Achkatryas

Удиви меня веточкой семенить в мое шуршащее занавесками окно.
Поцелуй меня, будто в воздухе, а я на сердце испытаю трезвон.
Улыбнись же мне яблочком, да, так, что я едва в сердцах касаюсь..
Стань моей страстью, цветочек фрагранции едва не сюрреальной.

Пускай споет сидя на плече у тебя соловей медовым голоском.
Влюбись в меня снова, послав тот взгляд, полный сияния солнца.
Задрожи у меня под ногами, я более не ведая, что есть земля...
Лишь желай, гарцуя там за окном о чем и вовек не отгадаю я.

Мой люмен бессрочный, моя музыка смычка миробытия...
Ты всё, что зеленым древо уродит на острие листочка.
Как бабочка озарять шелком очнувшийся ото сна кокон.
Взлетаешь перед взором лелеющим взмахом крыльев сполох.

Ты пестрая канитель объятий, струящихся жилок в толщи...
и каждая неровность сока, словно мазок на холсте рыщет.
Взираешь бессрочно на мой витиеватый ход мыслей.
Я всего то и не решаюсь обагрить твоим очерком сказ свой.

Любимая погода, да... не снискать предисловию очей..
Я лишь комкаю листики тебя негожие, ты перфектна!
Скажи, о, сколько еще летнему деньку дано играть?
Чтобы сбылась в оконце данная твоим ветвям мечта?

Сегодня, как всегда свистят в окопе соловьи, их пули...
Да и солнышко в подтеках из крови припечет.
Ты знаешь, как болит, наверное, умершее.
Но мой сосед усопший уж лежит и молчит.

Наверное и ты находишь светлое в тех днях,
когда накроет свинцовым шквалом теремочек.
Изба на курьих ножках присядет надо мной...
И знаешь, да в полутьме снарядов реять, их точек.
А не пресечь мой влюбленный в образ взгляд.

Всего мгновение роптания... и дрожь царить в руках.
Светлица канет в грязь при сквозном попадании.
Опал окоп.. потеряна моя в лужице душа.
Контужащая вьюга, отчаяние ехидничать в глазах..
Моих иль их? И тысячи кругом возляжет мертвых.
Война здесь длится, покуда жив солдат!

Сегодня я паду и зычно попы за упокой зачитают.
Как дрался наш герой за отчизну, вожаки судачат.
Сегодня я зрею всё сказку... и вот он Кощей..
Занес надо мной развязку, я зрею небытие...
всего лишь дева резвишься с ближним на воле.
Сегодня я побеждаю не бой, я славный живой!
Сегодня я с ума сошел от звона медалей,

я - никто.

Она плакала под бой курантов, Моя Звездочка в укромной дали.

И возможно фейерверк, что канитель истца небес озарял капельки.

Да, бельмо власа, словно непокорная смоль, испещряя ее щечки...

Она плакала всегда, когда мечтала оказаться наедине со мною.


Где искорки в санчатах, а их разить копытцами олени, сам Рудольф!

Снежинки в полах червонного одеяния, нести сей странник весть.

Что встретимся с тобою.. когда - нибудь, возможно намного позже.

Мы плачем вместе, когда я мечтаю окружить тебя лаской и негою.


Она плакала под бой курантов, никто в целом мире причины не знал.

Лишь вспорхнули в воздух шапки, целовались страстные уста.

И только одна девочка во всей бесноватой Ойкумене, а таки ощущала.

Что я иду к ней притокою лунной, в одном шаге от Млечного края...


Загадай же одно желание, Моё Сердце, так окрылится звонко!

И даже восстану я для тебя из последних сил из савана мертвых!

Порхают, лоснясь мотыльки снежинок в гремящей овациями ночи...

Мы плачем вместе, о, как же больно это впервые сердцу ожить!


Она плакала под бой курантов.

Дождь бьет непрестанно в окошко.
Жалует нам настроения сонм.
Коварная миновала и короткая осень.
Как сокрушенно созерцаем ее дар.

Капли, что резвятся так звонко...
словно насмешка вдали..
так и не пришедшим снежинкам.
так и не наступившей сказке любви.

И видишь ли... может поэтому,
ты сейчас там.. где царит снег.
В объятии и целиком не одна.
А я же рыдаю и дождь - моя зима.

Быть может, пепел пернатый,
как чайка в огне у камина
окрылит скудные письмена.
Где я пытался вылить ту душу..
что уже сама не своя.

И даже поспешив ко мне искры...
того празднества, что в бенгали
зажгут в очах надежды и веру.
Мы можем быть вместе, но..
дождь пресечет роптание до тла.

Там в краю неизведанных далей,
где свила гнездо сама белизна.
Где пар ласкает твои уста.
Ты сыграешь, смеясь в снежки.
Ты слепишь влюбленно снеговика.

А я и буду этим чудом.
С морковкой вместо носа.
Я буду таять, дождем покрываясь
бескровно, словно то, что в моей душе...
враз и стечет доле каплями к земле.

Ты будешь счастлива в эту ночь.
Как все мои мольбы...
укротить звон в моих стеклах.
Либо же напрочь их разбить.
И залить меня доверху.
Кинуть спичку и ей не гореть.

О, сколько же можно ждать
в жизни лета?
Когда не надобен снег.
Когда не льет и дождь ко греху.

О, знаешь ли бывает судьба.
Когда иней не сниться.
А гроздями града завывают окна.

Как ночь играла с пианистом,
вновь восставая из - за туч...
тот лучик месячный игриво
скользил по клавишам...
прокладывая мелодии млечный путь.
Она желала в притяжении волны
хотя бы разочек его рояль лизнуть,
а он же улыбаясь проказам сумерек
послушно воплощал
волю своей музы
увязывая красочной игрой небесную нить.
Увлекшись музыкой блаженства
он танцевал и подпевал чуть - чуть,
а ветерок же доносил те слезы счастья моря,
что вторило шипяще оно покорное ему.
Концертом стало настроение многих,
а виртуоз на площади не знал...
не помнил навроде даже имя своё,
что ли...
Он лишь играл для дам
глади небесной, искрящейся в зорях.
Возможно, гирляндами кружев да вволю,
червонным шелком падали цветы
и лепестки их доле,
где при свечах множилась гармония,
куда неслыханное, но всё более громкое...
доносилось для всех, но не для слуха твоего ровного...
рукоплескание томное, но...

Как ночь играла с пианистом,
и как всю жизнь он с ней играл.
Незрячий, но страстнее...
среди лазури стихии глаз...
И в этот час, не ведая, не зная...
где лучик возникал по клавишам шагая.
Он просто этого хотел.
Играть, как было не дано,
и жить, как он же не сумел...

Как ночь истлела багрянцем сердца,
так овевала небеса мгла...
Он никогда... нигде не видел и луча солнца.
Но чувствовал... совсем здесь... так близко...
в игре рояля... не одного себя...
Кружась у моря два лепестка былинкою...

Минуя очечи и в библиотеку... я пробираюсь ползком и таясь в нежность..
Где восседаешь ты, Мой ладный Грифон, моя Чеширская волшебная киса.
Ты не узришь меня вновь и я счастлив опять, свистну у тебя книжечку...
Ах, почему я не умею читать?! Но какие же ровные буковки и магия картинки!

Моя мерная Сфинкс, ты никак, легла на одну руку и гадаешь загадку...
А я обожаю твой неземной лик, твоя тайна блистать в стекольцах, растаю..
Я добрый и речивый Аслан из тенет неизвестной мне чудесной истории.
И вот шагаю к тебе ровно, словно Солдатик я Оловянный без слов и пороха.

Я твой Щелкунчик и маленький принц, один лишь я остался, добрая Мари..
Как же мне осмелиться и не повернуть и в глубине к тебе до приемной дойти?
Когда ты, словно Алиса и уже вовсе не Дюймовочка, а сердце так и колотит!
И я не Джек и где бобовый стебель меня к тебе вести? Когда я падаю вниз...

Не миновать очечи и в библиотеку... я прозябаю сидя, ведь я не Гулливер!
Мне не вырасти до глубины колодца, сколько бы я не брось в него монеток..
И не Златая Рыбка я, ни Всемогущий Джинн, я не лепрекон веять удачей.
Я лишь составляю дрожащими руками слово "Вечность", моя Грета.

Я не тролль под мостом, сидеть поджав коленки так неудобно мне...
А ты же скучаешь и едва не засыпаешь на посту, как Купидон.
В твоих руках колчан, а нем множатся стрелы, ты меня поразила...
А я же тебя песней своей теплейшей согрею, словно герой Орфей.

И вот ты мирно уснула, моя Спящая Красавица. Позволь я черпну зорь...
у изобилующего рогом кладезя своего таланта и поведаю тебе..
О Золушке. Маленькой девочке, что была милее всех в мире хладном,
одинокая, она даже и не ждала, что принц ее найдет, а не туфелька.

О Белоснежке и о семи гномах. О животном мире, что любила томно.
Да нерадивой судьбе и ее в сон склонять... О верном.. поцелуем обнять.
О милой томится Жасмин в стенах золоченых и о ее мечте про свободу.
Лишь только беззаботный чудак бездомный желал отыскать ее вволю.

О Русалочке в своих от роду подводных чертогах, что счастье отделяло.
И ее мечте обрести земные ножки, чтобы повстречать его одного.
О Белль, что не могла и в веках сыскать себе ровню, человека обычного,
которого могла одарить любовью. О Чудовище, что пало, но розы не увяли.

И так, размеренный Кот Баюн всё сидел и в библиотеке ласково пел...
А очечи же зеркальцами сверкали от ее слезок не познать в них предел.
Он - трубадур, а даже не заметил, когда его Муза от чуда проснулась.
А воззрившись, так и осталась слушать, не в силах произнести слово.

А он пел о мирах надземных и надводных... О цивилизациях грядущего.
Он нежно выбирал те нотки, а лишь бы ее Сон в Летнюю Ночь длился.
И лишь пестрел фрагранцией, и даже не дышал, сам воздух молился.
Пускай же улыбнется его Принцесса Арвен, он уйдет теперь.. бродяжник.

Да только замолк, и сделал лишь шаг, как она заплакала громко вслух,
и протянула к нему Маленькому Принцу свои заключительные объятия.
Вот так и сидели мы с тобой... одни в уже закрытой по сути библиотеке.
И светились твои Очечи, как сказочка в неспетой еще мною о Розе песне...

Конец.