Старик⁠⁠

Старик. Кто это такой? И тут правильный ответ: я уже забыл. Но мы же не ищем лёгких… и других частей ливера? Так как, мы же не эти самые… которые… это вот? Да? Если вы тут не уверены — значит, да (ненене, не ищите, логики, пожалуйста!). Но если нет, не читайте это вот всё. Потому что незачем.

А и кто же он такой, всё-таки? Правильный ответ: доживём — увидим. Но не все. Потому что у иных и не спросить — не дОжили потому что.

И какой же, в этом случае ответ? Да никакой. И никакой, замечу, в любом случае. И в этом кроется истина. Ну да — истина с обычной, маленькой буквы. Потому что она и есть — обычная, человеческая.

Когда-то я был в отряде «Данко». Не помню какой по очерёдности — но название помню. Пионерлагерь «Строитель». Простое советское название. Кажется даже, я попал туда по блату. Не оценил, не дотерпел до окончания сезона. Попросил, чтоб меня забрали.

Как оказалось впоследствии, зря. Потому что повседневность… То есть, как бы это выразить? Она вот такая… Типа, раз — и ты старик. И всё прошло мимо.

Тогда мне было едва ли 11 лет. Сейчас… Подумать страшно. И, думаю, через определённое время (если, конечно, доживу) эти страхи покажутся мне нелепыми, потому что тогда они только казались, а вот сейчас — сейчас-то они точно есть… Хотя, на самом-то деле, они есть всегда, просто… просто, прошлое обесценивается.

Такая вот житейская теория относительности безо всякого, тебе, Айнштайна и Нобелевской «взрывной» премии. А… и… и какой же, позвольте спросить, тут взрыв? Да никакого — всё путём, и путём известным. «Своим ходом, год за годом…», как завещала булычёвская Алиса (изначально, конечно, кэрроловская, но опустим, пожалуй, этот момент во избежание).

И… Да я даже и не знаю что тут дальше сказать… Засим, всем приветов, и не хворать. И не чувствовать себя… Этими… самыми. Ну вы поняли.

А я уже забыл.