Дубль .Ч.3.
Начало : https://pikabu.ru/story/dubl_5851400
Далее он пояснил следующее: в 67 г. в Порт-Саиде был очень боевой губернатор, пока 6 - 7 июня была вся эта неразбериха, он быстро собрал HOME GUARD (народное ополчение), перебросил этих людей в Порт-Фуад, именно так называется эта часть города, расположенная на восточном берегу, и где-то сутки они отстреливались из двустволок и охотничьих ружей (?), в конце концов отстояв его от наседавших израильтян. Это был единственный кусочек египетской земли, оставшийся в их руках с той стороны канала.
Так ли это было в действительности, или это все красивая легенда, - но свидетельствую, - Порт-Фуад врагу не отдали.
Итак, наша поездка становилась комбинированной, не только сухопутной, но и морской. Подошел и пришвартовался небольшой паром, водитель без проблем загнал на плоскую палубу наш "Наср", погрузились еще пара грузовиков и целая группа солдат.
Они с интересом рассматривали двух русских, но заметив сопровождающего офицера, в какие-то разговоры вступить не посмели. Через двадцать минут мы пристали к противоположному берегу. В Порт-Фуаде уже не было административных многоэтажных зданий, он весь был застроен уютными одно- и двухэтажными домами, которые мы сейчас называем коттеджами. Также мы не увидели здесь и гражданских лиц, везде были только солдаты.
В заметных количествах присутствовала и боевая техника, причем Т-62 и БТРы впритык ставились к стенам коттеджей, там, где мешала какая-нибудь ограда, ее бесцеремонно ломали, сверху натягивалась камуфляжная сетка, и с воздуха эту технику вряд ли можно было так легко увидеть.
Мы беспрепятственно проехали весь Порт-Фуад общим направлением на восток и у самого последнего дома Мухаммед вдруг постучал по крыше кабины. Водитель затормозил и заглушил двигатель. "Дальше идем пешком", - сказал нам офицер.
Идти нам далеко не пришлось. Асфальт здесь уже кончился, и начинался рубеж обороны, в частности артиллерийская позиция. Чуть впереди и хорошо видимые стояли четыре орудия те самые "пушки-полковушки" калибра 76 мм, которые мы до этого неоднократно видели в кинофильмах про Великую Отечественную. Стволы были зачехлены, над каждым натянута сетка. Тут же прохаживался часовой в каске и с АКМ за спиной.
Мухаммед в этот момент по какой-то нужде, скажем так, «по малой» отстал, и мы пошли к солдату вдвоем. Двое незнакомых людей, но в солдатской «робе», (а повторяю, что мы ходили тогда, как нам и было положено, в солдатской египетской форме, только без знаков различия, и как мы ее называли «роба») естественно насторожили солдата, и он несколько секунд внимательно разглядывал нас из-под низко надвинутой каски и даже скинул с плеча автомат. Чтобы успокоить его, мы еще издали помахали ему и произнесли арабское приветствие: «Сабах-иль-хейр, садык!».
Приблизившись, я стал практиковать свой арабский: «Ана хобара рус … Фэн яхуди?». (Мы русские специалисты … А где евреи? - искаженный арабский, прим.) Часовой в ответ разразился какой-то длиннющей фразой, из которой мы только поняли, что «яхуди» находятся «хенак» - «вон там», и жестами он показывал в общем направлении на восток. Подошедший Мухаммед поговорил с ним по-арабски подробнее и после этого стал объяснять нам, что перед этой артиллерийской позицией, метрах в трехстах отсюда отрыты окопчики, и там сидит стрелковое охранение, (мы их не увидели). Дальше начинается "no man’s land" (ничья земля). (Она представляла из себя довольно обширное ровное пространство, местами поросшее кустарником, местами болотистое, там же располагались минные поля). "А вот на тех холмиках, отсюда где-то в 4-х километрах, и сидят евреи", - завершил свой рассказ Мухаммед.
Бинокля у нас не было, чего-то подробней увидеть не удалось. Было очевидно, что экскурсия наша подошла к концу, и мы с Михаилом присели на большой камень перекурить напоследок. Чуть подальше группа солдат-артиллеристов жгла небольшой костер, очевидно готовя свой традиционный чай.
Прошло несколько минут. Вдруг мы заметили, что часовой, застыв на одном месте, приставил ладонь к глазам, загородившись от яркого солнца, и стал всматриваться на ту сторону. Постепенно я понял причину его интереса - там возле дальних холмиков появился едва различимый столбик пыли, постепенно он стал "набирать силу", так что часовой оказался бдительным, а глаз его соколиным. И вдруг он куда-то исчез. При этом солдаты, кипятившие воду, также стали подниматься с земли и всматриваться на ту сторону.
Подошедший Мухаммед подтвердил наши предположения. Он сообщил, что солдат побежал звонить своему караульному начальнику, а тот столб пыли – это, конечно, же еврейский автомобиль, пришедший в движение, а, возможно, и танк. После этого он заключил: "Я думаю, нам тут больше делать нечего, так что поехали ..." . Он махнул рукой, грузовик через секунду подкатил к нам, видно водитель уже держал его на малых оборотах, и мы тронулись в обратный путь. Наверное, Мухаммед поступил достаточно мудро, хотя думаю, что появление нашего безобидного грузовика вряд ли вызвало какое-то излишнее волнение на той стороне. Уж бинокли и вся другая оптика у них всегда были наготове ... .
К вечеру мы вернулись в "свой" аэропорт и тепло попрощавшись с командиром роты и его заместителем, уехали в Искандерию. Там провели последнюю ночь, а утром стали собираться на вокзал. Администратор долго жал нам руки, а торговец внизу, предложив «на дорожку» очередной «хамасташар», приглашал приезжать почаще, обещая "самый теплый прием всем гостям из России". Так что будете в Алексе - заходите!
Когда с Каирского вокзала мы на такси ехали домой, то какое-то тревожное чувство все сильнее охватывало нас. Выгрузившись, мы поняли, что наши опасения сбылись: городок "мадинат Наср" выглядел практически покинутым. Уже не возились в песочке детишки под присмотром своих мамаш - "офицерских жен", не сидели в тени свободные от службы мужички, раскуривая свои любимые сигареты "Нефертити" и листая советские газеты недельной давности.
Только ветер хлопал незакрепленными оконными ставнями да гонял по территории обрывки каких-то бумажек. Правда, прохаживался еще и неизменный часовой с карабином за спиной. Он было преградил нам путь, но услышав русскую речь, безмолвно пропустил внутрь. На следующее утро поехали в свой штаб. Шлагбаум на въезде был снят, часовые - уже наши - отсутствовали вообще, а запыленные "газики" не дежурили на парковке. Дежурный майор был несказанно удивлен, когда мы представились и доложились, кто мы и откуда. Его первой реакцией было: "Я считал, что мы всех лишних отправили домой, а тут лейтенанты являются". Проверив наши документы, он стал рассуждать, как бы сам с собой, но вслух: "Что же с вами делать? Военные рейсы уже прекращены, оформлять на гражданскую авиакомпанию, - это целая канитель с документами и билетами. Вы как вообще-то? В Союз не очень рветесь? Ладно, пойдете работать на "радарный завод". Вот вам записка, найдете вечером у себя в "мадинате" в такой-то квартире майора Баранова, скажите, что я прислал, и пусть он вас у себя устроит".
Майор Баранов в принципе не был удивлен нашему появлению. С его слов, когда прошла горячка первых дней эвакуации, командование решило задержать кого можно до прояснения ситуации, чтобы не возить людей зря "туда-обратно". Часть из них была определена на "радарный завод", который в сущности представлял из себя реммастерские, где ремонтировалась наша РЛС-техника. Итак, начиная со следующего утра нас забирал самый обыкновенный автобус ЛАЗ, вез на работу, и после 8-часового рабочего дня мы возвращались обратно.
К этому времени настроение у всех наших специалистов, оставшихся в Каире, было неплохим. Неопределенность и нервотрепка июля и августа прошли. Уже не посылали в дальние "окопные" командировки. Самое главное - резко улучшился все тот же пресловутый "жилищный вопрос".
В связи с отъездом такой массы людей, мы расселились "как надо", и теперь своя квартира была не то что у каждой семьи, даже у каждого холостяка.
Только представьте чувства наших кадровых офицеров, всю жизнь мотавшихся по таежным гарнизонам да по всяким "точкам" на крайнем севере, юге или востоке нашей великой страны и вдруг получивших 3 - 4-комнатную квартиру в престижном районе Каира - в Гелиополисе, к которому относился "мадинат Наср".
Служащие КЭЧ - квартирно-эксплуатационной части - были необычайно вежливы и предупредительны. На все наши просьбы о перегоревших лампочках или замене баллона с газом на кухне они реагировали быстро и оперативно. Видимо догадывались, что если уедут и эти русские, то им остается одна дорога - "на фронт". Что касается местных торговцев, то потеряв столь большой бизнес, они окружили оставшихся своим вниманием и любовью.
В таком же положительном ключе решались все вопросы и на работе. Нам даже прислали арабского переводчика капитана Ахмеда. Это был приятный улыбчивый мужчина в возрасте чуть старше тридцати. В первый рабочий день он удивил нас тем, что, представившись, подошел к каждому с рукопожатием и вопросом "Ты меня хочешь?". Наши ухмылки были ему непонятны, и то же самое повторилось и на второй день. На третий день мы ему все-таки объяснили, что эта фраза по-русски означает нечто совсем иное, а правильно надо говорить: "Я тебе нужен?", или еще лучше: "Могу ли я чем помочь?" Но Ахмед был парень необидчивый, нашу поправку он воспринял правильно, и позднее мы много консультировались с ним, набирая необходимый словарный запас для объяснений с торговцами или таксистами. В свою очередь, он почерпнул от нас немало тонкостей из лексики "великого и могучего".
К первым дням нашего знакомства относился и другой эпизод. Каждое утро мы наблюдали, как прибыв на работу, Ахмед извлекал из своего потертого портфельчика личное оружие - пистолет в холщевой кобуре - затем закрывал его в сейф, ключ от которого прятал в нагрудный карман. Мы все-таки не утерпели и спросили:
- Ахмед, а зачем пистолет возишь в портфеле?
Очевидно, не совсем поняв наш вопрос, он ответил так:
- Так президент Садат сказал, что каждый офицер должен быть постоянно вооруженным.
Ну, это понятно, правильно он сказал, но пистолет вообще-то носится на поясе или портупее.
- Понимаете, машины у меня нет, на работу я езжу трамваем, а там такая толчея ... . Его же украсть могут, а в портфеле он лежит надежно".
- А в сейф зачем прячешь?
- А вдруг потеряется.
Про толчею в каирских трамваях мы знали на собственном опыте, так что отдать должное - Ахмед поступал достаточно мудро и предусмотрительно.
Следующее объяснение с Ахмедом у нас получилось - представьте - по поводу супруги президента Садата. Если судить по фотографиям, то это была весьма эффектная женщина, с европейскими чертами лица, и некоторые говорили даже, что она не арабка, а то ли немка, то ли англичанка. Не проходило недели, чтобы фотографии Джихан Садат не появлялись на первых страницах каирских газет, причем она сопровождала мужа в поездках на передовые военные базы, вплоть до окопов. Услышав наши комментарии, Ахмед все-таки не утерпел и спросил: "А что это так вас удивляет?". В тактичной форме мы стали объяснять ему, что если жена президента сопровождает супруга на официальном приеме или банкете, то это все понятно, но спускаться в передовые траншеи ("там где мухи хуже "Фантомов" - мнение одного из наших), это не ее дело. Ахмед стал доказывать что-то обратное, говоря о роли женщин в современном Египте . Короче, общего языка мы тут не нашли. Правда, мы не знали, что через полтора десятка лет будем наблюдать на телеэкранах другую, еще более активную супругу ..., которая хорошо еще, хоть не догадалась поехать с визитом куда-нибудь на дальнюю погранзаставу в Таджикистан.
В сентябре началось "событие года" - Мюнхенская Олимпиада. Как и Япония в 1964 году, послевоенная Германия 1972-го стремилась во всем блеске представить свои несомненные достижения в экономике, науке, уровне жизни и спорте.
В каирских газетах стали публиковать обширные сводные таблицы завоеванных медалей. Мы с увлечением следили за выступлением Валерия Борзова, Людмилы Турищевой, наших прыгунов и гимнастов. Всеобщее изумление вызвал американский пловец Марк Шпитц, завоевавший сразу пять золотых медалей. Но вдруг, словно гром среди ясного неба, грянула новость о ночном проникновении внутрь Олимпийской деревни группы палестинцев - членов подпольной организации "Черный сентябрь", которые взяли в заложники 11 израильских спортсменов. Как бывало и раньше, они потребовали освобождения из израильских тюрем 250 своих товарищей.
Правительство страны ответило отказом, а в Мюнхен вылетел шеф "Моссада" Цви Замир, которому премьер Голда Меир поручила освобождение заложников. Однако германские власти не захотели воспользоваться услугами поднаторевших в таких делах израильских спецназовцев. Скованные наручниками заложники были погружены в вертолеты, якобы для эвакуации. В этот момент немцы атаковали террористов, но их действия были плохо скоординированы и неумелы. В завязавшемся бою большинство заложников - беспомощные и абсолютно невинные люди - было перебито. Все это произошло практически на глазах миллионов телезрителей во всем мире.
В нашем коллективе все произошедшее вызвало резко отрицательную реакцию. Конечно, все понимали, что "палестинцы - отчаявшиеся люди" и т.п., но не такими же методами добиваться своих целей. Главным аргументом было следующее: при проведении подобных олимпиад в древности воюющие даже останавливали боевые действия, складывали мечи и щиты на землю и шли соревноваться на спортивные поля, а тут затеяли такую резню прямо на празднике спорта, посреди благополучной Европы.
Ахмед внимательно прислушивался к нашим разговорам, но на этот раз ни в какую полемику не вступал. Видно какая-то этика мешала ему открыто поддержать одних или высказать соболезнования другим. Вообще, было впечатление, что на верхах кое-кто был напуган происходящим и, наверное, не исключалось возможность израильских репрессалий. Но это было бы очевидной глупостью, ведь египтяне тогда были абсолютно не при чем. Все обошлось, но финал Олимпиады в Мюнхене уже не был столь бравурным, как ее начало ... .
Александрия. Гостиница "Гайд-Парк" на заднем плане. 1971 г.(из личного архива Б.С. Крохина)
Следующий снимок сделан в ноябре или декабре 1972 года, на нём со своим подопечным – капитаном египетских ВВС – запечатлён самый колоритный из наших военных той поры, фамилию которого я помню до сих пор, а про себя называл тогда, как Полковник…
Это он мне сказал после первого знакомства: «Поздравляю тебя, Борис, отныне будешь служить в славных Краснознамённых Военно-воздушных силах». Моя первая реакция была: – «Во попал!», но действительность оказалась гораздо приятнее, действительно, пожалуй, это самый привилегированный род войск.
И в завершение, скан-копия очень привлекательной сувенирный открытки тех времён:
Привет из Египта!Действительно, осталась хорошая память…
Мы были нужны Египту и после "полного" вывода советских советников летом 1972 г.(из личного архива Б.С. Крохина)