Как я поступал в институт⁠⁠

Как я уже ранее рассказывал, лет с 12 родители начали внушать мне мысль о моём сидении у них на шее и необходимости отрабатывать пропитание. Но при этом само собой разумеющимся считалось, что после школы я должен обязательно поступить в институт. Вследствие чего время перед последним звонком прошло в диалектическом противоречии – с одной стороны надо было готовиться к поступлению, а с другой родители всячески вредили мне, отправляя меня в выходные и каникулы на отработки, что сильно мешало нормально готовиться к поступлению. Разумеется, ни о каких репетиторах не могло быть и речи, максимум я мог рассчитывать на институтские подготовительные курсы.

Выбором будущей профессии в сложившихся условиях я особо не заморачивался, и исходил из того, что надо просто обязательно куда-нибудь поступить, чтобы не пойти в армию. Страх перед армией был панический, т.к. про неё ходило много нехороших слухов, плюс постоянно шли мрачные репортажи с Кавказа.

Ближайшим к дому институтом был МИРЭА, к тому же там у матери было много знакомых, которые вроде как могли помочь с поступлением. Поэтому куда именно поступать сомнений не было. На какой факультет, какую специальность значения для меня не имело, т.к. везде были красивые и манящие названия. Хотя была небольшая потаённая мечта стать программистом, но ведь чтобы программировать нужно дома иметь компьютер, а у меня его не было и быть не могло, ведь я злостный нахлебник, объедающий семью, и просить купить мне компьютер категорически не смел. И проходной балл на факультет кибернетики был самым высоким.

Итак, пока мои одноклассники усердно занимались с репетиторами, чтобы поступить в МГУ или на худой конец в Плешку или мед, я по выходным месил раствор и таскал кирпичи. Отец от меня отстал только ближе к лету, и я смог по выходным немного порешать «сканави».

Вступительные экзамены я сдал средне, на кибернетику баллов не хватало, но хватало впритык на радиофакультет и с запасом на факультет электроники. Одновременно со мной поступал приятель, и мы решили зачем-то пойти на радиофакультет.

После окончания школы и поступления в институт мой статус в семье оказался в подвешенном состоянии. С одной стороны я уже совершеннолетний, и родители юридически не обязаны меня обеспечивать, но с другой стороны я поступил на дневной, и никак не смог бы сам себя прокормить. Вопрос можно было решить, поступив на вечерний или заочный, но тогда меня бы забрали в армию. Мать этого очень боялась, но ещё больше боялся я сам. Отец, ощущая мою полную бесправность, многократно усилил давление. Моим мнением уже больше никто не интересовался в принципе, меня просто ставили перед фактом, что я завтра еду туда-то и туда-то, делаю то-то и то-то. Остаток того лета я провёл где-то на стройке, разумеется, без зарплаты и карманных денег.

Первый семестр пролетел незаметно, я исправно посещал все занятия, добросовестно готовился к сессии и неплохо сдал экзамены, умудрившись получить пятёрку по «линейной алгебре» через десять минут после начала экзамена. Как ни странно, этот предмет вызывал серьёзные затруднения у большинства студентов, и тот факт, что я сдал этот экзамен за 10 минут, самый первый, да ещё на пять, вызвал сильное бурление говен. Стало ясно, что контингент здесь подобрался, мягко говоря, специфический. Мало кто смог сдать сессию без «долгов». Долгом назывался несданный экзамен или зачёт. Как оказалось, можно было совершенно безнаказанно не сдавать экзамены в любом количестве. Никто никого отчислять не собирался, и долги тянулись вплоть до последнего курса. По слухам на пятом курсе были студенты, у которых было по 20 «долгов», в т.ч. и за первый курс. Для чего это делалось руководством ВУЗа до конца не ясно. Предположительно из-за боязни потерять финансирование. С деньгами у МИРЭА было совсем плохо, т.к. не хватало даже на туалеты. Многие из них были в ужасном состоянии: унитазы были забиты под завязку дерьмом, стояла адская вонь, а в углах были кучи мусора высотой с человеческий рост. На переменах в туалетах стоял сизый смог от сотен выкуренных сигарет и реально щипало глаза. Курили во всех углах здания, в т.ч. и в аудиториях. Некоторые преподы курили даже во время лекций. Тогда же стало ясно, что здесь процветает взяточничество, хотя взятку приходилось давать в самом крайнем случае, ведь и так никого не отчисляли.

Неприятной особенностью МИРЭА было его расположение рядом с Солнцево. Шёл самый разгар малиновых пиджаков, кашемировых пальто, кепок и бандитизма. И в МИРЭА хлынул грызть гранит науки поток солнцевских братков и прочего самого гнусного сброда с окрестных районов. Ни о какой учёбе речи не шло в принципе. Контингент, когда изредка забредал в институт, обсуждал тёлок, тачки и мерялся литрами выпитой водки. Часто возникали драки, двум моим знакомым сломали носы. Часто пиздили всех, кто не нравился браткам прямо на выходе из института. Меня как-то раз выводил знакомый браток, чтобы не попасть под раздачу. «Ребятки шалят» - оправдывался он.

Мои одногруппники занимались в основном, как они говорили «литрболом». Несколько раз напивался с ними до полусмерти и я.

Как-то раз прямо на лекции кто-то начал бросаться петардами. Пару раз они взрывались под ногами у препода, а одна петарда угодила ему в голову. Препод психанул и ушёл. Неизвестно по какой причине, но почему-то именно ко мне тогда подбежал один крупный гопник (поговаривали, что он серьёзный боксёр), и нанёс мне сильный удар по голове. Я упал, но сознание не потерял, однако придя домой меня вырвало и отключило - все симптомы сотрясения мозга.

Затем произошёл очень неприятный инцидент, который сильно напугал меня и заставил серьёзно задуматься о своей дальнейшей судьбе в этом учебном заведении. Как-то раз я зашёл в туалет, пристроился к писсуару, и уже было собрался справить малую нужду, как боковым зрением увидел одного своего знакомого по имени Костя, быстро двигавшегося в мою сторону. Дальнейшие события повергли меня в оцепенение. Этот знакомый неожиданно крепко схватил меня сзади за волосы так, чтобы я откинул голову назад и не мог шелохнуться, и приставил мне к горлу огромный изогнутый нож. Я почувствовал, как мне впилось в кожу острое лезвие и боялся пошевелиться, чтобы ненароком не разозлить приятеля и не дать ему повода зарезать меня.

-Ты, говорят, интересовался мною, да? – вкрадчиво спросил Костя. – Так вот не надо мною интересоваться, понял? Не надо!

Он убрал нож от горла и быстро ушёл из туалета. Про Костю ходили разные нехорошие слухи, но ничего конкретного, и я действительно как-то поинтересовался про него у нашего общего товарища. С ними обоими у меня были хорошие отношения, и я не ожидал, что это вызовет такие последствия.

После случившегося я ещё сильнее укрепился в мысли, что нужно любой ценой покинуть МИРЭА и перевестись в нормальный ВУЗ. Летом, после сдачи сессии я занялся этой миссией. С большим трудом мне удалось перевестись в МЭИ. Я раньше слышал про него, т.к. мой одноклассник поступил туда по наущению матери. И по его словам он ничего особенного из себя не представлял. Каково же было моё удивление, что между двумя этими ВУЗами будет просто-таки космическая разница. Больше всего мне нравилось, что здесь всё-таки отчисляют за неуспеваемость и отчислить могут даже за несданный норматив по физкультуре. Туалеты были на удивление чистые, и самое главное в них запрещалось курить. Курить запрещалось вообще везде в здании, и если ловили с сигаретой, то отчисляли без вопросов даже с пятого курса. Отношение преподавателей к своей работе было несравненно лучше, видно было, что люди вкладывают душу, а не отбывают номер с миной страдания и безысходности. Но самое главное, как разительно отличались сами студенты. Мне казалось, что я словно на машине времени перенёсся куда-то лет на 30 назад и попал к молодым увлечённым романтикам, которые размышляли о полётах в космос, о вечных двигателях, проводили время в библиотеках, а на переменах играли в шахматы. Я кайфовал от того, что больше не увижу бандитские рожи, а буду проводить время среди прекрасных людей.