старались запечатлеть каждый миг происходящего и беспрерывно освещали помещение вспышками.

Девушка сделала шаг. И ещё. Чуть оступилась, неловко улыбнулась, будто извиняясь за несовершенство ожидаемого чуда и выпрямилась. Один из сопровождающих бросился к ней, но доктор Рейвин жестом остановил его. Камеры щёлкали, глаза блестели, кто-то начал аплодировать.

— Мистер Рейвин, «Институт биомедицинских инноваций», позвольте задать вопрос…

— Доктор Генри, «Фонд восстановительной медицины», есть ли…

— Господин Рейвин, «Медицинский обозреватель», скажите…

Зал кипел.

Казалось, каждый из присутствующих собирался обрушить на выступающих целую лавину вопросов. Доктор подошёл к Кире, положил руку ей на плечо и тихо сказал:

— Горжусь тобой, малышка!

На лице девушки засияла улыбка, а Генри расправил плечи, позволяя журналистам сделать лучшие кадры. Это был их триумф.

***

С пожелтевшей страницы журнала «Наука и Жизнь» смотрел доктор Генри Рейвин. Он стоял, положив руку на плечо своей дочери, ставшей двадцать с лишним лет назад мировой сенсацией. Подпись под фото гласила: «Первая успешная интеграция спинного имплантата».

«Ничего в жизни не меняется. Что тогда, что сейчас журналисты делают что-то непотребное с учёными.» — Усмехнулась Арина, прочитав заголовок, который знала до последней буквы, как и статью, что скромно терялась под ним.

Арина помнила, как тогда, в четырнадцать лет, она аккуратно вырезала эту статью из свежего журнала и повесила её над письменным столом.

Помнила она не только эту статью, но и ту самую конференцию, которая потрясла её до глубины души, когда девушка, не отрываясь, смотрела её по телевизору.

Девочка с фото улыбалась почти так же, как улыбалась её сестра до аварии. Тогда это фото стало спасением. Теперь, спустя годы, Арина сидела среди десятка журналистов, чтобы, в череде повседневных задач и громких интервью, задать свой самый важный вопрос:

«Куда пропал гений, подаривший ей надежду?»

Она всегда любила истории о героях. Особенно тех, кто остаётся в тени, помогая другим без пафоса и лишних слов. Но повзрослев и увидев двуличие взрослого мира, Арина захотела показать всем, какие на самом деле их кумиры. А попутно найти и узнать своего кумира — Доктора Генри Рейвина.

Поэтому, когда главный редактор положил ей на стол редакционное задание, в котором значилось имя того самого человека-легенды, Арина согласилась без колебаний.

— Борис Кириллович, откуда у вас это?

Девушка, а Арина была из тех, кто благодаря своей открытости и энергичности останется девушкой и в тридцать, и в шестьдесят, уже собирала документы, удостоверение, диктофон и вообще всё, что попадалось ей на глаза, расспрашивала босса, как ему удалось выйти на доктора.

— Я всегда говорю, — Борис Кириллович сидел на краю её стола, ломая стереотипы о важных начальниках и мужчинах его возраста, — если задавать правильные вопросы и внимательно слушать… — Он сделал паузу. — Особенно внимательно слушать. То можно найти хоть иголку в стоге сена, хоть совесть у наших любимых «клиентов».

— Помню, помню. — Улыбалась Арина от предвкушения. — Но стоит помнить, что найденное не обязано нам понравиться.

— Вот именно… — Он хмуро посмотрел на подчинённую, а потом широко улыбнулся. — Жду план встреч и примерную структуру к концу недели.

— Будет сделано! — Девушка схватила куртку из шкафа у двери и исчезла в гуле коридоров.

— Билеты не забудь к отчёту приложить. — Крикнул мужчина в пустоту дверного проёма.

***

По указанному в редакционном задании адресу, как уверял интернет, значился научно-исследовательский институт, давно выведенный из эксплуатации и переданный в частные руки для коммерческих разработок.

Арина вышла из такси и огляделась. Долгий перелёт дался ей с трудом, но не из-за усталости, а от нестерпимого волнения перед встречей.

Узкая улица уткнулась в железные ворота с облупленной табличкой, на которой в потёртых буквах читалось:

«НИИ восстановительных технологий»

И всё. Ни логотипов. Ни вывесок. Ни рекламных плакатов. Только тишина, ржавчина и ветер, играющий с бумажным мусором у ограды.

Она прошла через калитку. Никакой охраны, никакого персонала. Однако, несмотря на это территория казалась ухоженной. Каменное здание в глубине двора больше напоминало чей-то дом, нежели научно-исследовательский институт.

Неуверенно подойдя к входной двери, девушка нажала дверной звонок.

Мелодию звонка было хорошо слышно, но больше это место не делилось никакими звуками.

Долгое время ничего не происходило и только она снова потянулась к кнопке звонка, как в глубине раздался голос:

— Уже иду.

Дверь открылась и на пороге появился высокий мужчина. Такой же худой, как и двадцать с небольшим лет назад, и всё с тем же выражением лица. Гордость вперемешку с высокомерием, причём второго было куда больше, чем запомнила Арина. Время лишь добавило морщин и седых волос. В остальном это был всё тот же доктор Генри Рейвин, который пронзительно смотрел прямо в глаза, как на том самом фото.

— Доктор Рейвин? Генри Рейвин?

— Просто Генри, прошу вас. А вы…

— Арина Селиванова. Профайл-журналист. Вам должны были передать…

— Да-да, Арина, проходите, я вас ждал.

Внутри здание сохраняло атмосферу частного дома и мало чем выдавало свою исследовательскую суть.

Аккуратная, даже чересчур выверенная обстановка: простая современная мебель, ровные поверхности, идеальный порядок — всё стояло под прямым углом, будто само пространство боялось ошибиться.

На стенах висели сертификаты, дипломы, официальные письма. Некоторые пожелтели и чуть помялись со временем. Названия медицинских конгрессов, подписи, эмблемы, фотографии: Генри Рейвин на фоне лабораторного оборудования, Генри с наградой в руках, Генри рядом с людьми, лица которых будто стёрты временем.

Единственным, что говорило о том, что в этом месте есть исследовательский центр, был запах. Запах антисептика, кварца и лекарств.

Девушка следовала за хозяином дома и была напугана от того, что весь журналистский опыт куда-то испарился, стоило ей увидеть этого человека.

— Так значит, — начал Генри, чтобы прервать затянувшееся молчание, — вы из тех, кто рушит публичные образы знаменитостей? — Он добродушно усмехнулся.

— Я просто стараюсь рассказывать правду. Вы опасаетесь за свой публичный образ?

— Даже если бы он у меня был, мне нечего было бы бояться. — Мужчина рассмеялся. — Прошу, мой кабинет.

Арина прошла в просторное помещение, в котором стоял рабочий стол с компьютером и большим количеством папок, а также разнообразных документов, которые говорили, что работа тут кипит даже сейчас. Вдоль стен стояли стеллажи, заставленные книгами, а у больших панорамных окон, чуть поодаль, стояли два дивана и журнальный столик.

Генри устроился на одном из диванов и предложил девушке присесть напротив.

— Итак, вы проделали огромную работу, чтобы разыскать меня. Чем могу быть полезен?

Арина села, аккуратно положила сумку рядом и достала диктофон.

— Вы не против?

Генри наблюдал за ней внимательно, с любопытством, которое казалось вежливым, но чересчур точным. Девушка явно нервничала. Он откинулся на спинку дивана и легко махнул рукой.

— Пожалуйста.

— Вы производите куда более живое впечатление, нежели ваш публичный образ, доктор Рейвин, — нарочито спокойно заметила она.

Он приподнял бровь.

— Я за ним давно не слежу. Надеюсь, я не выгляжу «там» как злой гений.

— Вовсе нет. Вас помнят, но помнят слишком по-разному. — Арина открыла блокнот, не сводя с него взгляда. — Кто-то как недооценённого новатора, кто-то как медиа-афериста, исчезнувшего с деньгами после громкой сенсации. Есть ещё несколько конспирологических теорий, но они вряд ли достойны внимания. А я... я пришла, чтобы узнать правду и заполнить пробелы между этими образами.

— Интересная задача. — Он чуть кивнул. — Особенно если учесть, что меня в этих образах может и не быть.

— Тогда тем более нам стоит поговорить. — Она сделала пометку, не отводя взгляда. — Начнём с простого. Почему вы ушли из публичного поля?

Он чуть улыбнулся.

— Слишком яркий свет вредит. Как людям, так и нервным окончаниям. Они лучше себя чувствуют в более… — Он задумался, подбирая слова. — Подходящих для них условиях.

Арина не засмеялась.

— Интересная метафора, но её будет трудно вставить в лонгрид. Можете объяснить чуть конкретнее?

Генри чуть наклонился вперёд. Его взгляд цеплял и изучал.

— Понимаете, Арина, когда ты один раз создаёшь чудо, от тебя начинают ждать только чудес. Всё, что окажется ниже ожиданий, будет считаться разочарованием.

— То есть вы ушли, потому что не хотели разочаровать? Или разочароваться?

— Я ушёл потому, что не хотел врать. Ни себе, ни другим. — Он сделал небольшую паузу, посмотрел в окно. — Все свои наработки я выложил во все возможные базы и сделал открытыми и публичными. Считаю, что дал этому миру больше, чем он заслуживал, после того, что сделал с моей дочерью.

— Да, ваши работы очень продвинули достижения в сфере восстановительной хирургии и имплантации. Доктора, что одними из первых внедрили ваши наработки в практику почти поставили на ноги мою сестру… Но никто из них не повторил вашего триумфа. Отсюда и поползли те слухи, что всё это было просто шоу. — Генри бросил на неё быстрый взгляд, но девушка не отступила. — Как вы думаете, почему то, что получилось с Кирой, получилось только у вас?

— «Почти» … Этого ведь недостаточно. Это то, ради чего вы здесь, не правда ли? — Он снова откинулся на диван, сцепив пальцы.

— Как я сказала, я здесь ради правды и мне искренне интересен ваш взгляд на причины неудач ваших коллег.

— Вот видите. Как я и говорил, всё что будет ниже ожиданий, будет считаться провалом.

— И всё же… — Не отступала Арина.

— В истории человечества есть очень много всего. Хорошего и плохого. И как любой живой организм, как бы сложно он не был устроен, человек стремится чтобы было больше хорошего и меньше плохого. И именно поэтому была придумана «Этика». Но, видите ли, «этика» работает в обе стороны и ограничивает не только плохие вещи, но и хорошие.

— Вы хотите сказать, что такие потрясающие результаты вам помог достичь отказ от этики?

— Исключительно в теоретической плоскости. — Мужчина рассмеялся. — Я не призываю творить зверства ради науки, но человеческому разуму должно быть дано чуть больше свободы.

— Вы имеете в виду принцип «мысли как преступник»?

— Что-то вроде того. — Генри уже расслабился и его взгляд больше не колол так сильно, как в начале встречи. Он был явно доволен тем, как проходит беседа. — Хотите кофе?

***

Диктофон всё ещё мигал зелёным. Запись длилась уже больше часа, хотя казалось, что разговор шёл на одном дыхании.

Арина всё ещё не могла решить, искренен ли он был в своих историях или признании о недоверии протоколам клинических исследований. Он рассказывал много. Даже слишком много. Но что из этого было правдой, она пока что так и не поняла. И то, с какой лёгкостью он делился подробностями своей жизни настораживало.

Ближе к вечеру на журнальном столике скопилась пара пустых кружек из-под кофе, крошки и косточки от фиников. Несмотря на лёгкость беседы, девушка была вымотана и хотела скорее оказаться в номере отеля.

— Благодарю за откровенность, — сказала Арина, выключая диктофон.

— Это ещё не откровенность, — усмехнулся Генри. — Это только контекст.

— Очень рада, что мы нашли общий язык. — Девушка собрала вещи и встала. — Я направлю вам письмо с датами следующих интервью. Очень надеюсь, что мне удастся поговорить и с Кирой.

— Полагаю, такая возможность может представиться. О нет, оставьте это, я сам всё уберу.

— Ох, хорошо… Ещё раз спасибо за эту встречу Генри. Приятно было познакомиться. Всего хорошего.

— И вам, Арина. Мне тоже было очень приятно с вами познакомиться.

Дверь закрылась за спиной и прохладный вечер окутал её и пробирался под лёгкую курточку.

«Нужно будет написать у себя на лбу, что стоит проверять погоду в пункте назначения при дальних командировках.» — Ругала себя девушка, начиная подрагивать от холода.

Вечером ждал ужин, рассылка писем с графиком и планом следующих встреч. Один для Генри и один для Бориса Кирилловича. И много-много размышлений над услышанным.

Позже, переслушивая запись, Арина удивится, как ловко Генри уводил разговор от некоторых тем. Именно эти темы девушка выписывала в отдельный список, чтобы лучше подготовиться к следующим встречам.

Она знала, что услышала много, но не была уверена, достаточно ли этого для правды.

***

За следующие две недели Арина встретилась с доктором Генри ещё три раза. Каждый раз он рассказывал чуть больше. О своём детстве в бедности, первой пациентке, которую потерял. Рассказал, как мир подарил ему чудесных супругу и дочь. И как жестоко отобрал одну и покалечил другую.

Он говорил о боли утраты и надежде. О вере в чудо и годах бессонных ночей, чтобы это чудо стало реальностью.

Его рассуждения о человеческом теле одновременно пугали и завораживали. Порой даже сложно было понять, где он лишь строит теории, а где говорит как чистый практик.

Постепенно доверие между ними крепло. Он начал показывать ей архивные материалы: старые фотографии, медицинские отчёты, схемы имплантов, наброски, сделанные от руки. Арина всё это тщательно изучала, ловя себя на мысли, что с каждым днём всё меньше ощущает грань между интервью и исповедью.

На третьей встрече он провёл её в исследовательскую часть здания. Помещение было стерильно чистым, с включёнными мониторами и заблокированными лабораторными шкафами. Он показывал оборудование, объяснял методы, говорил о контроле нервной передачи, с увлечением, гордостью.

— А что на счёт Киры? — Спросила однажды девушка. — Мне бы очень хотелось познакомиться с ней.

— Понимаю, она чудесный человек и она бы вам точно понравилась. Вы очень похожи. Но возможность вашей встречи, к сожалению, зависит не от меня.

Генри отошёл к лабораторному столу и сказал:

— А вы знали, что ваша кровь может рассказать о вас куда больше, чем кажется?

— Ну это не удивительно, недаром же врачи постоянно заставляют сдавать её на анализы литрами. — Рассмеялась девушка.

— Не без этого, — поддержал её веселье доктор. — Но я говорю о том, что достаточно всего лишь пары капель вашей крови и через неделю вы узнаете, кто вы, откуда ваши предки и что за химия прячется под вашей кожей. Ну и заодно узнаете, нет ли у вас каких неприятных предрасположенностей.

— Это щедрое предложение, Генри, но боюсь мой командировочный бюджет не переживёт такой удар. — Девушка неловко улыбнулась.

— Ну что вы, Арина. Мы не тронем ваш бюджет. — Он мягко посмотрел на собеседницу. — Как вы видите, у меня не очень активная медицинская практика, а навыки подобного плана теряются достаточно быстро. Свою кровь я уже вдоль и поперёк изучил и могу предсказать по ней не только свою реакцию на завтрак, но ближайшие головные боли. А вот что-то новое увидеть, это дорого стоит.

Девушка немного замялась, но всё же решилась на эксперимент.

Генри взял немного крови из пальца и обработал ранку так быстро и профессионально, что Арина даже пикнуть не успела.

— Ну вот и всё. — Удовлетворённо произнёс доктор. — Уже к следующей нашей встрече будет готов ваш генетический паспорт. Буквально эссенция правды, как вы любите. Кровь не умеет врать или быть двуличной.

Арина посмотрела на свой палец.

— Могу я задать вам не скромный вопрос?

— Конечно, почему нет?

— Вы сказали, что с врачебной практикой у вас не густо, но всё оборудование очень дорогое. Кто вас финансирует?

— Действительно, не скромный вопрос, — рассмеялся Генри. — Хороший врач всегда на вес золота. Да-да, знаю, сам себя не похвалишь, и всё прочее. Мне платят люди, которым нужна помощь. Иногда не самые законопослушные, но от того и вознаграждение за труды и молчание выше. Но разве это важно? Я просто врач и мой долг помогать людям.

Он говорил об этом так легко, будто обсуждал погоду, но его взгляд снова стал цепким, как в первые дни их знакомства.

— Ну вот и у меня нашлось то, что могло бы угрожать моему медийному образу, если бы он у меня был. — Сказал доктор и снова рассмеялся. — Вы действительно хороши в своём деле, Арина.

Неделя прошла быстро. Все записи, отчёты и чеки улетели шефу, как и уверение в том, что следующая встреча будет последней, после его фирменного:

«Ну всё, стрекоза, закругляйся. Бюджеты не резиновые.»

Арина решила, что если встреча с Кирой на следующей неделе не состоится, то вряд ли имеет смысл дальше давить на эту тему. Генри и так очень много терял, чтобы причинять ему дискомфорт своей настойчивостью.

На последней встрече Генри был в очень приподнятом настроении и с порога заявил, что Кира готова пообщаться.

— Арина, не сочтите за грубость, но я попрошу провести эту встречу неформально. Без записи и съёмок.

— Конечно, Генри, никаких проблем. Я очень рада, что хотя бы в последний мой визит мне удастся познакомиться с вашей дочерью. Она и раньше казалась мне невероятно сильной девушкой, а после ваших рассказов…

— Отлично, тогда пойдёмте? — Он галантно пропустил девушку вперёд. — Она ждёт нас в лаборатории, дорогу, я подозреваю, вы ещё помните?

— О да, конеч…

Как только Генри пропал из её поля зрения, вместе с ним начало пропадать и всё остальное. Ноги стали ватными, пол неожиданно подскочил и больно ударил по голове. Сознание уходило, унося с собой свет, звуки и ощущения.

***

Приходила в себя девушка постепенно. Тело ныло, мышцы были будто чужие, а в голове поселился звон. Она открыла глаза и увидела, как доктор отчаянно пытается кого-то успокоить.

— Успокойся, милая, всё хорошо, папа здесь, — шептал он, стоя на коленях возле массивного, судорожно движущегося нечто.

Арина постаралась сфокусировать взгляд, так как не могла понять на что она смотрит.

— Милая, успокойся, у нас не так много времени. Обещаю, всё будет хорошо.

Морок постепенно проходил и она смогла разглядеть то, с чем разговаривал Генри.

Если бы она могла, она бы закричала. Но, несмотря на все усилия, изо рта вырвался только сдавленный хрип. Тело ещё не пришло в себя, а лампы дневного света слишком хорошо освещали помещение и всё что ей сейчас оставалось — утопать в волнах ужаса, омывающих её разум.

Сначала она подумала, что видит огромную сколопендру, но это оказалась девушка. По крайней мере часть её была. И вторая, и третья, и… все остальные. Все они были девушками.

Арина слишком внимательно слушала Генри, когда он рассказывал ей про особенности операции, которую они с командой разработали для Киры, и готова была поклясться, что позвоночник этого существа состоял исключительно из Т позвонков грудного отдела. Всех Т позвонков с первого по двенадцатый. И после Т12 снова шёл Т1. И снова, и снова, и снова…

У первых двух тел не было ног, но они сохранили все руки. Конечности двигали хаотично и постоянно. Одни руки трогали пол, другие скребли стены, третьи судорожно хватали воздух и разные предметы, тут же отбрасывая их.

То, что Генри называл своей дочерью ревело, не давая отцу подойти. Ноги отталкивали её в произвольные стороны, от чего вид извивающегося тела вызывал приступ тошноты.

Ясность сознания вернулась к Арине и её тут же стошнило.

Генри обернулся и на его лице читался не то страх, не то гнев.

Кира тоже посмотрела на девушку и зашевелилась ещё активнее. Трубки от капельниц, которые теперь могла разглядеть журналистка, выходили из некоторых конечностей Киры, заходили ходуном и свалили на пол несколько стоек с препаратами.

Арина с трудом перевернулась и свалилась с каталки, опрокинув её вслед за собой и больно ударилась о пол. Придя немного в себя, она начала отползать в хрупкой надежде спрятаться. За спиной слышалось:

— Ты моя гордость, моя жемчужинка… Пожалуйста, не бойся. Всё… под контролем, — продолжал говорить доктор, но его голос срывался.

Одна из рук Киры взметнулась вверх и опрокинула поднос с инструментами, стоящий на столе неподалёку. Другие руки начали тянуться к Генри и по лицу мужчины можно было понять, что он теряет контроль.

— Нет! Не надо, милая, это я! Это папа! — Кричал он, но пальцы Киры вцеплялись в его ноги, бёдра, плечи и шею.

Кира хрипела и пыталась прижаться к отцу. Она обнимала его, но тело не подчинялось. Слишком много сигналов, слишком много сенсорной нагрузки. Все части её тела двигались, казалось, сами по себе и каждая пара рук искала объятий отца.

Она снова захрипела и Арина закрыла уши, не в силах вынести этих звуков.

— Милая… — Раздаётся охрипший голос мужчины. — Милая…

По телу Киры прокатилась судорога и тела, из которых она состояла, выгнулись дугой. Пары её рук, сжимающих отца с разной силой, давили и тянули каждая к себе. Она хотела почувствовать тепло, но её действия разорвали доктора пополам. Звук треска костей, хруст, глухой стон. Всё кончилось быстро.

Кира остановилась и её руки опустились. Тело ещё подёргивалось от мелких судорог, как марионетка с обрезанными нитями. На мгновение она застыла, глядя на тело отца.

Журналистка, прячась за перевёрнутой каталкой, смотрела за происходящим и видела шрамы на теле девушки. В ужасающих подробностях она видела все модификации, которые проводил Генри Рейвин над телом своей собственной дочери.

Опустив глаза, журналистка увидела самого Генри и издала короткий стон. Она не могла отвести глаз от сцены перед собой.

То, что осталось от доктора, лежало у ног существа, которое когда-то было Кирой. Девушкой в милых лакированных туфельках, гордо стоящей рядом с отцом презентуя дело всей его жизни.

Перед глазами Арины встала фотография из журнала «Наука и жизнь», но тут же исчезла, уступив место тому, чем она стала.

Кира посмотрела в сторону девушки. Голова двигалась с трудом, постоянно дёргаясь и никак не могла повернуться достаточно, чтобы полностью увидеть ту, что пряталась за опрокинутой каталкой.

Создание протянуло к Арине одну из многочисленных рук, дрожащую, робкую, как будто хотела понять, что делать дальше.

Но затем ещё одна судорога прокатилась по телу. Некоторые конечности выворачивались в неестественные положения и заставляли суставы издавать тошнотворный хруст.

Кира схватилась за голову верхними руками и из её рта вырвался очередной стон. Существо обернулось к стене и несколько раз ударилось о неё телом. Ещё один стон прокатился по помещению. В своих метаниях она заметила под потолком окошко в соседнее помещение и начала лезть вверх, как ужасная, адская сколопендра. Быстро, судорожно. Свежие швы расходились, ткани рвались, а её тело трещало по швам и суставам. Но она исчезла, перевалившись через край окошка, оставив за собой кровавый след и несколько изуродованных тел, что некогда были её частью.

Журналистка осталась одна. Её взгляд скользил по трупу доктора, его пустым глазам, перепачканным кровью бумагам. Затем по рукам и ногам безымянных девушек, оставшихся после побега Киры. Она чувствовала себя частью этого ужаса и ещё одной, новой жертвой.

Она дышала тяжело, пытаясь пошевелиться, но миорексанты, которыми накачал её доктор Генри, продолжали оказывать влияние на тело и не давали свободы. Сознание снова начало покидать её, но теперь уже не из-за препаратов. Арина была бы благодарна, отключись она раньше, чтобы ей не пришлось видеть всего этого. Но этого не произошло, и она увидела. Гораздо больше, чем хотела. Но сейчас можно…

***

Тьма окутала всё вокруг. Она казалась мгновением, но как потом сказали Арине спасатели, её нашли только вечером, когда главный редактор не смог связаться с ней и решил, что происходит что-то неладное.

Когда журналистка пришла в себя, она ещё долго благодарила Бориса Кирилловича за его бдительность.

Профессия журналиста очень опасна, ведь они всегда в центре событий. И как хорошо, что принципы этого человека распространялись на всех в его редакции, а не только на тех, кто ведёт репортажи и пишет статьи из горячих точек.

Когда девушка очнулась, её уже куда-то везли, а вокруг был хаос. Полиция, медики, сирены, каталки.

Дальше последовали долгие месяцы восстановлений. Попытки снова спать в одиночестве, без света и не вскакивать среди ночи с криками.

К ней приходили разные люди из разных служб и задавали одни и те же вопросы, ответов на которые не было.

Она отказалась идти на опознание Генри и Киры, которую нашли в одном из помещений лаборатории. Ещё слишком ярко перед глазами стоял образ Киры. Её глаза. Безумные, но разумные… и очень страдающие.