Начало https://pikabu.ru/story/_vyirezka_iz_dembelskogo_alboma_5866...

Уже спускались сумерки, когда подвезли ужин. Съев знаменитые, незаменимые и сытные, в таком случае, «макароны по-флотски» и запив всё это чуть теплым сладким какао, дивизион готовился к первой ночи боевого дежурства в приканальной маневренной группировке.

Под прикрытием сумерек весь личный состав стартовиков, за исключением дежурного расчета, собрался у свободного капонира . Комбат капитан Новиков проанализировал действия батареи за прошедшие сутки и поставил задачу на следующий день. Категорически было запрещено отдыхать на ТЗМках и пришлось в дальнейшем вернуться в мальгу. Кроме того, последовал очередной инструктаж, в котором уже в который раз напоминалось о необходимости носить каски на голове, а не пристегнутыми к поясу. С другой стороны, можно было и понять служивых. Ибо целый день выносить на голове кусок металла, разогретого до температуры выше 40°С было действительно пыткой. Поэтому все старались везде, где только предоставлялась возможность, снимать каски и давать голове остыть.

Так что напоминать о мерах безопасности было кому. Правда офицеры и командиры подразделений почти все время тоже находились без касок.

Наступал час отдыха. Все, кроме дежурного боевого расчета и караульной команды, направились отдыхать. Забравшись в землянку-мальгу, установили для освещения аккумуляторные фонари с пусковых установок и принялись готовиться ко сну. Что бы хоть немного отдохнуть, сняли ботинки и куртки, оружие с ремнем положили под матрас в изголовье так, что получилась подушка.

Как только потушили фонари, кажется, миллионы вампиров-комаров набросились на розгоряченые тела. Так что буквально через несколько минут пришлось срочно включать освещение. Но комары, ощутив вкус крови, уже больше не упускали возможности подкормиться. Для защиты пришлось с головой укрываться простыней и не выключать электрофонарь. Таким образом, удалось уснуть и кое-как отдохнуть.

Утром, после ночного промежуточного дрема, проснулись от невыносимого зуда. В местах соприкосновения простыни с телом виднелись огромные кровяные пятна, покрытые снаружи полчищами комаров. Усталость за день и хоть и короткий, но довольно крепкий сон, позволили огромным комарам делать массовые укусы через простыню без сопротивления спящего. На утро почти все после сна появились с опухшими лицами и разодранными до крови местами укусов. Экономно умывшись и пополнив фляги водой, бойцы в ожидании завтрака курили пайковые приторно сладкие сигареты «Belmont». И уже не по одной. Ожидание затянулось.

После утреннего осмотра пусковых и ракет, я отправился к сменившимся из караула расчетам. С рассветом часовые с постов снимались. Состав караула, а это были в основном стартовики, отправлялся к установке ЗПУ-2, где поочередно несли дежурство, а свободная смена отдыхала в тени палатки. Наблюдателем уже дежурил расчет младшего сержанта Ковалева. Ребята после ночного дежурства готовились поочередно отдыхать. Устраиваясь в тени от палатки, боец на что-то наткнулся. И в тот же миг раздался вопль. Все бросились к навесу. У изголовья на матрасе сидел огромный варан и с недоумением смотрел на тех, кто его посмел побеспокоить в его обжитом уже месте. Ковалев взял лопату и, подхватив «непрошеного гостья», выбросил его далеко от своего места. После этого, прежде чем присесть или прилечь, каждый обследовал выбранное место и окрестности на присутствие неожиданных «чужаков».

Где-то после десяти утра над дивизионом непроизвольно нависла какая-то тревога. Все вдруг утихли и, почти никто ни о чем не говорил. Я оставил своих ребят у палатки, напомнив им о бдительности при наблюдении за воздушным пространством и необходимости надевания каски, и направился к основной мальге стартовиков.

По пути я завернул к своему приятелю Толе Козодерову, командиру радиорелейщиков. Присев на ступеньках кабины радиорелейки, мы закурили, и тихо разговаривая о своем, слушали переговоры по эфиру из включенного выносного динамика. Вдруг, услышали по радио голос «стрелкача» о каких-то целях и затем еще что-то неразборчиво. И, буквально, через несколько мгновений, ребята, дежурившие у ЗПУ 2, кинулись к установке. Но взвести затворы они даже не успели – над позицией дивизиона пронесся самолет.

По силуэту он был похож на наш Су-7Б. Но тем не менее от грохота дивизион зашевелился. А по ГГС все услышали очень доходчивое «резюме» кого-то из кабины управления. Ударив по рукам, мы бросились к своим местам – Толя в кабину радиорелейки, где за аппаратурой сидел сменщик, а я между капонирами побежал к кабине УНК узнать, что произошло.

Как оказалось, чуть погодя, это египетские Су-7БМК сбились с курса и пролетели над нашими дивизионами. Ответчики показали по запросу станции, что это «свои», но, неожиданно ворвавшись в запрещенный для полета сектор, они получили ракету ПЗРК «Стрела 2» в сопло и еле дотянули до аэродрома. Так наказывалась невнимательность и нерасторопность. Война есть война, она, как правило, ошибок не прощает.

Срочно опять начали проверять личный состав на знание силуэтов самолетов не только противника, но и воздушные суда, находящиеся на вооружении египетского ПВО.

Так или иначе, а над головами пронеслась боевая машина, которая могла оказаться и не своей. К тому же чувство тревоги постоянно носилось в воздухе. Даже бывшие караульщики, кроме обычного наблюдателя, позабыв об отдыхе, находились у своей «нагрузки» - ЗПУ 2 , и всматривались в горячее небо над позицией. У кабины УНК собрались все свободные от дежурства офицеры и втихаря обсуждали только что происшедшее событие. На экранах РЛС пока не наблюдалось той угрозы, которую уже все ожидали. Почти все были уверены, что сегодня должно произойти что-то необыкновенное. До часа «Ч» оставалось ...

Где-то в районе 12 ч 30 мин на позицию привезли запоздалый завтрак. По несколько человек, соблюдая маскировку, поочередно отправлялись в ближайший пустой капонир пусковой установки для получения завтрака. Завтракали же, как правило, под маскировочными сетями техники или в мальгах. Поскольку завтрак доставили почти холодным, «расправиться» с ним не составляло особого труда. Перекусив, бойцы разошлись по своим прибежищам на перекур.

Около 13.00 объявили «готовность». По этой команде стартовики сняли маскировочные сети с установок, которые и до этого были запитаны. В воздухе витало чувство тревоги.

Утренний адреналин продолжал куролесить. Водители ТЗМок разбежались к своим машинам. Остальные, разместившись в тамбуре входа в мальги, наблюдали за воздушной обстановкой в том секторе, куда была направлена антенна СНР. На позиции ни души. Лишь из информации, доносящейся из громкоговорящей связи, становилось понятно, что в воздухе появились самолеты противника.

Некоторое время спустя, на северо – востоке, в районе канала, на приличной высоте, все увидели сходящиеся иммерсионные следы самолетов, которые в вышине вычертили букву «Х».

И, буквально, в следующий момент следы оборвались, будто бы в краскопульте закончилась краска. Значит, самолеты пошли в пике. Еще некоторое время погодя услышали хлопки взрывов, которые доносились с северной стороны. В небе был виден грязно-серый след ракет выпущенных арабским дивизионом ЗРК С-75.

Ракеты на пусковых установках, повинуясь командам управления кабины УНК, синхронно с антенным постом медленно и уверенно, описывая замысловатую фигуру, сопровождали выбранные цели.

С позиции северного нашего соседа стартанули ракеты и унеслись навстречу цели. В небе уже было несколько еще не развеявшихся следов ракет. Следующий залп с соседской позиции сохранился в памяти ракетами, которые ушли на самоликвидацию.

Сразу же в этот момент с первой пусковой установки нашего дивизиона одна за другой, чуть просев и подняв облако песочной пыли, буквально над нашими головами, ввысь рванули ракеты. Полет наблюдался очень отчетливо. И почерк стрельбы мансуровцев был заметен. Ракеты без лишней болтанки вошли в строб луча и немного колыхнувшись, устремились к только им известной цели. Несколько секунд и первая ракета, как в учебной стрельбе, расколола самолет противника на четыре части. Вторая ракета, как будто бы обидевшись, что ее опередили, долбанула по наибольшему из разлетающихся кусков.

По своим часам я отметил время - часы показывали 13 часов 39 минут местного времени. Хотя, конечно же, за точность показаний своих часов я не ручаюсь. Сверять приходилось только тогда, когда на радиорелейке с Толей Козодеровым втихомолку слушали голоса радио с Москвы и иные радиостанции. А это было давновато.

(Сразу же вспомнился первый пуск на полигоне в Ашулуке, за который майор Мансуров получил «нагоняй». Он и тогда был таким же точным и филигранным, только одной ракетой, вместо приказанного «залпом двумя».)

С зоны стоянки ТЗМок со вторым боекомплектом, из уже раскрытого окопа, выбралась машина и направилась к позиции. Расчет первой пусковой установки выбежал из своего укрытия и направился к капониру.

Буквально в этот момент с позиции египетского комплекса С–75, расположенного южнее нас, с трех установок друг за другом стартовали три ракеты. Первая ракета как-то неуклюже сошла с установки с копотью и треском, затем, кувыркаясь и барахтаясь в воздухе, отлетела, наверное, на пару километров и, воткнувшись в песок, взорвалась, подняв столб черного дыма и песка. Две остальные ракеты, управляемые станцией, ушли в направлении цели.

К этому времени к нашей первой пусковой установке, которая отработала углы заряжания, подъехала ТЗМка и расчет приготовился заряжать ракеты. Водитель ТЗМки несколько раз пытался правильно установить машину на подъездные мостики установки в положении заряжания. Но все эти попытки оказывались неудачными. Из-за волнения, он никак не мог направить машину по оси установки. После очередного неудачного подъезда, расчет начал загонку ракет на пусковую установку.

Ракета с правой балки, ловушка которой хоть и с трудом, но совместила приблизительно упорные ролики и направляющие установки, сразу стала на свое место. А вот левая ловушка балки ТЗМки не доходила до направляющего штыря пусковой установки. Как итог, опорные ролики стартового двигателя ракеты не располагались над направляющими балки пусковой установки. Дальнейшее опускание ракеты могло привести к опрокидыванию ракеты.

Видя сложившуюся нештатную обстановку и растерянность командира расчета, я бросился на выручку. Расчет пусковой был не из моего взвода, но в ответственный момент точно выполнил все мои указания.

Поскольку на отъезд ТЗМки и повторный подъезд времени не было - это не учебное занятие. Я принял рискованное решение – для совмещения опорных роликов ракеты с направляющими пусковой установки (а это было около 15-20 сантиметров) переместить стартовый двигатель в момент опускания на балку применив ручную силу. Я с первым номером расчета (кажется ефрейтор Рагулин, фамилию да простит он меня, я запамятовал) подвели руки под стартовый двигатель, сцепили их в зацеп, и при расположении опорных роликов на уровне направляющих, приподняли его, и, сбросив каретку, со сдвигом на этих 15-20 см установили ракету на балку.

В этот момент командир расчета что есть мочи опускал редуктором балку ТЗМки. Ракета своими опорными роликами стояла на балке пусковой. Загнав ракету до упоров балки, я убедился, что такую же операцию придется выполнять для установки упора-фиксатора (третьей упорной точки ракеты) в свое гнездо.

Повторив тот же процесс, но с приложением силы в районе боевой части (что значительно было легче) мы завершили установку ракет на пусковую.

Правда, водитель ТЗМки забыл снять проволочное пломбирование лючка разъема ракеты. И мне опять пришлось вмешиваться в процесс – разорвать оголенной рукой проволоку при взведенном разъеме балки.

Ракеты на пусковой установке. ТЗМка сразу же уехала в свой окоп-капонир.

Командир расчета поставил пакетный переключатель в положение «включено» и доложил по ГГС в кабину УНК о готовности пусковой к бою. Все побежали к своей землянке - мальге. Кажется, все это длилось целую вечность, хотя по настоящему это происходило не более 2 минут.

Подбежав к своему укрытию и подняв головы, мы увидели ту трагедию, которая разыгралась на позиции наших северных соседей – дивизиона Толоконникова. Над дивизионом клубился черный дым и раздавались взрывы.

Немного отдышавшись, мы повысовывали головы, что бы получше рассмотреть то, что там происходило. В этот момент, совсем рядом, раздались взрывы. Сначала один, затем через некоторое время другой – рвались бомбы замедленного действия.

Они подавали свои смертоносные голоса еще не один раз за время пребывания нас на этой позиции. Правда, после очередного взрыва бомбы, все, как по команде, надели на голову защитные каски. Уже больше не приходилось напоминать о жизненно важных правилах, написанных кровью.И только в этот момент я увидел окровавленные пальцы своей правой руки, порезы от проволоки при вскрытии крышки лючка разъема ракеты. В пылу боевой работы этого просто не замечалось.

К нам подбежал замполит дивизиона майор Рудаков.Мы спросили, мол, не можем ли мы чем помочь своим боевым товарищам. Может снарядить команду для оказания помощи и на КрАЗе подъехать туда?В ответ мы услышали, что с КП не разрешили покидать позицию. К тому же стало понятно, что рядом где-то лежат, ожидая своего часа израильские бомбы, готовые в любой момент забрать жизни наших ребят.

На ложной позиции, расположенной недалеко от нас и на позиции соседнего египетского дивизиона, что-то горело. Едкий черный дым временами направлялся в нашу сторону, и тогда мы ощущали смрад чего-то горевшего и до тошноты зловонного.Этот десяток минут боя казался целой вечностью.

Довольно медленное начало с расчехления ракет, и затем быстротечный - не на жизнь, а на смерть - бой, и столь кровавое завершение для наших соседей. Это событие заставило не одного молодого бойца, ощутившего грань между жизнью и смертью, переосмыслить смысл своего существования и варианты своего поведения.В этот день закончилась бравада и мальчишество – все поняли, что из-за одного мгновения может мать не дождаться своего сына, а любимая девушка своего возлюбленного. «Детство» юношества завершилось.

Прошло более двух часов после ожесточенной схватки в приканальной группировке советских ЗРК С-125 «Печора» с, до этого момента, наглыми и безнаказанными «Fantom» F-4. Счет 4:1 в пользу ЗРК, хотя тоже обидный, ребята попали под бомбовый удар ...Замполит дивизиона, прихватив нескольких солдат и кого-то из офицеров первой батареи, на КрАЗе с приспущенными колесами поехал разыскивать трофей мансуровцев. Через два часа поисковая команда вернулась. Около нашей мальги, которая была самая ближняя возле кабины УНК, с автомобиля сбросили «лохмотье», что осталось от «Фантома» после гостинца мансуровцев. Среди обломков были кусок крыла, часть обшивы фюзеляжа, какая-то приборная панель и еще какие-то куски. Я первоначально присмотрел себе панель с биркой, на которой значилось «II F-4C».

Но майор Рудаков сразу у меня эту панель экспроприировал. Пришлось трёхгранным напильником отпилить самый тонкий кусок крыла и выломать из обломка конструкции уголок, на котором значился, наверное, технологический номер. Таким образом, я стал владельцем обломков того «Фантома», которого дивизион майора Мансурова М.А. 18 июля 1970 года в 13 часов 41 минута (по данным журнала ВКО №1 (20) 2005 «Пик "войны на истощение"») заставил навсегда отказаться от посягательств на жизнь ничего не виновных людей.

Обратная сторона обломка крыла «Fantoma» F-4C (из личного архива Н.В. Александрука)

Уголок конструкции с технологическим номером 501824118(из личного архива Н.В. Александрука).

Поздно вечером мы получили информацию о трагедии в дивизионе Толоконникова.

По этому поводу я сделал запись в своей записной книжке, которая, со временем, вместе с сохранившимися фотографиями «надохнула» меня на попытку записать свои воспоминания о тех незабываемых днях далекой юности.Как видно, имеются некоторые неточности между той и официальной информацией из очерка «Операция «Кавказ». Хроника неизвестной войны» :

Обеспечивая боеготовность своего дивизиона, погибли 8 советских военнослужащих:

лейтенант Сумин Сергей Петрович, старший техник - начальник антенного поста

рядовой Мамедов Алшат Гейдан-оглы, старший номер стартового расчета

рядовой Диденко Евгений Федорович, водитель

рядовой Добижа Николай Владимирович, номер стартового расчета

ефрейтор Забуга Александр Анатольевич, старший оператор батареи

рядовой Наку Иван Иванович, номер стартового расчета

рядовой Довганюк Николай Андреевич, старший номер стартового расчета

рядовой Довганюк Иван Андреевич, старший номер стартового расчета

Размышляя о причинах гибели ребят в дивизионе Толоконникова, я приходил к, может неоправданной мысли о том, что в той трагедии есть немалая доля вины «сверхусидящих» военных командиров. Которые, несмотря на имеющуюся информацию, не обобщали опыт «нарушения боевых наставлений во имя сокращения нормативов». Из-за их «не разрешам», все доходили до правильного решения столь дорогой ценой, как это случилось в дивизионе Толоконникова.О чем идет речь.

При отработке тех «новшеств по сокращению нормативов» мы опирались на навыки и отработку действий бойцов, которые находились в наших дивизионах. Так, при разворачивании пусковых установок, мы устанавливали только ближние подъездные мостики и упоры для ориентации ТЗМок, что усложняло работу водителя. Но путем тренировок наши штатные водители ТЗМок учились устанавливать машины, используя направление только одной линии подъездных мостиков. И при боевой работе срывов не происходило.

Не учли только того, что со вторым боекомплектом прибудут водители из технического дивизиона, а они с нашими «новшествами» не были знакомы. Потому, что наверняка учились подъезжать к установке по двум линиям подъездных мостиков. Из-за этого произошел нештатный случай с заряжанием в нашем дивизионе.А при анализе трагедии в дивизионе Толоконникова просматривался тот же случай.Погибло шесть стартовиков. В расчете пять человек, включая водителя ТЗМки, который находится за рулём автомобиля. В обычных условиях заряжания ракет, пятый человек у пусковой установки - только обуза, потому, что каждый выполняет свои действия с автоматизмом после выполнения своим напарником очередного действия. Здесь же понадобилась помощь.

Возникает вопрос:

– Какая помощь нужна сработанному расчету?

Ответ:

– Только нештатная ситуация, наиболее вероятная такая же, как и у нас.

- Можно ли было предотвратить это?

Скажу откровенно:

- Да!

Первый вариант - устанавливать полный комплект подъездных мостиков, которых мы даже не брали с основной позиции. Но он не годился из-за необходимости резко сокращать время перевода комплекса из походного положения в боевое и наоборот.

Второй вариант гораздо проще и надежнее. В первых выездах дивизионов в группировку и после пусков ракет наверняка сталкивались с заряжанием второго боекомплекта с ТЗМок технического дивизиона. И уже были знакомы с незнанием новых особенностей водителями с технического дивизиона. Необходимо было просто довести это до всех командиров дивизионов. Тогда после первого заряжания ракет на пусковые установки, за ТЗМками со вторым боекомплектом закрепили бы водителей основного состава расчетов. И нештатных ситуаций не было бы. Но было все по иному. Если бы да кабы ...

По поводу гибели лейтенанта Сумина С.П. ...

Как тогда, 18.07.1970 года, довели нам информацию по сообщению из КП группировки:

После бомбардировки позиции дивизиона израильской авиацией, оставались боеспособными несколько пусковых установок, дизель - генераторы, кабина УНК. Был поврежден электропривод антенного поста.

Поэтому лейтенант Сумин С.П. забрался на антенный пост, и, наверное, по указанию командира дивизиона, пытался в ручном режиме с помощью механического привода по панораме, которую обычно использовали при ориентировании системы, захватить цель. Однако на площадку антенного поста он выскочил без той злосчастной каски, о которой буквально всем перед этим прожужжали все уши. И маленький осколочек от разорвавшейся невдалеке бомбы, попаданием в лоб, оборвал поистине самоотверженный и геройский поступок. Как говорится, из-за мелочи.

Значительно позже, после ознакомления с материалами «Операция «Кавказ». Хроника неизвестной войны», узнал, что в момент заряжания нашей пусковой установки я с расчетом первого стартового взвода тоже был за мгновение от участи ребят дивизиона Толоконникова. Не сделай тогда «Шилки» заградительный огонь по курсу «Миража», неизвестно было бы сорок лет спустя, и «оформлял» бы я этот «запоздалый дембельский альбом» или нет?

Уже под вечер опять повысили готовность. РТБэшники обнаружили малоскоростные цели. (Тогда непроизвольно вспомнилась ситуация на первой промежуточной позиции, когда полночи сопровождали автомобили по трассе Александрия – Каир, а весь личный состав лежал в засадах, ожидая нападения вертолетного десанта.) На этот раз это были воздушные цели. Но почему не стреляли, не помню.

Но на следующий день, с утра, воздушная обстановка была спокойная. Наши ожидания жестокого мщения израильтян за понесенные потери, которые они обычно практиковали, не подтвердились. Но зато с КП поступило указание срочно предоставить подробные отчеты по вчерашнему бою. Все офицеры и я, как командир взвода, сел за написание отчетов и характеристик на своих подчиненных.

В своем отчете я подробно описал действия свои и подчиненных во время боя. В нем конкретно изложил факты, свои рассуждения и определения. К тому же. Во время боя, когда «Шилки» вели заградительный огонь, им «подыгрывал» на своей двуствольной ЗПУ-2 расчет младшего сержанта Ковалева.

На что пришлось мне писать «оправдание» по использованным боеприпасам. Как бы то ни было, но день прошел хоть и в ожидании боя, но спокойно. До вечера мы так и не имели больше вызова со стороны противника, что с одной стороны успокоило. А с другой стороны, неопределенность следующего дня заставляла еще больше думать о возможных действиях противника ...

Бой 18 июля 1970 года, называемым кульминацией или пиком «войны на истощение» в несколько разных аспектах описывается в различных источниках. Я описал то, чему я был свидетель, в чем я принимал непосредственное участие, как я видел и осознавал происходящие события.

Разворот записной книжки с записанными фамилиями погибших ребят дивизиона Толоконникова в бою 18.07.1970 года.Запись сделана вечером 18.07.1970 г. по полученной

с КП группировки информации, доведенной командованию нашего дивизиона.

Последние три строчки дописывались после того, как стало известно «Кто и что заслужил...»

http://old.hubara-rus.ru/index.html

Об авторе :Александрук Николай Васильевич,сержант,техник-командир стартового взвода.

В начале июля месяца начался очередной этап проведения тренировочных работ в подразделениях дивизиона. Опять усиленно отрабатывали кусочками самые трудные нормативы. А затем в конце недели была проведена смена дислокации дивизиона.

На один день дивизион свернулся и перебазировался на свою запасную позицию, расположенную в километре от основной. Эта позиция располагалась рядом с ложной, почти у самой автомагистрали.

За ходом проведения этой передислокации наблюдал представитель руководства бригады, кажется, зам. командира бригады по вооружению. Естественно при сворачивании были применены все те «новшества по сокращению нормативов», благодаря чему дивизион мобильно перебазировался на запасную позицию. После проведения ночи в боевом дежурстве, мансуровцы опять свернулись и перебазировались на основную позицию. При разворачивании на стационарной позиции применили опять ноу-хау. При затаскивании пусковой установки в капонир с одним въездом применили выезд АТСа (тягача ) через обваловку. Этим нарушением очень «огорчили» проверяющего из бригады. А при разворачивании установки с разворотом проверяющий вообще вмешался в работу стартового расчета. И через это услышал нецензурное выражение от номера расчета. На вечернем построении старший номер расчета Катков получил от проверяющего взыскание «за нарушение наставления по боевой работе». Но после ухода проверяющего он был отмечен командиром дивизиона и поощрен «за значительное сокращение норматива по сворачиванию пусковой установки». Это еще раз подтверждало, что нам придется скоро работать «на грани между надо и можно», ибо ценой этому может быть жизнь.

После разворачивания на основной позиции, заградительных лабиринтов из мешков с песком в аппарелях въездов бетонных укрытий до конца не выкладывали, а лишь только подняли на метр от основания. Это еще раз говорило о том, что в ближайшее время придется покидать эту позицию. Так что все были в ожидании ...

15 июля с утра в дивизионе опять был учебный день. Командиры подразделений проверяли действия личного состава по различным вводным командам. В частности, стартовики отрабатывали действия по возникшим пожарам на пусковых установках, при нападении на позицию боевых формирований противника и т.п. За действиями личного состава подразделений наблюдали командир дивизиона майор М.А.Мансуров и начальник штаба капитан Б.К.Мокров. Результатами проведенных проверок командование дивизиона осталось удовлетворенное. По ходу проверки замполит дивизиона майор А.А.Рудаков с секретчиком проводили съемку действий личного состава для выпуска очередного «Боевого листка». Под завершение этих проверок было объявлено вводную команду «Сворачивание первой батареи». Для выхода техники из бетонных укрытий силами всех подразделений были освобождены аппарели от лабиринтов заграждения из мешков с песком. Как только мешочки с песком перебазировались за пределы аппарелей, сразу же команду на сворачивание отменили.

На следующее утро начнется самый ответственный эпизод нашего пребывания в Египте ..

Командир 5-го зрдн 559-го зрп 18-й зрд ПВО ОН майор Мансуров М.А. и начальник штаба капитан Мокров Б.К.наблюдают за действием личного состава дивизиона по вводным командам

(из личного архива Н.В. Александрука)

Тот определяющий ... выход к каналу ...

16 июля 1970 года дивизиону майора Мансурова поступил зашифрованный приказ. Он обязывал передать свой сектор ответственности за воздушное пространство юго-западнее Каира под охрану соседей. А самому дивизиону совершить ночной марш и развернуться в приканальной мобильной группировке, в зоне непосредственного ведения боевых действий. В состав боевого расчета дивизиона выдвигаемого в приканальную зону входили все боевые подразделения. «На хозяйстве», на основной позиции для охраны оставшегося имущества оставалась группа под началом старшины дивизиона. В состав ее входили повара и дивизионный киномеханик. Им предстояло охранять основной склад боеприпасов и имущество ДКП, тыла, позиций СРЦ и радиорелейки.

После завтрака, где-то около десяти часов утра на грузопассажирском варианте ГАЗ-69А к месту будущей дислокации выехала группа обеспечения боевой позиции дивизиона. В состав группы входили: начальник штаба дивизиона капитан Мокров Б.К., заместитель командира РТБ капитан Булгаков В.П., командир стартовой батареи капитан Новиков Н.А., командир стартового взвода сержант Александрук Н.В., радист с радиостанцией и шофер.

Чем ближе к линии фронта мы приближались, тем чаще встречались следы рейдов израильской авиации: обгорелые останки боевой техники, изуродованные позиции арабских зенитно-ракетных комплексов С-75. Дорога, по которой мы проезжали, почти вся была засыпана песком, только изредка встречались участки с асфальтовым или бетонным покрытием. Поэтому скорость продвижения была крайне небольшой.

Где-то около 14 часов мы прибыли в заданный район и к той позиции, которую нам предстояло занять под покровом ночи. При обследовании позиции, которую нам предстояло занять, было выявлено, что площадки под пусковые установки изрыты бомбами либо НУРСами.

В конечном случае они были не пригодны для размещения стартовой батареи, а времени и сил для подготовки площадок позиции уже не было. Поэтому начальником штаба капитаном Мокровым было принято наверняка верное решение – разворачиваться на близлежащей позиции, где места были пригодными для размещения техники. Обследовав все капониры и окопы-укрытия, мы были готовы принять боевую технику на самостоятельно выбранную стартовую позицию. Исходя из расположенности позиции к дороге, был подготовлен план захода техники на позицию с целью параллельного продвижения техники к своим позициям, чем сокращалось время приведения дивизиона в готовность вести стрельбу основным огневым средством: зенитно-ракетным комплексом. А время в приканальной группировке играло жизненно важную роль. Ибо подлетное время противника составляло даже не считанные минуты.

Позиции приканальных группировок, обнаруженных мною по фотографиям со спутника

(которые удалось рассмотреть)Стартовые позиции ЗРК С-125 и С-75, найденные при просмотре фото со спутника 2011 года.Красным цветом выделены позиции ЗРК С-125 в бою 18.07.1970 года.

Номера позиций даны в соответствии со схемой боя из статьи .Виктора Ткачева "Пик «войны на истощение»" ВКО" №1 (20) 2005 .14 - поз. п/п-ка В.И.Кириченко (564 зрп),15 – поз. майора М.А. Мансурова (559 зрп),16 – поз. п/п-ка В.М.Толоконникова (582 зрп).Спутниковое фото Google. Изображение 2011 года.

Где-то около трех часов ночи услышался громкий рокот мощных моторов. Техника, в условиях полной светомаскировки, начала в заранее оговоренном порядке прибывать на позицию.

И с ходу направлялась на свои места. Разработанным планом предусматривалось заход на позицию и разворачивание техники всех подразделений одновременно.

Задуманное осуществилось. Без предварительной постановки задачи непосредственно на позиции, дивизион сходу начал разворачивание своих огневых средств. Обеспечивали прикрытие дивизиона во время разворачивания средства взвода прикрытия – ЗСУ 23-4 «Шилка», которые расположились по периметру позиции и направили свои стволы в небо, прощупывая воздушное пространство своими радиотехническими средствами.

Все подразделения с полной отдачей провели разворачивание и значительно перекрыв нормативы привели дивизион в боевую готовность.

Стартовики на пусковые зарядили ракеты «в камуфляже», которые стояли на основной позиции. А второй боекомплект, с которым прибыли водители из технического дивизиона, расположили в метрах двухстах от позиции в окопах и замаскировали маскировочными сетями. Водители сразу же провели расчехление задних тентов и подвязали боковые тенты ТЗМок. Этим самым обеспечивалась быстрейшая готовность ракет к заряжанию.

Приканальная группировка. 15 позиция. 5-й зенитно-ракетный дивизион 559-го зенитно-ракетного полка 18-й зенитно-ракетной дивизии ПВО особого назначения.Командир дивизиона майор Мансуров М.А. 16–21 июля 1970 г.(Фото спутниковое. Google. Изображение @ 2010)

Результат разворачивания комплекса был поразителен. По ранее отработанным приемам, совсем не «по боевым наставлениям», боевая техника была развернута и подготовлена к боевому применению. Все, что можно было замаскировать, укрыто при помощи маскировочных сетей. На позиции «абсолютная тишина» - никакого лишнего передвижения, только рокот дизель – генераторов напоминает, что дивизион готов в любую минуту открыть уничтожающий ракетный огонь по противнику. Ракеты и пусковые установки, прикрытые маскировочными сетями, стоящие без запитки на углах заряжания, кажутся охотниками, спрятавшимися за насыпью капониров и высматривающими дичь.

Внутри кабин идет напряженная работа – комплекс живет. Дежурство в первоначальном варианте проходило в пассивном режиме. За воздушным пространством ведут наблюдение радиолокационные станции. Вся воздушная обстановка находит свое отражение в виде значков, линий и надписей «навыворот» на висящем в кабине УНК большом командирском планшете.

А там, впереди, у самой кромки водной глади Горьких Озер, за воздушной обстановкой наблюдают визуальные египетские посты и сообщают об этом по радио арабам - планшетистам, которые наносят цели на тот же дивизионный планшет.

С проблесками солнечных лучей пришло и ожидание того неизвестного до сих пор, но приводящего в трепет сердца служивых, того, что называется емким и будоражащим словом – схватка. К настоящей схватке, не на жизнь, а на смерть, дивизион и готовился все это время. И вот мы в засаде ...

После восхода солнца все с любопытством стали рассматривать окрестности места, где ночью развернулся дивизион. Вокруг пески пустыни. Куда не посмотри, везде эта жуткая грязная желтизна, которая на зубах постоянно чувствуется наждаком. К тому же сразу же нахлынувшая жара и наглые, бесноватые мухи, от которых не возможно нигде скрыться.

С наступлением рассвета, я с расчетом мл. сержанта Ковалева сразу же пошли к позиции, где стояла отцепленная от ГАЗ-66 «нагрузка стартовой батареи» - ЗПУ-2.

Группировка ЗРВ в зоне Суэцкого канала по состоянию на 18.07.70 г.(© Виктор Ткачев "«Стрелы» и «шилки» в бою" ВКО" №1(20) 2005. www.vko.ru).

Нам предстояло установить ее на позиции и организовать у нее дополнительный наблюдательный пост. Установили «спарку» не далеко от радиорелейной станции.

Возле позиции растянули палатку для защиты от палящих солнечных лучей над окопчиком, в котором сложили запасные ленты с боезарядом. Сержант Козодеров в тот час организовал связь с кабиной УНК – приобретенный опыт по предшествующим переездам дал свои результаты. Теперь одному из расчетов стартовиков приходилось перебираться на сутки к ЗПУ-2, а их во время боевой работы заменял второй расчет из взвода стартовиков.

На первое полусуточное дежурство у ЗПУ-2 заступил расчет мл. сержанта Рябкова – моего замкомвзвода. Ребятам отчасти повезло – они после бессонной напряженной ночи поочередно смогли немного поспать в прохладе под навесом палатки.

На ЗПУ-2 имелся бинокль для наблюдения за воздушной обстановкой. В него и удалось рассмотреть наших соседей.

Северо–западнее от нас расположился (на 16 позиции по карте) дивизион подполковника Толоконникова В.М. со 2-й зенитно-ракетной бригады (582 зрп). Позиция его так же была замаскирована от взгляда с высоты.

Юго-западнее от нас просматривался (на 14 позиции по карте) дивизион подполковника Кириченко В.И. с 3-й зенитно-ракетной бригады (564 зрп). Позиция этого дивизиона просматривалась хуже из-за рельефа местности.

Прямо на юг от нас даже невооруженным взглядом виднелся дивизион ЗРК С-75 египетских сил ПВО. Как показалось, они совсем не придавали значения маскировке позиции или из-за разгильдяйства или по специальному указанию. В общем, «береженного бог бережет». Но у них то аллах ...

До обеда воздушная обстановка не накалялась. В основном сопровождались самолеты противника, которые не несли особой опасности в наших секторах ответственности. После обеда разрешили половине личного состава отдохнуть после почти двух суток напряженной работы. Отдыхать пришлось в мальгах на матрасах брошенных прямо на землю. Перед заходом в землянку и расположением ко сну тщательно обследовали все, что было возможно. Уничтожив несколько скорпионов, надеялись, что удастся немного отдохнуть. Но не тут то было. Накалившийся песок всё свое тепло, кажется, направил внутрь землянки. Внутри стояла такая жара, что дышать становилось трудно.

На основной позиции в мальгах с жарой боролись завесой входа маскировочной сетью, которую постоянно смачивали водой. К тому же пол землянки тоже почти постоянно смачивался. Ну а сверху мальгу покрывали маскировочными сетями, под которыми песок тоже поливали водой.

А здесь, на этой приканальной позиции, не было такого количества воды, которую можно было бы использовать для «охладительных мероприятий». Да и отдыхать ложились в полной выкладке – даже пояс с подсумками бойцы не снимали.

А обмундирование за два дня пропиталось потом, что наружи выступили солевые пятна. Но впереди был еще не один день и менять на имеющийся в вещмешке запасной комплект было еще рановато. Попытавшись хоть немного уснуть, мы сразу же поняли, что отдохнуть в мальге не удастся. Поэтому применили старый испытанный метод.

РТБэшники расположились под кабинами, где из-за разности температур освещенной и неосвещенной сторон создавался хоть маленький сквознячок. Стартовики перебрались на пустые ТЗМки и устроились под тенью приоткрытых чехлов. В таком положении удалось без особых неудобств продремать свои четыре часа. А для молодого организма этого было вполне достаточно, что бы восстановить свои силы. Моему стартовому взводу, заступающему в ночной караул, разрешили отдохнуть целых шесть часов.

День приближался к концу ...

Начало : https://pikabu.ru/story/dubl_5851400

https://pikabu.ru/story/dubl_ch_2_5851460

Далее он пояснил следующее: в 67 г. в Порт-Саиде был очень боевой губернатор, пока 6 - 7 июня была вся эта неразбериха, он быстро собрал HOME GUARD (народное ополчение), перебросил этих людей в Порт-Фуад, именно так называется эта часть города, расположенная на восточном берегу, и где-то сутки они отстреливались из двустволок и охотничьих ружей (?), в конце концов отстояв его от наседавших израильтян. Это был единственный кусочек египетской земли, оставшийся в их руках с той стороны канала.

Так ли это было в действительности, или это все красивая легенда, - но свидетельствую, - Порт-Фуад врагу не отдали.

Итак, наша поездка становилась комбинированной, не только сухопутной, но и морской. Подошел и пришвартовался небольшой паром, водитель без проблем загнал на плоскую палубу наш "Наср", погрузились еще пара грузовиков и целая группа солдат.

Они с интересом рассматривали двух русских, но заметив сопровождающего офицера, в какие-то разговоры вступить не посмели. Через двадцать минут мы пристали к противоположному берегу. В Порт-Фуаде уже не было административных многоэтажных зданий, он весь был застроен уютными одно- и двухэтажными домами, которые мы сейчас называем коттеджами. Также мы не увидели здесь и гражданских лиц, везде были только солдаты.

В заметных количествах присутствовала и боевая техника, причем Т-62 и БТРы впритык ставились к стенам коттеджей, там, где мешала какая-нибудь ограда, ее бесцеремонно ломали, сверху натягивалась камуфляжная сетка, и с воздуха эту технику вряд ли можно было так легко увидеть.

Мы беспрепятственно проехали весь Порт-Фуад общим направлением на восток и у самого последнего дома Мухаммед вдруг постучал по крыше кабины. Водитель затормозил и заглушил двигатель. "Дальше идем пешком", - сказал нам офицер.

Идти нам далеко не пришлось. Асфальт здесь уже кончился, и начинался рубеж обороны, в частности артиллерийская позиция. Чуть впереди и хорошо видимые стояли четыре орудия те самые "пушки-полковушки" калибра 76 мм, которые мы до этого неоднократно видели в кинофильмах про Великую Отечественную. Стволы были зачехлены, над каждым натянута сетка. Тут же прохаживался часовой в каске и с АКМ за спиной.

Мухаммед в этот момент по какой-то нужде, скажем так, «по малой» отстал, и мы пошли к солдату вдвоем. Двое незнакомых людей, но в солдатской «робе», (а повторяю, что мы ходили тогда, как нам и было положено, в солдатской египетской форме, только без знаков различия, и как мы ее называли «роба») естественно насторожили солдата, и он несколько секунд внимательно разглядывал нас из-под низко надвинутой каски и даже скинул с плеча автомат. Чтобы успокоить его, мы еще издали помахали ему и произнесли арабское приветствие: «Сабах-иль-хейр, садык!».

Приблизившись, я стал практиковать свой арабский: «Ана хобара рус … Фэн яхуди?». (Мы русские специалисты … А где евреи? - искаженный арабский, прим.) Часовой в ответ разразился какой-то длиннющей фразой, из которой мы только поняли, что «яхуди» находятся «хенак» - «вон там», и жестами он показывал в общем направлении на восток. Подошедший Мухаммед поговорил с ним по-арабски подробнее и после этого стал объяснять нам, что перед этой артиллерийской позицией, метрах в трехстах отсюда отрыты окопчики, и там сидит стрелковое охранение, (мы их не увидели). Дальше начинается "no man’s land" (ничья земля). (Она представляла из себя довольно обширное ровное пространство, местами поросшее кустарником, местами болотистое, там же располагались минные поля). "А вот на тех холмиках, отсюда где-то в 4-х километрах, и сидят евреи", - завершил свой рассказ Мухаммед.

Бинокля у нас не было, чего-то подробней увидеть не удалось. Было очевидно, что экскурсия наша подошла к концу, и мы с Михаилом присели на большой камень перекурить напоследок. Чуть подальше группа солдат-артиллеристов жгла небольшой костер, очевидно готовя свой традиционный чай.

Прошло несколько минут. Вдруг мы заметили, что часовой, застыв на одном месте, приставил ладонь к глазам, загородившись от яркого солнца, и стал всматриваться на ту сторону. Постепенно я понял причину его интереса - там возле дальних холмиков появился едва различимый столбик пыли, постепенно он стал "набирать силу", так что часовой оказался бдительным, а глаз его соколиным. И вдруг он куда-то исчез. При этом солдаты, кипятившие воду, также стали подниматься с земли и всматриваться на ту сторону.

Подошедший Мухаммед подтвердил наши предположения. Он сообщил, что солдат побежал звонить своему караульному начальнику, а тот столб пыли – это, конечно, же еврейский автомобиль, пришедший в движение, а, возможно, и танк. После этого он заключил: "Я думаю, нам тут больше делать нечего, так что поехали ..." . Он махнул рукой, грузовик через секунду подкатил к нам, видно водитель уже держал его на малых оборотах, и мы тронулись в обратный путь. Наверное, Мухаммед поступил достаточно мудро, хотя думаю, что появление нашего безобидного грузовика вряд ли вызвало какое-то излишнее волнение на той стороне. Уж бинокли и вся другая оптика у них всегда были наготове ... .

К вечеру мы вернулись в "свой" аэропорт и тепло попрощавшись с командиром роты и его заместителем, уехали в Искандерию. Там провели последнюю ночь, а утром стали собираться на вокзал. Администратор долго жал нам руки, а торговец внизу, предложив «на дорожку» очередной «хамасташар», приглашал приезжать почаще, обещая "самый теплый прием всем гостям из России". Так что будете в Алексе - заходите!

Когда с Каирского вокзала мы на такси ехали домой, то какое-то тревожное чувство все сильнее охватывало нас. Выгрузившись, мы поняли, что наши опасения сбылись: городок "мадинат Наср" выглядел практически покинутым. Уже не возились в песочке детишки под присмотром своих мамаш - "офицерских жен", не сидели в тени свободные от службы мужички, раскуривая свои любимые сигареты "Нефертити" и листая советские газеты недельной давности.

Только ветер хлопал незакрепленными оконными ставнями да гонял по территории обрывки каких-то бумажек. Правда, прохаживался еще и неизменный часовой с карабином за спиной. Он было преградил нам путь, но услышав русскую речь, безмолвно пропустил внутрь. На следующее утро поехали в свой штаб. Шлагбаум на въезде был снят, часовые - уже наши - отсутствовали вообще, а запыленные "газики" не дежурили на парковке. Дежурный майор был несказанно удивлен, когда мы представились и доложились, кто мы и откуда. Его первой реакцией было: "Я считал, что мы всех лишних отправили домой, а тут лейтенанты являются". Проверив наши документы, он стал рассуждать, как бы сам с собой, но вслух: "Что же с вами делать? Военные рейсы уже прекращены, оформлять на гражданскую авиакомпанию, - это целая канитель с документами и билетами. Вы как вообще-то? В Союз не очень рветесь? Ладно, пойдете работать на "радарный завод". Вот вам записка, найдете вечером у себя в "мадинате" в такой-то квартире майора Баранова, скажите, что я прислал, и пусть он вас у себя устроит".

Майор Баранов в принципе не был удивлен нашему появлению. С его слов, когда прошла горячка первых дней эвакуации, командование решило задержать кого можно до прояснения ситуации, чтобы не возить людей зря "туда-обратно". Часть из них была определена на "радарный завод", который в сущности представлял из себя реммастерские, где ремонтировалась наша РЛС-техника. Итак, начиная со следующего утра нас забирал самый обыкновенный автобус ЛАЗ, вез на работу, и после 8-часового рабочего дня мы возвращались обратно.

К этому времени настроение у всех наших специалистов, оставшихся в Каире, было неплохим. Неопределенность и нервотрепка июля и августа прошли. Уже не посылали в дальние "окопные" командировки. Самое главное - резко улучшился все тот же пресловутый "жилищный вопрос".

В связи с отъездом такой массы людей, мы расселились "как надо", и теперь своя квартира была не то что у каждой семьи, даже у каждого холостяка.

Только представьте чувства наших кадровых офицеров, всю жизнь мотавшихся по таежным гарнизонам да по всяким "точкам" на крайнем севере, юге или востоке нашей великой страны и вдруг получивших 3 - 4-комнатную квартиру в престижном районе Каира - в Гелиополисе, к которому относился "мадинат Наср".

Служащие КЭЧ - квартирно-эксплуатационной части - были необычайно вежливы и предупредительны. На все наши просьбы о перегоревших лампочках или замене баллона с газом на кухне они реагировали быстро и оперативно. Видимо догадывались, что если уедут и эти русские, то им остается одна дорога - "на фронт". Что касается местных торговцев, то потеряв столь большой бизнес, они окружили оставшихся своим вниманием и любовью.

В таком же положительном ключе решались все вопросы и на работе. Нам даже прислали арабского переводчика капитана Ахмеда. Это был приятный улыбчивый мужчина в возрасте чуть старше тридцати. В первый рабочий день он удивил нас тем, что, представившись, подошел к каждому с рукопожатием и вопросом "Ты меня хочешь?". Наши ухмылки были ему непонятны, и то же самое повторилось и на второй день. На третий день мы ему все-таки объяснили, что эта фраза по-русски означает нечто совсем иное, а правильно надо говорить: "Я тебе нужен?", или еще лучше: "Могу ли я чем помочь?" Но Ахмед был парень необидчивый, нашу поправку он воспринял правильно, и позднее мы много консультировались с ним, набирая необходимый словарный запас для объяснений с торговцами или таксистами. В свою очередь, он почерпнул от нас немало тонкостей из лексики "великого и могучего".

К первым дням нашего знакомства относился и другой эпизод. Каждое утро мы наблюдали, как прибыв на работу, Ахмед извлекал из своего потертого портфельчика личное оружие - пистолет в холщевой кобуре - затем закрывал его в сейф, ключ от которого прятал в нагрудный карман. Мы все-таки не утерпели и спросили:

- Ахмед, а зачем пистолет возишь в портфеле?

Очевидно, не совсем поняв наш вопрос, он ответил так:

- Так президент Садат сказал, что каждый офицер должен быть постоянно вооруженным.

Ну, это понятно, правильно он сказал, но пистолет вообще-то носится на поясе или портупее.

- Понимаете, машины у меня нет, на работу я езжу трамваем, а там такая толчея ... . Его же украсть могут, а в портфеле он лежит надежно".

- А в сейф зачем прячешь?

- А вдруг потеряется.

Про толчею в каирских трамваях мы знали на собственном опыте, так что отдать должное - Ахмед поступал достаточно мудро и предусмотрительно.

Следующее объяснение с Ахмедом у нас получилось - представьте - по поводу супруги президента Садата. Если судить по фотографиям, то это была весьма эффектная женщина, с европейскими чертами лица, и некоторые говорили даже, что она не арабка, а то ли немка, то ли англичанка. Не проходило недели, чтобы фотографии Джихан Садат не появлялись на первых страницах каирских газет, причем она сопровождала мужа в поездках на передовые военные базы, вплоть до окопов. Услышав наши комментарии, Ахмед все-таки не утерпел и спросил: "А что это так вас удивляет?". В тактичной форме мы стали объяснять ему, что если жена президента сопровождает супруга на официальном приеме или банкете, то это все понятно, но спускаться в передовые траншеи ("там где мухи хуже "Фантомов" - мнение одного из наших), это не ее дело. Ахмед стал доказывать что-то обратное, говоря о роли женщин в современном Египте . Короче, общего языка мы тут не нашли. Правда, мы не знали, что через полтора десятка лет будем наблюдать на телеэкранах другую, еще более активную супругу ..., которая хорошо еще, хоть не догадалась поехать с визитом куда-нибудь на дальнюю погранзаставу в Таджикистан.

В сентябре началось "событие года" - Мюнхенская Олимпиада. Как и Япония в 1964 году, послевоенная Германия 1972-го стремилась во всем блеске представить свои несомненные достижения в экономике, науке, уровне жизни и спорте.

В каирских газетах стали публиковать обширные сводные таблицы завоеванных медалей. Мы с увлечением следили за выступлением Валерия Борзова, Людмилы Турищевой, наших прыгунов и гимнастов. Всеобщее изумление вызвал американский пловец Марк Шпитц, завоевавший сразу пять золотых медалей. Но вдруг, словно гром среди ясного неба, грянула новость о ночном проникновении внутрь Олимпийской деревни группы палестинцев - членов подпольной организации "Черный сентябрь", которые взяли в заложники 11 израильских спортсменов. Как бывало и раньше, они потребовали освобождения из израильских тюрем 250 своих товарищей.

Правительство страны ответило отказом, а в Мюнхен вылетел шеф "Моссада" Цви Замир, которому премьер Голда Меир поручила освобождение заложников. Однако германские власти не захотели воспользоваться услугами поднаторевших в таких делах израильских спецназовцев. Скованные наручниками заложники были погружены в вертолеты, якобы для эвакуации. В этот момент немцы атаковали террористов, но их действия были плохо скоординированы и неумелы. В завязавшемся бою большинство заложников - беспомощные и абсолютно невинные люди - было перебито. Все это произошло практически на глазах миллионов телезрителей во всем мире.

В нашем коллективе все произошедшее вызвало резко отрицательную реакцию. Конечно, все понимали, что "палестинцы - отчаявшиеся люди" и т.п., но не такими же методами добиваться своих целей. Главным аргументом было следующее: при проведении подобных олимпиад в древности воюющие даже останавливали боевые действия, складывали мечи и щиты на землю и шли соревноваться на спортивные поля, а тут затеяли такую резню прямо на празднике спорта, посреди благополучной Европы.

Ахмед внимательно прислушивался к нашим разговорам, но на этот раз ни в какую полемику не вступал. Видно какая-то этика мешала ему открыто поддержать одних или высказать соболезнования другим. Вообще, было впечатление, что на верхах кое-кто был напуган происходящим и, наверное, не исключалось возможность израильских репрессалий. Но это было бы очевидной глупостью, ведь египтяне тогда были абсолютно не при чем. Все обошлось, но финал Олимпиады в Мюнхене уже не был столь бравурным, как ее начало ... .

Александрия. Гостиница "Гайд-Парк" на заднем плане. 1971 г.(из личного архива Б.С. Крохина)

Следующий снимок сделан в ноябре или декабре 1972 года, на нём со своим подопечным – капитаном египетских ВВС – запечатлён самый колоритный из наших военных той поры, фамилию которого я помню до сих пор, а про себя называл тогда, как Полковник…

Это он мне сказал после первого знакомства: «Поздравляю тебя, Борис, отныне будешь служить в славных Краснознамённых Военно-воздушных силах». Моя первая реакция была: – «Во попал!», но действительность оказалась гораздо приятнее, действительно, пожалуй, это самый привилегированный род войск.

И в завершение, скан-копия очень привлекательной сувенирный открытки тех времён:

Привет из Египта!Действительно, осталась хорошая память…

Мы были нужны Египту и после "полного" вывода советских советников летом 1972 г.(из личного архива Б.С. Крохина)

http://old.hubara-rus.ru/double.html

Начало: https://pikabu.ru/story/dubl_5851400

Второе отделение конкурса прошло в том же ключе, что и первое. Представителя страны USRR мы почему-то так и не услышали, но мы терпеливо досидели до конца. Первый приз завоевал англичанин Колин Рикардс со своей песней "Robin" (Малиновка), он же автор музыки и слов, (до уровня Элтона Джона ему, конечно, было очень далеко, уж не говоря про тогдашнего кумира, безраздельно владевшего публикой по обе стороны Атлантики Тома Джонса).

Затем на наших глазах провели лотерею по номерам программ, причем устроители обещали, что победителю тут же будут вручены билеты для двух лиц на недельный круиз по Средиземному мору.

Но наш номер 5902 ничего не выиграл. Видимо даже в Египте в стране чудес - выиграть такой приз постороннему лицу, не входящему в состав оргкомитета, тоже невозможно.

(Хотя, представляю, что бы случилось, выиграй мы с Михаилом этот приз да укати в эту поездку? А тут нас начнут искать из Каира, а дежурный им сообщает: "А ваши уехали на теплоходе кататься, с заходом в Грецию и Италию". Но круиз нам не достался, а из Каира нас никто не искал).

От себя добавлю, редко я встречал в жизни в своей массе более обаятельных людей, чем рядовые египтяне. Они незлобивы. Как правило, не коварны. Почти всегда оптимистичны. Во многом полагаются на Аллаха, но и на свои силы тоже. Иногда стоически упрямы (но в хорошем смысле этого слова), могут "держать удар" и терпеливо переносить трудности.

Элементы разгильдяйства и надежды на вечный "авось" у них чудесным образом соединяются с чисто практической сметкой и восточной мечтательностью. Словом, являются воплощением лучших черт и русской нации (да, наверное, и еврейской тоже). И если израильтяне называют себя ПЕРВЫМ самым болтливым народом на свете, то им в этой номинации можно смело отдать почетное ВТОРОЕ место. Конечно, эти люди совсем не заслужили тех испытаний, что выпали на их долю. Прав был их тогдашний премьер Нукраши-Паша, который еще шестьдесят с лишним лет назад заявил: "Мы ввязались в войну, которая нам совсем не нужна ...". Ведь египтяне в целом не воинственны (если, конечно, не обращать внимания на похвальбу их официальной пропаганды, правда, это скорее относится к периоду 1948-67 гг.). Как язвила западная печать после агрессии 67 г., большинство граждан АРЕ предпочло вести "transistor war", то есть "транзисторную войну", следя за военными действиями по своим радиоприемникам.

Да, это было так. Но, пока их "не припекло". А вот, когда припекло, то и отношение к этим событиям стало другое, и результат получился совсем иной. Об этом будет указано ниже. Но вернемся в Александрию августа 1972 г. Командировка наша шла к концу. Но вдруг командир полка предложил нам поехать на пару дней в передовую роту в район Порт-Саида. Каких-то причин отказаться не было, и уже следующую ночь мы провели в здании несколько старомодной архитектуры, на фронтоне которого видимо еще во времена англичан было выложено кирпичами PORT-SAID AIR-PORT. Весь фасад здания, обращенный к морю был посечен осколками израильских авиационных снарядов, тут же стояли пальмы, точнее их стволы, так как они не имели крон и тоже, видимо, пали жертвой агрессии 67 г.

В этом здании бывшего аэропорта размещался штаб роты, тут же солдатская казарма, узел связи, снаружи - самый главный обьект (на наш взгляд) - кухня и дизель-генератор, питавший все это энергией. Стекол в окнах, конечно, не было, и все оконные проемы заложены кирпичом. По внешнему периметру территории были отрыты окопчики, обложенные мешками с песком на брустверах, а все бывшее летное поле уставлено ежами из сваренных рельс. Как пояснил нам комроты, здесь уже не рискнет приземлиться никакой вражеский самолет или планер. У него же мы спросили, можно ли пойти искупаться, ведь море находилось через шоссе, буквально в 300-400 м от аэропорта. "Ни в коем случае", категорически воспротивился капитан, - "там же все заминировано". (Было очевидно, что все уроки, преподанные египтянам, пошли им на пользу и на этот раз они не хотели давать противнику никаких шансов).

Прошли сутки. Настроение наше с Михаилом ухудшилось. На море ходить было запрещено, питание - все та же "фуля" (вареная фасоль в жирном соусе), в лучшем случае "уруза" (рис) или "батат" (картошка). Как только темнело, и наступал отбой, дизель отключали, и наступала кромешная тьма. После второй ночи Михаил сказал определенно: "Ловить здесь нечего, надо скорей заканчивать работу и "сматывать удочки"". Я согласился, и вот уже настал момент отьезда.

Но получилось чуть-чуть по-другому. Нас пригласил египетский капитан, командир роты и объявил:- Я очень доволен Вашей работой и в порядке поощрения могу предложить вам поездку в сам город Порт-Саид, если хотите, конечно. Транспорт я предоставлю".

- Порт-Саид - город исторический. Конечно, надо ехать" - сказал я.

После обеда нам подогнали транспорт - это был грузовик армейского образца, который у них назывался "Эль-Наср" (Победа). А сопровождающим поехал замкомроты накиб (капитан) Мухаммед. Он уселся в кабину рядом с шофером, мы забрались в кузов, и вот уже "Наср" покатил по шоссе на восток. Дорога была вполне приемлемой. Она шла наискосок через пойму, точнее устье Нила, разбившегося здесь перед впадением в море, на десятки мелких речек и проток. Местность здесь была заболоченной и в самых "мокрых" местах полотно шоссе было поднято на пилоны, оставляя самые труднопроходимые участки внизу. И вдруг это полотно закрутилось буквально винтом и рухнуло в достаточно широкую протоку.

Без обьяснений было ясно, что здесь "поработали" израильские истребители-бомбардировщики, одним ракетным залпом надолго прервав все автомобильное сообщение по маршруту Порт-Саид - Александрия. Не мудрствуя лукаво, местные дорожники нашли самый простой выход из этой ситуации. В самом низком месте они отсыпали щебенки и обеспечили съезд с автострады. Затем машины вброд переезжали через широкую, но неглубокую протоку и снова выбирались на трассу. Египтяне правильно рассудили, что нет смысла капитально восстанавливать этот мост, раз его можно разрушить с воздуха в любой момент (а получить деньги под ремонт дороги, а затем через месяц списать их под предлогом, что, дескать, вот восстановили - но тут напали боевики, то есть агрессоры, и опять все взорвали, до этого они как-то не додумались).

На горизонте уже показались городские строения, слева все чаще были видны пулеметные и пушечные гнезда со стволами, повернутыми к морю. Только в одном месте наше внимание привлекла группа молодежи, которая по пляжу гоняла большой разноцветный мячик. Кто они были - солдаты, свободные от службы, или может какие студенты, приехавшие на каникулы, осталось нам непонятным. Наконец, мы въехали в город. Он был цел и каких-то особых разрушений мы не увидели. Ощущение, однако, было странное, и оно связано с тем, что все эти дома стояли пустые, все гражданское население было эвакуировано. Если кого и можно было увидеть, так это только солдат, и лишь иногда каких-то лавочников, которые занимались торговлей и предлагали "служивым" лепешки, орешки и другую подобную снедь.

Грузовик притормозил. Мухаммед высунулся из кабины и поинтересовался, а есть у нас желание посетить так называемый "Музей обороны Порт-Саида"? "Конечно, есть", -ответили мы. Грузовик свернул в боковую улицу и вскоре остановился перед одноэтажным зданием современной архитектуры в исполнении "стекло - бетон". Перед ним находилась достаточно просторная и обустроенная площадка, где шеренгой стояли высокие флагштоки (в тот момент без флагов). Здесь, очевидно, в свое время проводились официальные церемонии.

Спрыгнув с грузовика, мы подошли к входным дверям из толстого стекла. Было видно, как входные ручки изнутри обмотаны толстой проволокой. Мы стали стучать в эту дверь, но первую минуту-две не имели никакой реакции. Наконец, хорошо видимый сквозь стекло, из глубины здания показался солдат. Он был абсолютно заспанного вида - а время, повторяю, было после полудня, и никак не мог сообразить, чего от него хотят. Терпение Мухаммеда лопнуло, и он обложил солдата сквозь дверь таким арабским матом, что тот сразу засуетился, кое-как открутил проволоку и растворил двери. При этом он согнулся в полупоклоне и непрерывно повторял: "Аглян ва-саглян, эффенди! Мин фадляк, эффенди " (Добро пожаловать, господа! Пожалуйста, господа!).

Мухаммед еще что-то недовольно прорычал ему, и тот мгновенно исчез, скрывшись в глубине здания. "Может что-то надо заплатить за посещение музея?" - поинтересовался я на всякий случай у капитана. "Еще чего, сейчас посмотрим сначала, что за чай он нам принесет". Я думаю, до солдата дошло, что от густоты, аромата и сладости ожидаемого чая для него лично зависело, окажется ли он еще до истечения этого дня в окопе, обложенном мешками с песком, или будет прощен и по-прежнему останется охранять "Музей обороны".

Первый зал музея давал чисто географические и исторические сведения про Синайский перешеек, где позднее был проложен Суэцкий канал. Согласно легенде, где-то в этих местах Моисей выводил из египетского плена "племя израилево". Но конечно, на многочисленных стендах мы не нашли ни малейшего упоминания об этом.

Затем в следующем зале рассказывалось о Фердинанде де Лессепсе и истории строительства канала. После этого шел зал с информацией о статистике и деятельности канала за многие годы. Затем мы вошли в зал подарков. Запомнился какой-то кривой кинжал в заржавленных ножнах, очень древнего вида - подарок братского Йемена. Солидного вида и исполнения Коран, в богатом позолоченном окладе был подарен Саудовской Аравией.

А вот откуда модель трактора ДТ-54 в сцепке с плугом? Конечно же, подарок города-побратима Волгограда. "Наши люди - везде", удовлетворенно отметил Михаил.

И вот уже мы вошли в зал, посвященной собственно обороне 1956 года. Многочисленные крупноразмерные фотографии на стенах и подписи к ним клеймили позором англо-франко-израильских агрессоров. Но тут же были и экспонаты. Больше всего запомнился помещенный под стеклом в витрине KARL GUSTAV LIGHT MACHINE-GUN. Он имел массивный затвор, приклад и таких внушительных размеров ствол, что в длину они составляли все вместе явно свыше двух метров. Если это ЛЕГКИЙ пулемет, то каких же размеров должен быть ТЯЖЕЛЫЙ? В другой витрине висел летный костюм, а над ним гермошлем. На костюме виднелись какие-то бурые пятна (крови?), а надпись на табличке гласила "Летный комбинезон британского пилота". Тут же лежал предмет с надписью на нем OXYGEN TANK (кислородный баллон) и еще какие-то детали самолета. Несомненно, экспонаты были подлинные.

В других застекленных витринах мы увидели парочку перекореженных автоматов, действительно старого образца, какую -то сплющенную металлическую посуду, порванную маску противогаза, еще какие-то предметы экипировки, обрывки бумаг и даже пачки сигарет GALOUISES (французские) и PLAYERS (английские) - пустые. В общем, свидетельства пребывания оккупантов на этой земле были собраны неопровержимые.

Но больше всего нас впечатлил самый последний зал - как мы его назвали - живописи. Он был самым большим по размеру, на стенах висели картины на батальные темы, а центральное место занимало полотно размером где-то три на шесть метров. На нем была изображена акватория Порт-Саидской бухты, с хорошо различимыми кораблями интервентов, половина из них уже горела ярким пламенем и черным дымом. Небо также было заполнено самолетами агрессоров, каждый второй из них падал, картинно оставляя за собой шлейф дыма. На переднем плане были, естественно, мужественные воины, которые из артиллерийских и зенитных орудий громили боевую технику врага, тут же мальчишки - местные "Гавроши" - подносили им снаряды, женщины перевязывали раненых и т.д. Хотя историческую достоверность изображенного на этом полотне можно было поставить под сомнение, неизвестный нам арабский Верещагин - или это был коллектив авторов? - выписал все указанное с большим чувством. А Михаил изрек : "Да-а, хотел бы я посмотреть на ту картину, что они напишут, когда, дай Бог, закончится и эта война ...".

На этот раз Мухаммед поднялся к нам в кузов, и мы покатили в порт, то есть в деловую часть города. Все чаще стали попадаться различные офисы и конторы, и хотя витрины были плотно закрыты ставнями и решетками, а двери замками, сохранившиеся вывески говорили сами за себя: BOUTIQUE, DUTY-FREE SHOP, SUPERMARKET, также BAR, RESTAURANT, TAVERN, PUB, SALOON. На всем печать запустения, все было закрыто. Мухаммед стал рассказывать следующее: когда раньше западный сухогруз или танкер прибывал на рейд Порт-Саида, то он становился в очередь, и дальше начиналась работа для египетского лоцмана. Все, кто был свободен от ближайших вахт, обычно отпрашивались на берег. Начинали они вот с этой площади, обходя по очереди вот те заведения, здесь же к их услугам постоянно дежурили каирские такси.

Разгулявшихся моряков невозможно было остановить, и они уже мчались в Каир, где обычно продолжали в районе многочисленных казино у пирамид в Гизе. Знали моряки, где находится и так называемая "Lady-streеt".

Потом теми же такси они устремлялись в Суэц и спустя двое-трое суток "усталые, но довольные" поднимались на борт судна в южной оконечности канала в Суэце.

В это же время приблизительно такие же группы моряков "стартовали" из Суэца в северном направлении. Для нас, воспитанных в строгости комсомольских собраний, этот рассказ египтянина раскрывал глаза на "многообразие окружающего мира", как нам позднее поведали идеологи перестройки.

Грузовик, наконец-то, остановился у уреза воды. Впереди расстилалась водная гладь бухты, и пейзаж в целом повторял увиденное нами на батальном полотне в музее полчаса назад. К счастью, не было ни взрывающихся кораблей, ни падающих самолетов. Водная гладь бухты была практически пуста, только кое-где стояли пришвартованными уже ненужные на тот момент портовые буксиры, лоцманские катера и тому подобная "мелочь". Канал где-то чуть южнее, повторяю, был заблокирован, и никакой навигации по нему не было, начиная с июня 1967 г. Хорошо виднелся и противоположный берег бухты, где были заметны какие-то невысокие строения.

- Ну что, на ту сторону поедем? - неожиданно обратился к нам Мухаммед.

Мы опешили:

- Так там же евреи?!

- Никаких евреев там нет", - авторитетно сказал нам капитан египетской армии.....

Как два молодых российских лейтенанта были очевидцами египетско-израильской войны, и что они видели тогда в сказочной «стране Арабии»

Об авторе :Крохин Борис Степанович,лейтенант срочной службы,в Египте с сентября 1971 года по 1973 год, переводчик английского языка, РТВ и ВВС АРЕ.

Нам было тогда где-то по 25-26 лет, только Михаил был кадровый офицер и настоящий «технарь» в области радиолокации и электронной связи, а я призванный после вуза, как тогда говорили, «пиджак», но с хорошим знанием английского и направленный в АРЕ отбывать повинную «двухгодичную службу»… Словом, что ни на есть настоящий «гуманитарий», но между мной и Михаилом никогда не было никаких разногласий, и мы прекрасно ладили между собой, ведь каждый был специалистом в своей области, и так нас тогда воспитывала Великая Советская страна....

Крохин

Июль 1972-го перевалил на вторую половину. После возвращения из очередной поездки на Красное море у меня была "фантазея", это арабское слово означает "отгулы", и я находился в Каире. День был обыкновенный рабочий и, как обычно, утром наши уехали на службу.

Не успели они разложить на столах карты и документы и просмотреть последние планшеты "воздушной обстановки", как из канцелярии нашего посла - советского посла в Каире Виноградова - раздался звонок:"Всем оставаться на рабочих местах, но к работе не приступать".

Звонок был "интересный", но тревоги или какого-то беспокойства не вызвал. Народ затянулся сигаретками, заядлые шахматисты достали свои доски ... . Но внезапно прозвучал новый звонок-приказ :"По решению египетской стороны, миссия советских военных специалистов прекращается ... . Собрать все документы, бумаги, имущество . К концу дня подготовить списки эвакуируемых и т.д. ..."

Что тут началось! ... . Больше всего запомнился рассказ коллеги Виктора, который заведовал "секретной комнатой". В самом конце дня к нему забежал взмыленный генерал. С одобрением кивнув в сторону уже опустошенных сейфов, он повернулся, чтобы бежать по коридору дальше, но вдруг резко развернулся, и глаза у него округлились. Виктор проследил за его взглядом, который остановился на портрете Л.И. Брежнева, висевшего там "со времен незапамятных".

- Почему портрет до сих пор не снят? - раздраженно зарычал генерал, нервы которого в конце дня были, видимо, на пределе.

- Так указаний же не было, товарищ генерал, ...", - удачно нашелся Виктор.

- Какие тебе, так и растак, нужны еще указания?? Ты что, не понимаешь, что они надругаться могут! Чтоб через пять минут его здесь не было! Смотри, я лично проверю ..."

И генерал затопал по коридору дальше. Вздохнув, Виктор достал гвоздодер, ножик и полез на подставленный к стене стул.

На тот момент это был действительно последний рабочий день для наших "мусташаров" и "хабиров" в АРЕ (так по-арабски назывались наши советники и специалисты). Через день-два стали прибывать наши суда и самолеты, чтобы везти военнослужащих на родину (как позднее мне рассказывали арабы, при виде наших "Антеев" у них фуражки "падали с затылков", когда они задирали головы, чтобы разглядеть на какой высоте у них винты или пилотская кабина).

Колония наших специалистов в "мадинат Наср", где мы тогда жили - а каирцы знают, где это место - стала заметно пустеть. На работу ходить уже было не нужно, деньги продолжали платить, и в принципе настроение было неплохим. Правда, чего уж там скрывать, начались некоторые проблемы, связанные с вынужденным бездельем и все с теми же напитками. Чтобы занять людей, командование распорядилось крутить фильмы каждый вечер, а не 2-3 раза в неделю, как раньше. "Хитом" считался х/ф "Офицеры", который вообще-то был новинкой 72-го года. Показывали также "Начальника Чукотки", "Служили два товарища", "Щит и меч" (чувствуете направленность?).

Но особенно всем нравился "Освобождение", это был действительно зрелищный батальный фильм, причем он не требовал особого перевода, и даже арабы из окрестных домов приходили посмотреть на широком экране, как майор Цветаев с товарищами гнали фашистскую нечисть за пределы нашей Отчизны.

Больше всего нашим отъездом были огорчены владельцы многочисленных продуктовых и ширпотребных лавок, расположенных в "мадинат Наср". Они сразу теряли серьезный бизнес, связанный в первую очередь с продажей продуктов питания. Ведь наши мусташары, отсидев "на Канале" по 15-20 дней на солдатском пайке, прибывая на фантазею в Каир, на продуктах и напитках не экономили. Самый удачливый из этих коммерсантов, по имени Льюис, неплохо освоивший наш язык, впрямую заявлял своим русскоязычным покупателям: "Садат совершает большую ошибку, что отправляет советских домой ..."

Был ли он египетским диссидентом той поры, осмеливающимся открыто критиковать своего президента, или "агентом ЦРУ, приставленным для слежки за нашими специалистами" (как утверждали некоторые) и который специально провоцировал наших людей на «неподобающие разговоры», чтобы узнать их реакцию на эти события, так и осталось нам неизвестным.

Так прошло дней десять. Неожиданно у нас в квартире появился наш старшой, майор … (ладно, утаю его фамилию), которого за демократизм мы звали между собой просто, как Юра. Начал он не "впрямую": "Как настроение?" - "Да все нормально, товарищ майор". "Домой не собираетесь?". "Так команды не было, товарищ майор. Да и вообще здесь неплохо".

"Ну хорошо, я вижу, настроение бодрое, и "дембельских настроений" не наблюдается. Так вот, ребята, нашу группу пока не высылают. Да тут еще арабы обратились помочь им. В общем решили пока отправить вас по командировкам, а так как в том месяце вы с Михаилом были на Красном море, то сейчас поедете в Александрийский полк". "В Александрию?! С удовольствием". "Ну вот и езжайте".

На следующий день, получив в арабском штабе необходимые дорожные документы, мы на "алюминиевом поезде" покатили в Искандерию (арабское название этого города).

"Алюминиевым" мы его называли из-за внешней обшивки каким-то блестящим, светоотражающим металлом. "Эр-кондишен" внутри, самолетные кресла, наверное, даже сейчас этот поезд смотрелся бы неплохо, а по тем временам в России мы таких поездов вообще не видели.

Не успели расположиться в креслах, как появился опрятный официант, который подкатил свою тележечку и предложил нам напитки, орешки, сладости и тому подобное. Взяв по бутылочке своего любимого охлажденного пива "Stella", мы почувствовали себя вполне комфортно.

С Александрийского вокзала проехали сразу в гостиницу "Гайд Парк", где всегда останавливались во время визитов в этот город. Там поднялись лифтом на седьмой этаж, который обычно резервировался за нами. Войдя в небольшой холл, мы с Михаилом сразу переглянулись : на стене неизменно, как и прежде, висел большой портрет В.И. Ленина.

Под ним с газетой в руках сидел знакомый нам администратор. Это был крепкий накачанный парень, которому бы самое место быть "на фронте", но место работы ему было определено здесь. Оторвавшись от газеты и увидев нас, он не мог скрыть своего изумления. Заговорив по-русски и по-английски, он стал интересоваться, как собственно мы здесь очутились. "На работу приехали" таков был ответ. "Так русские же уезжают", - "Ну, а мы приехали..." Получив номера, мы стали размещаться, а тем временем из холла слышался возбужденный голос администратора, который по телефону явно сигнализировал о нашем приезде "куда следует".

Забрав плавки и полотенца, мы направились на пляж. Но по пути зашли в еще одно знакомое нам место. В цокольном этаже гостиницы располагалось несколько продуктовых лавок, вот в одну из них мы и зашли. Увидев и узнав нас, хозяин лавки что-то радостно затараторил по-арабски. Попутно он стал интересоваться, как долго мы предполагаем остаться здесь. Решив, что это вообще-то военная тайна (хотя бы на ротно-батальонном уровне), мы ответили ему коротко "This is a secret", а после этого поинтересовались по-русски "А "хамасташар" есть?", "Есть, есть ... . Пожалюста, товарич!" (Немножко терпения, чуть позже вы поймете, почему я рассказываю про этот хамасташар). Так вот, само это слово означает всего лишь числительное "пятнадцать". Этот хамасташар, как правило, возникал там, где размещались наши хабиры. После этого владелец соседней лавки быстро "ориентировался" и затем за пятнадцать пиастров, то есть одну шестую часть тогдашнего египетского фунта, готов был предложить любому из наших стаканчик местного бренди. Этот напиток был приемлем нам по вкусу и градусам, но от него наверное, вывернуло бы наизнанку любого правоверного мусульманина. Иными словами, хамасташар являлся своеобразным "ноу-хау", и неофициальным паролем, и местом встречи для всех наших хабиров.

Когда уже поздно вечером мы вернулись с пляжа, администратор на седьмом этаже был необычайно предупредителен, и уже настала наша очередь удивиться - он обратился к каждому из нас не как к "мистер" (обычная форма обращения египтянина к иностранному гостю), и даже не более дружелюбным "садык" (друг - арабск.), а другим словом - "ядоффа". Этот термин весьма специфический и, как нам сказали, означает не что иное, как "однополчанин".

После этого он поинтересовался у нас:

- Как море, пляж?

- Нормально.

- А как хамасташар?

- Тоже нормально.

Ясно было одно, торговец снизу уже сообщил нашему "куратору" о визите к нему, и это в глазах администрации окончательно удостоверило наши личности - кто, кроме русских, мог заявиться на эту "явку" с паролем "15"? Все сказанное, в принципе, повторилось на следующий день, когда мы добрались до штаба полка. Диалог с дежурным офицером выглядел все так же:

- Так русские уезжают ...

- Ну, а мы приехали.

Этому должностному лицу мы предъявили и свои "командировочные предписания", полученные нами в Каире и написанные затейливой арабской вязью. Он тщательно прочитал их с первой до последней буквы, затем сверил арабское написание наших фамилий в удостоверениях личности.

- Ладно, подождите пока здесь", сказал он и крикнул вестовому: "Итнин шай" (Два чая).

Пока мы пили чай, из соседней комнаты был слышен его голос : "Централь! Иддини Кахира, бисурра ..." (Коммутатор! Дайте Каир, срочно). Вернулся офицер заметно повеселевшим и на этот раз заказал "Талята шай" (Три чая). Было очевидно, что собеседники на другом конце провода все-таки убедили его, что перед ним не парочка израильских шпионов, а всего лишь два советских хабира, направленных на работу. Поговорив по внутренней связи, он сказал, что через десять минут нас примет командир полка.

Полковник был любезен и деловит. Никак не комметируя недавнее решение своего верховного руководства выслать всех советских в Союз, он заявил, что рад вновь видеть советских специалистов у себя в части и уверен, что наш опыт и компетенция помогут решить все возникшие проблемы с поддержанием его техники в боеготовом состоянии. (От себя добавлю, имевшаяся в его распоряжении техника была на все 100 процентов советского происхождения, кого же нужно было приглашать для ее обслуживания, - не канадцев же из блока НАТО?).

Со следующего утра арабы исправно присылали за нами раздолбанный "козлик" модели ГАЗ-69, и мы ехали в часть. Там исправно проводили весь рабочий день и к вечеру возвращались обратно. Наша вечерняя культурная программа, в принципе, была не очень разнообразна. "Крестный отец" - блокбастер 72-го года был отснят, но еще только монтировался в Америке и до Александрии не дошел. Зато мы посмотрели "I killed Rasputin" (Я убил Распутина) псевдоисторическую поделку из Голливуда про деяния князя Юсупова, "Аэропорт" по роману Артура Хейли, а из "пустячков" франко-итальянский "Sin, Sun and Sex" (Грех, солнце и секс). Так что александрийский кинозритель той поры был в этих вопросах гораздо более продвинут, чем современный ему советский.

Но гораздо более интересным был визит на проводившуюся тогда в городе национальную выставку Малайзии. Она давала представление о развитии и потенциале этой страны - одного из будущих "молодых тигров" или "драконов" Юго-Востоячной Азии.

Посетителей было немного, и два молодых человека явно неарабской внешности привлекли внимание ее менеджера – малайца (китайца?) средних лет, в костюме-тройке и бабочке, несмотря на жару. Приблизившись, он затеял с нами разговор на своем прекрасном английском, затем даже пригласил в свой офис, где стал угощать "пепси-колой".

Вопросы его от общего: Как понравилась выставка? - приобрели более специфический характер, - Что нас привело в Александрию, и кто мы есть? Отвечать ему не хотелось и не потому, что мы были такие "засекреченные", просто потребовалось бы слишком много ненужных для нас объяснений. Мы сказали просто, что "выставка нам понравилась, в Александрию мы прибыли по делам, а сами мы бизнесмены, представляем строительную фирму, скажем так: "... из Польши". "А-а, разумие польска ...", - неожиданно ответил малаец и бойко затараторил на этом языке, из чего мы поняли, что он работал и в этой стране. Поддержать диалог по-польски мы, конечно, не смогли и поэтому, сказав что у нас неотложные дела, и мы ждем срочный телекс из Варшавы (а факсов тогда не существовало), мы поспешили ретироваться.

Но еще более запомнилось наше посещение "Первого международного фестиваля песни" (организованного в рамках празднования юбилея Июльской революции 1952 года в Египте).

Уже несколько дней афишками об этом приближающемся событии были обклеены все фонарные столбы в Алексе (как они называют свой город). Дата и время проведения нам были понятны, но где находится этот теннисный клуб место проведения - мы не знали. Пришлось обратиться все к тому же администратору. Слова "International Song Festival" были ему почему-то непонятны, тогда мы предъявили ему афишку, сорванную с улицы. " А, хафля оганейа!"- тут же воскликнул наш "однополчанин" и добавил: "Если увидите Умм Каль-Сумм, передайте ей привет". Тут нужно пояснить следующее: слово "хафля" мы знали и раньше, оно означает "праздник", причем самый разноообразный от рождения ребенка до официального банкета. Оганейа - это песня.

Так и получилась "хафля оганейа" = "song festival". Что касается Умм Каль-Сумм, то в те годы это была ведущая певица арабского мира, которая имела почетное звание пусть и неофициальное - "Голос Аравии". Когда на телеэкране появлялась эта осанистая матрона в арабском национальном одеянии, то ее звенящий многооктавный голос заставлял замолкать все пустые разговоры в многочисленных кофейнях, посетители которых начинали подпевать в самых патетических моментах ее патриотических песен. Есть данные, что ее уникальный голос сыграл свою роль в мобилизации арабских сил еще в 1948 году.

До теннисного корта мы легко добрались на трамвае. Без проблем купили входные билеты и программу в виде буклета, которая у меня сохранилась и поныне. Из нее мы узнали, что упомянутая певица выступать не будет - видимо это был не ее уровень и не ее аудитория, - зато были заявлены исполнители из Греции, Сирии, Ливана, Палестины, Турции, Румынии, конечно же, Египта, и даже страны, записанной, как USRR. Там значилась песня "Never again" (Никогда снова), которую должен был исполнять некий А.Осман , музыка Г. Михайлова, на слова Б. Хенейна. Отдать должное - организация "хафли оганейа" была безукоризненной. Ясно, что Оргкомитет под руководством Абдель Кадера Махмуда приложил много сил и стараний. Прибыли почетные гости из Каира, жюри было международным, оркестр под руководством Хасана Наги весь в черных фраках и манишках, радиотелепередачу обеспечивали тогдашние телезвезды Ахмед Фавзи и Нагва Ибрагим - это как наши Игорь Кириллов и Ангелина Вовк, лет пятнадцать спустя.

После обязательных церемоний открытия конкурс начался, но мы с Михаилом были несколько разочарованы: все выступления конкурсантов были в каком-то едином усредненном стиле - во всяком случае, не поп, не рок и не диско. Правда публика - а молодежью были заполнены все зрительские места - воспринимала происходящее вполне благодушно. Только в одном случае, когда был объявлен выход представителя Ливана, и он действительно появился (если судить по программке, то это должен быть В. Фросина), окружавшая нас публика вдруг разразилась протестующими воплями и истошными криками "Айзин Лебнани! Айзин Лебнани!". Оркестр начал было играть, но толпа бесновалась и продолжала скандировать "Хотим ливанца! Хотим ливанца!", в конце концов появившийся было артист исчез и был объявлен следующий номер.

Мы этот инцидент поняли так, - вместо настоящего ливанца на сцену вышел какой-то самозванец из "дворовой самодеятельности", и толпа своими криками сорвала его выступление. В этом случае оргкомитет конкурса явно заработал себе большой минус, а подлинные любители современной песни из Александрии не позволили себя "провести за нос".

Был объявлен перерыв, и мы им решили воспользоваться для следующего: в ходе первого отделения наше внимание привлекла оживленная речь НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ (!), доносившаяся до нас с мест, расположенных чуть выше, причем звучала она явно из женских уст (!). Такой факт, да еще в условиях "прифронтовой" Александрии лета 72-го года, российские молодые люди никак не могли оставить без внимания. Поднявшись со своих мест, мы пошли по ступенькам вверх и сразу обнаружили трех женщин, безошибочной российской внешности. Появление молодых людей, куртуазно обратившихся к ним НА РУССКОМ, вызвало среди них легкое смятение.

- А вы кто?,- естественно был первый встречный вопрос с их стороны.

Темнить тут было бесполезно и мы сказали все, как есть, в свою очередь поинтересовавшись:

- А вы?

- А мы - арабские жены, - ответила одна из них.

Тут же были и их мужья - интеллигентного вида арабы, естественно выпускники наших вузов, по виду инженеры или адвокаты. Затеялся какой-то общий малозначимый разговор и вдруг по виду старший из них, рано располневший мужчина, задал совсем неожиданный вопрос: "А как вы оцениваете боеготовность египетской армии?". Такой вопрос, да еще заданный в обстановке "праздника песни", захватил нас совсем врасплох. Но что оставалось делать? Не желая ввязываться в ненужную для нас дискуссию, мы начали на нейтральной дипломатической ноте, "что боеготовность египетской армии хорошая и с каждым днем становится все выше и выше" и т.д.

Наш собеседник усмехнулся, и дальше он заявил такое, что даже сейчас, сорок лет спустя, мне не хочется это повторять.

- Вы ошибаетесь, эффенди (господин),- только и нашлись мы сказать.

- В таком случае, Вы говорите неправду, - отпарировал он.

Продолжать беседу в таком ключе было бессмысленно. Кивнув на прощание русским женам и их арабским мужьям, мы вернулись на свои места.....

Начало : https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

Как Трофим ЗАС возил.

ЗАС - засекречивающая аппаратура связи(Из рассказа моего земляка и сослуживца Трофима Чебанова)

С Трофимом мы служили в одном батальоне связи в Тирасполе, он - на телеграфном ЗАС, я - на телефонном ЗАС. В Египте он в Каире на ЦКП ПВО обеспечивал закрытой телефонной связью наши авиационные части, я в Бени-Суэйфе радио связью КП 135 ИАП.

В Москве ему поручили доставить в Каир дополнительно несколько комплектов аппаратуры телефонной ЗАС. Вручили соответствующие документы, запрещающие каким либо органам досмотр груза. Выделили самолёт Ил-18 и охрану из нескольких вооружённых сотрудников КГБ. В качестве дополнительного специфического вооружения несколько кувалд.

По соответствующим инструкциям требовалось в случае, каких либо непредвиденных обстоятельств, а самолёт летел через Турцию, аппаратуру уничтожить, во всяком случае, её кодирующую часть. Как рассказывал Трофим, кгбешники достали его предложениями: давай побьём её сейчас, и спокойно будем лететь. Но, слава богу, долетели они нормально.

Трофим пробыл в Каире до самых последних дней пребывания наших «хабиров», и ему было поручено, уже вывозить оборудование в СССР. Почему прапорщику, а во всей Советской Армии специалистами имеющие допуск к этой специфической работе, знающие все особенности и непосредственно отвечающие за неё были прапорщики (тогда сверхсрочники).

Был специально выделен борт Ан-12 для доставки оборудования ЗАС, получены документы разрешающие перевозку воздушным транспортом. (эти разрешения могли подписывать, как минимум, нач. штаба главного штаба ВВС или ген.штаба).Аппаратуру со всех точек свезли в Каир и сдали Трофиму. Для охраны выделили шесть наших связистов солдатиков с автоматами. Все были уже переодеты в гражданскую одежду.

В Каирском аэропорту после загрузки самолёта солдатики окружили самолёт, что бы не допускать египтян, да и наших тоже. Но вместо разрешения на вылет, самолёту дорогу спереди и сзади перекрыли БТР. Наверное 40-50 аскариков окружили Ан-12 и арабы стали требовать досмотра груза. Под предлогом, якобы наши вывозят золото.

И вот картина: вокруг самолёта наши солдатики с автоматами, на них нацелены 40 автоматов аскариков. (помните я задавал такой вопрос Ефимову?) Наш караул не имеет права допускать, даже наших, к самолёту, а тут арабы. Что делать. Приехал нач. штаба главного советника-генерал, с ним ген консул. Не хотят даже разговаривать с ними наши «садыки». Показывайте груз и всё. Тупик.

Арабы вероятно видели в момент погрузки какие-то ящики в чехлах, их это особенно заинтересовало. Молодец Трофим, взял ответственность на себя, нашим генералам сказал, знает что показать «друзьям».

Расчехлил блок питания, он в форме металлического чемодана, арабам сказал, что все ящики такие. Они успокоились и убрали оцепление.

Самолёт взлетел и взял курс на Львов, там Трофима должны были встретить и принять у него оборудование.

Теперь новая картина. Самолёт садится, заруливает на стоянку. Из самолёта выскакивают и окружают его люди в чёрных костюмах с автоматами. Погранцы и таможня знают, что борт из - за границы и собрались его досматривать, а их и близко не подпускают. Подъехали местные встречающие, разобрались с документами, погранцами и таможней. Трофим сдал им аппаратуру, бойцов и уехал в родной Тирасполь.

За свою спецкомандировку старшина сверхсрочно служащий Чебанов получил медаль "За боевые заслуги". Не факт, что командование специально отметило действия старшины, которым смог взять под контроль непростую ситуацию, грозящую перейти в международный скандал с трупами и утерей секретности.

Просто сказалось близость к высокому начальству. В ЦКП ему в таком духе, однажды, и сказали:

- Отслужил бы ты, Трофим, год в Египте, а не 9 месяцев, представили бы к "Красной Звезде".

Ну, не повезло, командировка закончилась раньше положенного, что ж знал, что арабы попросят убраться из Египта. Но реальная боевая медаль, которая стоит иного ордена, была заслужена и дорога. И на распросы молодых бойцов: "Скажи-ка, дядя,... откуда "в мирное время" у старшины-связиста боевая награда?", был достойный ответ.

Трофима Чебанова уже нет в живых. Время не остановить.

Пора домой.

В феврале 1972 г. исполнился год пребывания нашей командировки в «сухом и жарком климате», но никто не мог сказать, когда она закончится, да и спросить было не у кого. До Каира было далеко, до аллаха высоко. Всех интересовал больной вопрос, получим (светлая, несбыточная мечта каждого советского человека) ли ордера на автомашину.

За сертификаты Внешпосылторга, которыми вместо валюты расплачивалось с «совзагранработниками» наше государство, имея ордер, машину можно было приобрести без очереди.

Как-то при случае, спросил у ком-ра полка Мирошниченко:

- Как на счёт ордеров?

Получил исчерпывающий ответ:

- Ордера, как и ордена, мы уже поделили.

С «юмором» был командир.

В марте началась плановая замена летчиков. Рейсы бортов были организованы так, что прилетали в Чкаловск в пятницу вечером, когда все штабы закрыты, позвонить уже до понедельника некому. Офицеры получали предписания к новому месту службы, в основном в Забайкалье и Дальний восток. Побыли на Ближнем Востоке, теперь можно и на Дальний. В Московских штабах «юмористов», тоже оказывается, хватало.

Все офицеры отправлялись в «командировку» с исключением из списков части, поэтому и получали предписания к новому месту службы.

Прапорщики (тогда сверхсрочно служащие) из списков частей не исключались, и возвращались в свои части. Офицеры направлялись в Чкаловск, а мы и солдаты срочной службы во Львов.

Но, в конце концов, всё кончается. В апреле стали известны сроки замены, в мае пошла замена солдатам срочной службы и нам сверхсрочникам. Я попадал на рейс 1 июня 1972 года. Было время спокойно подготовится в неспокойное время, да и две зарплаты совсем не мешали.

Проверил, привёл в порядок технику, подарил Гамилю свою сумку с инструментом. Попрощался со своими «садыками» в Бени-Суэйфе и Эль-Фаюме, потратил остатки египетских денег (хватило на тоненький золотой браслетик для жены), оставил немного на «проводы». Жену попросил в письмах вкладывать по три-пять рублей, собралась небольшая сумма на дорожные расходы домой.

Май месяц был насыщен сюрпризами от хамсинов, фантомов до провокаций египетских властей, скучно не было. До последнего дня боевое дежурство никто не отменял.

Прибыла замена, солдатик срочной службы после учебки, не понятно почему, но это была уже не моя проблема.

Мне оставалось быть ровно сутки на этой земле.

Дорога домой.

Сутки пролетели, как мгновение, сдали египетскую форму, попрощался с Гамилем, с командиром египетского батальона связи, отметили со своими ребятами наш отъезд.

В 23 часа - построение во дворе большой гостиницы, «ни тебе спасибо, ни тебе до свидания», погрузились в два «Урала», и прощай Бени-Суэйф. По дороге захватили ребят в Ком-Аушиме и в 2 часа ночи были уже в Каире, в районе Насер Сити 1. Никто нас не встретил, ни кому были не нужны, кто гулял до утра по ночному Каиру, кто спал в кузове «Урала».

В восемь утра приехал наш казначей из офиса, выдал по ведомости нашу «зарплату» в сертификатах «Союзвнешпосылторга», покормили нас завтраком в столовой на Насер Сити и поехали в аэропорт. В аэропорту обошлось без провокаций, загрузились в Ил-18, в 10.00 «колёса в воздухе». Последний взгляд на землю Египта, где осталась часть нашей жизни.

Самолёт взял курс на Львов, там в лесу, за 30 км от города на технических складах был пункт приёма солдат и сверхсрочно служащих «египтян». Через шесть часов приземлились во Львове.

Первой в самолёт зашла женщина-врач, проверила медицинские сертификаты, предупредила, что в течение месяца при любом заболевании, сообщить в мед. учреждение из какой страны прибыл. Потом зашёл майор, раздал наши документы, списки на солдат. И только после них зашли пограничники проверять документы.

Разобрали свои вещи и на таможню, таможенники проверили вещи, по декларации проверили золото, у нашего старшины Ивана отобрали золотой кулон и перстень, он не вписал их в декларацию. Магнитофонные записи проверяли пограничники, у солдатика в коробке от кассеты нашли 10 разных патронов, как сувениры человек хотел сохранить.

В автобусах отвезли в лес, там нам должны были выписать проездные документы. Все, конечно, рвались скорее попасть домой, но майор, который должен был этим заниматься, а было около 16 часов, вдруг засобирался домой. В общем, пришлось собрать по пять сертификатов, чтобы майор не спешил домой. Получили проездные, и нас отвезли во Львов.

Солдат срочной службы на складах переодели в бэушное х/б и на другой день отправили по домам.

В аэропортовский ресторан зашли отметить возвращение на родину и попрощаться друг с другом, как оказалось, навсегда. Сели, где было свободно, сидим 10 минут, 20 минут, ни кто не подходит к нашему столику, вот тогда я окончательно поверил, что мы уже на родине. Попрощались и разъехались во все концы нашей необъятной Родины.

Мне повезло, буквально через пару часов уходил Ил-18 на Кишинёв, так как две ночи практически не спал, в самолёте сразу заснул. Проснулся от шума, крика в самолёте. Оказалось самолёт уже два часа кружит над Кишинёвом, в самолёте паника, орут женщины, плачут дети. Оказалось на полосе лежит поломанный, но уже потушенный, Ту-134. Мы и кружили два часа, пока не освободили полосу.

Ловлю около аэропорта частника, и через час я дома.

На следующий день явился в часть, доложил, что старшина Нечёсов прибыл из командировки для дальнейшего прохождения службы. А так как я два года не был в отпуске, оформили мне отпуск на 69 суток.

В то время за службу за границей отпуск полагался 45 суток, а мы были просто в командировке неизвестно где. Какой-то умник в Генштабе решил, что хватит 9 суток за пропущенные государственные праздники. Официально мы не были на войне, поэтому и выслугу считать месяц за два.

Вот так и закончилась моя командировка в страну с сухим и жарким климатом.

«48 лет спустя».

Прошло 48 лет.

В странные времена, в странной стране мы жили и служили. Глядя на всё происшедшее со стороны прожитых лет, после всех событий ХХ века, глядя из ХХI века, когда нет той страны, которой служили, нет армии, в которой служили, нет никакого «интернационального долга». И ты не нужен никакой стране от Прибалтики, Украины, Кавказа, и Средней Азии.

Мой друг по Египту, Володя Щетинин, почти в Европе, в Латвии - «бывший оккупант».

Я и мои сослуживцы по Тираспольской авиадивизии и по участию в неизвестной войне, в непризнанном и никому не известном Приднестровье пережили ещё одну, почти неизвестную войну 1991-1992 года. Нас осталось, насколько я знаю, 4 лётчика и 5-6 прапорщиков связистов.

Наглядный пример: В С.-Петербурге живёт вдова лётчика Яковлева В. Г., служившего в Тирасполе в 684 ИАП и погибшего в Египте в бою 30 июня 1970 года, обратилась недавно с просьбой похлопотать-помочь, чтобы фамилию мужа добавили к списку на местном памятнике воинам-интернационалистам. Обратились они вдвоем с зам. председателя местной организации "египтян" по инстанциям к военкому и т.д., результат ожидаемый, если коротко, мягко отфутболили несчастную женщину. Сказали типа так; езжайте в Тирасполь, где могила Вашего мужа, а там какой хотите памятник ставьте.

Никому не нужны эти герои неизвестных войн. Вот такая история.

В Приднестровье чтут память защитников отечества: восстановлено мемориальное кладбище и установлены памятники генералам и кресты солдатам со времён взятия Бендерской крепости Суворовым, а также памятные доски и кресты солдатам Карла ХХII, казакам Мазепы - всем погибшим на этой земле врагам и недругам России.

В Тирасполе сооружён мемориал в память погибших: в Отечественную войну 1941-1945 г., в Афганскую войну, всем приднестровцам, сложившим головы в войне 1992г. Перечислены поимённо все жертвы этих войн.

Нет среди них только фамилий погибших в известных «неизвестных» войнах.

Жалко и обидно.

Нет им памятников в странах и землях, в которых полегли неизвестные солдаты, и нет им памятников и на родной земле.

В Египте нет ни одного памятника, нет даже упоминания в центральном военном музее в Каире о «руси хабирах», закрывших собою эту страну в лихие времена. Нет ничего напоминающего о них в истории этой страны. Как будто и не было солдат, не говоривших на арабском языке и не молящихся аллаху.

Не было нас ни в родной стране, ни в чужой. Не было нас.

Но не зря говорится, что пути господни неисповедимы. Нет страны пославшей нас на войну, нет правителей отправивших нас на войну. Нет и того Египта, и его правителей, ни Садата, ни Мубарака, который мы защищали в песках Ливийской и Аравийской пустыни.

Есть Египет - «всероссийская здравница», в которой без проблем отдыхают миллионы граждан России, не подозревающих, как в 70-е годы в этих пустынях «из под арабской жёлтой каски смотрели русские глаза».

Есть Израиль, уже не наш враг, полететь в который проще, чем в Москву. Не нужна даже виза и знание языка. Где не встречает «мент» с проверкой регистрации.

Но «дружбы» между арабами и евреями не получается спустя 48 лет. Думаю, пусть разбираются сами, обойдутся без нас.

Но мы были, своё дело выполнил.

И мы есть.

Пусть Родина и не хочет о нас помнить, но мой внук и правнук, будут помнить меня и моих товарищей. Как я помню своего прадеда, отвоевавшего Кавказ для России, деда, воевавшего в первую мировую, отца, погибшего в Отечественную войну за Родину.

Мы будем.Помните о нас!

http://old.hubara-rus.ru/index.html

Начало : https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

https://pikabu.ru/story/ana_rusi_khabir__ya_russkiy_spetsial...

Эль-Файюм (Фаюмский оазис)

Город, окружающие его сёла, расположены на 45 метров ниже уровня моря, и осадки нильского ила образовали плодородный слой. Оросительная система, созданная за тысячи лет и работающая до сих пор, это подлинное произведение человеческого ума. Город рос вокруг оросительной системы. На западе оазиса - озеро Корун, очень солёное. В этом озере можно было безопасно искупаться, не рискуя. В остальных водоёмах, практически во всех, можно заразиться шистоматозом - паразитами, живущими в мочевом пузыре с неизвестными последствиями.

Западнее озера был аэродром Ком-Аушим, на нём базировалась 3-я эскадрилья нашего полка. От роты связи аэродром обслуживали всего 12-14 человек, основной задачей было обеспечение взлёта-посадки самолётов. Управление и наведение осуществлялось с КП Бени-Суэйф. Все вспомогательные работы на средствах связи выполняли египетские солдатики.

Вообще на базе 135-го полка был отработан уникальный, наверное, единственный в СА случай совместный боевой работы, непосредственно в расчётах, военнослужащих армий разных стран, разной веры, с разным языком.

На РЛС за одним индикатором сидели наши и египетские операторы, самолёты обслуживали наши техники и египетские механики. Лётчикам готовили еду, охраняли самолёты, заправляли и подвешивали вооружение египетские аскарики.

Самое интересное, что практически не было языковой проблемы, за короткое время находили общий язык. Хотя были анекдотические случаи, когда за спиной оператора стоит наш штурман наведения и пытается на арабском что-то втолковать (форма одинаковая и темно), в конце концов, оператор не выдерживает:

-Да, говори по-русски, что тебе нужно?

Это контрастировало с положением наших военнослужащих в странах Варшавского договора, где каждая армия варилась в собственном соку, когда наш солдатик мог увидеть поляка или венгра только через забор гарнизона, когда офицер или прапорщик мог вылететь в 24 часа за не санкционированное общение с коренными жителями. Это был страх наших политиков за «тлетворное влияние запада», боязнь за влияние на нас, тупость и неосознание того, что мы тоже не дураки, и мы также можем влиять на своих «соратников».

В отношении арабов, своими знаниями техники, своим взаимоотношением между собой и с арабскими солдатами и офицерами для нас они все были одинаковы. Наше отношение к ним (они прекрасно знали, кто у нас солдат, а кто офицер) особенно удивляло простых аскариков и часто возмущало египетских офицеров, не считающих солдата за человека.

Эль-Фаюм был для нас местом, куда можно было в редкие свободные минуты вырваться от тревог и прочих «радостей» пустыни и войны. Города и сёла Египта жили обычной мирной жизнью, как будто нет ни какой войны. Каждый занимался своим делом, войной занималась армия, феллахи пахали землю, буржуи делали на всём этом деньги и развлекались в ночных клубах Гизы.

Для меня, пережившего пацаном войну и не менее тяжёлое послевоенное время, с первых секунд в Египте, ещё по дороге из аэропорта Каира, всё казалась не реальным, как будто я смотрю кино. Всё время возникал вопрос, что мы тут делаем, почему мы? Им, что всё это не надо? А им действительно было не нужно.

Но уже гораздо позже, может через год, после общения с простым народом, с солдатами и офицерами, в городах и сёлах, я задавался вопросом, почему арабы не могут совладать с Израилем при подавляющем большинстве. Всё оказалось довольно просто, у них нет воли к победе, того средневекового фанатизма.

Здесь народ давно понял (а армия, как учат классики, это тоже народ), что на войне могут и убить, и хотя на всё воля Аллаха, все-таки лучше оставаться живым. А выиграем войну или нет, ничего не изменится. Не важно, чья и какая будет власть. Буржуй будет буржуем, феллах, как пахал, так и будет пахать, бедный, так и останется бедным, богатый, так и будет богатым. И кому нужна эта война, победа или поражение?

Всё оказалось нужным политикам, им нужно делить кресла власти, сферы влияния. Вот мы и влияли. Влияли, где только и как только могли. Но спустя 40 лет, кто это вспомнит, кто скажет спасибо? Где результаты этого влияния? Оно нам было нужно? Cкажут: не дело военных, вникать в политику. Ладно, не будем. Мы должны были выполнять свой долг, и выполнили его достойно. Давайте лучше про Фаюм.

Первый раз мне давали «провозные», как говорят в авиации, ребята из первого заезда, пробывшие уже год и знающие все хода, обычаи и нравы. Моего «инструктора» звать Саня, он командовал светотехникой ВПП и прожекторами. Он один и 10-12 аскариков отвечали за светотехнику на двух взлётных полосах аэродрома.

Ныряем под проволоку ограждения, там узнал, что у часового первый патрон в рожке автомата перевёрнут и не может он стрельнуть. Но договариваемся, он нас не видел, а мы его. Идём по полям феллахов, тут же получаю первый урок, как здороваться с местным населением, поздоровались и дальше в Эль-Лагун. На площади договариваемся с такси, которое требует отдельного описания.

Это легковая машина 30-х годов, типа ГАЗ-М1, с эмблемой на радиаторе «4D», означает дизель, 4 цилиндра, задний мост и колёса больше похожи, что от грузовика.

Внутри сидения обиты блестящей голубой клеёнкой. Саня договаривается об оплате и условии, что в «салоне» кроме нас никого не будет, садимся и трогаемся. Картина та еще: «пассажиры» на крыше, на буферах спереди и сзади, на подножках с двух сторон, для водителя только небольшой просвет на дорогу, но едем с приличной скоростью. Не поверил бы никому, если бы не видел сам. Около СОРОКА мужиков в развевающихся галабеях висели на машине.

Как только выходишь из машины, окружает орущая толпа детворы, хором раздаётся:

мистер мумкен ырш» - можно копейку,

отвечаешь: «мафиш фулюс»- нет денег,

тут же несётся «мумкен сигара»- в смысле давай сигарету,

и так идёшь в сопровождении хора.

Саня, его «аскарики» в галабеях и я на «провозных». г. Эль-Фаюм. 1971 г.

Главная улица - вдоль центрального оросительного канала, по бокам улицы один за другим магазины, кофейни. На магазинах подняты металлические шторы, ощущение будто идёшь по одному сплошному магазину. Каждый зазывает к себе, старается показать свой товар и неважно, что у тебя нет денег, но ты увидишь его товар и следующий раз придёшь к нему.

Саня встречает в городе своих аскариков-прожектористов (они на «фантазее», т.е. в увольнении). Где? На какой войне давали увольнение домой регулярно? Кино ... .

Познакомили меня с хозяином ювелирного магазина, звать его Ганди. Потом, когда выучил немного язык, с ним были не плохие отношения. Он мне рассказывал всю технологию торговли золотом, что почём, откуда берётся, как формируется цена, где что изготавливается.

Интересно оказалось. Война войной, а бизнес есть бизнес.

Золото добывалось в Южной Африке, от туда шло в Израиль, из него контрабандой в Александрию и дальше к производителям и в торговлю. В большинстве случаев сами торговцы были мастерами ювелирами, они изготавливали изделия по вкусу местных потребителей. Поэтому нашим не всегда нравились, но надо было суметь объяснить, что ты хочешь, и тогда через несколько дней получить то, что просил.

В Эль-Фаюме впервые увидел, что такое настоящая торговля, настоящие торгаши в хорошем смысле этого слова. Стало понятно, что в СССР торговли не было в принципе, было распределение, не более того.

Ежедневно в центральной газете «Аль-Ахрам» («Пирамиды») на третьей странице внизу печатался не курс валют, а курс золота. Цена одного грамма 19 и 21 пробы, чуть меньше одного египетского фунта. Египетский фунт к рублю – 2,04-2,06 рубля за фунт. По этому курсу (он печатался в «Известиях») нам начисляли «зарплату». Зарплата была установлена в инвалютных рублях, правда, никто их в руках не держал, это было что-то виртуальное. Они были и не были одновременно. Как и загадочный курс доллара, официальный - 60 копеек за доллар, а ЦБ СССР скупал у иностранцев по 5 рублей.

Водоподъёмные колёса в центре Эль-Фаюма

Рядом с магазином Ганди был магазинчик двух братьев со всевозможной мелочёвки. От открыток, зажигалок, брелоков и разных местных сувениров. Это были самые посещаемые русскими магазины. Напротив, через канал, самое посещаемое туристами место, ресторан «Колёса», так, во всяком случае, называли его мы.

Колёса вращаются со страшным скрипом, создавая неповторимую атмосферу старого времени. Над текущей водой помещение ресторана, по бокам канала столики под деревьями. По преданию в Файюме был один из первых древних лабиринтов.

В самое жаркое время дня можно было в самом неожиданном месте услышать:

-Ой, мороз, мороз, не морозь меня, моего коня, и т.д.

Это в фаэтоне с кожаным верхом выруливают расслабившиеся «добрые молодцы». Что скрывать, было и такое.

Однажды, в Фаюме возле «Колёс» слышим русскую женскую речь, наверное, приснилось, подумали мы, но это оказались наши туристы. Откуда им было знать, что в Египте есть «туристы» в арабской форме и с оружием.

Руссо туристо, заинструктированные до потери пульса о вероятных происках империалистов и ожиданием провокаций, так шарахнулись от нас? когда мы подошли к ним и попытались заговорить, невозможно было их убедить, что мы свои Руссо Советико.

За перекусом на «колесе». г. Эль-Фаюм.

В Фаюм ездили обычно после «зарплаты» или по дороге на аэродром Ком-Аушим. При поездке в Ком-Аушим попутно сворачивали на озеро Карун, единственное место, где безопасно было окунутся в воду, больше походившую на соляной рассол.

Озеро Корун. 1972 г. В этом озере нашли свою могилу два советских лётчика из 3-й эскадрильи. Их тела так и не смогли поднять из-под воды. После выполнения учебного полёта на «спарке» МиГ-21У проходили над озером на предельно малой высоте и столкнулись с водой.

С Ком-Аушимом связаны неприятные воспоминания. Одна из поездок совпала с самым острым периодом заболевания дизентерией, температура под 40, трясёт, туалет - дом родной.

До эскадрильного врача идти полтора километра, жара больше 40, врача нашёл, он дал пачку левомецитина. Выпил всю пачку сразу, провалялся ночь, к утру стало легче. Вообще амебная дизентерия - страшное заболевание, как не опасались, свалился весь полк, не нужно никаких бомб и снарядов. Дело дошло до вызова эпидемиологов из Москвы, чтобы остановить эту цепную реакцию.

Была и последняя поездка в Фаюм за несколько дней до отлёта. Со всеми знакомыми распрощались, уже навсегда. Оставляя часть своей жизни в этих краях, и надеюсь, хорошую память в их душах.

Озеро Корун. 1972 г.

МиГ-25

Самолёты МиГ-25 ещё не были приняты на вооружение ВВС СА, и лётный состав отряда состоял из лётчиков - испытателей, только после Египта их приняли на вооружение. Отряд базировался на аэродроме Каир-Вест.

Наш 135 ИАП прикрывал взлёт и посадку МиГ-25. Происходило всё так: из Бени-Суэйфа взлетала эскадрилья, проходила над Каир-Вестом на малой высоте, в это время и пристраивался к ним МиГ-25. Так как евреи контролировали своими РЛС и ВЗПУ всё воздушное пространство Египта, всё это делалось в режиме полного радиомолчания и так, чтобы они не обнаруживали момент взлёта МиГ-25. Сопровождали с курсом на север до Средиземного моря и выхода на режим. МиГ-25-ый проходил почти до Кипра, разворачивался на юг и летел через Синай. И снова наша эскадрилья встречала его на снижении в районе Суэцкого залива, сопровождая до посадки у нас в Бени-Суэйфе. Предварительно выгоняли арабов и оцепляли стоянку нашими солдатиками (рота связи и ТЭЧ).

После посадки, пока шла заправка, лётчика привозили на КП. КП полка был совместный с египетской зенитно-ракетной бригадой, и единственное помещение было у меня, в которое не было доступа арабам. У меня поставили телефон ЗАС, и лётчики по нему докладывали на ЦКП в Каир, всего несколько слов: «Высота 24000, скорость 2600. Всё нормально». Это были первые слова после взлёта.

Потом опять эскадрилья поднималась и сопровождала МиГ-25 до посадки в Каир-Весте.

Всё это было не просто полёты, это была целая операция, никто в Союзе не отрабатывал полёт в режиме молчания от посадки в кабину, прикрытие целой эскадрильей и всё молча до посадки.

Реакция евреев: если арабам подавали заявку за сутки, евреи встречали над Синаем уже из дежурства в воздухе с трёх аэродромов «подскока». Т. е. разведка у них работала здорово. И только, когда стали подавать заявку за 2 часа, они стали не успевать поднимать свои самолёты. На КП на экранах РЛС были хорошо видны попытки евреев перехватывать но, увы, не доставали по высоте почти 10 тыс. и отставали мгновенно по скорости. Попытки перехватов не прекращались никогда.

В июле 1972 г. по требованию Садата, все наши МиГ-25 были убраны из Египта. Но в 1973 г. снова запросили наших. Как летали, кто прикрывал, не знаю, в июне 1972 меня уже там не было.

Курьёзный случай: один из пилотов МиГ-25 был пострижен «наголо», и когда его привезли на КП, все египетские «аскарики» стали между собой говорить: «Это, наверное «калабуш» (заключённый)», т.к. наголо у них стригли только на гауптвахте или в тюрьме.

На ЦКП в Каире в зале боевого управления висел рисунок МиГ-25 с надписью на арабском: МиГ-23. Поэтому и некоторые наши пишут, что в 1971 году Египет имел МиГ-23, хотя он появился только в 1973 году.

Каир

После приземления, распределения по точкам, автобус выехал на улицы Каира. Все приникли к окнам. Всё необычайно пестро, ярко, необычная для нас архитектура, деревья, цветы, толпы людей на улицах. Необычная одежда мужчин и женщин. И никаких признаков войны, странно всё это для нас.

Въезжаем в Гизу по дороге, ведущей к пирамидам, вдоль дороги несколько километров, ярко горящая реклама ночных клубов, американских авиакомпаний и светомузыкального представления у пирамид для туристов. Непредвиденная остановка у самого последнего ночного клуба «Аль-Ахрам» - «Пирамида». Пришлось заняться ремонтом автобуса, и вперёд за Родину!

Для большинства «туристов» это была первая и последняя «экскурсия» в Каир. Только единицы смогли на машине, ездившей за почтой и кинолентами раз в неделю, попасть в Каир.

Не всякая короткая дорога, оказывается короче длинной дороги.

Так и у меня дорога через ПН «Бир-Арейда» длиной в 250 километров, была, если не единственной, то короче 150 километров из Бени-Суэйфа до Каира. Каждый третий день из Бир-Арейды ездили на «Урале» за водой в Хелуан, а там всего 25 км и в Каире. Главное было вернуться обратно до закрытия дороги (минирования). С вызовом в Бир-Арейду проблем не было, начальник ПН м-р Суржиков был сослуживцем по КП 119 ИАД в Тирасполе и всегда был рад видеть меня на ПН.

Можно, если выехать 4-5 утра, проехать сразу в Каир, выехать обратно до 16 часов, заправится водой в Хелуане, и успеть перечь линию фронта до закрытия и минирования.

В Каире мы и наша машина были не нужны ни кому, кроме аллаха, а бумажка с подписью приснопамятного п-ка Бардизи, открывала все ворота. Даже нечаянно заехали в Генштаб, показав эту бумажку.

Однажды мужики попались на глаза нашему консулу, где-то в Каире, и он начал вести воспитательную работу по поведению советских граждан в кап. странах, то ему кратко объяснили, что советские граждане имеют загранпаспорта, а от нас отказались на трапе самолёта ещё в Москве, и вообще иди дорогой на … . На этом воспитание советских граждан было односторонне законченно.

Вот так можно было 5-6 часов походить, посмотреть Каир без «экскурсоводов». Обычно машину ставили возле задней стороны «русского офиса» занимавшего почти целый квартал, рядом с резиденцией президента Египта.

Во дворе резиденции располагалось несколько казарм президентской охраны, на крышах всех зданий стояли малокалиберные зенитные установки.

Самое главное место, это знаменитый каирский базар, как окрестили его наши, «бакшишка». Потому, что за каждую покупку требовали «бакшиш». Базар, который нельзя обойти за сутки. Целые улицы, злотых изделий, тканей, обуви, всевозможных сувениров выдаваемых за древности. Улица с электроникой со всего мира. Одна поездка была специально, для покупки «Panasonica» для г-ла Степанова, чтобы не впарили бэушный.

Арабский базар - это прежде всего театр, где каждый торговец ставит свой спектакль. Причём почти всегда на языке покупателя. Прохожу мимо магазина, в дверях зазывала через микрофон зазывает покупателей. Говорю, чего ты орешь, тут же в ответ, на русском языке, на микрофон пори и ты. Магазин кожаных изделий, сразу показывают товар во всей красе. Валят гору сумок на прилавок, называют цену в пять раз выше реальной, мол только для русских так дёшево. Когда я заговорил на арабском и стал называть цены с точностью до копейки, возникла «немая сцена». Сразу усадили в кресло, стали предлагать чай, кофе.

На ЦКП ПВО (центральном командном пункте) служили земляки-сослуживцы по Тирасполю: начальник КП м-р Сидракян, оперативный дежурный м-р Сулимов и на ЗАС старшина с/с Трофим Чебанов. ЦКП находился недалеко от мечети-цитадели «Мухаммед Али» внутри горы на глубине 150 метров, вход выглядел, как двухэтажный жилой дом, на площадке перед домом обломки «Фантома». Внутри множество коридоров, комнат, тщательная отделка стен. Хорошее освещение, свежий кондиционированный воздух. Совершенно не чувствуется, что это глубоко под землёй.

Преимущество ЦКП, было в том, что у ПВО Египта не было разделения на ЗРВ и ВВС, авиация была составной частью ПВО и управлялась из единого пункта. На ЦКП находился и штаб нашей дивизии ЗРВ. Так и в Бени-Суэйфе сидели рядом, египетский командир бригады ЗРВ и наш командир 135 полка (106 бригада египетских ВВС). Был общий КП, общие средства РЛС, за одним индикатором сидели и наш, и египетский операторы. Раздельные были каналы связи с ПН , телефон ЗАС и громкоговорящей оперативной связи с ЦКП в Каире.

Недалеко от остатков «Фантома» висел указ о награждении (посмертно) расчёта зенитного ракетного дивизиона.

К хабирам от авиации был прикреплён «Рафик» с водителем – аскариком, который возил дежурную смену к месту жительства в микрорайон Каира «Насер-Сити» или по-арабски «Мадинат Наср». Это группа башен построенных для олимпийской деревни. В них и проживали советники с женами, детьми и часть каирских хабиров.

Вокруг башен во всю кипела мелкая торговля. Была одна достопримечательность, надпись на бетонном заборе метровыми русскими буквами:

«Магазин Люиса – кондитерские и бакалейные товары для русских». Сам «мистер Люис» встречает каждого покупателя словами «Здравствуй, дорогой товарищч». Полки до потолка заполнены бутылками с советскими родными этикетками, водками, коньяком, шампанским. По одной цене независимо от содержимого. Большущий холодильник, ассортимент удивляет, от нашей незабвенной «докторской» по 2,60 до копчёных угрей.

Люис не плохо понимал по-русски. Спрашиваю, откуда такой специфический товар? Я смотался в Одессу, нашёл взаимовыгодный интерес. И мне с каждым кораблём из Одессы доставляют свежий товар в Александрию. Это был наглядный пример, как бизнес преодолевает все таможни и границы.

В один из дней оказался на площади знаменитой каирской Оперы. Театр был построен ко дню открытия Суэцкого канала. Была поставлена опера «Аида» Дж. Верди написанная к этому случаю. Но в день 100-летия события, произошёл пожар, театр сгорел, и сгорел подлинник партитуры оперы «Аида», хранившиеся в здании театра.

В Гелиополисе пошли в кинотеатр. Сеанс состоит из двух кинофильмов, один обязательно арабский и второй иностранный из мировых премьер. Шёл американский «Голубой солдат», о времени войны с индейцами. В союзе этот фильм не был в прокате. Фильм начинался предисловием; «Весь мир узнал о трагедии вьетнамской деревни Сонг-ми, уничтоженной американцами. Но мир не знает, что первая такая же трагедия произошла в самой Америке, где полностью была уничтожена американской армией индейская деревня». Американская армия носила голубые мундиры, отсюда «Голубой солдат», ничего более … .

Страна была на военном положении, но по улицам Каира этого заметно не было. Военных почти не видно в городе, кипит торговля, работают ночные клубы, гуляют и развлекаются тысячи туристов. Я никак не мог сопоставить прожитое военное и послевоенное время в СССР и современную войну на ближнем востоке. Ни каких талонов, продуктовых карточек. Ни какого голода и после военной разрухи и нищеты. Да и какая разруха, если сотни магазинов торгуют золотом.

Не складывалось в голове, мы за тысячи километров, в чужой стране, вроде на реальной войне, а самой этой стране война и не нужна.

Немного прояснил простой аскарик. В Ливане евреи начали гонять палестинцев, аскарик спрашивает меня: «Ведь там бьют наших братьев, а мы почему не вмешиваемся?». Говорю: «Задай вопрос Садату.» А он ответил: «Садат – шармута» (проститутка). Мне показалось, что не только один Садат.

Вот такие получились впечатления за 4-5 посещений столицы арабского мира, в чём-то поверхностные. Ведь это было впечатления советского сверхсрочника с «квадратными глазами» от другого мира, куда попасть, ему не могло даже присниться.

1972 год

С началом 1972 стало чувствоваться какое-то, ещё не понятное, изменение отношений египтян к «Руси хабирам». Где-то в марте, на аэродроме Бени-Суэйф состоялась, как мы называли, «показуха», были собраны самолёты всех типов находящихся в Египте от МиГ-21 до Бе-12 и устроены показательные полёты. Присутствовал, чуть ли не весь генералитет Египетской армии. Как оказалось, они выражали недовольство качеством, летно-техническими характеристиками поставляемой советской техники. Чтобы как-то их разубедить и была устроена эта демонстрация. МиГ-21 показывал в воздухе «дед Лихачёв» - один из лучших пилотажников на МиГ-21 того времени. Такого в Союзе увидеть было нельзя, всегда были всевозможные ограничения, здесь этого не было, например; пролёт над ВПП в перевёрнутом положении (кабиной вниз, т. е. кверху ногами) на высоте нескольких метров. После этого генералы поняли, что дело не в самолётах, а тех, кто ими управляет.

Позже была устроена демонстрация МиГ-25 в Каир-Весте. Вообще, полёты наших лётчиков проходили в сложнейших условиях пустыни на предельно малых высотах. Что, конечно, приводило и к катастрофам. Так погиб экипаж спарки из Ком-Аушима, столкнувшись с водой озера Корун.

При обслуживании самолётов в ТЭЧ полка обнаружилось, что на многих самолётах задняя кромка плоскостей стала похожей на волнистый шифер. Так повлияли сверх перегрузки, с которыми летали наши лётчики.

По этому поводу прилетала комиссия во главе с тогдашним зам. министра авиапрома Силантьевым. После комиссии Ан-12 доставляли новые плоскости для замены гнутых.

В марте началась вторая замена лётного состава. Вводились в строй прибывшие. В учебном бою 4 на 4 над аэродромом один из новеньких на боевом развороте потерял скорость, сорвался в штопор и на глазах у всех врезался в землю. Лётчик погиб. Первыми среагировали пожарные, но на первом повороте перевернулись, и машина раздавила «аскарика», выпавшего из кабины.

В апреле мой египетский «подшефный» из батальона связи старшина Гамиль, рассказал, что батальону приказано освободить две казармы для размещения личного состава полка Ту-22, который должен прибыть из Советского Союза. Но так эта операция по каким-то причинам не произошла.

По всему аэродрому для прикрытия стояло около 20-ти батарей МЗА, как-то в апреле шли с Володей Щетининым, как всегда до восхода солнца, на КП полка и почувствовали, что чего-то не хватает, осмотрелись, нет ни одной пушки. Только пустые позиции. Это всё до официального заявления Садата.

Наши лётчики продолжали нести боевое дежурство, как всегда взлетали на перехваты при подходе израильских самолётов к линии фронта, евреи, заметив взлёт наших, как всегда разворачивались и уходили. И так почти каждый день.

Арабы затеяли ремонт основной ВПП, наши дежурили на второй короткой полосе, взлетать могла только одна пара, по одному самолёту с разных концов полосы.

Разведка, вернее еврейская агентура, работала очень здорово, и они прекрасно знали, что артиллерии на аэродроме нет, одна полоса нерабочая. Русские при УТП (учебно-тренировочных полётах) после разведки погоды собираются в классе для предполётных указаний, а доехать к самолётам требуется какое-то время.

Только наши сели в классе, звонок на КП из Бир-Арейды: на малой высоте в вашу сторону пара Фантомов. Звонок в класс на аэродроме, попрыгали в микробасы, доехали к самолётам, пока решали, кому первому взлетать, Фантомы уже тут. Прошли поперёк полосы и привет! Не бомбили, не стреляли. Догонять при одинаковых скоростях бессмысленно. Хотя попытались. Это был наглядный пример, как нужно воевать, рассчитывая всё до секунды, и что такое разведка.

Но история учит, что ничему она не учит. Наверное, в наших академиях этот наглядный урок ни кому не пригодился.

Пятого мая вылетал очередной борт из Каира с заменой. Если до этого египтяне вообще не касались наших людей и самолётов, то тут потребовали проходить через таможенный зал. Только как всё это выглядело, ведь документов у нас не было ни каких. В общем, устроили шмон. А 7 мая уже в зале окружили автоматчиками и продержали в таможне до вечера. Не помогли переговоры наших генералов, консульских работников. Случаем не дошло до столкновения, ребята были после соответствующих проводов и уже хотели лезть в рукопашную. Самолёт вместо 10 утра вылетел в 6 вечера.

Мы в Бени-Суэйфе были в курсе всех событий, наши земляки связисты в Каире по телефону все транслировали нам. В Бени-Суэйфе обстановка тоже становилась не понятной, всё и все были напряжены. Получить вразумительные ответы неоткого.

Девятого мая в Каир прилетел МО Гречко со всеми главкомами родов войск. Его самолёт демонстративно продержали в воздухе, не разрешая посадку. На встрече с Садатом был затронут вопрос с таможнями, он объяснил «недоразумение» тупыми таможенниками. Они де чего-то не поняли.

К нам в Бени-Суэйф приехал зам. Главкома ВВС маршал Ефимов и зашел в наш сарайчик сверхсрочников роты связи.

Посмотрел наш «Шератон», я у него спросил:

- Вот открывается дверь и на нас наставляют автомат, мне стрелять или лапы вверх?

Он ни чего членораздельного. Послали мы его дружно. У кого можно чего-то узнать. В общем «инша Алла». Ни кому мы были не нужны.

На складе обнаружились чистые бланки грамот к 100 летию Ленина, какой идиот отправил их в Африку?

С ротным написали благодарности нашим солдатикам за выполненный интернациональный долг, ротный их подписал, ну и что, что без печати. Зато у теперешных уже 60-летних наших солдатиков, сохранилась память о службе в далёкой ненашей стране. Из 30000 военнослужащих, прошедших пески Египта, Родина наградила 166 человек.

Результат визита этой делегации в Каир. Через пару недель Садат, в знак благодарности за выполненный «интернациональный долг» попросил «хабиров» убраться вон, в течении двух недель. Мой земляк Трофим Чебан загрузил в самолёт Гречки и Кутахова машину апельсин из Джанаклиза. Гречко получил суточные по 700 египетских фунтов в сутки, но офицеры в Каире собрали деньги на японские магнитолы горячо любимому министру и главкомам.

На этом операция «Кавказ» была закончена......

http://old.hubara-rus.ru/index.html