А я всегда на большие семейные застолья устраиваю что-нибудь подобное. Обязательно из холодного: соленые грибы, желательно грузди, соленые помидорки черри и тёщины ядрёные огурцы, селедка самосольная - обязательно порционно - кусок сельди на кружочке холодной вареной с куркумой картошки и колечком красного маринованного лука, половинки ломтиков сегодняшнего багета с волной сладкосливочного масла 82,5% и густым слоем икры горбуши (именно горбуши! Ну или щуки), морковная икра самодельная с петрушкой. Если особый повод, то ещё и холодец. Салатов обязательно парочка: на Новый год традиционный Оливье и ещё что-то рыбное, на другие застолья - без Оливье, как вариант - салат из рукколы, свежего инжира, томатов черри, жареного сулугуни, кедровых орешков и крема бальзамик с наршарабом. Разумеется, без овощной нарезки и ассорти колбас не обойтись - брауншвейгская, пепперони и тамбовский окорок - must have. К холодным закускам - горячие пирожки с печенью, картошкой, зеленым луком. Горячие закуски: мини-голубцы или жюльен из вешенок или гренки с костным мозгом. Горячее. Мое любимое - жаркое из шейки с репой и бэби-картофелем или томленая лопатка под копченой паприкой. Десерт - клубничный чизкейк, Наполеон, пирожные с заварным кремом - по обстоятельствам. Напитки алкогольные - по предпочтениям гостей, но обязательна должна быть классическая водка без сторонних ароматов - в моем топе - Столичная, Белуга, Русский Стандарт Gold, Finlandia, Absolut. Обязательны два безалкогольных напитка: компот из клубники или красной смородины и морс из брусники или облепихи.

А теперь самое главное: может показаться, что накрыть такой стол стоит хулиард долларов, но нет: такой стол, конечно, не копейки стоит, но можно вполне вписаться в бюджет, если готовить не по котлу каждого блюда, как многие привыкли, а реально понемногу. Что касается затрачиваемого времени, тут да, жопа - два почти полных рабочих дня. Но по мне, это стоит того.

А за ужином опять объелись. Когда вошёл Павел Иванович в отведённую комнату для спанья и, ложась в постель, пощупал животик свой: «Барабан! — сказал, — никакой городничий не взойдёт!» Надобно <же быть> такому стечению обстоятельств, что за стеной был кабинет хозяина. Стена была тонкая, и слышалось всё, что там ни говорилось. Хозяин заказывал повару, под видом раннего завтрака на завтрашний день, решительный обед. И как заказывал! У мёртвого родился бы аппетит.

— Да кулебяку сделай на четыре угла, — говорил он с присасыванием и забирая к себе дух. — В один угол положи ты мне щёки осетра да вязиги, в другой гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да ещё чего знаешь там этакого, какого-нибудь там того… Да чтобы она с одного боку, понимаешь, подрумянилась бы, с другого пусти её полегче. Да исподку-то, пропеки её так, чтобы всю её прососало, проняло бы так, чтобы она вся, знаешь, этак растого — не то чтобы рассыпалась, а истаяла бы во рту, как снег какой, так чтобы и не услышал. — Говоря это, Петух присмактывал и подшлёпывал губами.

«Чёрт побери! Не даст спать», — думал Чичиков и закутал голову в одеяло, чтобы не слышать ничего. Но и сквозь одеяло было слышно:

— А в обкладку к осетру подпусти свёклу звёздочкой, да снеточков, да груздочков, да там, знаешь, репушки да морковки, да бобков, там чего-нибудь этакого, знаешь, того-растого, чтобы гарниру, гарниру всякого побольше. Да в свиной сычуг положи ледку, чтобы он взбухнул хорошенько.

Много ещё Петух заказывал блюд. Только и раздавалось: «Да поджарь, да подпеки, да дай взопреть хорошенько!» Заснул Чичиков уже на каком-то индюке.

Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...

— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!

Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...

Но тут его хватил апоплексический удар.

А.П. Чехов. "О бренности"

А.Чехов о застолье в России.Ну-с, когда вы входите в дом, то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой.Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка.

Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка — это трагедия!Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить.

Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот этак, от избытка чувств. Станешь ее есть, а с нее масло, как слезы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком…Как только кончили с кулебякой, так сейчас же, чтоб аппетита не перебить, велите щи подавать…

Щи должны быть горячие, огневые. Но лучше всего, благодетель мой, борщок из свеклы на хохлацкий манер, с ветчинкой и с сосисками. К нему подаются сметана и свежая петрушечка с укропцем. Великолепно также рассольник из потрохов и молоденьких почек, а ежели любите суп, то из супов наилучший, который засыпается кореньями и зеленями: морковкой, спаржей, цветной капустой и всякой тому подобной юриспруденцией.Как только скушали борщок или суп, сейчас же велите подавать рыбное, благодетель.

Из рыб безгласных самая лучшая — это жареный карась в сметане.Но рыбой не насытишься, это еда несущественная, главное в обеде не рыба, не соусы, а жаркое. Ежели, положим, подадут к жаркому парочку дупелей, да ежели прибавить к этому куропаточку или парочку перепелочек жирненьких, то тут про всякий катар забудете, честное благородное слово. А жареная индейка?

Белая, жирная, сочная этакая, знаете ли, вроде нимфы…После жаркого человек становится сыт и впадает в сладостное затмение. В это время и телу хорошо и на душе умилительно.

Для услаждения можете выкушать рюмочки три запеканочки. Домашняя самоделковая запеканочка лучше всякого шампанского. После первой же рюмки всю вашу душу охватывает обоняние, этакий мираж, и кажется вам, что вы не в кресле у себя дома, а где-нибудь в Австралии, на каком-нибудь мягчайшем страусе…

Во время запеканки хорошо сигарку выкурить и кольца пускать, и в это время в голову приходят такие мечтательные мысли, будто вы генералиссимус или женаты на первейшей красавице в мире, и будто эта красавица плавает целый день перед вашими окнами в этаком бассейне с золотыми рыбками. Она плавает, а вы ей: «Душенька, иди поцелуй меня!»Антон Чехов.* Запеканка - водка с медом, настоянная на пряностях в печи, в замазанной наглухо посуде. (Словарь В.Даля).Так что неправильно ныне мы обедаем, и хвори оттого заморские в организьмы русские проникают...