Фрагменты⁠⁠

Кто ещё помнит такой вид семечек, которые лет десять-двенадцать назад продавались на каждом углу? Длинные, с почти острыми кончиками, не сплошь черные, как теперь, а млечно-белые, покрытые продольными черными полосами разной ширины, как маленькие зебры? Что до Филиппова, так он таких семечек вообще лет двадцать не видел.

И вдруг нашел.

Недалеко от автобусной остановки, с которой он пять дней в неделю отправлялся с работы домой, тянулся вдоль высокого цоколя серой девятиэтажки ряд восседающих на стульчиках и лавочках колоритных старушек со сложенными у ног ящичками и мешками. Старушки торговали нехитрым товаром — овощами, грецкими орехами, арахисом, изюмом и теми самыми семечками, из-за которых Филиппов, собственно, и задержался у непримечательной группы торговок. Странно, что раньше он их тут не замечал.

Полосатые семена его удивили и даже порадовали, навеяв воспоминания о пусть и не особо, но уже далеком детстве, проведенном в южных краях страны.

— Где берете? — поинтересовался он, узнав недорогую цену. — Местные?

— Эх, да откуда они тут… Внук с югов привозит, сам растил! — добродушно ответила бодрая пенсионерка, ссыпая озвученные Филипповым сотни граммов семечек в бумажный кулек. Улыбнувшись, взяла лопаточку и добавила туда ещё. — Это в довесок. Рекламная акция, да?

— Точно! — поддержал шутку Филиппов. Нечасто встречаются такие позитивные бабки.

— Хочешь жить — шагай в ногу со временем! На здоровье, приходи ещё!

Попрощавшись, Филиппов пошел к остановке и, за неимением пакета или сумки, немного сплющил кулек, сунув его между рабочих бумаг в свой портфель, отчего последний немного вздулся. Покупка напомнила о себе только поздно вечером, когда, вынимая ненужные на завтра документы, Филиппов наткнулся на кулек.

— А вот и вы! — обрадовался он и, освободив портфель, унес семечки на кухню, где торжественно вывалил их в глубокую тарелку. Подсолнухи, давшие эти плоды, наверняка были крупными и сильными растениями — от черно-белой горки шел ясный масленый запах, а кожурки не имели дырочек или вмятин. Сидя перед телевизором, мужчина щелкал семечки, да не просто так, а как в детстве — брал в руку по одной, сжимал по линии ребра между большим и указательным пальцами, раскрывая аккуратные створки. Извлекал целое ядрышко и с удовольствием жевал. Шелуха отправлялась в бабкин кулек.

Телепрограммы были тоскливыми, а новости и того хуже. Что-то ударно строили и достраивали уже который год, кого-то успешно бомбили, наказывая за плохие поступки, причем уже который месяц в одних и тех же местах. А что до роста доходов населения…

От скуки он рассмотрел кулек — тоже, будто из прошлого, не знавшего повсеместных дешевых пластиковых пакетиков. Просто лист, вырванный из журнала или газеты. Один дальний родственник, ценивший всякие оригинальные штуки, любил собирать такие старые случайные находки, и даже сделал из листочков подшивку. Чудная получилась книга — что ни разворот, то новое, непредсказуемое, интересное, но как ни обидно, почти всегда — ни начала, ни конца. Куски чужих мыслей, чужой жизни, подогнанные в общую пеструю мозаику с неясным сюжетом.

— Ну, и что же у нас тут?

Это оказался лист из солидно-толстого, судя по проставленным чёрным в красных углах цифрам 72 и 73, журнала. На обеих сторонах был начинающийся с полуфразы рассказ о людях с иностранными именами. Несмотря на простенький сюжет, Филиппову понравилось. Двое, познакомившихся каким-то неординарным образом (эх, теперь и не узнать, каким!), оказались мошенниками и, не поделив между собой маленький городок, как поле для охоты на доверчивых жертв, решили вопрос по-джентльменски. Оба должны были заставить раскошелиться местного богача, причем одним и тем же способом, и не вызвав его подозрений. Получивший большую сумму оставался на «участке» хозяином. Очередность и выбор метода аферы определили, подбросив монетку.

Первый мошенник узнал, что жертва имеет нездоровую любовь к науке, и под видом заезжего ученого наладил контакт с богачом. Прогуливаясь по улице, он обратил внимание богача на голодного студента, просившего денег на продолжение своих научных работ. «Клиент» расщедрился, а после давления нового «друга» дал бедняге-студенту денег ещё и сверх первоначального.

На моменте, когда аферист взял девять десятых подаяния у подкупленного им студента и довольно продемонстрировал добычу конкуренту, страница кончилась.

Написано было так атмосферно, что Филиппов даже пожалел второго хитреца и задумался, как бы решил вставшую перед персонажем проблему он сам. Листок вместо мусорного ведра отправился в тумбочку, где хранилась всякая мелочь.

∗ ∗ ∗

Всю неделю он нет-нет, да и возвращался к мысли о том, что предпримет журнальный герой, но не придумал никакого безотказного приема. В очередную пятницу, снова заприметив старуху, купил у неё полосатых семечек и, придя домой, уже сознательно развернул кулек, решив собирать свою коллекцию находок. Развернул и поднял брови.

Там было продолжение истории. Как и уже ожидаемые страницы 74 и 75.

— Неужели бабуся неделю не продавала семечки? Или утащила журнал домой, а сегодня вспомнила и взяла с собой? — удивился мужчина. Как бы там ни было, не терпелось узнать окончание аферы. За ужином, с ложкой в одной руке и листком в другой, он возобновил чтение и, сам от себя не ожидая, выругался.

Большую часть отрывка занимали мысли второго мошенника, который, как Филиппов и предполагал, ломал голову над решением задачи. Герой обдумывал три варианта действий, расписывая их умно и красочно. Варианты оказались совсем Филипповым непредставимые, но он признал, что каждый из них лучше предыдущего. Что же он предпримет?

«Все эти штучки, все-таки — вздор. Я решил поступить изящнее». На этих словах страница 75 закончилась. Финала рассказа по-прежнему не было, хотя он вполне мог уместиться на половине страницы, которую занимала иллюстрация. Мужчина досадливо смял листок, доел суп, и уже наливая в кружку чай, вспомнил кое-что. Поднял пахнущий маслом, слегка скользкий лист, разгладил его на столешнице. Всмотрелся.

Картинка относилась, видимо, к предыдущим событиям — смешной толстяк в красивом, дорогом, но старомодном костюме, раскрыв рот, слушал приобнявшего его за плечо долговязого парня в костюме попроще. Перед ними на улочке с маленькими домиками стоял в несчастной позе студент-попрошайка, а позади, вдалеке — человек в униформе, должно быть, полисмен. Сразу вспомнились рассказы американских писателей столетней давности. Но полицейский на картинке был странным: его шлем венчало длинное перо, а на поясе вместо дубинки, как в фильмах с Чарли Чаплиным, висел… меч.

Непонятно. Филиппов напряг свой мозг, чтобы вспомнить немногое, известное про полицию прошлых лет. Он точно знал, что городовые в России тогда носили сабли… или шашки? Неважно. А вот с другими странами уже были проблемы. Тем более, меч на картинке был не похож ни на шашку, ни на шпагу. Огромный рыцарский клинок. Может, двуручник даже. Хотя художнику журнала, могло было скучно, вот и намалевал…

— Неважно. Надо узнать, чем все закончилось! — с неожиданной решимостью произнес Филиппов.

Он еле удержал себя от того, чтобы сорваться завтра с утра на другой конец города на поиски «того самого» кулька. А, немного остыв, удивился своей минутной блажи. «Будто бы нет других дел! Ну, байка и байка. А журнал этот уже наверняка весь по листку уничтожили. Да и толку-то», — плюнул он мысленно и забыл о странном листке надолго.

∗ ∗ ∗

— Добрый день, молодой человек! Понравилось? — прозвучал вопрос в его спину. Он обернулся. Знакомая бабуся приветливо кивнула головой.

Филиппов за прошедший месяц уже забыл про журнал и просто подумал, что давно не ел арахиса и изюма. Купил по большому кульку того и другого, мимоходом отметив — торговка рвала какую-то книжку в синей обложке. Он пожалел книгу, а дома уже выбросил было бумагу, но, рассмотрев, задержался.

Синяя книжка оказалась старым, советским букварем с ярко-красным нижними полями. В верхнем левом углу, как положено, красовались заглавная и строчная буквы А. Были тут и простые слова, изображенные буквами и цветными квадратиками, помогавшими первоклассникам различать виды звуков и слогов. А вот иллюстрация…

Из разбитого окна выглядывали встревоженные мальчишечье и девчачье лица. Под окном, придавленный половиной громадного арбуза, лежал мальчик, страдальчески тянущий руку к товарищам, которые, видно случайно, упустили гигантский плод из рук. Девочка держала в поднятой руке коробочку с красным крестом. Распростёртому на земле парнишке явно был несладко, впечатление усиливали обильные алые сгустки и потеки, покрывшие его руки и лицо, и расползшиеся по земле и стене. Филиппов понимал, что это кусочки арбузной мякоти, но воображение уверенно делало из полукомичной сцены куда более неприятную. На другой странице крупно чернели три слова.

Арбуз. Аптечка. Рана.

Филиппов отбросил листок и засел за компьютер. Интернет подтвердил его беспокойные мысли. Он знал, что можно заказать в Сети обложку для книги со смешным или вызывающим названием, чтобы потом шокировать ею гостей или недоумевающих пассажиров в общественном транспорте. И про версии учебников в стиле чёрного юмора — существовали десятки таких поделий. Но это — виртуальное баловство последних лет. А чтобы потрепанная, старая книжка, с таким содержанием… Нет, он не дал бы такой букварь ничьим детям.

Что ещё не так? А!

Он принес два первых листа, ввел в поисковик имена героев рассказа. В ответ выдавалось совершенно не то. Набрал в строке поиска начальные фразы абзацев. Тот же результат.

Мужчина посидел, разглядывая обои. Побарабанил пальцами по столу. Выдохнул.

— Интересные книжки. Надо разобраться.

«Просто подойду, куплю кулька на три, и разберусь», — думал Филиппов, твердым шагом приближаясь к торговкам. Но вышло немного не так, а потом и вовсе неожиданно.

— Купите грибочки, — предложила крайняя бабка, одетая в легкий цветастый халат. Она, несмотря на прохладную погоду и отсутствие одного глаза, закрытого пропущенным под роговыми очками плотным бинтом, выглядела вполне жизнерадостной. — У меня подосиновики тут, рыжики.

Он вдруг смутился своего намерения и оглядел товар. Грибы как грибы, чистые, вроде, как всегда. Купил немного, у соседней старушки приобрел полкило ореховых ядер. Спохватился, вспомнив, зачем пришел, и почти кинулся к «семечнице». Купил, как собирался, на два кулька — светлый и яркий, а, забирая первые покупки, увидел, что и у соседок под ногами лежат какие-то книжки. Тут Филиппов и сморозил:

— Скажите, пожалуйста…

— Баба Рая, — дипломатично помогла хозяйка мешка редких семечек. — Что хотел?

Мужчина замялся.

— Вы вот во всякие бумажки это заворачиваете… Я замечал — интересные книжки.

— Ой, какая разница — интересные, неинтересные. Главное — полезные! — пенсионерка без признаков удивления подняла истонченную книжонку без корешка и помотала ей перед Филипповым. — А что такое?

Филиппов забыл о такте и возможной осторожности, и сразу выдал свою тайную цель.

— Да забирай, тут осталось-то! — хмыкнула бабка. Её соседки наблюдали за происходящим с интересом.

— Спасибо! Вам заплатить, или давайте принесу взамен газету…

— Не надо! Считай, это тоже акция! — махнула рукой старуха. — А от газет ваших одна грязь и гадость.

Продолжение в комментариях.

Автор: Андрей Гарин