К сожалению, в моем доме нет холстов,
И я не могу предложить тебе краски,
Но на столе есть чернила и перо,
Напиши мне свой мир на бумаге.
Я не знаю каким будет завтрашний день,
Но сегодняшний будет иначе.
Я оставлю в твоей комнате свою тень,
И свой запах на краю кровати.
Не ищи, в этом мире меня может нет,
Я не знаю, пока не решила.
Кто-то докурит за нас пачку старых сигарет,
С пожелтевшим от времени фильтром...
Ночь всегда меня укрывала от посторонних взглядов, она была моим союзником.
Я мог вздохнуть свободной грудью лишь после того, как небесное светило погружалось в горизонт, оставляя на небосводе лишь тонкую полоску света.
Наступало мое время. Мое право выйти из убежища, в котором мне приходилось томиться целый день, до последнего луча солнца.
Да, я был невидим для них, неслышим, но это наказание, наложенное сотни веков назад, отняло мое право на свет. Я навечно был заперт по эту сторону мира, безо всякой возможности сбежать. И теперь я был вынужден смиренно дожидаться темноты.
Но ночь освобождала не только меня. Стаи существ, укрываясь во тьме, блуждали по миру. Я их видел, чувствовал, ощущал кожей их горячее зловонное дыхание, паром оседавшее на всём. Ирония, несмотря на всю мою ненависть к ним, мне они врагами не были.
Ночь была моей, я заслужил свободу тьмы.
Я блуждал среди созданий, именуемыми людьми, заглядывал в глаза и мысли каждого из них. Я читал их судьбы. И как же эти судьбы примитивны.
Этот маленький миг, который они именуют жизнью и сжигают на простые желания, словно ими руководит лишь животный инстинкт, а не разум.
О, как они уязвимы в своем бездумном незнании истинного мироздания. Как легко их поработить, превратив в безвольную марионетку.
Сладко посапывая во сне, открывают сознание всем кто только пожелает к нему прикоснуться. И к ним прикасаются.
Примитивные существа, живущие только инстинктами жажды и голода, вгрызаются своими ядовитыми зубами, и с жадностью поглощают душу и разум. Отвратное зрелище.
Но я был лишь сторонним наблюдателем этой жадной трапезы.
Моя жажда была иной...
