Трасса Екатеринбург – Железно-Уральск, наши дни.

Наш автомобиль медленно въехал в знакомый мне с детства город. На дворе был уже поздний вечер. Саша закончил свой рассказ, а я, потрясенный до глубины души, наконец, выдохнул.

– А как у тебя все сложилось потом?

– Папа Насти помог мне поступить в техникум на гос. обеспечение без вступительных экзаменов и помог оформить пенсию, как сироте. Вот так до 23 лет я был обеспечен всем необходимым, а дальше уже сам поднимался.

– А Настя? У вас сложилось с ней что-нибудь?

– Конечно, сложилось. Она моя жена, я ее очень люблю.

После этих слов у меня будто камень с души упал, сразу стало легче. Мы остановились возле той самой церкви, где когда-то стрелял мелочь Саша.

– Зайдем? – предложил он.

– Сегодня Рождество, зайти – это святое дело!

Внутри толпился народ, люди крестились перед ликом икон, ставили свечки. А Саша, знаючи, сразу прошел в дальний угол, где почему-то никого не было. Я подошел ближе и увидел стойку с горящими свечами, странную икону и надпись на листе А4 – «За упокой».

Это был очень личный момент, и я не посмел приблизиться, посчитав правильным дать побыть ему одному.

Саша шептал имена тех, кого уже давно нет с нами, а я в очередной раз задумался, отчего жизнь порой бывает такой несправедливой. Но особенно обидно, когда жизнь несправедлива к тебе с юных лет. Что может чувствовать парень, который осиротел, будучи подростком? Безусловно, ужасную боль утраты...

Но вот случилось чудо, и отыскался единственный родной человек на земле, который, вопреки всему, пришел на помощь, и в жизни появился смысл. И как описать те чувства, когда судьба вновь отнимает у тебя последнее?

Осиротеть дважды и лишиться всех друзей. Насколько судьба должна невзлюбить человека, чтобы подвергнуть его таким страшным испытаниям? И насколько нужно быть мужественным, чтобы вынести все испытания и остаться человеком.

Задумайтесь над этим, вспомните про свои проблемы и постарайтесь с честью преодолеть их, ведь у героя этого рассказа все получилось. Ну, а чем же вы хуже него?

Мы вышли из церкви, и Саша любезно довез меня до самого дома. Прощаясь, я задал ему последний вопрос:

– Саша, ведь все твое окружение, весь твой образ той жизни – все вело к тому, что ты должен был разделить судьбу всех этих беспризорников и вечно скитаться по тюрьмам, а то и вовсе сгинуть, как многие другие. Как тебе удалось остаться человеком?

– Я и сам не знаю, как... Наверное, наставления родных и близких не давали мне терять мужества. Я старался не подвести их, продолжая верить в себя, несмотря ни на что.

Мы крепко пожали руки, и он уехал по своим делам, а я еще весь вечер вспоминал героев его рассказа. Ведь я тоже знал этих ребят, и все это время я был рядом. Вам, должно быть, интересно, как сложилась судьба этих персонажей? Позвольте приоткрыть вам завесу тайны.

Тарас из бригады Кузи – был осужден за вымогательство. После освобождения из тюрьмы тяжело переживал гибель Кузи. Все это время он ничего не знал и был уверен, что тот жив. В итоге он не смог смириться с новым укладом жизни, после чего покончил с собой. Был найден повешенным.

Бригада Зла:

Шерхан – благодаря своим землякам все-таки подсел на тяжелые наркотики и продолжил ими торговать. В результате был осужден на 11 лет, которые он отмотал от звонка до звонка. Я видел его не так давно – он очень щуплый, маленький до такой степени, что я, без преувеличения, смогу поднять его одной рукой.

Мякиш – был осужден за серию квартирных краж. За отказ от сотрудничества со следствием эпизоды краж стали рассматривать отдельно. Также ему припомнили хищение ружья у егеря и последующее изготовление обреза. А чуть позже, каждый год стали всплывать очередные эпизоды старых квартирных краж. В результате, общий срок наказания превысил 20 лет. Однако, спустя 10 лет, он был освобожден по состоянию здоровья. Его отпустили домой умирать. Говорят, пока живой.

Чупа – наверное, один из немногих существ на планете Земля, за которым не числится ни единого доброго поступка за всю его никчемную жизнь. Многократно отбывал наказания в исправительных колониях. Наркоман со стажем. Неоднократно направлялся в психиатрические лечебницы как душевнобольной. В сентябре 2017 хотел наказать какого-то мужика, облил бензином его дом и бросил спичку. Мужика дома не оказалось, а вот семья соседей погибла. Молодая мама, совсем маленькая дочка, сын и престарелый дед. Отцу семейства чудом удалось вытащить из огня всех, но спасти удалось только сына. Сейчас Чупа ожидает наказания, пытается косить на дурака, но весь город надеется, что ему влепят пожизненное.

Бригада брата:

Братья Кривороговы – получили всего пару лет за свои криминальные дела, после отсидки перебрались в Екатеринбург, где по сей день промышляют темными делами, отжимая автомобильные стоянки.

Шулер Дамир – в первой половине десятых годов был убит молодыми отморозками. В рассказе «Бизнес по-русски» очень подробно описывается, как завершилась его трагическая судьба.

Крокодил Гена и его банда беспризорников:

Гена – за изнасилование и последующее убийство одиннадцатилетней девочки Гена получил максимальное наказание из возможного. Ему и еще двоим подельникам влепили по 10 лет колонии, где двое были переведены в низшую касту тюремной иерархии (их изнасиловали), и вскоре после освобождения они умерли от туберкулеза. Сам Гена вину не признал ни на суде, ни в колонии. Удивительно, но на зоне ему удалось сколотить себе серьезный криминальный авторитет. После выхода на свободу он не смог освоиться и быстро вернулся обратно, где отбывает пятнадцатилетний срок за убийство собутыльника.

Митя из банды беспризорников – избежал наказания за убийство девочки ввиду того, что он не достиг возраста уголовной ответственности. Спустя пару лет ради шубы он убил учительницу физкультуры из знаменитой школы №9. Любопытная деталь – он задушил ее колготками (какой знакомый почерк). И очень символично, что, однажды лишив жизни людей, теперь и в зной, и в холод он руками копает могилы и на своих руках провожает усопших в последний путь, пытаясь искупить свои грехи (он сотрудник БРУ).

Мишка-мародер – его долго таскали по делу убийства девочки. В итоге решением суда он был признан невиновным. Он не соврал, когда говорил, что не трогал ее, а только смотрел. Не сумев оправиться от полученной психологической травмы, он запил и спустя пару лет умер, отравившись суррогатным алкоголем.

Убийца брата – того отморозка осудили на 19 лет за убийство с рачлененкой и стрельбу в кафе. Но так сложилось, что спустя много лет мне довелось общаться с родственником убийцы, который поведал, что в кафе стрелял другой человек, который умер от передозировки героином в том же году. Получается, Саша хотел застрелить человека, который попросту не был виновен в гибели его брата. Я очень рад, что он не совершил зла.

Главный герой:

Саша Князев – после описываемых событий он сдержал слово и остался на правильной стороне. Получил два образования, в том числе высшее юридическое. Он женился на Насте, сейчас они живут в Екатеринбурге, у них есть своя квартира, свой бизнес и очень крутой внедорожник. Если кому интересно, все это было заработано Сашей честным трудом, без посторонней помощи. Откуда я это знаю? Я лично видел, как он это делает. Могу сказать, что парень очень много работает и оберегает самое ценное, что у него есть – свою семью, о которой он так сильно мечтал.

КОНЕЦ.

г. Железно-Уральск, 2004 год.

Утро в летнем лагере началось обыденно. Ничего не предвещало беды, и где-то после обеда от местных сотрудников прошел слух, что с утра у железнодорожного моста спасатели ищут утопленника с помощью абордажной кошки.

– Говорят, мальчишка на спор с моста прыгнул и не всплыл! – сказала кухарка одному из вожатых.

Я, как эту историю услышал, первым делом подумал, что Кузя как раз вчера там пировал. Наверняка, он что-то знает про этот случай, поэтому я решил ему позвонить. К неприятному удивлению, абонент был недоступен. «Может, батарея села», – подумалось мне.

Еще пару часов я бродил туда-сюда, успокаивая себя, что он просто пьяный отсыпается. Но с каждым часом подозрения усиливались, и меня бросало в мелкую дрожь от дурной мысли, что это мог быть Кузя. В итоге я не выдержал, сбежал из лагеря и на машине подъехал на берег к тому месту, где вчера была пьянка. На поляне толпились зеваки, и МЧС уже сворачивали свою работу.

– Что тут случилось? – спросил я одного из зевак.

– Да дурачок один с моста прыгнул в воду! Поспорил с друзьями и прыгнул, а обратно не всплыл!

– Парня-то нашли? – уточнил я.

– Да! Где-то полчаса назад его машина БРУ увезла в морг! Молодой совсем, жалко его…

Не теряя ни минуты, я побежал в избушку, в которой вчера прятался Кузя. Я до последней секунды надеялся, что сейчас обнаружу его спящим, пьющим – каким угодно, но живым! Но, войдя в дом, я обнаружил вдрызг пьяного хозяина с какой-то прошмандовкой. Они громко скулили и подвывали нечленораздельно.

– Кузя где, мразь!

– О-о-о-о-ой! Горе мне, горе, братишка! Нет больше парня! Погиб по глупости вчера вечером! – пробормотал хозяин и залился горькими слезами.

Я вышел на крыльцо и, присев, обхватил руками голову. Я не хотел в это верить, это не должно быть правдой. Но ничего не менялось, и только вой пьяниц доносился из-за двери.

На следующий день Кузю опознал социальный работник приюта. Из заключения судмедэксперта стала известна причина гибели, а после удалось восстановить полную картину трагедии.

В тот вечер, когда я уехал в лагерь, они продолжили пить, а после отправились купаться. Вот тогда среди алкашей зашел спор, насколько водохранилище глубокое. Кузя имел неосторожность сказать, что глубина настолько большая, что, даже если прыгнуть с моста, до дна можно не достать. Какой-то алкаш-пересидок стал подстрекать его, указывая на то, что тот преувеличивает (пиздабол). Алкоголь дал о себе знать, и Кузя молча пошел на мост и спрыгнул с платформы ногами вниз. Под общие возгласы он успешно всплыл и, выбравшись на берег, заявил, что до дна он не достал. Но и этого показалось мало собутыльнику – он продолжил подстрекать Кузю, указывая на то, что с платформы любой дурак может спрыгнуть, а ты нырни с верхней балки, вот тогда я с тобой соглашусь!

Кузе стоило отказаться от этой затеи, но он был настолько разгорячен алкоголем и своим непоколебимым авторитетом, что не смог отказаться от предложенного испытания. Он выпил для храбрости еще спирту, и под выкрики собутыльника, – «Ну что, слабо!? Зассал, да!?» – отправился в свой последний путь.

Он залез на верхнюю балку моста и вновь прыгнул ногами вниз, после чего уже не всплыл. Как стало известно от зевак, спасатели вытащили его тело аккурат возле опоры моста, подцепив «кошкой» за ребра.

Но самым отвратительным и ужасным в этой трагедии стала причина его смерти. Он не захлебнулся, а с размаху налетел на металлический штырь, скрытый под водой. Видимо, еще со строительства моста остался кусок арматуры, вот он с размаху на нее и налетел, будто на кол.

Подстрекателю не предъявили никаких обвинений. Он так и продолжил спиваться, бессмысленно растрачивая свою никчемную жизнь.

Поскольку у Кузи не осталось живых родственников, то похороны были организованы за счет государства. Это означало, что его похоронили, как бесхозного, в самом простом деревянном ящике, с обыкновенным деревянным крестом, который уже через пару лет истлеет, и от могилы не останется и следа. И лишь пару венков от приюта украсили его могильный холм на первое время. Это все, что мы смогли для него тогда сделать.

Ужасная смерть, и ужасная судьба была у этого парня. Я очень часто вспоминаю его и всегда задаюсь одним вопросом – мог ли он прожить другую жизнь в тех обстоятельствах? И каждый раз прихожу к выводу, что он не мог иначе, это был его осознанный выбор. Такое было время, такими были все мы. И не каждому удалось дожить до сегодняшнего дня.

Наступила королевская ночь в летнем лагере, и это мероприятие вызывало у меня приступ омерзения. Это походило на пир во время чумы! Как можно было веселиться, когда вокруг столько смертей? И, напившись, я уже хотел устроить скандал и прекратить это веселье, как вдруг осознал, что отдыхающие дети были совсем не при делах. В их жизнях не поменялось ровным счетом ничего – у них по-прежнему здравствовали родные и близкие, их друзья были живее всех живых, они были беззаботно счастливы. Все они! Но не я…

Я оказался полностью морально разбит. В мире больше не осталось ничего, что могло бы хоть как-то меня сдерживать. Весь вечер я долго размышлял сам с собой на тему уголовных понятий и правильности своего поступка. Предал ли я брата? В памяти невольно всплывали последние слова Кузи, что теперь мне с этим жить…

За окном веселились ребята, играла громкая музыка, а я пребывал в тяжких страданиях. И вдруг я поймал себя на мысли, что я их всех ненавижу. Мне больше нечего терять, не для кого себя беречь, не осталось ни друзей, ни близких – никого! В тот момент, собрав всю волю в кулак, я принял твердое решение, что, когда состоится суд над убийцей брата, я пристрелю его прямо в зале суда, или когда его будут выводить из автозака. И от этой мысли мне сразу стало легче, будто принял таблетку болеутоляющего. Отчего тут же уснул крепким сном.

Наутро я молча наблюдал, как разъезжаются дети, видел, как их забирают родные. Они светились от счастья. Все прощались со своими вожатыми, и я подошел к Насте, но разговор как-то не клеился.

– Вот мой адрес и телефон, – внезапно сказала она, протянув записку. – Если что-то нужно будет – пиши, звони. Мои двери для тебя открыты.

Я, краснея от смущения, молча взял записку и, промычав «Спасибо», поплелся в автобус, который приехал за нами из приюта.

Возле автобуса случился неприятный казус: у меня ведь был автомобиль, и я попытался договориться, что поеду самостоятельно позади автобуса, на что получил строгий отказ от воспитателя. Тогда я понял, что машину придется временно оставить тут.

В эту же ночь мне удалось ее перегнать и бросить в ближайших дворах возле приюта. Меня очень напрягала эта конспирация, но ничего поделать я не мог. До моего совершеннолетия оставалось чуть больше недели, а ведь еще предстояло выучиться на водительские права. На это нужны были деньги, которых у меня вообще не было.

О судьбе Мишки ничего не было слышно, Кузя погиб, брата убили, Рустама убили. За месяц с небольшим я насмотрелся такой жути, перенес такие потери и страдания, которые не всем взрослым выпадают за всю жизнь, а мне ведь тогда даже восемнадцати не было.

В один из дней раздался звонок от Димы, старого приятеля моего брата, того самого, что приезжал в приют на «Бумере». Он сообщил мне очень важную новость и возложил на меня очень ответственное задание.

– Саша, нужно встретить человека на ж/д вокзале! Сегодня вечером, в 22:00, в город приедет новый смотрящий. Погоняло – «Колун», едет он прямо с зоны, у него полный голяк. Твоя задача его встретить и разместить в вашем коттедже.

– Но у меня нет ключей! Они у Кривороговых! Я думаю, проще им поручить эту задачу?

– Кривороговы уже пару дней в СИЗО №1 Екатеринбурга торчат, и выйдут оттуда нескоро. В городе своих людей не осталось, вся надежда на тебя! Смотри, не подведи!

– А ключи!?

– Они у родителей Рустама. Кстати, они выделят тебе деньги, которые я перевел, тридцать тысяч рублей. Пять штук отдашь родителям Рустама, пять возьмешь себе за хлопоты, остальное Колуну отдашь, с поклоном от меня. Все понял?

– Понял!

Весь день я ходил, словно на иголках, очень волновался и нервничал. Вот же, как все закрутилось, в город поставили нового «смотрягу». Быстро они. И я вдруг окреп духом – кажется, еще не вся жизнь потеряна. Во всем городе нет никого надежнее меня! Это вселяло в меня гордость, я вдруг ощутил свою важность.

Этот Колун будет просто жизненно нуждаться в надежных людях, вот тут я ему и пригожусь! Он меня обязательно подтянет к себе, и уже вместе мы закрутим в городе такие дела! Выбьем положенные мне бани у пилорамщиков, я стану там управляющим, буду отстегивать на «общак», за меня будет серьезная впряга, и все будет, как в песне – много денег, машина, все дела! От этих мыслей у меня шла кругом голова. Впервые за длительный период на моем горизонте вновь нарисовались четкие перспективы. Мне даже стало легче дышать.

Ближе к вечеру, дождавшись ухода сотрудников, я подошел к ночному воспитателю и просто объяснил, что через пару дней я выпускаюсь отсюда, и мне уже терять нечего, поэтому позвольте мне просто съездить по важным делам, обещаю вернуться до полуночи. С моими аргументами было невозможно поспорить. Естественно, меня отпустили.

Я заранее приехал на вокзал, и, когда к назначенному времени подъехал поезд, а привокзальная площадь наполнилась людьми, мне стало боязно, как бы не упустить такого дорогого гостя. «Как бы он на такси не укатил, этот браток», – подумал я, и вдруг осознал, что ему в принципе некуда ехать, и он явно будет ждать меня на вокзале до упора.

И вот, когда народ уже рассосался и площадь опустела, я стал пристально высматривать граждан бандитской наружности, но ничего в радиусе обзора не наблюдал. И тогда, потеряв терпение, я просто пошел бродить по вокзалу в надежде его найти. И действительно, я наткнулся на каких-то двух высохших дрищей возле касс, где их прессовали менты.

– Где паспорт, я спрашиваю?

– Так ведь я только откинулся, начальник! Еще с утра у хозяина чалился!

Не веря своим ушам и глазам, я молча смотрю на этих двоих, а затем неуверенно спрашиваю одного:

– Колун?

И он тут же оживился.

– О! Братан! А ты, наверное, Саня, да? А меня предупредили, что ты крепкий малый!

Он повернулся к ментам и с довольным лицом прохрипел:

– Ахах! А вот и такси подъехало!

Сотрудники молча отдали его бумажки и ушли прочь. А я зачем-то взял их сумки и понес к машине. Иду, а самому как-то слабо верится, что это новый «смотрящий». Думаю, надо проверить их как-то, но, как только мы сели в салон, он сразу стал рассказывать мне про Диму и про моего покойного брата, что были они друзьями крепкими, и все такое. Значит, это именно мой клиент.

Мы заехали к родителям Рустама, я забрал деньги, ключи, отстегнул им купюры за «хлопоты», сразу отложил положенное себе, и, оказавшись в коттедже, я передал оставшиеся деньги Колуну.

– Это тебе от Димы, передавал низкий поклон...

– О, ништяк, браток, живем! – воскликнул он и оголил свои сгнившие передние зубы в страшной улыбке. Прежде я такой жути не видел. У моего брата все зубы были на месте, и они были идеально белыми. А этот будто кислоту пил всю жизнь – не зубы, а иголки какие-то остались.

Вот тогда у меня фундаментально закрались сомнения в правильности романтики уголовного мира, поскольку новый «смотрящий» был полной противоположностью моего покойного брата. Я в один миг решил пересмотреть свои жизненные приоритеты. Кажется, это не те люди, с которыми я бы хотел связать свою жизнь и карьеру. Но окончательный гвоздь в крышку гроба в вопросе выбора моего жизненного пути был забит после просьбы урки принести столовую ложку.

– Братан, надо подлечиться... У тебя весло есть?

– Чего, простите?

– Ну, ложка, мля, обыкновенная, есть в хозяйстве?

– А-а-а-а! Конечно!

Вытащил из кухни столовую ложку, еще не понимая, для чего, и с улыбкой протянул ему в руки.

– Вот, пожалуйста...

И тут эти два сушеных мудака начинают творить какую-то алхимию! Его подельник откуда-то вытащил маленький коричневый сверточек и высыпал комочек серо-грязного дерьма на ложку. Колун достал зажигалку и стал нагревать ложку снизу! В один момент комочек растаял и стал пениться.

– Баян давай! – скомандовал он своему подельнику.

Тот вытащил уже пользованный инсулиновый шприц и ловким движением набрал жижу внутрь.

Сказать, что я был ошарашен – это вообще ничего не сказать. Я был в лютом ауте от всего происходящего, я даже слово вымолвить не мог, буквально онемел!

На моих глазах новый «смотрящий» за городом ебашился по вене героином, одним шприцем на двоих, как последняя наркоманская сука! Это же полнейший адовый пиздос! Я ожидал увидеть СМОТРЯЩЕГО, а вместо матерого арестанта передо мной предстал жалкий исхудалый урка, не обладающий никакими выдающимися качествами.

Свято помня наставления покойного брата о негативном отношении к наркотикам и наркозависимым гражданам, этот жалкий «Колун» мгновенно потерял всякое уважение в моих глазах.

Эти два мудака еле слышно застонали в унисон, их начало «мазать», и я, не желая больше смотреть на этот ужас, положил ключи от дома на стол и молча вышел на улицу. Меня всего трясло и колотило, не то от ужаса, не то от гнева. Уже по пути в приют я позвонил Диме, которого всегда считал адекватным мужиком, и задал ему ряд обоснованных вопросов, касающихся нового ставленника.

– Это что за говно вы сюда поставили следить за городом?! Это же наркоман полудохлый, его же любой школьник побьет, какой он, к черту, авторитет! Вы там совсем, что ли, ослепли, или на зонах люди порядочные закончились?

Я ругался, не выбирая слов, надеясь на понимание со стороны Димы, и для меня было полным шоком, что он целиком и полностью был на стороне Колуна.

– Дима! У меня брат голову сложил в борьбе против наркотиков, а вы смотрящим ставите героинового наркомана! Вы там в своем уме?!

– А это уже не твоего ума дело, Саша! – грубо ответил Дима. – Ты лучше впечатления свои придержи при себе! Колун человек правильный, наших кровей, он все дела сделает, как полагается! А ты лучше придумай, как ему помочь быстрее освоиться в городе!

Он бросил трубку, а я не верил своим ушам. Это был какой-то нереальный фантастический расклад. Я ни за что на свете не стану помогать наркоману, а уж тем более вести с ним какие-то общие дела. И если нет у меня другого пути, то лучше пусть я так и буду один, но наставления брата не нарушу и не оскверню его памяти.

С этой мыслью я в гневе швырнул телефон в сторону и ушел в приют, где почти до утра не мог заснуть, пытаясь переосмыслить все случившееся. Я отказывался принимать сложившиеся обстоятельства. Если мир уголовных понятий теперь таков, то мне с ним не по пути.

На следующий день случилось то, о чем я совсем позабыл в суматохе дел.

– От лица всего коллектива мы торжественно поздравляем тебя, Сашенька, с твоим совершеннолетием! – восклицала заведующая приютом. – Теперь ты – полностью взрослый человек и полноправный член нашего общества! Ура-а-а-а!

Раздались общие аплодисменты как рабочих, так и воспитанников приюта. Заведующая достала подарочный пакет и вручила мне этот презент. Внутри я обнаружил полотенце и шампунь. «И это всё?» – невольно возник вопрос в моей голове.

– А что теперь дальше? – спросил я растерянным голосом.

– Дальше оформим тебе все документы, и пойдешь в социальную защиту, там тебя поставят в очередь на жилье. А пока очередь двигается, тебе временно выделят комнату в семейном общежитии! – важно оповестила заведующая.

Я стоял, совсем растерянный, и неловкая улыбка никак не сходила с лица. «Неужели на этом все?» – спрашивал я сам себя, еще не понимая, что произошло.

Уже в кабинете директора я задал вполне логичный вопрос:

– А на что же мне жить вообще? У меня даже на еду денег нет...

Заведующая объяснила, что когда будут готовы документы, то со сберегательной книжки мне выделят так называемые «подъемные средства» в размере пятидесяти тысяч, если мне не изменяет память. И, вроде, на первое время мне должно хватить этих денег, чтобы хоть как-то освоиться, но меня дико пугала пустота на горизонте.

– Вот, заполни анкету! – попросила заведующая.

Я взял лист, и в одном из пунктов увидел строку с просьбой указать номер телефона.

– Телефон! – воскликнул я и тут же побежал прочь из здания.

Я оставил вчера телефон в салоне автомобиля, и когда я вбежал во двор, то, к своему ужасу, не обнаружил там своей машины. На мой немой вопрос ответила бабка, сидящая на лавочке у подъезда:

– Милиция приезжала, изъяли машину еще утром!

– Как изъяли!?

– Забрали, и все!

Первым делом меня кинуло в жар от мысли, где мой пистолет?! И тут же у меня отлегло от души – я вспомнил, что так и не забрал его из-под камня у забора летнего лагеря. Но как же мой телефон?! Куда я без него, там ведь все мои контакты, вся моя жизнь!

Я пришел на штраф-стоянку, чтобы узнать, как можно забрать автомобиль. Оттуда меня отправили в отдел милиции, и вот там уже мне сообщили, что автомобиль был в розыске. Оказывается, бывший хозяин, который отдал машину за долги, как только узнал, что мой брат мертв, сразу же побежал писать заявление об угоне.

Следующие пару часов я провел в кабинете у дознавателя, объясняя, какое отношение я имею к этому автомобилю. Я особо не лукавствовал, сказал, как есть, что автомобиль принадлежал братьям Кривороговым, которые передали мне его с документами с просьбой присмотреть. Я ничего не придумал лучше, как просто бросить его во дворах, так как водить не умею, и водительского удостоверения у меня нет.

Сам факт наличия в бардачке документов на автомобиль и договора купли-продажи с подписью прежнего хозяина освободил меня от какой-либо ответственности, но прибавил головной боли старому хозяину. Теперь его стали дергать за ложное заявление об угоне.

Вот так, легко и просто, я лишился последнего наследства от покойного брата. Но что больше было обидным, так это кража телефона.

– Какие вещи вы хотели забрать из салона авто?

– Ну, у меня там телефон валялся...

– В описи изъятых вещей никакого телефона не значится!

И легкая ухмылка скользнула на моем лице. Менты, суки, подтянули мой сотовый телефон, во шакалы!

И сначала я даже расстроился, а потом вдруг осознал, что мне теперь больше никогда никто не сможет дозвониться из прежней жизни. Никакой Дима, никакой наркоман Колун, ни один из записанных в телефонную книгу бандитов больше никогда мне не позвонит. И на душе мне сразу стало легче. Кажется, я стал по-настоящему свободным, или все же нет?

С этой мыслью я отправился в сторону летнего лагеря. На последние деньги я оплатил проезд и, добравшись до места, на всякий случай огляделся по сторонам. Ржавой цепью были обмотаны ворота, за которыми одиноко качало ветром цветную качель. «Как же это символично», – подумалось мне. Кажется, детство закончено, пришла пора шагать дальше.

Я достал из-под камня пистолет, засунул его за пояс и просто пошел пешком обратно. Я шел много километров по загородной трассе в тишине, и будто вся жизнь заново проносилась в моей памяти.

Вот я совсем маленький, моя семья в сборе, и нет меня счастливее на свете. Вот я уже постарше, и не стало отца, но пишет, не забывает брат. Вот не стало и матери, но брат не оставил меня в беде. А вот не стало и брата... И я один шагаю по этой дороге.

Как-то незаметно поднялся ветер, и на улице пошел дождь, сначала мелкий, назойливый, а затем полноценный, обычный. По лицу скатывались капли дождя, будто очищая меня от прежней жизни, от того горя, что мне пришлось пережить.

На улице уже стемнело, когда я шагал по улицам города. Мне было плевать, что, возможно, меня потеряли в приюте. Для них я был уже отработанным материалом. Я остановился возле уличного фонаря, чтобы сверить адрес на измятой бумажке. Кажется, я на месте.

Стучусь в дверь частного дома, и мне открывает интеллигентного вида женщина:

– Добрый вечер, – говорю, еле сдерживая стук зубов.

– Добрый, а вы к кому?

– Настю можно увидеть?

– Конечно, можно. Проходите, не стойте под дождем!

Я вошел в теплый и уютный дом.

– Вы же совсем промокли! – причитала женщина. – Я вам сейчас сухую одежду дам!

На кухне сидел знакомый мне крепкий седовласый мужик средних лет.

– Пришел все-таки?

– Да...

– Ну, и на какой ты стороне?

– На правильной...

– Это на какой?

– На той, где нужно оставаться человеком...

– А у тебя получится? – хмуро спросил он.

– Я буду очень стараться, – ответил я и положил пистолет на стол рукоятью вперед.

Он молча убрал его со стола вниз.

В этот момент на кухню вошла Настя. Она была удивлена моим визитом, но ее глаза горели.

– Настя, доченька! А поставь нам чайник! А то у нас гость совсем замерз!

г. Железно-Уральск, 2004 год.

Я хотел выскочить из машины, чтобы застрелить убийцу моего брата. Его как раз выводили из «Газели» в наручниках. Оставались считанные мгновения, как вдруг со стороны пассажирского сиденья открылась дверь, и ко мне нагло сел крепкий седовласый мужик средних лет.

– Ну, привет, Саша! – сказал он и развернул перед моим лицом красные корочки.

«Ну ёб твою мать! Меня слили! Сейчас меня повяжут!» – голова просто разрывалась от потока мыслей. Я в ужасе замер, не понимая, что вообще происходит.

– А ты руки-то на руль положи, Саша, не надо нервничать, хорошо?

До сих пор не понимаю, как я там не натворил глупостей, ведь первая мысль была застрелить этого мужика – и бегом на улицу. Но ему удалось овладеть ситуацией. Чувствовалось, что рядом со мной матерый волк. В его милицейском удостоверении я прочел знакомую фамилию. Где я мог видеть ее раньше? Тогда голова соображала вообще в другом направлении. Я все ждал, что сейчас подбегут оперативники, меня просто скрутят – и здравствуй, тюрьма! Я буквально кипел от злобы и безысходности, все должно было быть не так! Но, на мое удивление, ничего не происходило.

Менты вывели парня в наручниках из автомобиля и завели в здание кафе. Никто из них даже не посмотрел в нашу сторону. Вот тут я постепенно начал успокаиваться и приходить в себя. А этот мужик, сохраняя хладнокровие, принялся вести со мной профилактические беседы.

– За брата мстить собрался, да? Глупо, Саша, очень глупо.

– Тебе че надо, мужик?

– О тебе, дураке, пришел позаботиться. Ты думаешь, кому-то чего-то докажешь этим? Или вернешь его к жизни? Нет, не вернешь! Ты себе жизнь загубишь!

Каждое его слово сильно резало слух и било по мозгам. Он обо мне все знал и говорил так, что я первое время сидел, будто язык проглотил. С ним было сложно спорить – на любой упрек он выдавал аргумент за аргументом, с которым невозможно было не согласиться.

– Куда ты лезешь, Саша? Брат делал все, лишь бы уберечь тебя от кривой дорожки, лишь бы ты не пошел по его стопам. И вот сейчас ты добровольно туда хочешь с головой нырнуть, а для чего?

– Отомстить!

– Кому? Этому, что ли, в наручниках который? А ты уверен, что это он?! А может, он чужое на себя берет?! Ты даже ничего не знаешь, а уже прибежал сюда мстить!

Он снова и снова промывал мне голову, порой не давая вставить даже слово. В тот момент я даже забыл, что безумно хотел в туалет. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент из здания кафе менты вывели того парня в наручниках. Всё кончено. Я опоздал. И я видел, как его сажают в авто, и как этот ублюдок уезжает живым и безнаказанным. Мой озлобленный взгляд заметил этот мужик, и, так же глядя вслед уезжающей ментовской Газели, проговорил:

– Разве этому учил тебя брат?

– Чему?

– Стрелять… Убивать… Что бы он сейчас сказал, глядя на тебя? Был бы доволен твоим поступком?

– Нет… – сказал я, не веря своим ушам.

– Я знаю, что у тебя с собой пистолет, Саша.

– У меня ничего нет!

– Я не требую его отдать, и не стану забирать… Я могу это сделать, но не буду, понимаешь? Я хочу, чтобы ты сам принял решение. Погубить себя, вечно скитаясь по тюрьмам, или же остаться человеком.

Я ничего ему не ответил, а он просто взглянул на меня и сказал:

– Подумай, Саш… На чьей ты стороне?

Я остался один в машине и молча наблюдал, как этот мужик уходит прочь. Он ничего мне не сделал, ничего не отнял. Он просто ушел. Я с силой сжимал руль в гневе, и сам не заметил, как слезы покатились градом. Всю дорогу назад я бил кулаком руль, ненавидя себя за свою слабость.

Уже вернувшись в лагерь, проходя мимо информационного стенда, я взглянул на фото вожатых, среди которых красовалось лицо Насти. И тотчас мой взгляд въелся в ее фамилию.

– Ах ты, сука! – воскликнул я и побежал к ней в палату, где застал ее за чаепитием с детьми.

– Это был твой отец, да?! Отвечай! Твой отец – мент?! И ты меня заложила, да?!

Из комнаты как-то незаметно все испарились, и мы остались одни.

– Мой отец – не мент, а начальник городского отдела милиции, и я попросила его уберечь тебя от глупостей.

– Дак вот кто новый начальник! А я смотрю, рожа незнакомая! Да ты хоть понимаешь, что ты натворила?!

– Тебя, дурака, спасла! Вот, что я натворила! Сейчас бы по тюрьмам поехал, как твой брат!

– Не смей говорить о нем в таком тоне!

– Я правду говорю! Ты посмотри, к чему его привела такая жизнь! Ты так же хочешь закончить? Разве такой судьбы он желал для тебя?

– Замолчи! Замолчи-и-и!!!

Не желая никого видеть и слышать, я в гневе захлопнул дверь и выскочил из корпуса. Я противился и не желал принимать все сказанное Настей. Уже у себя в палате мне на глаза попался Мишка. Я даже не сразу обратил на него внимание, мне было вообще не до него. Но, как только гнев стал отпускать меня, то я обратил внимание на его странное поведение. Его трясло, как зашуганного пса, он смотрел на меня таким диким взглядом, что я невольно спросил, в чем дело.

– Всё хуёво, братан… Всё очень хуёво…

– Да что случилось-то?

– Саня, они при мне девочку убивали… Она так плакала, что меня до сих пор трясет… Блядь, ну нахуя я с ними поехал! Ой, дурак, ой, дурра-а-а-а-ак!

Он закрыл лицо руками и заплакал навзрыд, отчего у меня тут же кровь в жилах застыла.

– Мишка… Вы с беспризорниками вчера убили кого-то?

– Да-а-а-а! – прокричал он и вновь уткнулся в ладони, заливаясь горьким плачем.

Эта картина потрясла меня до глубины души, а рассказанная история по сей день вызывает чувство омерзения. И поверьте, там было, от чего морщить лицо.

Все началось еще минувшим вечером, когда Мишка убежал на последний автобус, чтобы присоединиться к пьянке беспризорников. В тот день они наклянчили на редкость много денег возле церкви, и гулянка обещала быть грандиозной.

Первые нотки конфликта появились, когда ребята не смогли поровну поделить добычу. Ведь кому-то подавали милостыню больше, чем другим. И когда спиртное закончилось, предводитель беспризорников, Гена, обратился к ребятам, у которых остались деньги, с предложением, чтобы они за свой счет сегодня угостили толпу, в честь праздника (типа на общак). Согласились все, кроме одной маленькой девочки.

Ее отказ был мотивирован тем, что она не пьет спирт и лучше потратит эти деньги на сладости. Этот расклад в корне не устроил ни Гену, ни ребят, ни ее родного брата, который силой отнял ее честно заработанные деньги. И когда ребята напились еще сильнее, от спирта всем сорвало голову. Вот тогда Гена и принялся натравливать на девочку весь коллектив. Его обвинения звучали, в целом, приемлемо в рамках сложившейся обстановки.

– Она для братвы на общак бабки зажала, сука! Мы с ней последним всю жизнь делимся, а она, сука, зажала!

Толпа взбесилась, и первым ее решил наказать родной брат – он попросту поколотил младшую сестренку за такой низкий поступок. Но этого показалось мало, и после небольшой добавки спирта Гене пришла мысль, что девчонку можно пустить по кругу. И вот тут уже стало не до смеха. Может, в тот момент брат и был против такого расклада, но уже ничего не мог поделать.

Одиннадцатилетнего ребенка насиловали по очереди. Кто-то соглашался, кто-то побоялся делать это. Итогом группового изнасилования девочки стало решение ее убить, чтобы она никому ничего не рассказала.

Не знаю, куда там смотрел брат, трахал он свою сестру или нет, мне это неизвестно, но ребенка задушили собственными колготками. Мишка молча наблюдал за ее страданиями и был не в силах помешать. А когда все кончилось и ребята завалились спать, он попросту сбежал от них и всю ночь, пешком, добирался до лагеря. И вот теперь он сидел передо мной и горько плакал, рассказывая про жуткое убийство девочки.

– Миша… А ты ее трогал, ну, девочку ту? – спросил я как можно осторожнее, пытаясь понять, насколько сильно он влип.

– Нет! Я испугался! Они предлагали, но я испугался!

Эта новость повергла меня в неистовый шок. Я, конечно, понимал, что беспризорники те еще звери, но чтоб настолько? Мысль о том, как они убивали ребенка, вызывала у меня приступ тошноты.

– Саня! Они же приедут сюда, понимаешь?

– Кто?

– Гена и его ребята! Они сказали вчера, что если кто-то проболтается, то убьют любого! Саня! Я не из их компании! Они точно захотят меня убить! Я так не могу, что мне делать?! Саня, помоги!

Скоро же королевская ночь, и они сюда точно приедут, и мне конец! Куда мне теперь деваться?

Бедный Мишка в погоне за халявой нажил себе уйму проблем. Мне было искренне жаль его, но ничем помочь я ему уже не мог. И тут он, немного успокоившись, внезапно меня спросил:

– А ты… Саня? Ты сделал задуманное?

И я вдруг вновь окунулся в омут терзаний. Мне даже стало стыдно признаваться Мишке в своей слабости, но скрывать это было бессмысленно.

– Я не смог, Мишка… Струсил…

Еще мгновение он смотрел на меня удивленными глазами, и я был уверен, что сейчас он будет меня стыдить. Как вдруг на выдохе он произнес:

– Слава богу!

– Чего?

– Как же хорошо, что ты не сотворил зла! Я сейчас все переосмыслил, я больше не хочу такой жизни, не надо опускаться до их уровня! Надо человеком оставаться!

Наверное, Мишка был прав. Я снова и снова прокручивал в голове мысль, что если бы я сделал это, то вот сейчас за мной приехали бы менты, и я очень долго не увидел бы свободы. Не месяц, и даже не два, а целые годы!

Оказавшись у края особенно близко, ты начинаешь ценить свою прежнюю жизнь, даже если она казалась тебе никчемной. Но совесть продолжала меня грызть. Мне казалось, что сегодня утром я предал своего брата. И я не находил себе места.

Мы пошли с Мишкой на летнюю веранду, и оба молча сидели, не проронив ни слова. Нам обоим было очень паршиво. Спустя час за ним приедет наряд милиции. Они заберут его очень надолго, и в следующий раз мы встретимся с Мишкой уже в зале суда, но это будет совсем другая история.

Мой гнев отступал, и мне постепенно становилось очень стыдно перед Настей за свое поведение. В тот момент ей было очень тяжело. Сначала мои выходки, затем происшествие с Мишкой, которое повергло в ужас весь лагерь. Каких гадостей она только не наслушалась от директора, но она все выдержала.

На следующий день раздался звонок от старого друга Кузи. Вот уж кого я был рад слышать, так это его! Но звонил он далеко не с добрыми новостями.

– Саня, я в Железно-Уральске, в заводском районе отсиживаюсь!

– Случилось чего?

– Случилось, Саня! Всех наших повязали в общаге, а я теперь, походу, в розыске! Сможешь выручить деньгами, хоть немного?

– Постараюсь что-нибудь придумать…

Он продиктовал свой адрес, а я стал думать, где можно было раздобыть хоть какие-то деньги. Телефон Кривороговых был предательски недоступен. Звонить родителям Рустама я постеснялся, Жанна так и не объявилась, бензин в машине уже заканчивался. Что делать, я не знал.

Идея пришла в голову сама собой. Я сбежал из лагеря и отправился в наш бывший дом. У меня было предчувствие, что там можно раздобыть что-нибудь ценное для продажи. Однако вот так сразу попасть в дом у меня не получилось – там все было закрыто, поэтому мне пришлось вскрыть окно со стороны двора. Так я очутился внутри.

За тот недолгий срок, что я здесь отсутствовал, дом изменился до неузнаваемости. Кругом был толстый слой пыли и грязи. Я не знал, что конкретно искал, просто стал рыться по дому.

Проверил матрацы, подушки, полки и шкафы, но все было безуспешно, пока вдруг я не обнаружил, что под ногами странно скрипит пол.

– Там пустота! – осенило меня.

Дом был на высоком фундаменте, здесь точно должно быть цокольное помещение или подвал, и моя чуйка меня не подвела. На кухне под паласом я нашел крышку с петелькой. Потянув ее, я открыл спуск в обыкновенный погреб, где все хранят овощи, соленья, и так далее. Вот именно там, среди хлама, мне удалось найти заначку брата в пустой банке из-под краски. Денег было совсем немного – где-то около пяти тысяч, по тем временам это была половина средней зарплаты. Не знаю, для чего брату нужна была эта заначка, но в тот момент она меня очень выручила.

Заправив полный бак, я приехал по нужному адресу. Это была окраина заводского района, возле железнодорожного моста над водохранилищем, где все дома были деревянные, еще дореволюционной постройки. В одной покосившейся избушке, у старого приятеля по приюту, прятался Кузя. В доме было полно непонятных гостей уголовной наружности, и все были изрядно пьяны.

– Саня, братан! Как же я тебя рад видеть! – воскликнул Кузя, крепко обняв меня, и я тут же почуял аромат спирта. «Ага, тоже пьяный», – догадался я.

– Ну, рассказывай, чего с тобой в Серове приключилось?

И он поведал, что на днях его приятеля Тараса, с которым я однажды отнял телефон в электричке, повязали менты прямо на крыльце общежития. Дело в том, что они с ребятами обложили данью всех студентов, и вот сейчас, летом, решили потрясти новеньких абитуриентов. Да вот промах вышел – напоролись на непростого паренька, чей отец был сотрудником милиции, и при получении меченых денег Тараса взяли с поличным.

Этот случай послужил катализатором, и, как только студенты почуяли возможность свергнуть старый режим, массово побежали писать заявления в милицию о побоях и систематических вымогательствах. Вот тут и последовали первые аресты его подельников, и Кузя, не теряя время, собрал вещи и молча укатил в Железно-Уральск, чтобы временно отсидеться здесь, пока там весь шум не утихнет.

Положение Кузи было, хуже не придумаешь. Я даже не знаю, на что он вообще надеялся, ведь, если его объявят в розыск, то его поимка – лишь вопрос времени.

– И долго ты тут скрываться намерен?

– А хуй его знает! Я никуда не тороплюсь! Самое главное, что я на свободе, Саня! И, если потребуется, я могу оказать давление на любого козла, который писал на нас заявление.

– То есть, ты ждешь указаний от парней, которые под арестом?

– Все верно! Пошли, лучше на берегу посидим с ребятами, выпьем!?

– Пошли…

Кто-то из гостей сбегал до соседнего дома и купил 0,5 спирта, и, пока ребята разбавляли его колодезной водой, я с ужасом наблюдал, в какой тупик загнал себя Кузя. Он пил спирт с какими-то бродягами в синих наколках. По сути, он вел обыкновенный бичевой образ жизни. В тот момент в голове мелькнула мысль, какое же у него будущее с такой компанией?

– А ты слыхал, что Гена со своими уродами вчера девочку убили? Говорят, менты всех по городу отлавливают! – сказал он, закуривая сигарету.

– Да, слышал… С ними был наш Мишка, его в обед менты прямо с лагеря забрали.

– Ты че, серьезно? Вот это парень попал! С таким успехом еще немного – и мы все встретимся на зоне! – сказал он и громко рассмеялся.

Это был смех висельника. Кузе уже нечего было терять. Я думаю, он и сам слабо верил в удачный исход всей этой заварухи.

– А ты, Саня… Что у тебя слышно про брата? Парни вон рассказывали, что нашли убийцу, его по улицам даже водили в наручниках! Ты его видел?

– Видел, сегодня утром, в кафе, он давал показания…

– Погоди! То есть, ты его вживую прямо видел?

– Да…

– И ты ничего не сделал с ним? Даже не кинулся на него, и не плюнул в его лицо?

– Нет…

– Ну ты ссыкло-о-о-о! Саня, разве так можно? Я бы его у кафе подкараулил и ножом заколол нахуй, как поросенка!

И вот тут я ему поведал, как было на самом деле. Рассказал про мента, про Настю, рассказал про разговор с Мишкой перед арестом, что все они поддержали мой выбор – не переступать эту черту. Я это говорил ему с целью окончательно убедиться в правоте своего поступка, чтобы чувство вины меня, наконец, перестало грызть. Но Кузя оказался единственным, кто выступил против.

– Что ты, нахуй, несешь, Саня! У тебя отняли последнее, и ты вот так легко готов это простить? Вот так легко готов все отпустить? Да как ты можешь вообще так поступать! У тебя же на руках ствол был! Я зубами бы загрыз, а у тебя пистолет в руке, и ты струсил?

Кузя взорвался в гневе. Он ругал меня, на чем свет стоит. Я лишь молча опустил голову и слушал его ругань.

– Вот вы, мужики! – обратился он к рядом стоящим собутыльникам. – Вот вы что бы сделали на его месте?

– Да убили бы нахуй, конечно! – промычали они хором.

– Вот! Слышишь, Саня, чего люди-то правильные говорят? А ты ведь сам говорил – убью! А на деле струсил!

– Струсил…

– А ты ведь сам знаешь! Пацан сказал – пацан сделал! Вот как тебе самому с этим грузом теперь жить?

– Не знаю…

– Это я не знаю! Я даже не знаю, друг ли ты мне после этого! Если ты от своих слов отказываешься! Это вообще не по понятиям, братан!

Кузю окончательно понесло. Он кричал, будто сам не свой, а я уже просто не мог слушать его слова.

– Ссыкло ты, Саня! Пацан должен держать свое слово! – подытожил он свою речь и припал ртом к бутылке разбавленного спирта.

Я лишь молча положил в его карман последнюю заначку брата.

– Это все, чем я могу тебе помочь, Кузя. Надеюсь, они тебя выручат.

– И на том спасибо, братан. Я тебе очень благодарен за выручку, но ты пойми, что поступок твой, он меня огорчил сильно! Тебе теперь с этим жить…

– Ладно… Мне ехать надо, а то в лагере потеряют, еще ментам позвонят…

Кузя меня уже не слышал. Его отвлекли новые друзья-собутыльники – они очень обрадовались, что у них появились деньги на пропой.

Это был последний раз, когда я видел Кузю живым. На следующий день мне сообщат, что он трагически погиб, на спор прыгнув в воду с верхней балки железнодорожного моста. Но все это я узнаю лишь на следующий день.

А пока я молча ехал обратно в лагерь, где мое отсутствие вновь никто не заметил.

Трасса Екатеринбург – Железно-Уральск, наши дни.

Убийство смотрящего всколыхнуло не только город, но, по-моему, и всю область. В те времена Урал и так захлебывался в кровавых разборках, а тут уже в кафе людей стали отстреливать. Народ, конечно, был в шоке!

Тогда это было только началом череды громких убийств, но мы еще ничего не знали. Совсем скоро убьют лидера ОПС Уралмаш, Александра Хабарова, а за ним еще кучу других, уже никому не известных криминальных авторитетов. Могу сказать однозначно, что в тот период регион активно зачищался от криминала всеми путями. Кого в тюрьму, а кого – на кладбище.

Из рассказов очевидцев я уже позднее узнал, что за пару часов до трагедии Алексею кто-то позвонил на сотовый телефон со скрытого номера. В 2004 году такая функция была очень модной. Было предложено встретиться в новом кафе для переговоров по теме поджогов спиртовых барыг в городе. Он и не предполагал, что обыкновенные переговоры могут закончиться расстрелом. Для подобного исхода даже не было повода, иначе он точно позаботился бы о прикрытии.

Отморозки не собирались вести никакие переговоры – им просто нужен был предлог, чтобы выманить жертву. Расчет преступников был на внезапность, и у них все получилось.

Мы двигались по трассе в кромешной темноте. Ни фонарей, ни встречных авто. Федеральная трасса будто вымерла. Я молча поглядывал на Сашу, пытаясь сообразить, как бы разрядить обстановку в салоне авто. Как вдруг он заговорил…

г. Железно-Уральск, 2004 год.

На похороны брата приехало такое количество людей, что не верилось глазам. Вереницы машин растянулись на много сотен метров. Клянусь, я видел машины с московскими номерами! Как? Откуда? Я никому ничего не сообщал о случившемся, мне было абсолютно не до этого. Но в один миг со всех концов съехалось около тысячи людей, чтобы проститься с моим братом. Огромная толпа немногословных мужчин, в черных одеждах, с характерными наколками на руках и с суровыми лицами. И каждый протягивал мне руку, выражая слова соболезнования.

Теперь я мог увидеть, к кому постоянно ездил мой брат, теперь я понимал, насколько я был для него дорог. Ведь из этих мужчин я никого не знал, зато каждый из них знал мое имя, они все знали, кто я такой, потому что мой брат никогда обо мне не забывал.

Многие мужчины отводили меня в сторону, представлялись и диктовали свой номер телефона.

– Если что-то потребуется, Саша, любая помощь – обязательно звони. Поможем, сделаем все, что в наших силах…

– Мы найдем их, Саша, найдем, и они сильно пожалеют о содеянном...

Больше всего мне запомнился один бандит из Нижнего Тагила. В личной беседе он сказал, что обязан жизнью моему брату и никогда не забудет его помощи. Он тоже дал мне свой номер телефона, заверив, что готов оказать покровительство, если я переберусь жить к нему в город.

Мне было одновременно дико и приятно слышать эти слова поддержки, вот только вернуть брата к жизни они уже не могли. Все происходящее напоминало мне какой-то фильм.

Вот вижу, как мужики в черных кожанках несут венок с надписью «От братвы». Вижу пожилого, полностью седого мужчину с охраной. Вижу, как у некоторых выпирает из курток кобура, вижу с краю у дороги людей в гражданской одежде, снимающих все происходящее на камеру. Кто они? Оперативники? Бандиты? Понятия не имею, мне на все наплевать.

К вечеру после похорон они все так же внезапно исчезли, как и появились. Как их звали, кто они были такие – я в тот момент не отображал. Мне попросту не хотелось жить.

На следующий день после посещения кладбища меня уже ждали социальные работники и автомобиль из «КЦСОН». Они отвезли меня обратно в летний лагерь, где меня встретили ребята. Все уже знали, что случилось. Я тогда обратил внимание, что приютские старались меня подбадривать, а вот «домашние» попросту прятали глаза. Для них я был будто прокаженный. Им было очень страшно, что в жизни такое случается. Сегодня у тебя есть семья – а завтра ничего нет. Как сказал один из отряда, – такого даже врагу не пожелаешь.

Единственным для меня утешением в той ситуации стала моя вожатая, Настя. Я по сей день ей благодарен. Она мне очень помогла в те дни, и я не знаю, что я бы делал без ее поддержки.

Утром, после завтрака, ко мне подошел Мишка и сказал, что ко мне приехал гость. Мне казалось, что в тот момент я никого не захочу видеть, но, когда я вышел на улицу, мне даже стало немного легче.

У входа стоял Кузя. Он узнал обо всем от Мишки и приехал из Серова на машине, чтобы просто меня поддержать.

– Пацаны, поехали, хоть по городу прокатимся, что ли?

И, без всякого разрешения, мы с Мишкой просто молча уехали из лагеря, никого не предупредив. Кузя все правильно придумал. Мы заехали в магазин, набрали спиртного и уехали на весь день, на берег водохранилища. Нас было всего трое, но я почему-то ощущал себя в безопасности, чувствовал опору.

– Ну что, Саня, как за брата мстить будешь? – спросил Кузя и плеснул водки в пластиковый стаканчик.

–Было бы еще кому мстить... Ни имен, ни фамилий не известно...

Кузя уставился на меня своими серо-зелеными глазами, а затем спросил:

– Ну, а если вот завтра тебе пальцем покажут на человека, который убил твоего брата, что ты сделаешь?

Я представил эту картину, и, словно на автомате, выдал:

– Убью...

– И правильно сделаешь! Будь я на твоем месте, я бы и сам убил! Даже не раздумывая!

Рядом помалкивал захмелевший Мишка, а я мысленно представлял, как однажды доберусь до убийцы и совершу свое возмездие.

В тот вечер мы сильно напились, и когда Настя увидела нас возле ворот лагеря, она даже ругаться не стала, а просто молча отвела нас троих в отдельную палату, где мы отсыпались до утра.

Наступил девятый день и, по православной традиции, я отправился на поминки, устроенными братьями Кривороговыми. У меня была негласная договоренность с сотрудниками «КЦСОН» и летнего лагеря, так что никто меня не тревожил в тот день.

На поминки вновь съехались неизвестные мне люди, и там вновь прозвучали обещания о неминуемом возмездии. Конечно, эти слова грели мой слух, но легче мне не становилось. Что касается кафе «Сказка», то его сразу же опечатали. Тогда вместе с Кривороговыми было принято решение, что впоследствии мы не будем его открывать заново. Мне было тошно от мысли, что люди будут плясать и веселиться на месте гибели брата.

Оставалось еще летнее кафе и служба такси, которую могли контролировать Кривороговы, а вот с чем они уже не могли справиться – так это с идеей банно-гостиничного комплекса. Первым пришел низкорослый юрист и заявил, что теперь все документы на землю необходимо оформлять заново. И если документы еще можно было поправить, то поставка обещанных бань была заморожена. Владельцы пилорам были далеко не глупые люди, и они прекрасно понимали, что теперь никому и ничего не должны. Помнится, Кривороговы пытались вести какие-то переговоры, но все было безуспешно.

Но вот что меня действительно задело, так это растаскивание вещей из нашего дома! Я понимаю, что коттедж принадлежал не нам, но вещи-то там лежали наши! Кто-то вынес всю бытовую технику, исчезло много личных вещей брата. Кривороговы ссылались на ментов, мол, все изъяли в интересах следствия! Но тут я обратил внимание, что во дворе исчезли все автомобили, которые месяцами стояли без дела.

– И что, машины, по-вашему, тоже менты забрали!? – в гневе прокричал я на Кривороговых, понимая, что это их рук дело.

– Дак, Саня! Все же на «общак» пошло, на зонах-то люди страдают! Вот мы и продали все, пока менты не арестовали имущество, тебе ведь еще восемнадцати нет! Ты не переживай, мы тебе будем немного отстегивать с кафе и такси, чтобы на первое время деньги были.

Медленно в мою голову пришло осознание того, что я в один миг лишился буквально всего, что нажил мой брат. У меня ничего не осталось от него, даже обуви! В тот момент я совсем иначе взглянул на еще вчерашних союзников. Видел бы брат, как они дербанят его вещи – им бы точно не поздоровилось!

В итоге, после скандала Кривороговы вернули мне один автомобиль с документами. Это была темно-синяя девятка. Конечно, не самый лучший автомобиль из былой коллекции, но хоть какая-то память и практическая польза.

– И где ты ее думаешь хранить, на стоянке приюта, что ли? У тебя ведь ее менты отберут на первом же посту!

– А это уже не ваше дело, мужики…

Я прыгнул в авто и поехал в летний лагерь, пьяный, без водительского удостоверения. Мне было на все наплевать. Машину я бросил на стоянке, и удивлению Мишки не было предела.

– Ух ты! Это что, теперь твоя тачка? Как у Кузи!

Да, у меня был автомобиль, но какой ценой он мне достался? Да лучше бы я всю жизнь пешком ходил, но лишь бы брат был жив! В таком подавленном состоянии я продолжал напиваться каждый день. И очень быстро ко мне присоединились беспризорники, точнее, я к ним.

Днем я отсыпался, а вечером вновь пил разбавленный спирт в заброшенном бассейне. Я никуда не спешил, просто ждал, когда закончится очередной день. У меня была полная апатия. И только Настя продолжала заботиться обо мне, не давая упасть на самое дно жизни. Но все изменилось в один прекрасный день. Меня толкал в бок Мишка.

– Проснись ты уже! Тебе звонит кто-то!

На экране телефона высветилась знакомая фамилия: Кривороговы.

– Алло…

– Ты где там пропал, Саня! Сегодня у ментов один парень признался в убийстве Лёхи!

У меня тотчас сон как рукой сняло.

– Что-о-о!? Повтори!

Все случилось именно так. Не было никаких преследований, погони, не было никакой интриги или детективной истории. Все оказалось до безобразия просто. Парень признал вину, как объяснили, под тяжестью улик.

Как выяснилось, на днях произошла просто лютая история в стиле «кровавой бани Тарантино», где влюбленной паре один старый приятель обещал привезти дозу героина, но обещание не выполнил, поэтому они принялись пить водку, чтобы заглушить ломку. В ходе пьянки парень пошел покурить, оставив свою бабу с приятелем, а когда вернулся, она сказала, что он к ней пытался приставать.

– Он предлагал мне трахаться! И член сосать предлагал!

Реакция была более чем серьезной: двое влюбленных забили приятеля до смерти, а потом вместе разделали его по кускам в своей ванной. К утру они вывезли в сумках части тела и попытались все сжечь на загородном поле. Но всё пошло не по плану. Ранним утром по этому полю вели стадо коров с местной фермы. И пастух, увидев влюблённую парочку возле костра, решил подойти попросить сигаретку. Парочка решила, что пастух мог увидеть что-то лишнее, и попытались его убить, но тот оказался на редкость быстрым и попросту смог от них сбежать полями и огородами, отделавшись порезами шеи.

Влюбленные, осознав, что не смогли его догнать, побежали обратно, чтобы избавиться от останков приятеля, но не успели – на поле их благополучно повязали менты. После этого был проведен обыск на квартире, где среди прочих вещей нашли тот самый обрез охотничьего ружья. И уже под тяжестью улик парень признался в недавнем убийстве в кафе.

Но главная новость крылась за маленькой деталью. Этот парень дружил и состоял в группе тех самых молодых наркоманов-отморозков под предводительством Стаса Баранова. Тот самый типок, с которым хотел провести переговоры мой брат. Все сошлось как нельзя кстати. В виновности парня сомневаться не приходилось – это было очевидно.

– Где он сейчас!? – спросил я.

– Сидит в изоляторе, идут следственные действия…

– А вам откуда все известно?

– Так менты приходили, просят завтра к 10 утра отключить сигнализацию в помещении кафе, видимо, следственный эксперимент будет.

Кафе хоть и было опечатано ментами, но проплаченная братом на месяц вперед сигнализация продолжала работать, и без ведома Кривороговых туда никто не мог просто так войти. Вот такая маленькая хитрость помогла мне узнать точное время появления следственной группы. Наверняка этот ублюдок будет там на месте давать показания, и у меня будет шанс встретиться с ним лицом к лицу.

Тогда идея мести сама пришла мне в голову. Не теряя времени, я позвонил бандиту из Нижнего Тагила и напомнил ему, что мой покойный брат когда-то спас ему жизнь. Услышав с его стороны готовность о любой помощи, я воспользовался такой услугой.

– Мне нужен ствол…

– Ты чего, парень, брось дурить!

– Ты сам сказал, что в неоплатном долгу перед ним! У тебя есть шанс отплатить! Ты ведь сейчас на ногах стоишь и по земле ходишь, а мой брат уже нет! Так позволь свершиться справедливости… Просто достань ствол!

Он всё достал в тот же день… И не посмел задать ни единого вопроса – для чего, кому, куда… Просто сделал то, о чем я его попросил. В условленном месте, на трассе под дорожным знаком я забрал сверток. Там был травматический пистолет Макарова, переделанный под боевой, с полным магазином патронов, старого образца, из латуни.

Сегодня я понимаю, что если бы тогда хоть кто-то из ментов работал, то меня бы повязали прямо на трассе. Но тогда был 2004 год и, слава богу, никто ничего не прослушивал. Я вернулся в лагерь с боевым пистолетом за поясом, и всем было плевать, где я отсутствовал полдня. Обожаю 2004 год.

Взяв в руки оружие, я мысленно перешагнул черту невозврата. В голове крутилась одна мысль:

«Завтра утром я поквитаюсь за смерть своего брата». Эмоциональная нагрузка на мою неокрепшую психику была настолько сильной, что я заметно изменился в лице и поведении.

– Ты чего такой угрюмый, Саня? – вопрошал Мишка, увидав мое искаженное лицо.

И сначала я ничего не хотел ему говорить, а потом вдруг осознал, что, возможно, вижу его в последний раз! Поэтому я решил поведать ему о своем намерении. До сих пор не понимаю, зачем я это сделал – наверное, мне хотелось, чтобы он меня остановил. Но, к своему удивлению, я обнаружил полную поддержку своих начинаний.

– Все правильно, Саня! Завали этого козла!

Должен признаться, меня удивил настрой Мишки. Обычно он вел себя по-другому, но в тот день он был сам не свой, собственно, как и я.

– Саня, а покажи ствол! Я никогда настоящий пистолет не видел!

Я предусмотрительно вынул магазин, взвел затвор и нажал на спусковой крючок. Как говорится, береженого бог бережет.

– На, смотри, только не вздумай разбирать.

Мишка с горящими глазами крутил в руках смертельную игрушку, а я мысленно пытался провернуть всю предстоящую картину, отчего жар накрывал меня по телу волнами.

– А ты в тюрьму не боишься попасть? Как думаешь, сколько тебе дадут, если ты его замочишь?

– Да плевать! Больше 10 лет не дадут, мне еще нет восемнадцати. А когда узнают, за кого я мстил – мне в любой камере руку пожмут, и халат с тапочками выдадут.

Внезапно в комнату ворвалась вожатая Настя и с дикими воплями радости возвестила, что, оказывается, сегодня день города, Железно-Уральска!

Она ворвалась так неожиданно, что дурацкая попытка спрятать пистолет под подушку не осталась незамеченной.

– А что это у вас там? – озадаченно спросила Настя.

– Водку прячем! – ответил Мишка, глядя кристально честными глазами.

– Вы это бросьте, ребята, хватит уже спиваться! Я еще могу на это глаза закрывать, а директор увидит – и обоих выгонят из лагеря!

Мишка тем временем соскочил с кровати, поправил рубаху, и молча пошел из комнаты прочь. Дверь закрылась, и Настя, уставившись на меня, уже серьезным голосом проговорила:

– Саша, я все видела… Скажи, зачем тебе пистолет?

– Это игрушечный…

– Саша, я видела у тебя в кулаке магазин, там боевые патроны… Я в этом хорошо понимаю.

Я опустил свой взгляд в пол и не мог себя заставить посмотреть ей в лицо. Я просто горел от злости за свою глупость и за дурацкое любопытство Мишки.

– Саша… Ты что-то задумал?

– Нет! Говорю же, это игрушечный, голубей пугать! Вот чего ты ко мне пристала!? Оно тебе надо!? У тебя куча других забот, иди и занимайся делами, я как-нибудь сам справлюсь!

Еще мгновение она стояла, глядя на меня стеклянными глазами. Я знал, что сделал ей очень больно, знал, что сейчас она выйдет за дверь, и по ее щекам покатятся слезы. Но как мне еще было поступить в той ситуации? Я бы ни за что не отдал ей пистолет.

Я перепрятал ствол за территорией лагеря, под камнем, недалеко от своей машины. Здесь его точно никто до утра не найдет. А уже вечером ко мне подбежал Мишка и сообщил, что беспризорники нас позвали с собой в центр, на вечернюю дискотеку в честь дня города.

– Саня, они сегодня у церкви наклянчили бешеные деньги! Мне Митя сейчас рассказал! Погнали с нами?

Я молча мотал головой. В тот момент мне было не до веселья, а Мишка не унимался.

– Да соглашайся ты! Ты, возможно, завтра в тюрьму уедешь на сто лет, давай хоть на прощание загуляем?

Его уговоры были такими сладкими, но что-то внутри меня воспротивилось. Не знаю, что это было – возможно, чуйка, возможно, чувство вины перед Настей, не могу точно сказать, но я отказал Мишке. А он, махнув на меня рукой, убежал из лагеря на последний автобус навстречу своим приключениям.

В тот вечер Настя не вышла из своей палаты, а вечернюю дискотеку провели другие вожатые. Я пытался перед ней извиниться, хотел попрощаться, но она попросту не открыла дверь.

Ранним утром я перемахнул через забор, забрал из-под камня пистолет и прыгнул в свой автомобиль. У меня было четкое ощущение, что я будто супер-агент, разведчик, шпион, бандит, я крутой! И весь мир будто у меня под подошвой, я великий и могучий, и никто не в силах меня остановить.

Всю дорогу я вспоминал своего брата. Перед глазами проносились те дни, когда мы были счастливы, и каждое воспоминание заканчивалось одним и тем же… У меня убили брата… Отняли у меня последнее… И сейчас свершится справедливое возмездие.

Я припарковался на обочине, возле низкого густого тополя. Это было отличным укрытием, из которого было хорошо видно крыльцо кафе. Совсем скоро сюда подъедет автомобиль, из него выйдет группа людей и тот, что в наручниках – мой клиент.

И время предательски замерло. Казалось, что я сижу в салоне целую вечность. Ноги затекли, и мочевой пузырь требовал сбегать в кусты. И тут до меня внезапно дошло, что я приехал убивать человека, и поганая дрожь тотчас охватила все тело.

Я, как мог, боролся со стрессом, но руки продолжали дрожать. И ровно в десять утра, словно по команде, у кафе появились сначала братья Кривороговы, которые пошли открывать кафе, а за ними следом подъехала «Газель» с синими номерами.

«Вот они! Сейчас будут выводить его из машины!» – мелькнуло в голове.

Я разблокировал дверные замки и потянулся к поясу за пистолетом. Оставалось совсем немного, как вдруг со стороны пассажирского сиденья открылась дверь, и ко мне нагло сел крепкий седовласый мужик средних лет.

– Ну, привет, Саша! – сказал он и развернул перед моим лицом красные корочки.

Трасса Екатеринбург – Железно-Уральск, наши дни.

К своему счастью, я не знал Жанну лично, но история ее трагической судьбы меня, безусловно, потрясла. Я помню, как зашумел весь город, когда в лесу нашли сильно разложившееся тело женщины, в фартуке продавца, с бутылкой спиртного. Многие тогда говорили, что ее повесили, убили, задушили, но много деталей никак не сходилось. И вот, спустя столько лет, я смог доподлинно узнать, как обстояли дела.

В свете мощных событий в рассказанной истории я вдруг вспомнил вопрос, который волновал меня прежде.

– Слушай, а почему за тебя заступились братья Армани? Ведь у них был на тебя зуб! Ты их видел потом вообще?

– Я встретился с ними на панихиде по Рустаму и был готов принести им свои извинения за сказанные мною слова в адрес Нади. Эти два близнеца в критической ситуации поступили очень мужественно и буквально спасли мне жизнь, отбросив все разногласия, за что я был безмерно им благодарен.

– И чего они тебе сказали?

– Сказали, что сначала обиделись сильно, но спустя время осознали, что я сказал все правильно, не повелся на ласковые слова продажной бабы. Мы пожали руки, заключив мировую, и с тех пор проблем с ними не было, в моих глазах они остались правильными людьми.

Наш автомобиль постепенно подбирался к Железно-Уральску. На улице была уже кромешная тьма, а рассказ Саши подошел к самой ключевой поворотной точке. Мне было очень неудобно напрямую спрашивать, как дальше развивались события, поэтому я просто умолк, создав неловкую паузу, давая ему понять, что пришло время рассказать о главном.

г. Железно-Уральск, 2004 год.

Брат в короткие сроки смог найти помещение для кафе, и работа, наконец, закипела. Он с утра до вечера пропадал на встречах с торговыми представителями и ремонтными бригадами. Работа шла полным ходом, и весь город уже знал о скором открытии нового кафе.

– А как ты планируешь его назвать? – спросил я брата.

– Я думаю, кафе «Сказка».

– Это почему?

– Потому, что там все будет красиво, волшебно, прямо как в сказке, – сказал брат и впервые за долгое время рассмеялся.

Жизнь стала размеренной, и я даже успел забыть, в какой заднице мы совсем недавно побывали, но наслаждались мирной жизнью мы недолго. Вскоре пришли тревожные вести от братьев Кривороговых. Они сообщили, что в близлежащих деревнях и непосредственно в городе внезапно участились случаи поджогов жилых домов. И как только стали разбираться, что к чему, сразу стало понятно, что эта проблема имела к брату непосредственное отношение.

В городе вновь стала орудовать группа отморозков, о которых я рассказывал прежде. И если раньше они терроризировали владельцев игровых автоматов в соседних городах, то теперь перешли на местных спиртовых барыг.

– Я ведь не для себя, для семьи старался! – жаловался один из погорельцев, пришедший жаловаться к брату. С его слов, приторговывал он спиртом с Лобвинского гидролизного завода, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Таких дельцов по всей округе было много, но не так давно объявились молодые парни, которые потребовали платить процент с продажи.

– А какой тут процент, когда самому на хлеб кое-как хватает! – восклицал несчастный погорелец. – Эти суки дом мне подожгли, чтоб другие боялись, и такой вот беспредел по всему городу и району! А ведь это твоя территория, Князь! Ты же смотрящий!

Вскоре количество пострадавших стало расти. Милиция, конечно, занималась этими делами, но в городе впервые косо посмотрели на брата, поговаривая:

– Какой же он, к черту, смотрящий, если в городе порядок навести не может!

Его авторитет пошатнулся, и это было совсем не на руку брату, который уже вот-вот планировал легализоваться и передать все дела в руки Кривороговых. Стало очевидно, что нужно было решать проблему максимально быстро.

– Это беспредельщики! – поясняли ситуацию Кривороговы, высказывая мнение о способах борьбы с врагом.

Давно известно, что с беспредельщиками нужно бороться всеми доступными методами, поскольку порядок они не уважают, не признают ни людское, ни воровское. Поэтому было внесено предложение устранить проблему руками ментов.

– Давай с ними стрелу забьем, чисто пообщаемся, без претензий? Хотя бы узнаем, кто такие, чего хотят. А если что не так – сливаем их ментам, и пусть те расхлебывают, как хотят, – предлагали они свой план действий.

В целом, решили так и поступить. Через погорельцев они вышли на одного беспредельщика, который даже по телефону разговаривал так, что уши вяли. Это был полный неадекват, у которого, как говорил мой брат, снаряд в башке застрял.

От каких-либо встреч или переговоров он отказался. До последнего было непонятно, с какого города этот человек, может, он вообще был приезжий. Стало понятно, что ситуация в корне отличается от предыдущих сценариев. Брат уже тогда почувствовал, что с этими ребятами нужно быть крайне осторожным.

– Номер отморозка принадлежит сотовому оператору «Мотив». Сгоняйте в контору к ним, там сидят сговорчивые девчонки, и за коробку конфет пробейте, на чей паспорт он зарегистрирован! – сказал брат, и Кривороговы послушно уехали выполнять наказ.

Не успели они уйти, как в дом вошел низкорослый лысый хоббит с седыми усами и в больших очках.

– Дратути! – проговорил он картавым голосом.

«Пиздец, это вообще кто такой?» – промелькнуло в моей голове.

Оказалось, это юрист, которого брат нанял помогать вести дела по оформлению земли для будущего банного комплекса. Работы там предстояло очень много, а одному очень сложно заниматься всеми делами одновременно. И пока они разбирались в каких-то бумагах, я ушел погулять по городу. В центре я встретил остатки «бригады зла». Они сидели на скамейке в очень подавленном состоянии. На вопрос о том, что случилось, я узнал просто умопомрачительную историю.

В минувшие выходные на местной дискотеке парни вспоминали своих товарищей, уехавших в тюрьму за совершенные преступления. В этот момент какой-то дурачок имел неосторожность сказать, что лично он очень рад, что в городе наконец-то взялись за хулиганов, и ему нисколько не жаль этих упырей. За такой кривой базар парню, конечно, предъявили, но это еще полбеды. Самый сок начался, когда выяснилось, что отец этого парня был сотрудником милиции. Вот тогда и пошел настоящий АУЕ-шный беспредел.

– Этот выблядок мусорской еще над друзьями нашими потешается, пока они на нарах за пацанское движение страдают! Да его на перо сажать надо!

Вот с такими лозунгами они кинулись искать парня по городу. Благо, у того хватило ума вовремя сбежать. Но и тут «четкие парни» не желали останавливаться. Они выяснили, где последний проживает, и отправились к его дому.

Не застав парня по месту жительства, эти звери, подогретые спиртным, сначала повышибали все окна в доме и вдобавок подожгли автомобиль, принадлежащий семье несчастного. В сам дом лезть отморозки не осмелились, и слава богу! В доме была только старая бабушка того парня, которой пришлой очень несладко. Я до сих пор поражаюсь, как она там ласты не склеила, пока отморозки вышибали окна кирпичами?

Как выяснится позже, родители были на работе в ночную смену, а парень прятался у друзей, и, когда отец семейства обнаружил свой сожжённый автомобиль и насмерть перепуганную престарелую мать, мщение было неотвратимо.

С помощью соседей, которые все видели и боялись выйти из дома, удалось установить весь состав отморозков, и в считанные часы этих зверьков нашли в своих домах. Их подняли с тепленькой постели ранним утром. Ублюдки даже не думали, что их так скоро смогут найти, ведь прежде такие фокусы прокатывали безнаказанно. То было раньше, а теперь пришло другое время, и оно им было не по вкусу.

– Саня, ты знаешь как нас мусора пиздячили в подвале!

– В каком подвале?

– У них там ИВС (изолятор временного содержания), вот там они устроили развлечение, с поводом и без повода дубинками хлестали, отжиматься заставляли!

– А чего говорили-то?

– Орали, что мы мрази конченые! А сами-то не лучше нас оказались! У меня вон вся спина в полосах!

Парень задрал футболку, и я охуел от черных следов резиновой палки. Было видно, что их били от души. Еще бы! Они посягнули уже на святое – на семью! А там такое не прощают.

На них завели уголовное дело, и, поскольку никому из отморозков не было восемнадцати, содержание под стражей им заменили обыкновенной подпиской о невыезде. И, должен заметить, никто из этих граждан в тот момент до конца не осознавал, насколько сильно они влипли. Они по-прежнему были уверены, что все обойдется штрафом, ну, максимум – условным наказанием, и продолжали провоцировать друзей гасить ментов!

Итогом такой пропаганды станет очередной залет, но будет он чуточку позже, а пока я в очередной раз убедился, насколько вовремя я успел соскочить с этой «пацанской движухи», иначе сейчас вместе с ними разделил бы судьбу.

Поздним вечером состоялся доклад Кривороговых. Они выяснили, кому принадлежит номер, и были слегка удивлены.

– Это Стас Баранов! Сыночек уже бывшего начальника отдела милиции, Володи Баранова!

– Вот это новость! – воскликнул брат.

Теперь очень многое стало сходиться, почему так медленно шли разбирательства некоторых вопиющих преступлений, почему некоторые дела попросту замяли. Да и сейчас, с этими поджогами, оперативники как бы не очень торопились. Это наводило на мысль, что в отделе у бывшего начальника остались верные люди, иначе объяснить бездействие просто невозможно.

Ребята стали наводить справки про этого Стасика и его бригаду. Чем больше они узнавали, тем больше волосы вставали дыбом. От каталы Дамира пришла информация, что Стас со своими дружками – героиновые наркоманы. Долгие годы их выходки покрывал папа. Они не признают и не уважают ничего и никого.

Теперь было понятно, отчего они такие отмороженные. После того, как брат прогнал барыг из города, наркоманам приходилось ездить за дозой аж в Нижний Тагил, к цыганам. Собственно, уже от этих новостей стало понятно, что эти ребятишки люто ненавидят моего брата.

Но самый противоречивый и достаточно спорный эпизод всплыл от одного человека, чье имя я не могу озвучить даже сейчас. Он уверял, что был личным свидетелем зверских развлечений этих «ребятишек».

По легенде, они устраивали сафари на окраине Нижнего Тагила, отстреливая бомжей. Насколько этот эпизод правдив, утверждать не могу. Но легенда о том, что в Тагиле есть кладбище детей, занимавшихся проституцией, тоже звучала, как выдумка, однако такое массовое захоронение позже обнаружат в 2007 году (подлинный факт).

Как бы там ни было, дело запахло жареным. От беспредельщиков надо было избавляться.

– Как же их ментам сливать, если их там покрывают? – рассуждали Кривороговы.

– Надо узнать, откуда новый начальник, не связан ли он с ними, и если нет – то давайте переговоры организуем. Мы все заинтересованы, чтобы в городе был порядок, – заключил брат.

– А если они заодно?

– Тогда своими силами разберемся! Мне в городе нужен порядок!

И пока брат с Кривороговыми уехали наводить все справки о новом начальнике милиции, пытались узнать состав и место дислокации группы отморозков, к нам в дом постучался участковый, который приехал с целой толпой специалистов из социальных служб. И это был очень неприятный сюрприз, ведь пришел он с очень плохими для меня новостями.

– Ну что, парень, собирайся, поедешь в приют!

– Это как так?

А вот так! Чтобы вырваться из приюта, Жанна оформила на меня временное попечительство по просьбе брата. Это означало, что каждый месяц она должна была ходить в «КЦСОН» и писать заявление о продлении, и при этом к ней домой приходила комиссия, которая проверяла условия моего проживания. И как только она не явилась в назначенный срок (еще бы, она была уже мертва) в «КЦСОН», меня сразу же объявили в розыск. Накатали заявление в ПДН, а уже оттуда дело передали участковому, который очень быстро разыскал меня у брата дома. И теперь, из-за отсутствия попечителя, мне предстояло вернуться обратно в приют!

Я до последнего отказывался верить в происходящее, но все было именно так. Никакие звонки брату мне не помогли – он, как назло, уехал в Екатеринбург на пару дней.

– Блять, вот же засада! Я не могу сейчас приехать, тут дела очень важные! – кричал брат.

– А мне-то что делать!?

– Да съезди ты в этот приют! Я вернусь на днях и вытащу тебя!

Мне ничего не оставалось делать, как молча собрать сумку с вещами. Уже вечером я очутился в знакомом до боли месте на своей старой койке.

Этот сюрприз здорово испортил мне настроение, но оптимизма я не терял. Скоро меня отсюда вытащат, нужно только подождать. А время тянулось там крайне медленно. В приюте к тому моменту все воспитанники были отправлены в летние лагеря отдыха, поэтому я в одиночестве шлялся по коридорам здания, не зная, чем себя занять.

С утра ко мне подошла заведующая с предложением, от которого я не смог отказаться.

– Чего тебе тут торчать, хочешь в летний лагерь «Солнышко» к остальным ребятам?

– Хочу!

– Отлично! Там как раз третья смена открылась. Собирайся, сейчас в больницу поедем.

Я согласился, потому что понимал – даже если брат приедет за мной завтра, то у него уйдет еще пару дней, чтобы подготовить все документы для моего освобождения. Уж лучше я это время проведу в хорошей компании, наслаждаясь отдыхом и свободно распивая пиво с Мишкой-мародером, чем буду в одиночку бродить в этих стенах.

До обеда я прошел медкомиссию, и со всеми бумагами, как раз к полднику, меня привезли в знакомый мне по недавним событиям летний лагерь, где меня с радостью встретил Мишка. Я рассказал ему про события последних дней, на что он с ухмылкой хлопнул меня по плечу и заключил:

– Ну, главное, что брат никуда не делся, так что не переживай, выберешься!

В целом, с его логикой было трудно поспорить. Меня вновь заселили в корпус старшего отряда и познакомили с новым вожатым. Это была совсем юная студентка, буквально на год меня старше, и была она прекрасна собой. На что Миша сразу же мне возразил, чтобы я вставал в очередь, ибо ухажёров у нее было предостаточно. Звали этого ангелочка Настей, и была она не местной.

– У меня папу в Железно-Уральск перевели по работе совсем недавно, мы теперь будем жить здесь. А на время каникул вот решила пойти вожатой. Место здесь хорошее, люди добрые.

Я, конечно, поразился ее наивной простоте, но глаз, конечно, на нее положил, задумав пригласить ее на медленный танец в ближайшую дискотеку. Ну, а пока я перестал сопротивляться и просто поплыл по течению жизни. В тот же день мы сбежали с ребятами купаться на водохранилище, а уже вечером, по старой традиции, напились пива.

Когда началась дискотека, к Насте буквально выстроилась очередь из кавалеров, и среди такого обилия внимания она, естественно, не замечала меня. Но в дело вмешался его величество СЛУЧАЙ. Вот уж кто бы мог подумать, что мои «любимые» беспризорники, эти немытые обезьянки, сыграют мне такую хорошую службу! Они пробрались на территорию лагеря и, по старой привычке, пошли пить спирт к заброшенному бассейну.

Настя, будучи вожатой старшего отряда, попыталась их прогнать, но те мало того, что не послушали, они еще и стали к ней приставать, чем здорово ее напугали. Естественно, никто из кавалеров не желал связываться с отморозками. Как говорится, зубы не казенные. Вот тут-то я и вылез «из пизды на лыжах», точнее, на белом коне.

– Гена, привет… А вы чего такую хорошую девушку пугаете?

Увидев меня, парни сразу же прекратили безобразничать, и мне удалось их угомонить, естественно, выпив спирту за встречу. Наш разговор был очень спокойным, и я по-свойски попросил Гену не приставать к девушке, намекнув, что имею на нее свои виды. Мои старые подвиги сработали мне на руку! Запахло успехом!

Я подошел к Насте, успокоил ее, сказав, что больше к ней никто не пристанет, а если кто-то обидит – пусть скажет мне, и я очень быстро решу этот вопрос.

С этой самой секунды я стал настоящим героем в ее глазах, и, естественно, в тот вечер она приняла мое приглашение на медленный танец. В тот момент я вновь был по-настоящему счастлив, а Мишка смотрел на нас с открытым ртом, не веря в мой успех.

Наступил второй день пребывания в лагере. Ко мне подошел мальчишка и сказал, что за мной приехал брат. И мне стало как-то не по себе, сразу вспомнились недавние приключения. Я с опаской подошел к воротам, и только увидев его лично, вышел за периметр.

– Ну, как тебе тут отдыхается?

– В целом, прикольно! Как дела с моим освобождением?

Брат поведал, что он договорился с родителями Рустама, и они согласились оформить временное попечительство, как раз на последний месяц. В конце августа мне должно было стукнуть уже восемнадцать, поэтому на учебу я должен был поехать уже свободным человеком.

– Есть новости хорошие! Завтра открывается наше кафе, будет большой праздник. Хочешь, я с вожатыми договорюсь, и с нами на открытие поедешь?

Я рассмеялся, сказав, что уже сам способен договориться, поэтому не стоит беспокоиться. В целом, расклад был неплохой: все наши дела в этом городе были почти закончены, нас больше ничего не держало здесь, и мысленно я уже был в Екатеринбурге.

– А как там вопрос с банями, решилось уже что-то?

– Всё хорошо, сейчас вот заезжал на пилорамы – бани делаются, землю вот-вот выкупим, юрист обещал все решить до конца недели.

Брат был в приподнятом настроении, он широко улыбался. Я вообще редко видел его улыбку, поэтому ту встречу запомнил на всю жизнь. Я сохранил ее в памяти, ведь он был счастливым в этот момент. Мы договорились о встрече в кафе на следующий день, и на прощание он крепко пожал мне руку, хлопнув по плечу.

– Скоро заживем, Саня! Впереди большие дела!

Это был последний раз, когда я видел своего брата…

Он вновь уехал решать свои многочисленные дела, а я, окрыленный сказочными перспективами, пошел обратно в летний лагерь, где меня ждала еще беззаботная жизнь.

Трасса Екатеринбург – Железно-Уральск, наши дни.

Саша замолк. Его история прервалась, и лишь огни проезжающих по встречной полосе машин освещали его поникшее лицо. Я не смел дальше расспрашивать о событиях, связанных с его братом. Это был слишком личный момент, и мне не хотелось лезть к нему в душу, выпытывая обстоятельства, ведь я и сам не хуже его знал, как все случилось.

Криминальная сводка из областной газеты 2004 года.

В Железно-Уральске расстрелян местный преступный авторитет.

Убийство совершено накануне вечером в Железно-Уральске. Жертвой не установленного пока злоумышленника стал 30-летний Алексей Князев, известный в криминальных кругах как "смотрящий".

ЧП произошло в 20:15 в кафе "Сказка" на улице Розы Люксембург. Неизвестный преступник в маске открыл стрельбу из обреза охотничьего ружья, в результате чего Алексей Князев получил огнестрельное ранение в грудь. Прибывшая на место происшествия бригада "Скорой помощи" констатировала смерть потерпевшего.

Установлено, что в кафе Князев пришел за несколько часов до покушения и успел поужинать. В момент нападения в помещении, кроме него и персонала кафе, никого не было. Из работников кафе никто не пострадал, хотя происшествие вызвало у них шок.

г. Железно-Уральск, 2004 год.

После позорного увольнения начальника милиции поползли слухи, что вместо него в город прислали какого-то лютого мужика, который планирует очистить город от криминала, поэтому будет рубить с плеча. И сначала к этим слухам все отнеслись скептически, но когда у многих парней в почтовых ящиках обнаружились повестки в милицию, все запели по-другому.

Каждый вечер, выходя в центр, я слушал очередную историю, что на кого-то из наших парней завели уголовное дело либо его вызывали на допрос. После того, как все осознали, что вероятность очутиться в тюрьме вполне реальная, многие идейные «правильные пацаны» стали массово открещиваться от блатной романтики.

Первым в СИЗО уехал ублюдок по прозвищу Чупа, тот самый, который разводил одноклассника Маку на пиво и деньги. Ему инкриминировали кражу и вымогательство по одному из многочисленных эпизодов. Затем пришла весть о том, что повязали Мякиша. Самое жуткое, что на него набралось такое количество эпизодов квартирных краж, что следователи даже не знали, с чего начать.

А повязали его по глупости. Мякиш с другом поехал на рыбалку, и по пути, где-то в лесу, они нашли охотничью избушку с егерем. Вот там они сначала напились, а потом, избив егеря, отобрали у него ружье. Мякиш не понимал, кто такой егерь, и даже не думал, что из-за такого «пустяка» случится такой шухер. Когда его повязали, он уже успел сделать из ружья настоящий обрез, как у Данилы Багрова из фильма «Брат». Эта глупость добавила ему плюсом еще одну статью. «Бригада зла» стремительно таяла, а брат принялся разделять и властвовать.

После того, как в городе сожгли азербайджанское кафе, возник так называемый «дефицит» увеселительных заведений. Поэтому было решено срочно открывать стационарное кафе, куда впоследствии должно было переехать уже открытое летнее кафе. Брат занялся поиском помещения, а я свободно разгуливал по городу, полной грудью ощущая запах перемен.

Можно смело сказать, что город постепенно очищался от грязи, во всех смыслах. Первыми свободу почувствовали владельцы пилорам, которые приходили на поклон к брату с мольбами о помощи. Притеснений от азербайджанцев уже не было, и нужно отдать им должное, потому что они прекрасно понимали, какой ценой обошлось решение их проблемы. И на благодарность они не скупились.

В нашем доме собрались владельцы трех пилорам и устроили застолье в честь освобождения от гнета. Там же, за столом, они подняли вопрос о том, каким образом рассчитаться за оказанную услугу.

– Хочешь, дом тебе бревенчатый или брусовой поставим? Будет не хуже этого коттеджа! Естественно, все хозпостройки за наш счет: баня, гараж, дровяник, – предлагали гости.

Я очень обрадовался от мысли, что скоро у нас появится свой дом, даже успел представить, как буду проводить вечера у камина, наслаждаясь приятным запахом дерева, но брат решил иначе.

– Давайте вместо полноценного дома с вас троих – три хороших бани, чтоб с террасой и комнатой для отдыха. Я так полагаю, сруб должен выстоять какое-то время, правильно?

– Сделаем из профилированного бруса. Это уже высушенный материал, дает усадку не более трех процентов. Если нужно – к осени все поставим, ты только проект утверди и место покажи.

Они ударили по рукам, а я сначала даже не понял, для чего брату три бани, куда он их собрался ставить? Но чуть позже он объяснил свою идею и, на мой взгляд, она была гениальной Близ города, на федеральной трассе, давно продавалась подготовленная площадка под кафе и заправку. Вот именно там было решено поставить банно-гостиничный комплекс.

– Пришла пора легализоваться! Пойми, дом – это здорово, но только не в Железно-Уральске. Сейчас решим вопрос по земле, и я передам все дела Кривороговым. Будут управляющими бань, кафе и службой такси. Работы им хватит, и к криминалу постараемся не возвращаться.

– А как же мы? – с удивлением спросил я.

– А мы покинем этот город! Поедем в Екатеринбург: ты на учебу, а для меня там своя работа созрела, Дима уже заждался.

Брат был прав: в городе были сделаны все дела, которые от него зависели, сбор общака и снабжение колонии были налажены идеально. Оставалось запустить легальный бизнес, и перебираться в нормальный крупный город.

В моей жизни вновь открылись прекрасные перспективы на ближайшие годы. И если кому-то могло показаться, что жизнь для нас стала малиной, то это вовсе не так. Мы ни на минуту не забывали, какой ценой нам достался мир в городе. Брат не забывал и о семье Рустама, помогая им деньгами на постоянной основе. Не забывали мы и о другом.

В один из дней позвонили Кривороговы и сообщили потрясающую новость, что они случайно выцепили на улице Шерхана.

– Вот это удача! – восклицал брат. И неспроста – нам было о чем с ним поговорить.

Он сидел в гараже, прикованный наручниками к батарее, весь поникший. Наверное, подобная картина у нормального человека вызвала бы шок, но только не у меня. Я кипел от гнева, ведь из-за него погиб Рустам, и мои руки зачесались, когда я его увидел.

– Ну что, мразота, как тебе тут сидится? – вскрикнул я, влепив ему звонкую пощечину.

– Тише-тише, – успокаивал меня брат. – Мы всё еще успеем, у нас вся ночь впереди!

От этих слов Шерхана затрясло, и я впервые увидел, как на его глазах выступили слезы, но никакой жалости я не испытывал.

– Мужики! Я вообще не понимаю, за что вы меня тут держите! Чего я вам сделал-то?

– Ты смотри, он еще на дурака косит! Сейчас освежим тебе память…

Брат взял резиновый шлаг и хорошенько хлестанул по тощей заднице Шерхана, отчего тот взвыл, как псина.

– Рассказывай, сука, как ты звонил землякам и рассказал, что Саша в лагере, так?

– Что-о-о? Я вообще никуда не звонил!

Это был неправильный ответ, за что он вновь получил шлангом.

– Ну, как не ты? Никто же не знал, где Саша находится, я даже своим никому ничего не говорил! А ты единственный, кто его увидел, и – о боже, какое совпадение! Рано утром его уже караулят у ворот! Это, по-твоему, совпадение? Совпадение, сука!? – и очередной раз Шерхану звонко прилетело шлангом по заднице.

– Да не звонил я никому!

– Врешь, сука! – и вновь удар.

– Я клянусь! Не мог я звонить! У меня и телефона-то не было!

– Ну, врешь ведь, сука! А куда ты его девал?

– Не знаю, я его в самом начале вечера потерял! Даже если бы я хотел позвонить, у меня ни телефона, ни номера! Вы чего, мужики!?

Брат на секунду задумался, а затем спросил:

– Кто из ребят подтвердить может?

– Не знаю, да кто угодно! Чупа, Мякиш!

– Да они уже в СИЗО уехали! – внезапно вклинился я, а затем вдруг вспомнил, как в тот вечер Мишка что-то обмолвился про какой-то телефон.

– Модель телефона какая была? Цвет корпуса, какая мелодия была на звонке, какая заставка на экране?

Брат с удивлением смотрел на меня, поражаясь моим вопросам, а Шерхан без запинки выдал все необходимые данные. Отлично, теперь можно было все проверить.

Спустя полчаса мы приехали в летний лагерь, где на очередной смене торчал Мишка, вот у него мне и удалось узнать, кто из ребят нашел телефон, в котором часу это произошло, и так далее.

К нашему ужасу, все сказанное Шерханом совпадало. В тот вечер он сначала пил спирт в заброшенном бассейне, где и потерял свой телефон. И только намного позже, на дискотеке, я с ним встретился лицом к лицу.

– Походу, Шерхан не виноват, – растерянно произнес я.

– А кто тогда!? – не менее растерянно спросил брат.

– Надо разбираться…

Он выкупил этот телефон у мальчишки и, вернувшись в гараж, вручил его Шерхану. Стоит ли говорить о том, насколько сильно он охуел, что смотрящий за час отыскал безнадежно потерянный телефон. Он тогда вообще уверовал во всемогущество моего брата.

Шерхана отпустили, и он легко отделался – всего пару синяков на заднице и клочок седых волос на голове.

– Если кому скажешь, что тут было – закопаю…

– Угу…

– Если узнаю, что ты торгуешь наркотиками – закопаю…

– Угу…

– Ты мне веришь?

– Очень!

Вот с таким наставлением брат отправил его на все четыре стороны.

Весь оставшийся вечер брат пытался понять, как могла произойти утечка информации.

– Ты пойми, Саша, я даже Кривороговым и Рустаму-покойничку ничего не говорил, они до последнего думали, что ты поступать уехал. Это значит, что утечка произошла от тебя! Думай, Саша! Думай, кто мог тебя заложить!?

Я снова и снова напрягал память. Кто мог сболтнуть? Вспомнилась обиженная Надя и братья Армани, но с утра они сами влезли за меня в драку. Они, по сути, вообще меня спасли! Может, Мишка-мародер? У него и телефона-то нет, да и кому он мог сказать – мы были все время вместе, и он даже не знал, что мне грозит опасность. Круг подозреваемых сократился до нуля. Ну не могли же они прослушивать телефон? Слить меня мог тот, кто знал весь расклад, и эти люди должны быть знакомы лично, иначе никак.

– Лёха, ну некому было меня сливать, никто не был связан с азерами.

Брат закурил и вновь пошел по старому кругу.

– Еще раз давай с самого начала. Кто мог из нашего окружения знать, где ты находишься?

– Да никто не знал! Кривороговы не знали, Рустама вообще убили! Ну, кто еще, Жанка, что ли? Да ей-то откуда зна…

Я замер на полуслове, клянусь, замер, от того, что уловил ту самую нить.

– Жанна! – воскликнул я.

– Что с Жанной?

– В то утро, когда ты заехал за мной, я возвращался в квартиру, потому что забыл документы. Мне еще Жанна щетку зубную дала и спросила, ждать меня или нет! И я, дурак, ляпнул, что уезжаю надолго, в летний лагерь! Она все знала! Больше некому!

Мы оба замолкли, пытаясь понять, насколько это предположение вообще могло быть реальным, и никто из нас не осмеливался поверить в эту версию.

– Ну, а какой ей был с этого резон!? В чем смысл-то!? – закричал брат.

– Не знаю, может, мы чего-то не знаем про нее? Она вообще откуда у тебя?

– Да муж у нее срок мотал, там за решеткой и загнулся. Местные подсказали, что она баба правильная.

– Она была замужем? Она об этом ничего мне не говорила…

Я не хотел верить в то, что Жанна оказалась предательницей, но все сходилось именно к этому. Теперь стало понятно, отчего она плакала, отчего начала беспробудно пить.

– Саша, она была не одна! – внезапно сказал брат.

– Когда?

– В день трагедии, когда мы заявились к ней в квартиру! Ее же затрясло сразу, я еще спросил, случилось чего, она явно не ожидала нас увидеть! Я думаю, она встречалась с кем-то из азербайджанской диаспоры, а мужика своего, наверное, в шкафу спрятала, когда мы пришли, или на балконе. Хотя сейчас бесполезно гадать, надо у нее спрашивать.

В тот момент было дико неприятно даже допускать мысль, что сейчас брат поедет с ней разговаривать. Я не хотел, чтобы брат это делал, и, видимо, ему тоже был неприятен этот момент, поэтому сначала он решил ей просто позвонить. Расчет был на испуг: если она виновата, он бы сразу понял это по голосу.

Эти предательские гудки длились вечность. Трубку никто не брал. Я уже хотел сказать брату отложить это дело на другой раз, ведь на дворе была уже ночь, как вдруг она взяла трубку.

– Алло… – и уже по одному голосу было понятно, что она вот-вот заплачет.

– Жанна… Как ты могла?

– Что? Я не понимаю, о чем ты…

– Жанна, я уже все знаю. Скажи честно, как они тебя смогли уговорить?

Воцарилась пауза. Я ждал чего угодно – скандала, попытки отпираться, но только не это. Она громко заплакала навзрыд, она выдала себя с потрохами, а я сидел, ошарашенный, не веря в происходящее.

– Я не хотела! Лёша! Я не думала, что все так выйдет! Они подставили меня! Он подставил!

– Мужик твой?

– Да-а-а-а-а!

– Это он был в той черной девятке?

– Да-а-а-а!

Каждый ее выкрик словно вбивал мне кол в сердце, я не верил своим ушам.

– Жанна, нам нужно встретиться, – сказал брат абсолютно спокойным голосом.

– Не-е-ет! Я не хочу! Лёша, я не хочу!

– Ты сейчас дома или на работе?

Она вновь громко зарыдала и бросила трубку. Брат пытался ей перезвонить, но телефон был выключен. Мы вместе поехали к ней домой. Я специально напросился, чтобы брат ничего с ней не сделал. У меня были с собой запасные ключи, но дома никого не оказалось. Мы решили, что она на работе в ночной смене в продуктовом магазине неподалеку.

В магазине нас ждал сюрприз: ее сменщица сказала, что Жанна полчаса назад молча ушла с рабочего места, в сменной обуви, прихватив с собой бутылку водки. У меня сразу отлегло от сердца, что встреча не состоится, ведь в душе я и сам не желал смотреть ей в глаза – настолько сильным было отвращение к ее предательству. Тогда я еще не знал, что наша встреча больше никогда не состоится, во всяком случае, не в этом мире.

Жанну случайно найдут охотники только осенью. Как установит следствие, она покончила жизнь самоубийством, повесившись на ветке дерева. Провисев не один месяц, из-за естественного разложения ее тело под собственным весом отсоединилось от головы, ее смогли опознать только по сменной обуви. Хоронить Жанну будут в закрытом гробу.

Но все это будет позже, а тогда, летом, я был уверен, что она просто скрылась у родственников. Брат еще делал пару попыток ее найти. Я даже на входной двери ее квартиры вставил в проем спичку. Если бы кто-то открыл деверь, то спичка упала бы на пол. Но ни через день, ни через неделю дверь так и не открылась.

Сегодня мне искренне ее жаль. Судьба у нее сложилась на редкость несправедливо и очень печально. Её история была закончена, а моя еще продолжалась.