КОГДА МНЕ БЫЛО 20 ЛЕТ,⁠⁠

то я с ужасом и отвращением смотрел, как дряблые сорокалетние тёти называют друг друга «девочки», собравшись, например, где-нибудь в компании. Мне казалось это жутко пошлой наигранностью и таким низкосортным лицемерием друг перед другом, что просто невыносимо.

И вот мне сорок. И я сорокалетних ровесниц называю «девчонки», а встретившись в кафе мы открыто и беззастенчиво смеёмся (потому что годы и потери научили уже ничего не стесняться в этой жизни), обсуждаем врачей, как и чем «девочкам» закрашивать седину и прочее. Одним словом, ведём себя до ужаса пошло и невыносимо – ровно так, на что мне было противно смотреть в двадцать.