Пророк на диване: бытовые привычки Достоевского⁠⁠

Вчерась, 11 ноября, был день рождения Фёдора Михайловича, а мы как-то и пропустили. Надо исправить. Когда мы слышим фамилию «Достоевский», в голове тут же возникает образ: мрачный бородатый пророк, эпилептик, игрок, человек, одержимый «бесами» и живущий в вечном надрыве. Этот образ так крепко сросся с его романами, что кажется, будто он и в жизни был таким же, как его герои.

Этот образ — во многом миф. Настоящий, бытовой Фёдор Михайлович, каким его знали жена и дети, был человеком на удивление педантичным, склонным к ритуалам и местами почти трогательным в своих привычках.

Во-первых, миф о неряшливости. Есть мнение, что Достоевский, как и многие «гении», не обращал внимания на быт. Это полная ерунда. Его дочь Любовь Фёдоровна и жена Анна Григорьевна в воспоминаниях рисуют совсем другую картину. Достоевский был фанатиком чистоты и порядка. Он мылся «тщательно, используя много воды, мыла и одеколона». Он не мог работать, если на его одежде было пятно. Если, переставляя свечи, он капал на куртку воском, работа останавливалась, пока служанка не выводила пятно. Его письменный стол был в идеальном порядке. Анна Григорьевна вспоминала, что каждое утро сама проверяла, лежит ли все на своих местах, зная, что «малейший беспорядок раздражал отца».

Во-вторых, у него был своеобразный распорядок дня, по которому приходилось жить и его семье. Он был абсолютной «совой». Семья обедала в шесть вечера. В девять пили чай. После этого Достоевский ждал, пока все в доме лягут спать. И только тогда, в полной тишине, обычно после 10 вечера, он садился за работу. Работал он до 4-5 утра. Причем не любил ламп и предпочитал писать при свете двух свечей. Спал он тут же, в кабинете, на диване из красного дерева с выдвижным ящиком для постели. Просыпался он поздно, в 11 утра. Тщательно умывался, во время чего, по воспоминаниям дочери, всегда напевал одну и ту же песенку: «На заре ты ее не буди...».

В-третьих, его «топливо». Достоевский пил чай. Много чая. Очень крепкого чая. Он сам его разливал и брал с собой третий стакан в кабинет, который пил во время работы мелкими глотками. А еще он был страшным сладкоежкой. Анна Григорьевна вспоминала: «Я нарочно ходила сама по магазинам, выискивая что-либо особенное, чем побаловать Фёдора Михайловича». Он обожал королевский чернослив, пастилу, изюм и груши.

Была и другая привычка — курение. Он курил очень много. Причём это был целый ритуал. Его дети, Федя и Люба, отвечали за то, чтобы смешать для отца табак двух сортов («Саатчи и Мангуби Дивес» и «Лаферм») и набить ему папиросы-«пушки» из желтой маисовой бумаги.

Разумеется, была и страсть к азарту. Девять лет он был одержим рулеткой. В 1865 году он писал Тургеневу: «Пять дней как я уже в Висбадене, и все проиграл, все дотла... прошу у Вас 100 талеров». Эта болезнь мучила его, но и из нее он сделал литературу — роман «Игрок» был написан за 26 дней.

Это была вынужденная мера. Он подписал кабальный договор с издателем Стелловским, и если бы не сдал новый роман в срок, то потерял бы права на все свои будущие сочинения на 9 лет. Чтобы успеть, он нанял 20-летнюю стенографистку Анну Сниткину.

Она и стала его главным «лекарством», его будущей женой. Анна Григорьевна взяла на себя абсолютно все денежные дела. Он просто отдавал ей гонорары, а она разбиралась с кредиторами, вела бюджет и платила по счетам. Как только он перестал трогать деньги, страсть к игре ушла. Навсегда. Она создала для него тот самый идеальный порядок, в котором он так нуждался.

Иллюстрация: Достоевский в 26 лет, рисунок К. Трутовского, 1847 год

***********************
Подпишись на мой канал в Телеграм - там доступны тексты, которые я не могу выложить на Пикабу из-за ограничений объема.

А на SPONSR и GAPI ты найдешь эксклюзивные лонгриды, которых нет в открытом доступе!