День исполнения желаний. Часть 8⁠⁠

(Окончание житейской истории)

Что осталось от сказки?

Что произошло за время их отсутствия, Лидка сказать не могла. Но что-то произошло точно. Люся встретила их почти радостно. Одобрила все покупки, а, увидев новую юбку, неожиданно для всех, и в первую очередь самое себя, куда-то сбегала и принесла необыкновенного качества и красоты кофту. Это была тонкая шерстяная кофта, молочно-белого цвета, с круглым воротничком и двумя продольными, ажурными дорожками впереди. Ее сделали в Югославии, а югославские вещи – Лидка знала это, – были одними из самых дорогих среди, продаваемых в Советском Союзе. Люся отдавала Лидке очень дорогую, красивую вещь, купленную для себя!
Девушку попросили примерить обновки и когда, переодевшись, она, наконец, вышла, отец не смог удержаться от комплимента. Георгий Константинович с сожалением подумал, о том, что не видит встреченный утром сослуживец, его дочь сейчас. И еще, ему очень хотелось разделить свою нечаянную радость с сыном.
Воскресенье заканчивалось. Через три часа Лидка уедет, и жизнь в Зазеркалье потечет своим ходом, – размеренно и сыто. Время сомкнется за ней. Никаких обязательств. Никаких писем. Все, что, было, было только здесь и сейчас.
– А брат!? – Лидка еще таила надежду.
– Я сейчас дам тебе его адрес, и сегодня же напишу ему! И ты напиши!
Из кухни появилась готовая взорваться Люся.
Она больше не могла изображать гостеприимство. Слишком больших усилий это стоило ей.
Гостье было мало ее мужа! Теперь она хотела отнять сына.
– Не смей давать адрес! Это мой сын!
– Люся! Перестань! Это ее брат! Они нужны друг другу!
– Не смей! Я не хочу! Не хочу! Зачем она приехала? Что ей нужно?
У женщины началась истерика. Отец положил на место все бумаги, закрыл секретер.

Вот и пробили куранты полночь

Вот и вернулось все на круги свои! Вот и указали Лидке на ее место в этом мире! Не было у нее отца, и уже не будет! Не по-ло-же-но!
– Все! Замолчи! Как не стыдно тебе, она же ребенок! Если ты не прекратишь истерику сейчас же, я немедленно уйду отсюда. Навсегда!!! Комнату в общежитии я могу получить завтра же! – руки у отца дрожали, голос срывался, лицо побледнело. Ему было стыдно перед Лидкой, но ситуацией он не владел.
Женщина еще долго причитала что-то негромко, всхлипывала, но дверь на кухню была теперь плотно закрыта, и слов было не разобрать.
Ужинали отец и дочь молча, в большой комнате, вдвоем. Люся приносила с кухни тарелки, с грохотом шлепала их на стол, и снова уходила на кухню, плотно закрывая за собой дверь.
Чем ближе было время отъезда, тем напряженнее становилась обстановка в доме.
Время, которого не вернуть, истекало безмолвно и бестолково. Даже самый поверхностный, ни к чему не обязывающий разговор, не клеился.
Лидка захотела иметь то, чего не было положено ей судьбой. Она понимала, что непоправимые обязательства были у отца и по отношению к этой недоброй, вздорной женщине, и по отношению к ее сыну. Даже его друзья и сослуживцы, в конце концов, имели на него право, и только у нее, Лидки, этих прав по-прежнему не было. Еще час назад она была почти счастлива, но, оказалось, это был только сон, – обман Зазеркалья.
Купленные и подаренные ей вещи Лида сложила на столе в маленькой комнате. Аккуратно уложила в коробку сказочные французские туфли. Рядом в стопочку сложила эту изумительной красоты югославскую кофту и польскую юбочку плиссе. Кожаную сумку поставила рядом с коробкой, Сверху положила коробочку с часами.
Часы на стене показывали восемь вечера, но у Лидки было свое время, и ее куранты пробили ровно двенадцать. С последним ударом, – карета стала тыквой. Лошади превратились в крыс. А сверкающий сказочный заморский наряд превратился в привычное сиротское одеяние. Лидка улыбалась, но по щекам катились слезы.
Женщина не вышла, чтобы проститься. Когда, присев на дорожку, Георгий Константинович увидел на столе в маленькой комнате оставленные Лидкой подарки, он резко встал, взял у Лидки из рук сумку, сложил туда коробку с «хрустальными башмачками», заморскую кофту и польскую юбку, положил в сумку коробочку с часиками, застегнул молнию на сумке и вынес ее в прихожую.

Коротко и жестко, сказав:
– Не дури, Лидия, прости ее, у нее нервы не в порядке! Или ты не можешь простить меня? Я тебя чем-то обидел сегодня? Что-то сделал не так? Лида, пожалуйста, прости меня!
Лидка не мгла говорить. Она тихо плакала.
Георгий Константинович вызвал по телефону такси, взял сумку, и они спустились к подъезду ждать. Машина пришла быстро. Ехали всю дорогу молча.
– Вот и все, – думала Лидка, – вот и увидела! И время не остановилось! И ничего не изменилось в этом мире!
Такси уносило их на самый край Зазеркалья, – на железнодорожный вокзал.
– Мне всегда казалось, что мой отец – самый сильный человек на свете! Самый умный! Самый красивый! Самый справедливый! И мне хотелось думать, что счастливый! У вас был выбор, и вы сделали его!
– Ты разочарована?
Лидка не ответила, потом, подумав, тихо спросила:
– Вы счастливы?
– Ты знаешь, ответ, ты все видела сама!
– Тогда почему? Вы же могли прожить совсем другую жизнь...
Теперь промолчал он.
Встреч в будущем у них не было. Лидка напрасно потратила время. В Зазеркалье нельзя жить.

Это только сказка, миф! Мираж. У нее никогда не было отца, и никогда не будет его.

А брат? Он-то существует! И эта женщина? И этот человек – рядом, кто он?

Ответов у нее не было.

Что остается от сказки?

Подъехали к вокзалу. Мужчина молча рассчитался с таксистом, помог девушке выйти из машины. У касс толпился народ, и Курлянский с дочерью подошли к окошку администратора. Женщина поздоровалась с Георгием Константиновичем, они перебросились несколькими фразами.
Лидка не слышала о чем они говорили, но, судя по разговору, администратор хорошо знала Георгия Константиновича. Через несколько минут отец подошел, протянул девушке билет на поезд.
Поезд был скорый, вагон – купированный, место – нижнее. Сказка все еще не заканчивалась. До отправления оставалось еще немного времени.
Но время уже работало против них. Оно утекало неслышно, и начинало тяготить обоих.

Когда до отхода оставалось минут десять, отец отнес вещи в купе, и они снова вышли, чтобы проститься теперь уже навсегда. Неожиданно, словно вспомнив о чем-то, отец достал из нагрудного кармана портмоне, вынул из него тетрадный листок.
– Вот, – сказал он, – это адрес Валентина. Я хочу, чтобы вы знали друг друга. Валентин хороший мальчик и тебе он родной брат. Тут адрес и номер воинской части, где служит Валентин. Если будет возможность, напиши ему. Он все знает и будет рад тебе.
– А на Люсю не обижайся, пойми ее. Отец замолчал. Истекали последние секунды их встречи, но отец хотел сказать что-то еще.

– А это – подмосковный адрес моей двоюродной сестры. Ритуля живет на 42 километре Казанской дороги, работает в Москве. Она замечательный человек и примет тебя, как родную. Можешь довериться ей. Можешь остановиться у нее, тебе будет хорошо там, – я позвоню ей, все объясню.
Отец приоткрывал ей дверцу в свой мир. Допускал к близким ему людям, только оставался в стороне сам.

– И что же дальше? Мы никогда не увидимся больше?

– Почему? Будет возможность, – приезжай! Не держи обиды. Для долгих обид жизнь слишком коротка!
Поезд уже начал движение. Проводница опустила подножку, но дверь оставалась открытой, и Лидка видела, что отец продолжает идти рядом.
Вдруг он крикнул

– Лида! Возьми! – и что-то протянул ей.

Девушка инстинктивно протянула навстречу руку, и мужчина быстро передал ей несколько скомканных бумажек в ладонь. Крикнул:

– Девочка, прости меня!

Состав быстро набирал ход. Перрон закончился, и отец отстал, проводница закрыла вагонную дверь. Лидка, не разжимая ладони, прошла на свое место.

В пустом купе девушка была одна. Можно было думать, плакать, смеяться, не объясняя никому то, чего объяснить нельзя.

Закрыв дверь купе, Лидка села к окну, разжала ладонь. На столик упали три скомканные двадцатипятирублевки, – все, что осталось от сказки.
За окном, еще какое-то время, мелькали освещенные улицы, дома, машины.

Город жил обычной своей жизнью, не было ему дела ни до Лидки, ни до отца ее, оставшегося там, на перроне.

Наконец, отгремел железнодорожный мост, безлюдные пригородные полустанки сменялись непроглядной чернотой, и вновь казалось, что на всей земле живым остался только этот поезд, неумолимый и стремительный.
Лидка достала из сумки коробочку. Часики отсчитывали первые часы ее новой жизни, жизни человека, у которого слово «отец», начало оживать. Пусть даже он живет там, далеко, за горизонтом. Девушка приложила часики к уху, закрыла глаза.
Как быстро пролетело время! Как много событий произошло за эти короткие часы. И все в этом мире осталось по-прежнему.
Земля сейчас была по-прежнему необитаема, а все, что случилось с Лидкой в Зазеркалье, уже почти перестало быть реальностью. Только три скомканные бумажки на столе, да несколько сказочных предметов в сумке напоминали о нем.

Завтра с утра у нее, как обычно, лекции в институте, потом лабораторная работа по технике СВЧ, а после занятий, вечером, она непременно должна еще успеть в Яхт-клуб, на свои любимые курсы рулевых.

Завтра они с капитаном «Корсара» - парусного катамарана, уже ставшего частью Лидкиной жизни, будут изучать такелаж, навигацию и правила предупреждения столкновения судов на воде… Жизнь продолжается!

Ну, и так, на всякий случай, если кому-то интересно, чем закончилась эта история:.

Послесловие:

Георгий Константинович умер вскоре, совсем молодым, в больнице, от инфаркта, едва дожив до 50. Лидка присутствовала на похоронах. Ей позвонил Брат. На похоронах говорили, что случилось все после очередного разговора с женой. Врачи запретили Курлянскому вставать, но он был сильно взволнован, и встал. На похоронах все сотрудники его говорили в один голос, что потеряли очень хорошего и близкого человека. Видно было, что эти слова идут от души. Чаще других звучала фраза: «ты ж нам был как отец родной». Особенно горько это было слышать дочери Георгия Константиновича. Люся не плакала. Похоронили Георгия Константиновича на уже закрытом к тому времени городском кладбище, где-то в центре. Рядом с его могилой находятся могилы знаковых людей города Харькова. Так закончилась еще одна жизнь. Наверное, не очень счастливая. Но ничего изменить в ней уже нельзя.