Брат Смотрящего - Глава 23 «НА ЧЬЕЙ ТЫ СТОРОНЕ»⁠⁠

г. Железно-Уральск, 2004 год.

Я хотел выскочить из машины, чтобы застрелить убийцу моего брата. Его как раз выводили из «Газели» в наручниках. Оставались считанные мгновения, как вдруг со стороны пассажирского сиденья открылась дверь, и ко мне нагло сел крепкий седовласый мужик средних лет.

– Ну, привет, Саша! – сказал он и развернул перед моим лицом красные корочки.

«Ну ёб твою мать! Меня слили! Сейчас меня повяжут!» – голова просто разрывалась от потока мыслей. Я в ужасе замер, не понимая, что вообще происходит.

– А ты руки-то на руль положи, Саша, не надо нервничать, хорошо?

До сих пор не понимаю, как я там не натворил глупостей, ведь первая мысль была застрелить этого мужика – и бегом на улицу. Но ему удалось овладеть ситуацией. Чувствовалось, что рядом со мной матерый волк. В его милицейском удостоверении я прочел знакомую фамилию. Где я мог видеть ее раньше? Тогда голова соображала вообще в другом направлении. Я все ждал, что сейчас подбегут оперативники, меня просто скрутят – и здравствуй, тюрьма! Я буквально кипел от злобы и безысходности, все должно было быть не так! Но, на мое удивление, ничего не происходило.

Менты вывели парня в наручниках из автомобиля и завели в здание кафе. Никто из них даже не посмотрел в нашу сторону. Вот тут я постепенно начал успокаиваться и приходить в себя. А этот мужик, сохраняя хладнокровие, принялся вести со мной профилактические беседы.

– За брата мстить собрался, да? Глупо, Саша, очень глупо.

– Тебе че надо, мужик?

– О тебе, дураке, пришел позаботиться. Ты думаешь, кому-то чего-то докажешь этим? Или вернешь его к жизни? Нет, не вернешь! Ты себе жизнь загубишь!

Каждое его слово сильно резало слух и било по мозгам. Он обо мне все знал и говорил так, что я первое время сидел, будто язык проглотил. С ним было сложно спорить – на любой упрек он выдавал аргумент за аргументом, с которым невозможно было не согласиться.

– Куда ты лезешь, Саша? Брат делал все, лишь бы уберечь тебя от кривой дорожки, лишь бы ты не пошел по его стопам. И вот сейчас ты добровольно туда хочешь с головой нырнуть, а для чего?

– Отомстить!

– Кому? Этому, что ли, в наручниках который? А ты уверен, что это он?! А может, он чужое на себя берет?! Ты даже ничего не знаешь, а уже прибежал сюда мстить!

Он снова и снова промывал мне голову, порой не давая вставить даже слово. В тот момент я даже забыл, что безумно хотел в туалет. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент из здания кафе менты вывели того парня в наручниках. Всё кончено. Я опоздал. И я видел, как его сажают в авто, и как этот ублюдок уезжает живым и безнаказанным. Мой озлобленный взгляд заметил этот мужик, и, так же глядя вслед уезжающей ментовской Газели, проговорил:

– Разве этому учил тебя брат?

– Чему?

– Стрелять… Убивать… Что бы он сейчас сказал, глядя на тебя? Был бы доволен твоим поступком?

– Нет… – сказал я, не веря своим ушам.

– Я знаю, что у тебя с собой пистолет, Саша.

– У меня ничего нет!

– Я не требую его отдать, и не стану забирать… Я могу это сделать, но не буду, понимаешь? Я хочу, чтобы ты сам принял решение. Погубить себя, вечно скитаясь по тюрьмам, или же остаться человеком.

Я ничего ему не ответил, а он просто взглянул на меня и сказал:

– Подумай, Саш… На чьей ты стороне?

Я остался один в машине и молча наблюдал, как этот мужик уходит прочь. Он ничего мне не сделал, ничего не отнял. Он просто ушел. Я с силой сжимал руль в гневе, и сам не заметил, как слезы покатились градом. Всю дорогу назад я бил кулаком руль, ненавидя себя за свою слабость.

Уже вернувшись в лагерь, проходя мимо информационного стенда, я взглянул на фото вожатых, среди которых красовалось лицо Насти. И тотчас мой взгляд въелся в ее фамилию.

– Ах ты, сука! – воскликнул я и побежал к ней в палату, где застал ее за чаепитием с детьми.

– Это был твой отец, да?! Отвечай! Твой отец – мент?! И ты меня заложила, да?!

Из комнаты как-то незаметно все испарились, и мы остались одни.

– Мой отец – не мент, а начальник городского отдела милиции, и я попросила его уберечь тебя от глупостей.

– Дак вот кто новый начальник! А я смотрю, рожа незнакомая! Да ты хоть понимаешь, что ты натворила?!

– Тебя, дурака, спасла! Вот, что я натворила! Сейчас бы по тюрьмам поехал, как твой брат!

– Не смей говорить о нем в таком тоне!

– Я правду говорю! Ты посмотри, к чему его привела такая жизнь! Ты так же хочешь закончить? Разве такой судьбы он желал для тебя?

– Замолчи! Замолчи-и-и!!!

Не желая никого видеть и слышать, я в гневе захлопнул дверь и выскочил из корпуса. Я противился и не желал принимать все сказанное Настей. Уже у себя в палате мне на глаза попался Мишка. Я даже не сразу обратил на него внимание, мне было вообще не до него. Но, как только гнев стал отпускать меня, то я обратил внимание на его странное поведение. Его трясло, как зашуганного пса, он смотрел на меня таким диким взглядом, что я невольно спросил, в чем дело.

– Всё хуёво, братан… Всё очень хуёво…

– Да что случилось-то?

– Саня, они при мне девочку убивали… Она так плакала, что меня до сих пор трясет… Блядь, ну нахуя я с ними поехал! Ой, дурак, ой, дурра-а-а-а-ак!

Он закрыл лицо руками и заплакал навзрыд, отчего у меня тут же кровь в жилах застыла.

– Мишка… Вы с беспризорниками вчера убили кого-то?

– Да-а-а-а! – прокричал он и вновь уткнулся в ладони, заливаясь горьким плачем.

Эта картина потрясла меня до глубины души, а рассказанная история по сей день вызывает чувство омерзения. И поверьте, там было, от чего морщить лицо.

Все началось еще минувшим вечером, когда Мишка убежал на последний автобус, чтобы присоединиться к пьянке беспризорников. В тот день они наклянчили на редкость много денег возле церкви, и гулянка обещала быть грандиозной.

Первые нотки конфликта появились, когда ребята не смогли поровну поделить добычу. Ведь кому-то подавали милостыню больше, чем другим. И когда спиртное закончилось, предводитель беспризорников, Гена, обратился к ребятам, у которых остались деньги, с предложением, чтобы они за свой счет сегодня угостили толпу, в честь праздника (типа на общак). Согласились все, кроме одной маленькой девочки.

Ее отказ был мотивирован тем, что она не пьет спирт и лучше потратит эти деньги на сладости. Этот расклад в корне не устроил ни Гену, ни ребят, ни ее родного брата, который силой отнял ее честно заработанные деньги. И когда ребята напились еще сильнее, от спирта всем сорвало голову. Вот тогда Гена и принялся натравливать на девочку весь коллектив. Его обвинения звучали, в целом, приемлемо в рамках сложившейся обстановки.

– Она для братвы на общак бабки зажала, сука! Мы с ней последним всю жизнь делимся, а она, сука, зажала!

Толпа взбесилась, и первым ее решил наказать родной брат – он попросту поколотил младшую сестренку за такой низкий поступок. Но этого показалось мало, и после небольшой добавки спирта Гене пришла мысль, что девчонку можно пустить по кругу. И вот тут уже стало не до смеха. Может, в тот момент брат и был против такого расклада, но уже ничего не мог поделать.

Одиннадцатилетнего ребенка насиловали по очереди. Кто-то соглашался, кто-то побоялся делать это. Итогом группового изнасилования девочки стало решение ее убить, чтобы она никому ничего не рассказала.

Не знаю, куда там смотрел брат, трахал он свою сестру или нет, мне это неизвестно, но ребенка задушили собственными колготками. Мишка молча наблюдал за ее страданиями и был не в силах помешать. А когда все кончилось и ребята завалились спать, он попросту сбежал от них и всю ночь, пешком, добирался до лагеря. И вот теперь он сидел передо мной и горько плакал, рассказывая про жуткое убийство девочки.

– Миша… А ты ее трогал, ну, девочку ту? – спросил я как можно осторожнее, пытаясь понять, насколько сильно он влип.

– Нет! Я испугался! Они предлагали, но я испугался!

Эта новость повергла меня в неистовый шок. Я, конечно, понимал, что беспризорники те еще звери, но чтоб настолько? Мысль о том, как они убивали ребенка, вызывала у меня приступ тошноты.

– Саня! Они же приедут сюда, понимаешь?

– Кто?

– Гена и его ребята! Они сказали вчера, что если кто-то проболтается, то убьют любого! Саня! Я не из их компании! Они точно захотят меня убить! Я так не могу, что мне делать?! Саня, помоги!

Скоро же королевская ночь, и они сюда точно приедут, и мне конец! Куда мне теперь деваться?

Бедный Мишка в погоне за халявой нажил себе уйму проблем. Мне было искренне жаль его, но ничем помочь я ему уже не мог. И тут он, немного успокоившись, внезапно меня спросил:

– А ты… Саня? Ты сделал задуманное?

И я вдруг вновь окунулся в омут терзаний. Мне даже стало стыдно признаваться Мишке в своей слабости, но скрывать это было бессмысленно.

– Я не смог, Мишка… Струсил…

Еще мгновение он смотрел на меня удивленными глазами, и я был уверен, что сейчас он будет меня стыдить. Как вдруг на выдохе он произнес:

– Слава богу!

– Чего?

– Как же хорошо, что ты не сотворил зла! Я сейчас все переосмыслил, я больше не хочу такой жизни, не надо опускаться до их уровня! Надо человеком оставаться!

Наверное, Мишка был прав. Я снова и снова прокручивал в голове мысль, что если бы я сделал это, то вот сейчас за мной приехали бы менты, и я очень долго не увидел бы свободы. Не месяц, и даже не два, а целые годы!

Оказавшись у края особенно близко, ты начинаешь ценить свою прежнюю жизнь, даже если она казалась тебе никчемной. Но совесть продолжала меня грызть. Мне казалось, что сегодня утром я предал своего брата. И я не находил себе места.

Мы пошли с Мишкой на летнюю веранду, и оба молча сидели, не проронив ни слова. Нам обоим было очень паршиво. Спустя час за ним приедет наряд милиции. Они заберут его очень надолго, и в следующий раз мы встретимся с Мишкой уже в зале суда, но это будет совсем другая история.

Мой гнев отступал, и мне постепенно становилось очень стыдно перед Настей за свое поведение. В тот момент ей было очень тяжело. Сначала мои выходки, затем происшествие с Мишкой, которое повергло в ужас весь лагерь. Каких гадостей она только не наслушалась от директора, но она все выдержала.

На следующий день раздался звонок от старого друга Кузи. Вот уж кого я был рад слышать, так это его! Но звонил он далеко не с добрыми новостями.

– Саня, я в Железно-Уральске, в заводском районе отсиживаюсь!

– Случилось чего?

– Случилось, Саня! Всех наших повязали в общаге, а я теперь, походу, в розыске! Сможешь выручить деньгами, хоть немного?

– Постараюсь что-нибудь придумать…

Он продиктовал свой адрес, а я стал думать, где можно было раздобыть хоть какие-то деньги. Телефон Кривороговых был предательски недоступен. Звонить родителям Рустама я постеснялся, Жанна так и не объявилась, бензин в машине уже заканчивался. Что делать, я не знал.

Идея пришла в голову сама собой. Я сбежал из лагеря и отправился в наш бывший дом. У меня было предчувствие, что там можно раздобыть что-нибудь ценное для продажи. Однако вот так сразу попасть в дом у меня не получилось – там все было закрыто, поэтому мне пришлось вскрыть окно со стороны двора. Так я очутился внутри.

За тот недолгий срок, что я здесь отсутствовал, дом изменился до неузнаваемости. Кругом был толстый слой пыли и грязи. Я не знал, что конкретно искал, просто стал рыться по дому.

Проверил матрацы, подушки, полки и шкафы, но все было безуспешно, пока вдруг я не обнаружил, что под ногами странно скрипит пол.

– Там пустота! – осенило меня.

Дом был на высоком фундаменте, здесь точно должно быть цокольное помещение или подвал, и моя чуйка меня не подвела. На кухне под паласом я нашел крышку с петелькой. Потянув ее, я открыл спуск в обыкновенный погреб, где все хранят овощи, соленья, и так далее. Вот именно там, среди хлама, мне удалось найти заначку брата в пустой банке из-под краски. Денег было совсем немного – где-то около пяти тысяч, по тем временам это была половина средней зарплаты. Не знаю, для чего брату нужна была эта заначка, но в тот момент она меня очень выручила.

Заправив полный бак, я приехал по нужному адресу. Это была окраина заводского района, возле железнодорожного моста над водохранилищем, где все дома были деревянные, еще дореволюционной постройки. В одной покосившейся избушке, у старого приятеля по приюту, прятался Кузя. В доме было полно непонятных гостей уголовной наружности, и все были изрядно пьяны.

– Саня, братан! Как же я тебя рад видеть! – воскликнул Кузя, крепко обняв меня, и я тут же почуял аромат спирта. «Ага, тоже пьяный», – догадался я.

– Ну, рассказывай, чего с тобой в Серове приключилось?

И он поведал, что на днях его приятеля Тараса, с которым я однажды отнял телефон в электричке, повязали менты прямо на крыльце общежития. Дело в том, что они с ребятами обложили данью всех студентов, и вот сейчас, летом, решили потрясти новеньких абитуриентов. Да вот промах вышел – напоролись на непростого паренька, чей отец был сотрудником милиции, и при получении меченых денег Тараса взяли с поличным.

Этот случай послужил катализатором, и, как только студенты почуяли возможность свергнуть старый режим, массово побежали писать заявления в милицию о побоях и систематических вымогательствах. Вот тут и последовали первые аресты его подельников, и Кузя, не теряя время, собрал вещи и молча укатил в Железно-Уральск, чтобы временно отсидеться здесь, пока там весь шум не утихнет.

Положение Кузи было, хуже не придумаешь. Я даже не знаю, на что он вообще надеялся, ведь, если его объявят в розыск, то его поимка – лишь вопрос времени.

– И долго ты тут скрываться намерен?

– А хуй его знает! Я никуда не тороплюсь! Самое главное, что я на свободе, Саня! И, если потребуется, я могу оказать давление на любого козла, который писал на нас заявление.

– То есть, ты ждешь указаний от парней, которые под арестом?

– Все верно! Пошли, лучше на берегу посидим с ребятами, выпьем!?

– Пошли…

Кто-то из гостей сбегал до соседнего дома и купил 0,5 спирта, и, пока ребята разбавляли его колодезной водой, я с ужасом наблюдал, в какой тупик загнал себя Кузя. Он пил спирт с какими-то бродягами в синих наколках. По сути, он вел обыкновенный бичевой образ жизни. В тот момент в голове мелькнула мысль, какое же у него будущее с такой компанией?

– А ты слыхал, что Гена со своими уродами вчера девочку убили? Говорят, менты всех по городу отлавливают! – сказал он, закуривая сигарету.

– Да, слышал… С ними был наш Мишка, его в обед менты прямо с лагеря забрали.

– Ты че, серьезно? Вот это парень попал! С таким успехом еще немного – и мы все встретимся на зоне! – сказал он и громко рассмеялся.

Это был смех висельника. Кузе уже нечего было терять. Я думаю, он и сам слабо верил в удачный исход всей этой заварухи.

– А ты, Саня… Что у тебя слышно про брата? Парни вон рассказывали, что нашли убийцу, его по улицам даже водили в наручниках! Ты его видел?

– Видел, сегодня утром, в кафе, он давал показания…

– Погоди! То есть, ты его вживую прямо видел?

– Да…

– И ты ничего не сделал с ним? Даже не кинулся на него, и не плюнул в его лицо?

– Нет…

– Ну ты ссыкло-о-о-о! Саня, разве так можно? Я бы его у кафе подкараулил и ножом заколол нахуй, как поросенка!

И вот тут я ему поведал, как было на самом деле. Рассказал про мента, про Настю, рассказал про разговор с Мишкой перед арестом, что все они поддержали мой выбор – не переступать эту черту. Я это говорил ему с целью окончательно убедиться в правоте своего поступка, чтобы чувство вины меня, наконец, перестало грызть. Но Кузя оказался единственным, кто выступил против.

– Что ты, нахуй, несешь, Саня! У тебя отняли последнее, и ты вот так легко готов это простить? Вот так легко готов все отпустить? Да как ты можешь вообще так поступать! У тебя же на руках ствол был! Я зубами бы загрыз, а у тебя пистолет в руке, и ты струсил?

Кузя взорвался в гневе. Он ругал меня, на чем свет стоит. Я лишь молча опустил голову и слушал его ругань.

– Вот вы, мужики! – обратился он к рядом стоящим собутыльникам. – Вот вы что бы сделали на его месте?

– Да убили бы нахуй, конечно! – промычали они хором.

– Вот! Слышишь, Саня, чего люди-то правильные говорят? А ты ведь сам говорил – убью! А на деле струсил!

– Струсил…

– А ты ведь сам знаешь! Пацан сказал – пацан сделал! Вот как тебе самому с этим грузом теперь жить?

– Не знаю…

– Это я не знаю! Я даже не знаю, друг ли ты мне после этого! Если ты от своих слов отказываешься! Это вообще не по понятиям, братан!

Кузю окончательно понесло. Он кричал, будто сам не свой, а я уже просто не мог слушать его слова.

– Ссыкло ты, Саня! Пацан должен держать свое слово! – подытожил он свою речь и припал ртом к бутылке разбавленного спирта.

Я лишь молча положил в его карман последнюю заначку брата.

– Это все, чем я могу тебе помочь, Кузя. Надеюсь, они тебя выручат.

– И на том спасибо, братан. Я тебе очень благодарен за выручку, но ты пойми, что поступок твой, он меня огорчил сильно! Тебе теперь с этим жить…

– Ладно… Мне ехать надо, а то в лагере потеряют, еще ментам позвонят…

Кузя меня уже не слышал. Его отвлекли новые друзья-собутыльники – они очень обрадовались, что у них появились деньги на пропой.

Это был последний раз, когда я видел Кузю живым. На следующий день мне сообщат, что он трагически погиб, на спор прыгнув в воду с верхней балки железнодорожного моста. Но все это я узнаю лишь на следующий день.

А пока я молча ехал обратно в лагерь, где мое отсутствие вновь никто не заметил.