Модест Логарский Ч.3.
Блокада
Душманы были в ярости. Они вновь стали обстреливать пункт постоянной дислокации шурави, засевших занозой в сердце подконтрольного им района. Еще злее. Еще ожесточеннее. Участились подрывы на дорогах. Стало больше засад.
А 15 мая началась блокада. Прочно «оседлав» гардезскую дорогу, по которой шли необходимые для обеспечения жизнедеятельности грузы, душманы наглухо перекрыли поставки в отряд продовольствия и боеприпасов.
Два месяца разведчики и десантники находились практически в полной изоляции. Вертолеты не летали. К этому времени в Афганистане уже появились заботливо поставляемые западными опекунами «Стингеры». Душманы начали сбивать «вертушки», точно кегли, резко увеличив потери. Авиацию «привязали» к земле.
Ситуацию осложнил гепатит, сваливший больше половины личного состава. Раньше заболевших спецназовцев отправляли в Кабул. Сейчас такой возможности не было. Блокада! Спасали трофейные медикаменты, захваченные в караванах, и умелые действия военных врачей. Их опыт в этой ситуации оказался бесценным.
Это были, пожалуй, два самых непростых месяца для баракинцев. Основным блюдом разведчиков стали гречка и ставрида. Порции урезали до предела. Но никто не роптал. Даже на столь скудном пайке разведчики не сбавляли интенсивности своей работы. Наоборот, стали действовать еще жестче. И более дерзко.
Рыжику во время блокады приходилось непросто. Его богатырский организм требовал питания. Военнослужащим, обладающим столь выдающимся ростом, по всем установленным нормам полагался двойной паек. Однако командир максимально ограничил себя. За два месяца он потерял в весе около 20 килограммов!
Поражала выносливость разведчиков. Нередки были случаи, когда больные гепатитом отправлялись на боевой выход вместе со своей группой. Отлеживаться на койке, когда сослуживцы топтали горы в поисках караванов, они не могли.
Подполковник Рыжик понимал, что бесконечно так продолжаться не может. Запасы продовольствия неумолимо истощались. Надо было что-то предпринимать.
Подрыв
Модест Рыжик справедливо решил, что коль гора не идет к Магомету, надо самим топать к горе. Уж если колонны не могут пробиться к ним, значит, надо самим пробиваться в Кабул.
Сначала ждали попутчиков. Не дождавшись, решили прорываться самостоятельно.
Вышли колонной из 18 машин. «Уралы» шли вперемешку с бронетранспортерами.
Им повезло. Душманы, потеряв за два месяца бдительность, колонну прохлопали. Добрались до Кабула. Загрузили все необходимое: продукты, горючее, медикаменты.
10 дней ждали попутчиков, чтобы не передвигаться одним. Было очевидно, что их возвращения с нетерпением ждут не только в отряде. Получив для сопровождения три танка, колонна двинулась в обратный путь.
Дорога пролегала по залитому солнцем ущелью Вагджан. Именно там душманы сосредоточили основные силы для нападения на шурави. Засаду организовали грамотно, со знанием дела. Попади в нее — уже не вырвешься.
Рыжик решил сделать крюк и пойти через перевал. Дорога там труднопроходимая. Особенно для груженого транспорта. Наверняка заминирована. Но шансов дойти по ней было больше.
Машины медленно ползли вверх по извилистой дороге. Колесо в колесо, след в след. Стараясь ни на сантиметр не уклоняться от колеи, проложенной впереди идущим транспортом. Рыжик, удобно устроившись на броне, внимательно всматривался в нависавшие над дорогой скалы.
Близился полдень. Солнце нещадно палило, воздух дышал жаром. Струйки пота сбегали по щедро припудренному дорожной мучнистой пылью лицу. Но сейчас офицер не обращал на это ни малейшего внимания. Надрывно ревели двигатели карабкающихся по склону машин.
В тот раз до отряда добрались без потерь.
Минная война догнала комбата сырой дождливой осенью.
БТР управления, на котором он ехал, шел в колонне четвертым. Впереди двигались БМП, еще один БТР и прозванная душманами за огненную мощь «шайтан-арбой» «Шилка».
Первые три боевые машины прошли невредимыми, а под броней командира рванула мина. Это была очередная уловка душманов. Их ноу-хау. Зная, что нередко впереди колонны идет специальная техника с траками для подрывов, они наловчились подкладывать под взрыватель пленку, что позволяло нескольким машинам пройти по мине невредимыми.
От взрыва у БТР отлетело несколько колес. Водителю оторвало ногу. Неведомая сила подбросила Рыжика вверх и ударила о камни. Сколько времени он находился без сознания, комбат не помнит.
«Ноги сильно посекло, но кости целы», — смутно донесся до него голос санинструктора, делавшего перевязку. Рыжик начал приходить в себя.
Уже в санчасти отряда у него диагностировали сотрясение мозга и сильный ушиб сердца.
Но больше всего проблем доставляла боль внизу живота. Прошло два дня. Боль нарастала. На третий день командир, нарушая все предписания доктора, попытался встать. Сделав несколько шагов, он застыл на месте: острая, резкая боль пронзила тело. В глазах потемнело, и он рухнул на пол. Причиной тому было внутреннее кровотечение. Но об этом станет известно позже.
Он не помнит, как его на носилках грузили в вертолет. Как санитары по гулкому длинному коридору чуть ли не бегом везли его на каталке в операционную кабульского госпиталя. Как над ним зажглись лампы, и бригада военных хирургов начала битву со смертью за его командирскую жизнь.
Операция длилась несколько часов. Затем двенадцать дней он находился в коме.
Казалось, что это конец. Но отряд верил, надеялся и ждал своего командира. С ним разведчики познали удачу. В нем они видели ключ своих побед. Свой оберег.
И Рыжик выкарабкался. Выдюжил. Вырвался из цепких костлявых лап войны. Победил ее. Потом врачи скажут, что привези его чуть позже, и им некого было бы оперировать…
На восстановление ушло два месяца. Офицер снова вернулся в свою часть. Однако после возвращения из госпиталя воевал он недолго.
За то время, что подполковник Рыжик возглавлял отряд, было уничтожено около восемнадцати крупных караванов и более десяти малых групп, которые перевозили оружие. Ненависть душманов к командиру пришедших на их землю «рейнджеров» была столь велика, что они назначили за голову офицера невероятную по меркам этой нищей, разоренной войной страны сумму — 5 миллионов афгани. Бешеные деньги!
На одном из боевых выходов его тайком сняли операторы какого-то арабского канала. После того как этот злополучный ролик стали с завидным постоянством крутить по пакистанским каналам с указанием суммы за жизнь Модеста Логарского, в Кабуле приняли решение перевести офицера в разведывательный отдел 40‑й армии. Там он благополучно дослужил до окончания своей афганской командировки.
Но это уже совсем другая история.
— Знаете, в Афганистане наши отряды специального назначения должны были стать той «завесой», на которую так рассчитывало командование 40‑й армии. И задачу эту мы выполнили, — сказал он в беседе. — Именно действия спецназа на той войне признаны сегодня западными аналитиками как наиболее эффективные. Однако мы были не в состоянии загасить накал набирающего силу «джихада». Мы лишь на время сбили его пламя, которое сегодня вновь полыхает с новой силой на этой многострадальной земле.
Вклад подполковника Модеста Рыжика Родина оценила двумя орденами Красной Звезды. Представляли и к высшей награде — Золотой Звезде Героя. Но представление затерялось.
Обычное дело для той войны…
Однако для всех, кто воевал под его командованием, он Герой. Герой, сохранивший солдатские жизни. Возвративший живыми матерям сыновей, женам и детям — мужей и отцов. Его путь оценен золотом высшей пробы — золотой благодарностью человеческих сердец.
Для всех них подполковник Рыжик — истинный Герой той далекой войны.
Модест Логарский. Батя.
Авторы :Лариса Кучерова, «Ваяр», фото из архива Модеста Рыжика.
