Хромой человек. Часть 1⁠⁠

Хромой человек представляется только так, потому как он сам уже позабыл своё собственное имя. Он не спит, лишь денно и нощно стоит напротив жёлтой двери в молчаливом ожидании. Его темница без замков находится в невзрачном пятиэтажном доме среди бритых наголо стволов тополей и берёз. Его соседи — семьи с детьми, одинокие старики и студенты, бродячие кошки и тараканы, роящиеся в посудных шкафах в поисках оставленных крошек хлеба. В потёмках подъездных, среди мигающих ламп, его исхудавшие голодные слуги таятся по углам, потолкам и ступеням в поисках оставленного без присмотра в коляске ребёнка или зазевавшегося бездомного пьянчуги, решившего отоспаться на бетонном полу. Тени собак струятся меж оконных рам, заглядывают в форточки, протискиваются в щели, оставляя за собой ощущение скользкого кусачего сквозняка.

Редкий случай, когда Хромой человек остаётся без лакомства. Излюбленная пища, обычно, идёт к нему сама. Ослабленные и потерянные, они залезают в ванную со сжатым лезвием в руке, чтобы потеряться в лабиринте его теней, утонув в пурпурном одеяле предсмертных грёз. Найдя такую жертву в ожесточённом сопротивлении сну, его псы без промедления затаскивают ещё дышащего человека на дно, где он неминуемо пропадает навсегда, обречённый сталкиваться вновь и вновь с ужасающим фактом бессилия собственной воли.

Тонкий покров отделяет вымысел от жизни, и этот случай не исключение. Олеся, как ей казалось, придумала Хромого человека сама, полгода назад увидев его в бредовом сне. Он стоял на мосту, не обращая на неё внимания, в окружении своих теней, закутанный в их обожании и громком лае, как в плаще. Сон был настолько живым, что Олеся ощущала под босыми ногами сырость и грязь, врезающиеся в кожу ветки и шишки, падающие на голову холодные капли дождя. Видение терялось, мутнело, сменялось другими более странными снами. Словно тропа под ногами сама требовала от девушки только одного: «Беги. Спасайся, пока можешь». За чертой материальности есть тот, кто защищает нас от этих странных эфемерных диких призраков. Кто-то берёт за руку и пытается вывести заблудившуюся душу обратно. Но жёлтая дверь распахнулась позади девушки, приглашая войти, и упрямство заставило Олесю вернуться к своему видению на мосту той же тропой, какой она пыталась от его уйти.

Когда, наконец, она вышла к незнакомцу из-за дерева и смогла увидеть своими глазами чёрные лужи его мёртвых глаз, то сразу проснулась, крича в своей постели во всё горло. Но страх коварен тем, что будит в душах любопытство. Вопреки всему, увиденный образ взбудоражил её, по особому тонко и глубоко напугал. Он проник в её сознание и заставил сердце биться сильнее. Ей отчаянно хотелось поделиться своим видением с другими, но никто никогда не слушал Олесю, и у неё самой не было слов, чтобы описать этот морок так детально, как может только взгляд. Проведя неделю в мучительных раздумьях, в пятницу распутывая заколтунившийся локон волос, Олеся поняла — она не безоружна. В её шкафу пылится, насмехаясь, давно заброшенный мольберт с множеством кистей. Найдя его и освободив от упаковки, она чувствовала триумф над своей немотой. Изобразительное искусство красноречиво. Она знала, что во что бы то ни стало напишет свой лучший портрет. Кого бы она не увидела на границе снов, девушка знала, что обязана его нарисовать.

С тех пор странный пугающий облик художница переписывала несколько раз. Его вид давался ей через силу. Она пропадала за своей кропотливой работой над портретом по несколько часов в день, забывая о голоде или домашних делах. Кисти и краски — её личное оружие и голос в этом мире — коварно предали её. Хромой человек никогда не получался на портрете, он только множил руками художницы испорченные холсты и выброшенные на ветер деньги на краску, кисти и подрамники. Любой другой творец на её месте уже давно бы оставил эту идею, но только не Олеся: она была одной из тех, кто любил всё доделывать до конца. Но даже упорству девушки постепенно приходил конец под безжалостным осознанием недосягаемости совершенства собственной работы. Это разъедало её изнутри, и вновь берясь за кисти, она ощущала их тяжёлыми, как свинцовые путы на своих руках. Олеся боролась за каждый сантиметр холста, искренне не понимая, почему у неё ничего не выходит раз за разом.

«Это никуда не годится! В моём сне он выглядел намного лучше!» — вскрикнула девушка и с ожесточением опустила кисточку в стакан с водой, размешивая по кругу чёрную краску. Поднявшись со стула, она отошла от картины и посмотрела на неё «незамутнённым взглядом», как ей советовала мать. Но вместо того, чтобы трезво оценить работу, Олеся видела в ней колоссальные изъяны, щиплющие насмотренный глаз художника. Увлечённая своей работой, она не видела очевидных вещей. Неестественные некрасивые цвета не были результатом ошибки, сама палитра изменялась и темнела, стоило ей нанести краску на холст. Полотно жадно впитывало всю яркость и само меняло себя, исправляло, а местами уродовало, подшучивая над одержимой девчушкой, винящей в некрасивом изображении только себя.

Олеся была так охвачена своей работой, что не замечала, как сама становилась серой и безжизненной. Её прежде весёлое лицо побледнело, на пухлых губах появились неровные трещины, а кожа на руках зудела и шелушилась, отчего художница часто царапала себя отросшими ногтями, не замечая оставленных розовых полос под своей одеждой. Холст требовательно жаждал её внимания и, вместе с тем, не отдавал ничего взамен, как холодная и чёрная земляная яма. Рисунок существовал в её комнате на фоне других работ сокрытой ловушкой, попади в которую не выбраться целиком. За попытку отвлечься от рисунка, художнице преподносился жестокий подарок в виде шума в ушах и постоянного чувства жажды, утолить которую она могла, только попробовав сделать ещё один мазок кистью.

Так продолжалось достаточно долго, чтобы неудачные, испорченные эскизы закрыли собой все остальные работы Олеси от пола до потолка. А в углах комнат выросли зловонные кучи нестиранного белья вперемешку с остатками лапши быстрого приготовления. Капкан захлопнулся, и девушка совершенно забыла о друзьях, социальных сетях, оставшись в звенящем безумном одиночестве один на один с палитрой в руках. Остановить её было некому. Мать никогда ранее не заходила в комнату дочери, а сама художница называла своё поведение «творческим процессом» и агрессивно реагировала на любые попытки пробраться в её обитель. Обеспокоенная родительница не смогла проникнуть к ней и тогда, когда Олеся завесила, помимо штор, все окна в своей комнате массивными махровыми покрывалами, изолируя себя от всякого солнечного света. Сгустившиеся вокруг неё тени победоносно роились зловещим ульем на потолке над её головой и свободно галопом проносились под ногами девушки, скребя когтями по линолеуму и, иногда, задевая её тапочки или края пижамы. Но хозяйка комнаты их не видела, только ощущала сквозняк. Пока в один из дней стакан с водой не упал на пол. Так, впервые за долгие месяцы, художница впервые взглянула в своё отражение в мутном стекле. И в нём она была не одна, кто-то стоял позади. Эта случайность помогла ей выйти из транса и оглянуться вокруг. «Это не моя комната», — подумала Олеся, но, порывшись несколько секунд в своих воспоминаниях, как в ворохе сухих листьев, осознала горькую правду.

«Этот рисунок сводит меня с ума», — проговорила она шёпотом, сгорбившись от тяжести навалившегося на неё страха, сжимая кисточки в руках, как охапку спасительного хвороста в светлый зимний жестокий день. В таком положении девушка дошла до заваленного набросками и рисунками зеркала и, расчистив его, посмотрела в запятнанное отпечатками пальцев отражение. Да, он стоит позади неё. Сделав вид, что ничего не происходит, она закрыла зеркало, как было, и, не переодеваясь, легла в кровать, укрывшись одеялом с головой, при этом не выпуская грязные кисти из сомкнутых дрожащих рук. Долго притворяясь спящей, она провела всю ночь в попытке вспомнить, какой сейчас идёт месяц или какой день недели. И когда она начала рисовать портрет? Что она ела вчера или сегодня? Во что была одета мама? Где их домашний кот? Был ли у неё кот вообще? Потерявшись в вопросах без ответа, она старалась нечасто дышать, чтобы они те, кто следят за ней, ничего не заподозрили. Интуиция подсказывала Олесе, что за ней наблюдают.

Он наблюдает за ней.

Продолжение следует... И будет опубликовано быстрее, если пост наберёт 100 рейтинга :)

Автор рассказа: Барышева Полина.