Не знаю почему, но сейчас активно форсится, что мол "хмурые ветераны ничего никому никогда не рассказывали. А не дай бог спросишь, подзатыльник и выйди вон щенок, война есть война." Мой дед воевал с самых первых дней войны до сентября 1942, когда его тяжело ранило при отступлении. Он немного, но рассказывал. Как поймал диверсанта, еще до войны, в 1940 году, как его "поставили на пулемёт", и он молился, чтобы пулемёт разбили скорее. Потому что пулеметную точку старались подавить в первую очередь. С винтовкой спокойнее, как он говорил. Как отступая, переплывали через какую-то крупную реку, но к сожалению точно не могу сказать какую, не помню. Как тонули рядом с ним его сослуживцы. Как его ранило в руку, а в госпитале он был в сознании и не дал отрезать руку, и ее сохранил врач, пусть и в искалеченом состоянии. К сожалению он ушёл в 1993, я был маленьким и много чего не запомнил.

…Мне было 4 или 5 лет, но я хорошо помню, как в начале 80-х в нашем дворе отмечали День Победы...

Хмурые фронтовики, без всяких орденов и медалей (тогда носить их, почему-то, считалось неприличным) собирались за общим столом во дворе дома и выпивали с кратким тостом: «За победу!»

Следующий тост был за то, чтобы не было войны.

Потом, стоя, мрачно пили за тех, кто не вернулся…

В основном молчали... Никаких рассказов о войне и подвигах.

Только иногда, отрывисто спрашивали друг друга:

«На каком фронте был?», или «Где войну окончил?»

Получив односложный ответ, кивали, затягивались дымом папиросы.

Помню, как я просил:

-«Деда, расскажи о войне?»

Он отмахивался:

- «Отстань, пацан. Нечего о ней рассказывать – война как война…».

Я спрашивал у других:

- «Дяденька, а сколько фашистов вы убили?»

И тут же получал подзатыльник от бабки за неуместные вопросы:

- « Не приставай к людям!».

Затихнув в своём углу, мрачно думал о том, что когда я пойду на войну, то обязательно буду считать сколько врагов убил, и будет их больше чем пальцев на руках и ногах!

Захмелев, гости сдержанно смеялись, перемывая косточки каким-то «тыловым крысам», которые «в медальки-побрякушки рядятся, а сами пороху на передовой не нюхали…».

Кстати, слово «ветеран» у них не было в ходу, и различали только две категории воевавших: участник войны – фронтовик и участник войны - тыловик. К последним было насмешливо-ироничное отношение.

Помню, как упал один из фронтовиков на пол, бился в судорогах, чернел лицом, задыхаясь рвал ворот рубахи и страшно кричал: «Суки! Ссууки!!!».

Ему придерживали голову, поили водой и горестно шептали друг другу:

- «Контуженный...

Ему пить совсем нельзя...

А как фронтовику на день Победы не выпить?»

Ещё запомнился инвалид с ампутированными кистями рук, которому на одну культю клали кусочек хлеба с салом, а на другую ставили стакан водки. Он с цирковой ловкостью опрокидывал стакан в рот, губами степенно ставил его обратно на стол и не спеша закусывал бутербродом.

Был он буйный во хмелю и учувствовал во многих драках, случавшихся во дворе. Жуткими, отточенными ударами культей он клал на землю всех соперников, и его боялась вся улица… Стыдно признаться, но, по малолетству, я тоже хотел быть таким же весёлым и бесстрашным инвалидом со страшными боевыми культями…

Был ещё полностью слепой фронтовик, он потерял зрение при освобождении города. Возвращаться ему было некуда и он так и остался жить в нашем городе. Женился, у него были дети... Он свободно, без провожатого передвигался по нашему двору.
В хорошую погоду ему выносили стул, ставили перед подъездом и он играл на баяне. Просто сидел и играл хорошую музыку.... Люди занимались своими делами, а он сидел и играл...


Да, вот такой был грустный праздник. Действительно, со слезами на глазах…

P.S. На фото мой дед Шеховцов Георгий Георгиевич.

Разведчик, кавалер Орденов Славы 3 и 2 степени и других наград.

Когда он выпивал за Победу, то всегда отворачивался, чтобы не показввать мутноватую стариковскую слёзу, катящуюся по его морщинистой щеке. Он умер лет 40 назад,....