user6076307

Рик стоял, пригвожденный к своему месту непониманием и страхом. Он забыл про пистолет, зажатый в руке, он даже не собирался бежать. Его затопил внезапно возникший страх- удушливый, морозящий, какой случался с ним в детстве во сне, когда он, мучаясь бредовым кошмаром, пытался кричать и не мог раскрыть рта.

Это парализовавшее его чувство исходило от приближающейся к нему  женщины в черном костюме гробовщика- волны вязкого страха, или скорее похожие на длинные, невидимые глазу щупальца, которыми она, словно обхватила Рика еще издали, как паук, удерживающий свою жертву в тонкой, прочной паутине.

Сделав последние несколько неуклюжих, невозможных шагов, женщина оказалась в шаге от Рика, остановилась резко, как услышавший команду солдат.

И он увидел ее лицо.

Это было личико куклы- бледно- серое, гладкое и отсвечивающее свет уличного фонаря, глянцевыми, фарфоровыми щеками, с намалеванным ярко- красной краской, маленьким ртом игрушки, и крошечным, без крыльев ноздрей, носиком- пуговкой. Рик всмотрелся в лицо перед собой. Глаза женщины- куклы не имели радужки.  Большие черные колодцы зрачков, именно колодцы, без роговицы, как два пистолетных ствола- не подвижные, уставились на него, и в их  глубине, Рик видел слабый, зеленоватый огонек.

Из- под черной, двуполой шляпы, свисали на гладкий ее лоб,  завитки блестящих волос, и Рик увидел, что эти лоснящиеся локоны  также нарисованы черным, глянцевым лаком, прямо на ее лишенном морщинок лбу, гладком и блестящем.

Маленький бледный рот куклы не дрогнул, когда она заговорила.

Собственно это не был голос в привычном смысле этого слова- Рик услышал ее слова у себя в голове, почувствовал ее эмоции своим нутром, своим задушенным дыханием.

-  Ты хочешь поговорить?

И через секунду снова:

-  Ты хочешь поговорить?

Рик молчал.

Даже если бы он сильно захотел ответить ей, то не смог бы этого сделать- его охватил столбняк.. Грудь Рика, словно придавленная огромным грузом, не могла вместить в себя воздух для крика.

-  Я буду с тобой говорить. Буду говорить с тобой, с целью.- Глаза- колодцы неподвижно смотрели Рику в лицо:- Надо слушаться, чтобы жить. Ты будешь слушаться? Ты хочешь жить? Жить? Есть и спать с ней, ездить в машине и говорить с толстым. Жизнь- послушание. Ты хочешь жить? Хочешь? Хочешь?

Рик почувствовал исходящий от нее запах- холодный, не живой, не знакомый, как будто он сел в новую машину и впервые уловил запахи бензина и искусственной кожи, нового, покрытого свежим лаком кузова. Этот запах был ему не знаком, но он понял чувство, которое испытывал сейчас. Так бывает, если встать перед машиной с заведенным мотором, перед машиной без водителя и она рыча и, светя тебе в лицо своими фарами, готова сорваться с места и раздавить, убить. В этой машине, что стояла сейчас перед ним, не было водителя, но какие- то силы нажимали и нажимали педаль ее внутреннего акселератора, и ее мотор рычал в такт этим движениям, давал машине  мощь и направление.

Чувства и воображение Рика смешались в муторную мешанину, и только страх- чужой, навеянный, был ясным и четким.

Она умолкла на короткие две секунды и заговорила опять, и Рику показалось, что это не слова, а кулаки- молоты, которыми она бьет его  прямыми ударами в голову, бьет под дых, выбивая из легких последний спертый воздух:

-  Это запретная территория. У тебя не твое. Это нельзя отдавать другим. Нельзя!  Ты умрешь. Умрешь. Они придут за запретной территорией. Не отдавай им. Не говори им. Мы вернемся. Мы знаем.

Рик уловил, какое- то движение справа, и тут- же боковым зрением различил проходящих мимо людей. Двоих- мужчину и женщину. Он не видел во что они были одеты, только размытые желтым светом уличного фонаря силуэты. Мужчина говорил низким, негромким голосом, и Рик по звуку его голоса понял, что мужчина повернул голову и посмотрел на него:

-  Может быть,- говорил мужчина.- Если Дорри придет в гости на той неделе.

-  Не надо с ней откровенничать, Джи,- тихо произнесла женщина, и Рику почему- то представилось, что она держит своего спутника под руку и тоже смотрит на стоящего посреди тротуара полицейского и его собеседницу в черном, похоронном костюме.- Я не хочу, чтобы было, как в прошлый раз...

Они уходили дальше, о чем- то говоря между собой- спокойные, отдыхающие, а Рик стоял перед куклой, переполненный страхом, беспомощный и парализованный.

-  Никто не поможет,- прозвучал в его голове голос куклы, и Рик услышал на этот раз настоящий звук, исходящий из нутра куклы- машины- низкий, тихий, как звук приближающегося электропоезда.- Мы ходим, где нам надо. Свободно. Всегда. Мы бывает как все.

«Мы».

«Бывает».

«Как все».

«- Это ненормально».- Теперь это уже были его- Рика мысли,он внутренне дрогнул, затрепетал, его сознание отчаянно захотело вырваться из нереальности происходящего, дать всему этому опору, объяснение: «- Я сошел с ума».

И кукла зашевелилась, он увидел, как сверкнула в свете фонаря  черная, лакированная челка на ее лбу, и она резко, выкинув вперед свою худую руку, схватила его за правое предплечье, и Рик вскрикнул от острой, жгучей боли, как будто она своими цепкими пальцами вырвала у него кусок мышцы.

-  Не играй с нами. Не надо играть с нами. Мы знаем. Мы ходим, где хотим. Не играй. Не играй.

Пистолет Рика с гулким, стальным звуком, брякнулся на асфальт.

Сделав два шага назад, кукла развернулась и быстро пошла прочь, а Рик увидел, как выступили из тени двое ее спутников и пошли, как по команде к черной машине, открыли передние дверца.

Еще минута, и машина мягко загудела, вспыхнули ее задние, красные фонари и она, тихо шелестя покрышками, выехала на середину тротуара, покатила по бульвару.

Все кончилось.

Страх, только что державший Рика за горло железной хваткой, пропал, по правой его руке растекалась раскаленная боль.

Его начало трясти.

Зубы выбивали частую дробь, лицо онемело, и всего его затрясло в лихорадке, как от сильного холода, а в груди возник мороз, «льдинка», и эта «льдинка», никак не могла оттаять и вернуть в тело тепло и жизнь.

Словно беспомощный калека, Рик нагнулся и трясущимися руками подобрал свой пистолет, не сразу, но ему удалось втолкнуть оружие непослушными пальцами в кобуру.

Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону, облокотился о шершавый ствол дерева и, держа больную руку правой рукой, запрокинул голову назад- фуражка слетела с его головы.

Рик дышал глубоко и часто, ему казалось, что вокруг недостаточно воздуха, что легкие его высохли и стали сухими, как бумага, такими- же шершавыми, как и его высохшие губы.

Привычный и естественный мир Рика треснул. Рядом с тем, что всегда было для него привычным и своим, встало невозможное и бредовое, оно обрело свое место и очертания, такие- же реальные, как и то дерево, под которым он сейчас стоял.

«Мы знаем».

Они знают.

Они приходят, когда захотят.

Где- то далеко позади него, с гулом и частым стуком колес, проносился по эстакаде, городской электропоезд.

Рик не пошел домой, он забыл думать о доме. Его била мелкая, противная дрожь, правая рука, казалось, горела огнем, словно ему вырвали бицепс и сломали кость.

Стараясь вернуть себе самообладание, Рик поспешил уйти с освещенного редкими фонарями бульвара, вернулся к универмагу, уже закрытому и безлюдному, долго стоял около ярко освещенной витрины, глядя на выставленный на стеклянных полках хрусталь, потом его взгляд уперся в два манекена, в модных, мужских костюмах и черных, широких шляпах. Рик вздрогнул, отошел и зашагал в сторону ближайшей забегаловки.

Он пришел домой к Лайне, спустя два с половиной часа- пьяный и растерянный.

Она, конечно- же, увидела его правую руку, когда он, морщась от боли, пытался стянуть с себя свою синюю рубашку.

-  Рик!

-  Задержание.- он упал на кровать и уткнувшись лицом в подушку, закрыл глаза.

-  Ты можешь пошевелить пальцами?

-  Это был здоровый тип. Очень здоровый. Мы его еле скрутили.

Рик быстро уснул, словно провалился в глубокую черную и душную яму. Ему снилось будто он стоит на ночной, бесконечно длинной аллее, вокруг него высятся темные клены, между их шершавыми стволами зреет и прячется непроглядный мрак. Мрак этот затопил собой все впереди кленовой аллеи, пропитал весь мир чернотой и ожиданием ужаса. Рик смотрит вперед, туда, где в черноте ночи теряется безлюдная дорожка, и оттуда на него несется что- то невидимое, грозное и неумолимое как смерть, безмолвное как могила. Рик знает, что помощи ждать не откуда, что ему ни кто не поможет. Он поднимает свою руку с пистолетом, целится во мрак аллеи, цепенеет духом, а невидимый ужас приближается, и еще немного и он покажет Рику свое безобразное, невозможное лицо.

Рик начинает стрелять.

Он вдруг понимает- с отчаянием обреченного, что перезарядить пистолет ему уже не успеть.

Вспышки выстрелов не в силах осветить смертельную тьму.

*******  *******