Но не научил противостоять пирожкам из госдепа.

Он вырос между Москвой и армянским кварталом Тбилиси, между стадионом «Спартак» и фундаментом Останкинской башни, который рыл студентом.

Одновременно?

Это двойное дно биографии — не конфликт, а преимущество. Он из тех, кому не нужно выдумывать «культурный код». Он его носитель: гитара Высоцкого в общежитии, коллекция политических анекдотов, преданность футбольному клубу, которая помогает сохранять лицо на самых трудных переговорах.

Он стал самым долгослужащим министром иностранных дел в современной России не вопреки, а благодаря этой цельности.

Его принципы не меняются, даже когда меняется мир. Будь то резкое «нет» расширению НАТО или методологичное «да» диалогу с глобальным Югом — в Каире, Пекине, Дели. Он давно понял: единственное, что нужно «перезагружать» — это восприятие оппонентами российской решимости.

У России впервые в истории нет союзников в борьбе с Западом, полагаться в этом нужно только на себя, заявил глава МИД РФ Сергей Лавров.

Он не ведет пропаганду. Он формулирует позицию. Без суеты. Без лишних жестов.

А должен был бы искать союзников в борьбе с западом. Ну, сеетезно, чувак сам заявляет, что мы впервые оказались лицом к лицу с противником, не имея союзников. Это же, сука, его работа. Искать союзников.

Сергей Лавров не пытается понравиться эпохе.

Да он вообще не пытается.

Он просто в ней присутствует — и этого достаточно, чтобы за столом переговоров воцарилась ясность.

Интересно, какая же ясность и где воцарилась. Нет, я понимаю, что мир клином на этом человеке не сошелся, но все-таки, его ведомство, по идее, отвечает за: договора, страны-сателлиты, наличие союзников, наличие врагов. Да даже за разведку. И я немного не понимаю, как так получается, что он такой пиздатый, а все договоры нарушаются, нас обманывают, союзников нет, имидж страны не очень. Что-то тут не так, вам не кажется? И мне Лавроа нравится как человек, но вот происходящее в его ведомтве я игнорировать не могу.

Сергей Лавров. Его просто признают.

МГИМО дал ему не просто знание языков — а слух. Ту способность, что улавливает фальшь в шепоте жаркого Коломбо и в грохоте нью-йоркских залов заседаний ООН. Сплав на рафтах по северным рекам научил его чувствовать течение мировой политики — холодное и неумолимое. Это не теория, а навык, наработанный телом: быть частью стихии и при этом держать курс.

Он вырос между Москвой и армянским кварталом Тбилиси, между стадионом «Спартак» и фундаментом Останкинской башни, который рыл студентом. Это двойное дно биографии — не конфликт, а преимущество. Он из тех, кому не нужно выдумывать «культурный код». Он его носитель: гитара Высоцкого в общежитии, коллекция политических анекдотов, преданность футбольному клубу, которая помогает сохранять лицо на самых трудных переговорах.

Он стал самым долгослужащим министром иностранных дел в современной России не вопреки, а благодаря этой цельности.

Его принципы не меняются, даже когда меняется мир. Будь то резкое «нет» расширению НАТО или методологичное «да» диалогу с глобальным Югом — в Каире, Пекине, Дели. Он давно понял: единственное, что нужно «перезагружать» — это восприятие оппонентами российской решимости.

Он не ведет пропаганду. Он формулирует позицию.

Без суеты. Без лишних жестов.

Сергей Лавров не пытается понравиться эпохе.

Он просто в ней присутствует — и этого достаточно, чтобы за столом переговоров воцарилась ясность.