23-го утром⁠⁠

23-го утром

Меня зовут Густав Октавиан. Мне 24 года. Однажды утром, по-моему 23 марта, я проснулся от резкой боли. Открыв глаза, я увидел, как человек в черной мантии и меловом парике отпиливал большим ампутационным лобзиком мою ногу. Он делал это с небрежностью, но ловко и умело, как опытный боец орудует мечом. От боли и возмущения я даже не смог закричать. Я не знал, что мне делать, а ведь передо мной все-таки был представитель закона. Через минуты две он закончил, снял свою резиновые перчатки, положил мою ногу в мешочек с биркой «приговор номер 2\46 - L», отер под со лба и протянул мне телефонную трубку. «Господин Густав, у вас есть право на телефонный звонок в скорую помощь или вы можете истечь кровью и умереть, также вы можете остановить кровь мыслью или другими подручными средствами, это не возбраняется законом.» - сказал он, и, увидев, что я тянусь к трубке, помог мне набрать телефонный номер и вызвать наряд скорой помощи.

Я сел на постели и посмотрел на культю своей ноги, из которой хлестала кровь. Она уже заливала ковер моей комнаты, да и постель уже была перепачкана кровью изрядно.

Судья понял на что я смотрю и сообщил, что завтра я смогу вызвать судебного пристава и страховщика, чтобы они описали ущерб от приговора, нанесенный моей квартире, и сумма на устранение его будет мне выплачена. Я поблагодарил его и машинально предложил кофе. Но тут внезапно вспомнил, что не смогу дойти до кухни, судья нежно улыбнулся, поняв мое смущение, мол предложил а сам не может даже шаг сделать и сказал, что сделает кофе и себе и мне.

Он ушел, начал греметь кофейником, наливать воду, а я остался сидеть и смотреть, как багровел пол моей комнаты. Кровь уже добралась до гантель, которые лежали в этом углу уже много-много лет. Я даже не могу сказать, откуда они там взялись, они там просто всегда лежали, может даже дом строили вокруг этих гантель. Из-за потери крови мне стало дурно, я почувствовал недомогание. Перед глазами стали появляться пятна и голова начала кружиться, и шелестящей змей в голову начал влезать день, а с ним и разум, а с ним и страх. А вдруг скорая не успеет приехать, и я умру!

Неудачное начало дня.

Тут вошел судья с двумя чашками кофе. Аромат этого чудесного напитка вытеснил все и уютно засел в мозгу. Законник, хлюпая по изрядно пропитавшемуся кровью ковру, дошел до меня и помог мне взять чашку. Ее приятное тепло растеклось по всему телу и немного отогнало леденящие приближение смерти, если бы кровь струилась помедленнее, то я бы даже, наверное, забыл, что ее во мне осталось около двух литров.

Мы сидели с судьей на краю моей кровати, как на плоту среди красного моря. Необычное ощущение - сидеть с человеком, который тебя, возможно, убил, пить кофе и смотреть на все пребывающее море своей крови. Одновременно с этим я ощущал всю свою комнату. Казалось, через кровь я чувствую каждую ворсинку своего ковра, каждый тараканий трупик и крошку под шкафом. Я ощущал себя океаном…

Сон окончательно оставил меня и я проснулся.

«А в чем меня обвинили» - спросил я судью. Он ждал этого вопроса и спросил очень мягко и нежно: «а вам это зачем? Закон уже все предусмотрел, чтобы впредь вы не совершали ничего подобного. Хотя кофе еще много... 20го марта вы перебежали проезжую часть в неположенном месте, что могло бы привести к аварии и гибели людей. Теперь без одной ноги вы будете более бережно относиться к процессу перехода дороги и правилам дорожного движения.» «А почему меня не оповестили об этом заранее?» - недоумевал я. «А чтобы это изменило?» - в никуда ответил судья: «Вы виновны, так решил совет судей и сегодня ваш приговор был приведен в исполнение, конечно, вы можете его обжаловать в следующем месяце» «И мне прирастят ногу?» - ехидно спросил я. «Нет. Если вам все удастся, то вам выплатят компенсацию» «А как же быть с ногой» - спросил я. «Он будет храниться у нас. А что по поводу вас, то без ноги вы уже точно не сможете перебежать дорогу в неположенном месте и создать ДТП.» «Понятно» - протянул я и отхлебнул кофе. Мне всегда нравилась однозначность нашей законодательной системы, но я никогда не предполагал, что попаду в ее жернова. И вот это случилось. Все очень логично, все понятно, но как-то неприятно. Система работала безотказно: водителю-лихачу отрезали руку, как и карманнику с шулером, грабителям и убийцам делали лоботомию, как и взяточниками со спекулянтами, и так было со всеми, кто нарушал закон. И если меч правосудия попадал по невинному, то это считалось профилактикой и тоже приветствовалось. Это уравновешивало всех перед законом, это и было - чистое равноправие.

«А почему вы отпилили мне ногу во сне?» - спросил я судью. «Приговором была только ампутация ноги, а насильного пробуждения там не было указано» - произнес он и сделал еще один глоток кофе. «А вы всегда приходите так рано?» - вновь поинтересовался я. «Нет» - сказал судья. «Просто сегодня у моей дочки день рождения и я хочу пораньше прийти домой, ей девять лет.» - сказав это он показал мне ее фотографию. Милая белокурая девочка без глаза. Видимо, она прочитала папины секретные документы, по какому то делу, скорее всего по слогам, и вот. Глядя на фотографию дочки, судья стал широко улыбаться, и румянец появился на его гладко выбритом лице. Он бесконечно любил этого ребенка. «Я купил ей подарок, вам показать?» - спросил законник, его глазки горели, а все тело уже было готово сорваться и бежать в прихожую, где он, видимо, оставил свой пакет. Я кивнул и он умчался.

И снова остались мы наедине с моим морем крови. Из ноги она лилась уже заметно медленнее, либо кончалась, либо я все-таки мыслью ее остановил. Но пришло неприятное ощущение нецелостности. Появилось желание почесать левую пятку, которой у меня больше не было. И это приносило определенный дискомфорт.

Судья вернулся, неся в руках яркий пластмассовый паровозик. «Леночка любит паровозики, мы на таком же вот ездим к бабушке, где много козочек и курочек. Она хочет стать машинистом или проводником, когда вырастет.» Он завел паровозик и пустил его по полу. Тот деловито запыхтели, из трубы полетели мыльные пузыри. Судья сиял счастьем как ребенок, представляя, радость своей одноглазой дочурки. Пузырьки смотрелись волшебно: утреннее солнце и кроваво-багровый пол окрашивали их в ярко алые и розовые цвета, создавая атмосферу праздника. Паровозик пробирался через лужу уже начинающей сворачиваться крови, но на красных колесиках ее видно не было, только красивые пузырьки из трубы и забавное пыхтение. …

Я потерял сознание. Сквозь бред я увидел лица врачей скорой помощи, почувствовал, что меня везут еще я слышал как пыхтит паровозик «чух-чух-чух…»

Операционная лампа, яркий свет «чух-чух-чух». Палата, связанные руки и люди тыкают мне в лицо бумажки, а вокруг них розовые пузырьки и «чух-чух-чух»

Одноглазые дети несут транспаранты, за ними скачут белые парики и впереди едет паровозик с синей трубой и «Чух-чух-чух».

- Андрей, вы отдаете себе отчет, что вы отрезали себе ногу мебельной ножовкой? – спросил доктор.

- Чух-чух-чух – ответил связанный рубашкой пациент и продолжил мерно качаться на стуле.

- Иван Павлович, сегодня вы уже ничего не добьетесь от него у него приступ.

- Понятно Игнат Сергеевич продолжайте лечение, только увеличьте пациенту утреннюю дозу пилюль, через неделю еще раз попробуем поговорить с ним.

Санитары увели пациента, доктора встали, сняли черные мантии и сложили на полку меловые парики, накинули пальто и обсуждая что то вышли из кабинета….