— День добрый, это не у вас давеча вампирчика видели?

— А вы с какой целью интересуетесь? Вы не еретик, нет?

— Что вы, я простой советский инквизитор.

— А ну побожитесь?

— Вот вам крест святой.

— А, ну тады порядок. Вы не подумайте за бдительность, у нас по-другому никак. Оборотни приходят — грабят. Упыри приходят — тоже грабят. Куды крестьянину податься? Ведьмы, опять же, и те грабят… Хотелось бы почаще, и чтобы они помоложе были.

— Очень вас понимаю, но с проституцией... то есть с ведьмами мы боремся.

— Плохо боретесь... Эм-м, в смысле хорошо, я хотел сказать. Просто баб у нас в деревне почти не осталось, а ведьмы тоже бабы, и иногда хочется пожить по-человечески.

— Соболезную вашему горю, а где, кстати, ваши бабы, если не секрет?

— Так это, на субботнике. Восемь лет уже, как всех баб и девок на царский субботник забрали. С тех пор вот ждём.

— Чего ждёте? Воскресенья?

— Да, очень надеемся, что все они воскреснут и домой воротятся.

— А-а-а, ну если не в эту, то в следующую пятилетку обязательно. Сам царь обещал амнистировать все субботники.

— Ну если сам царь, тады конечно. Обязательно проголосую за него на следующих выборах.

— Аналогично. Наш царь самый мудрый и великий, а самое замечательное — стабильно бессмертный. Вы же за стабильность?

— Эм-м, если в случае царя, тогда да, а вот в случае оборотней... Хотелось бы изменений к лучшему.

— К сожалению, ими занимается другое ведомство. Мне бы насчёт вампирчика.

— Так то не у нас. У нас и замка-то нет. Вы в Прохоровку сходите, там дворянская усадьба. Там, говорят, у одного зубки резались, а потом местные устали чесаться и сами его того.

— Чего того?

— На вилы.

— А почему нас не дождались? Почему самосуд?

— Так ведь не утерпели. Вам когда сообщают, ваши что отвечают? Когда всю кровь допьёт, тогда и приходите? Вот и, собственно... Что вас ждать?

— Вообще-то у нас государева служба: всё должно быть по закону.

— Так вы же его никогда не соблюдаете, вот мы и привыкли.

— Критикуете представителей власти?

— Что вы! Молимся на вас и на вас одних уповаем. Даже не вызываем вас — вот как бережём. Как у нас говорят: «Если не Инквизиция, то кто?» Поэтому сами выкручиваемся.

— Это ладно. Как давно они его на вилы, вы говорите?

— Да на прошлой неделе. Бегали там, возле усадьбы, с факелами, кричали. Слуга оттуда один убёг, рассказывал.

— Какой слуга? Тоже вампир?

— Нет. Обычный. А пить кровь он не может, потому что зашитый весь. Фрэнки звать. Позвать?

— Не надо. Всё равно зашитых вампиров не бывает — это мистика.

— Да я же и говорю.

— Ясно. Так, а почему они его не днём ликвидировали? Нарушение же.

— Днём нельзя, днём вампирчики спят. Будить не положено.

— А большая деревня эта Прохоровка?

— Дворов триста.

— Очень жаль, придётся всех сжечь.

— Как? И тёщу мою?

— А она тоже из Прохоровки?

— Нет, но живёт близенько. По пути, в пяти верстах. Может, заедете?

— Бесплатно?

— Я вас понял. Четверть самогона.

— Я не один, я с товарищами.

— Больше двух четвертей дать не могу. Хоть убейте.

— Это всегда успеется. Давайте сюда ваш самогон, так и быть, сделаем.

— Храни вас господь, добрый инквизитор.

— Ну что вы, не надо благодарностей. Это же наша работа.