Тысяча Кладбищенских Улиц. Вторая часть⁠⁠

Первая часть

II

Попав в тень арки, мальчишки моментально притихли, словно их голоса следовало оставить позади — там где остались солнце и весна — и принять правила игры, заведённые на Первом Круге загробного мира. Всё пространство под мостом было усеяно идолами, амулетами, оберегами, большими и малыми — чтобы исконные обитатели этой скорбной земли забылись навсегда, и никогда не возвращались под солнце. Трава не росла здесь из-за вечной тени, которую отбрасывал свод моста, а о жизни напоминали только три дворняги, грызущие огромную звериную кость. Услышав скрип колёс, псы подняли головы и равнодушно проводили телегу взглядом.

-Тут начинается Первый Великий Круг. — сказал Ивашка после того, как они пересекли ворота. Круг Молчащих Домов. — Пройдя через Врата, Ивашке на секунду показалось, что они попали в невысокий лес: вдоль дороги, на каждом свободном клочке земли, стояли могильные знаки. Кресты, столбики, таблички, всех форм и размеров. И едва доходящие до колена, и в высоту телеги. Некоторые были свежими, некоторые — старыми и осыпавшимися. Объединяло их только одно — ни на одном не было имени.
-Так много… — пробормотал Ивашка. — Я знал, что тут везде могилы, но не думал, что они растут здесь глухим лесом.

Наконец, оправившись от такого количества знаков, Ивашка отправил лошадку вперёд, по дороге с разбитым асфальтом и, наконец, огляделся по сторонам.
Они ехали по широким стародавним улицам, мимо рыжих остовов автомобилей, похожих на скелеты огромных животных, мимо узловатых тополей, растущих сквозь асфальт. Всюду, покуда хватало глаз, высились ровными рядами одинаковые квартирники-многоэтажки, темные и глухие, рассматривающие путников черными глазами.

-Некрополи — вздохнул Ивашка — сделаны точь-в-точь, как наши дома. Или наши дома построены по их образу и подобию. Василий в ответ хитро ухмыльнулся.
-Это и есть дома, Ваня. Бывшие колыбелью жизни, стали пристанищем смерти. Людей хоронят в старых квартирах. Это город-упокоище. Нам не пора остановиться и предать земле первое тело?
-Нет… не пора. Каждый получает по смерти то, что имел в жизни, даже немного больше. — раздраженно буркнул он в ответ — А Мастера Могильные следят, чтобы закон соблюдался. Шестерёнщик был человеком хорошего достатка, жил в настоящей квартире. Я пойду искать свободный склеп, а ты за лошадкой присмотри. Пройдусь по первым этажам.
Поэту не хотело оставаться в одиночестве, он посмотрел на неровные ряды могилок, на слепые глазницы упокоищ, но согласился и похлопал лошадку по боку. Не успел он пожелать Ваньке удачи, как тот уже скрылся в тумане.

Ивашка ходил по одинаковым улочкам проложенным между некрополями-домами, смотрел на двери подъездов, на разбитые уличные фонари. Было ему не по себе. Всю жизнь он, его братья и сестры, да множество других людей селились в убогих лачугах, мечтая о хорошей комнате в каменном квартирнике, которые принадлежали Третьей Церкви да самым богатым семьям. Большей части его знакомых предстояло лечь у дороги и получить безымянный могильный знак, но не шестеренщику, который и хорошим человеком-то никогда не был, лишь сумел нажить себе больше денег, чем остальные. Мальчик одёрнул себя от еретических мыслей (“Да не упомни имени его, сожженного в рыданиях!”) и, оставив страх и неверие, он смело дернул первую подъездную дверь.

Василий сидел на телеге и курил трубку, в одиночестве ожидая возвращения Могильщика. Ивашка вернулся к нему только спустя три часа, когда болезненное солнце уже начало клониться к горизонту — понурый, словно немного постаревший. Оба мальчика видели страх в глазах друг друга, но не высказали его ни словом.
-Ну что, мастер, как разведка?
-А ты знаешь, виршеплёт, хорошо. — Ивашка выдавил из себя улыбку. В паре домов отсюда есть свободная квартира на первом этаже, и ещё одна — на пятом. Там и заночуем, пожалуй. Может, это и не очень по букве Закона, но никаких могильных знаков там нет, можно и поспать.
Ребята, пыхтя, затащили ящик сначала в подъезд, а потом и в квартирку на втором этаже — пустую и холодную.
-А почему гробы такие лёгкие? Тела там вообще есть? — задумался Василий.
-Конечно есть. Просто после того, как мы им пожгли имена, они становятся легче. Цеховая тайна. — страшно сказал Ивашка.

Квартирка оказалась полупустой, без мебели, с небольшим количеством ржавой посуды и парой ковров.
Гроб поставили в центре самой большой комнаты, на пыльном ковре. Ивашка бродил по квартире и наносил на стены многочисленные знаки темной краской, бормотал песни и былички, поминал святых двух церквей. Василий, тем временем, встал у ног гроба и продекламировал:

Ты лишь уснул, сгорел, как говорят Пустые.
Но жил ли ты, несчастный человек?
Отведал все плоды земные?
Насытил душу иль в пустую прозябал свой век?

Ванька хотел кинуться на него за такое кощунство, но усталость ему помешала. Он снова взглянул на гроб и с трудом вспомнил лицо шестерёнщика, скорбное и унылое. Он молча кивнул Василию и они вышли наружу. Квартиру опечатали по всем правилам, нанесли все знаки, оставили, каждый, след большого пальца на двери и, уставшие, поднялись на пятый этаж, в другую свободную квартиру. Не сговариваясь, дверь решили запереть изнутри.

Второе жилище сохранилось почти нетронутым, лишь покрытое толстым слоем пыли. Мальчишки прошлись по квартире в поисках интересных вещей. Найти удалось несколько старых фотографий, гитарный гриф, кошелёк со смешными монетками, книги, так похожие на те, которые им доводилось читать в детстве. Ивашка тоскливо смотрел на то, как поэт изучает находки, не веря тому, что люди и вправду здесь когда-то жили.

-Брось, Вань. Это не делает твою работу бессмысленной. Кто-то живет. Кто-то умирает. Просто таков закон этого мира. Нам его не изменить. — подбодрил его Василий и посоветовал заняться ужином.

Проведя краткий экскурс по квартире, ребята разложили Ивашкину жаровенку-самогрейку, зажгли керосинку и несколько свечей, и принялись подогревать хлеб и мясо, которые Ивашка взял с собой с запасом. Огненные блики заплясали на стенах, тени заводили хороводы вокруг живых путников. Свет словно отделил их от черной ночи за окном, напомнил о том, что сердца бьются, кровица бежит по жилам, а пальцы крепко сжимают горячий хлеб. Страх ночи и огромного города-кладбища отступил. У Василия нашлось несколько историй о прошлом города, о том, как здесь жили люди.

-Бесконечно похожие на нас, сам видишь. По утрам ходили на свои работы, в храмы, ели еду, сражались. Первый Круг всегда был для людей. Только многие из них забыли ценность жизни и превратились в покойников, в Год Без Смерти. Продолжили бродить, забыв, что умерли. — Смотря на керосинку, он говорил, говорил и говорил, а Ивашка завороженно слушал поэта. В какой-то момент Василий даже потянулся за губной гармошкой, но Ивашка запретил ему нарушать тишину могильника.

-Так если тут жили люди, пусть даже тысячи лет назад, почему тут стал Погост?
-Одни легенды говорят, что город этот выстроили мертвым. Чтоб успокоить их и найти примеренье. Другие говорят, что для того же им подарили самый большой город страны… Теперь уже и не узнаем. — ответил Василий. Он отвел взгляд от приятеля, глянул в окно и побледнел. — Вань, посмотри-ка, свет горит!
Ивашка подошел к окну и заглянул в него. В высотке напротив, этаже на двенадцатом, горел тусклый свет — единственное светлое окошко среди бесконечного ряда домов. Мальчик пожал плечами и, к удивлению Василия, совсем не испугался.
-Учитель мне рассказывал. Это только кажется, что на первом круге совсем никого нет. Иногда можно увидеть в окнах огоньки. Это могут ходить другие могильные мастера, а могут сидеть смотрители, которые поддерживают эти места в порядке… Но ты не бойся — серьезно сказал он Василию — у могильщиков не принято вступать в разговоры, а смотрителей никто никогда не видывал.

Ребята еще раз посмотрели в горящее окошко, на всякий случай, из вежливости махнув рукой, и улеглись спать до рассвета и ни один из призраков прошлого не потревожил их сон.