Синекдоха, Нью-Йорк⁠⁠

Отчуждённый, стоящий где-то вдалеке человек по имени Кейден Котард надумал срежиссировать постановку-жизнь. Взять, наконец, под контроль этот хаос, состоящий из сложностей, решений, выборов и последствий. Ведь в обычной жизни всё движется слишком быстро и бесконтрольно. Пока Котард принимает решение – проходят месяцы. Когда он почти уже готов, чтобы решиться – проходят годы, и на его решение теперь всем плевать.

Запоздалый и неуверенный, он всё же надумал воплотить свою идею. Это будет брутальный театр. Запоминающийся. Дерзкий. Тут скажут о любви, об одиночестве, о потерях и радости, о смысле и бессмысленности. В этом театре покажут воссоединение и разлуку с самыми близкими, покажут юмор, танцы, слёзы, опасность, драки, рождение, безвкусность жизни, застой, деградацию, унылость, смерть.

Кейден Котард задумал постановку-жизнь, а сам он не выносит свою жизнь. Знаете, по-настоящему не выносит: когда каждая минута с собой не в радость. Одно лишь напоминает о жизни – боль. Каждый новый день тело Кейдена Котарда болит, покрывается язвами или судорожно сжимается и разжимается. Тревога, врачи, анализы. Тело болит – значит Кейден Котард ещё тут, живой. А зачем он тут живой? Он одержим своей отчуждённостью. Он страдает и плачет – от такой одержимости ничего, кроме одиночества и сожалений, не получить. Никудышный отец, муж, любовник, друг, наблюдатель. Да как так-то? Всё вокруг него рушится и исчезает, и всё, на что он годен – сидеть на руинах, задаваясь вопросами сожаления. 

Как же трудно хотеть любви, не любя в ответ, да, Котард? Не легче делать вид, будто ты ещё тот самый, в кого десятилетия назад была влюблена жена, хотя на самом деле интерес к жизни по какой-то причине давно исчез. А ты думаешь: где-то же наверняка есть объяснение нахлынувшего уныния. Так? И идёшь за объяснением. Шаришься из одного в другое, а его всё нет. И вот прошли годы. Ты – престарелый режиссёр, "реальная" пьеса которого вышла так себе. Кто-то из оставшихся близких говорит, что начало вшито в конец, и тут ничего не поделаешь. Ну и за каким хуем ты это сказала? Чтобы я по новой себя грыз? С годами ведь всё иначе, знаешь ли. Лукавости осталось немного, и теперь хорошо видно, что шарился из одного в другое зря. Объяснение нахлынувшего уныния – в тебе самом. Ты – объяснение, Кейден Котард. Ты. Всегда объяснение – ты. Так ещё и конец близок. Класс.

И будет сказана пылкая, большая предсмертная речь, в которой будут упомянуты все сожаления по несбывшимся мечтам. Будут прочитаны все извинения перед теми, кто давно ждёт от тебя извинений. Все "а если бы" тоже будут сказаны в смертный час. На кой чёрт? Почему сейчас, когда единственное, что остаётся – плакать по твоим словам, ведь они были последними, и больше ты ничего не скажешь. Тебе ничего не скажут. Почему именно сейчас? Да потому что теперь уже поздно.

Меланхолия Чарли Кауфмана живёт вне времени и вне пространства. Ты, как зритель, с первой минуты будешь сбит с толку. Где реальность? Это сон? Это флешбэк? А это уже опять реальность? Оно и не важно, на самом деле. Стоит довериться и плыть вместе с героями два часа. Вот – начало. Вот – конец. Меланхолия Чарли Кауфмана делает больно. Да, боль не настырная, но от неё мурашки и капец какой ком в горле. Театральный, абсурдный, грустный мир, где нашлось место забавному и дико смешному. Перед нами – миллиарды жизней, объединённые одним вопросом: как я мог проебаться?

Сеймур Хоффман – какой же был талант!

Мой ТГ: https://t.me/kinoastma