Бабушкина квартира
И снова, товарищи, хотел бы вернуться к крип-историям. Все что пишу тут вполне реально. Но в данном случае попробую описать это в виде рассказа. Историю эту мне поведал мой товарищ, который и был непосредственным участником этих событий. Имена и адреса изменил.
Квартира, небольшая "хрущевская" однушка, которая досталась нам в наследство в начале 90-ых годов, некогда принадлежала бабе Лизе, невысокой, сухонькой старушке лет 80, с небольшой копной седых волос, завязанных сзади в пучок. Точнее такой я ее запомнил, когда видел первый и в последний раз, в тот самый день, когда мама привезла нас к ней много лет назад по случаю какого-то праздника. Сейчас, когда мне почти исполнилось 12, я уже довольно смутно помнил ее образ, но запах ее обиталища почему-то врезался в память очень четко. Это была не вонь, не аромат затхлости, а какой-то непередаваемый запах старости и одиночества. И вот теперь, когда я, вместе со старшим братом, приехал на м. Измайловский Парк (однушка находилась именно там) запах квартиры снова навеял те, давно забытые воспоминания.
Иван, именно так звали моего 16-летнего брата, по-хозяйски прошел, не снимая обуви, на кухню и принялся выгружать принесенные припасы. Я несмело топтался в небольшом коридоре откуда просматривалась комната.
Что стоишь? Заходи - окликнул меня Иван, закончивший раскладывать продукты в небольшом холодильнике и теперь сминавший полиэтиленовые пакеты в один большой ком.
Я поколебался, но все же снял ботинки и робко, прижимая спортивную сумку со своим нехитрым скарбом , прошел в комнату. Квартира явно не блистала роскошью. Маленький цветной телевизор и видеомагнитофон (подарок дочери) были в ней пожалуй самыми дорогостоящими предметами, если не считать хрустального сервиза за пыльными стеклами серванта.
Мама попросила нас приглядеть за квартирой пару дней на выходных, опасаясь как бы у соседей не было запасных ключей и самые ретивые не вынесли все, что могло бы представлять ценность. Брат откликнулся на просьбу с большим энтузиазмом, видимо рассчитывая закатить нереальный хаус-пати. Когда же узнал, что на следующий день мама приедет с инспекцией и к тому же я иду в довесок сразу сник, но отказываться было поздно. Отношения в целом у нас с ним были хорошие, Иван всегда заступался за меня, учил разным подростковым премудростям. В общем и целом играл роль рано ушедшего от нас на тот свет отца.
Я раскидал свои вещи на полку в дальнем от входа углу комнаты не забыв положить стопкой на видеомагнитофон стопку кассет в цветных упаковках (я еще загодя затарился фильмами у одноклассника, чтобы скоротать вечер). За окном уже вечерело. Осеннее солнце лениво клонилось в сторону заката посылая последние теплые лучи остывающему городу.
Брат лежал на разложенном диване справа от меня (я расположился в кресле) и щелкал пультом пытаясь промотать пленку с основательно "зажеванным" куском боевика. Ролики видеомагнитофона натужно гудели пропихивая испорченную ленту все дальше и дальше. Наконец картинка восстановилась и могучая фигура Сильвестра Сталлоне вновь обрела четкость. Минут через 15 Иван негромко засопел и пульт выскользнул из ослабевших пальцев. Проснувшись от резкого звука падения пульта на старую и растрескавшуюся паркетную доску он слегка приоткрыл глаза и вскинув брови пробормотал: "Братишка все, я спать. Если хочешь досматривай сам. Только свет погаси".
Я послушно щелкнул выключателем торшера стоявшего вплотную к стене и лишившаяся на мгновение теплого электрического света комната озарилась кроваво-красной вспышкой взрыва. Сильвестр не терял времени даром. Я сделал звук немного потише и с ногами забрался в кресло. Брать отвернулся к стене, на забыв впрочем оставить мне место рядом с собой, и захрапел. События на экране развивались настолько стремительно, что я, полностью ими поглощенный, не сразу услышал звук доносившийся из кухни. Сначала я не придал этому значения, но когда звук повторился сюжет боевика сразу отошел на второй план. То есть, я продолжал пялиться в экран, но теперь происходящее на нем меня занимало мало. Я весь превратился в слух. А звук был довольно интересным. На кухне кто-то двигал ящик со столовыми приборами и слегка погромыхивал ими. Первой моей мыслью было, что это соседи, но я отмел эту мысль, т.к. слышимость, даже в панельном доме, не могла быть настолько явственной. Кроме того, светящиеся стрелки будильника недвусмысленно указывали на начало второго ночи, что надо даже для позднего ужина многовато. Постепенно погромыхивания стали тише, но зато усилился металлический звон - кто то перебирал приборы. Волосы на моей голове зашевелились. Кожа покрылась мурашками вперемешку с пупырышками. Я боялся сдвинуться с места. Позвать Ваню не было даже в мыслях. Я тупо пялился в экран и кажется даже не моргал. И тут все смолкло. Даже киношные герои взяли небольшую паузу и все погрузилось в тишину. Надо отметить, что в квадратном коридорчике, на стене, висело средних размеров зеркало без рамы. Располагалось оно таким образом, что находясь в комнате можно было, под определенным углом, увидеть и кухню и две двери ведущие в туалет и ванную соответственно. Как уже наверное догадывается уважаемый читатель я находился именно под нужным углом к вышеупомянутому зеркалу. Часть бокового ответвления коридора, уходящая на кухню, была отлична видна боковым зрением. И вот в этом отражении потустороннего мира я увидел свет. Нет, не совсем так. Я увидел СВЕТ. Мерцающий сгусток света где-то с полутора метрах над уровнем желтоватого линолеума. Это было похоже на колышашееся пламя свечи, только синевато-белого цвета. Тело застыло в немом напряжении. Помедлив несколько мгновений свет беззвучно и медленно поплыл по коридорчику в сторону комнаты. Прыжок, который я совершил с места, сделал бы честь знаменитому в то время герою-ниндзя Хон Гиль Дону. Я пулей, метеором, раскаленным болидом, по четкой траектории взвился из кресла и, успев в полете с пульта выключить магнитофон, ловко приземлился рядом с братом. Резко сдернув одеяло я накрыл им голову и крепко зажмурив глаза, громко захрапел. Как заснул я не помню, но проснувшись наутро рассказывать брату о происшествии не стал. Я вообще много лет держал эту историю при себе, пока не произошло другое, не менее странное событие, которое сподвигло меня поведать ее. Но это уже совсем другая история.