Станиславу Орлову было 44 года. В футбольных кругах он был известен как Испанец. Член фанатской группировки ЦСКА — Red-Blue Warriors. В боевых действиях на Донбассе начал участвовать в 2014 году.

«Эспаньола» была создана весной 2022 года. В нее входили футбольные фанаты из разных регионов страны. Бригада участвовала в боях за Мариуполь, Клещеевку, Угледар, Авдеевку, Часов Яр. В октябре подразделение объявило о расформировании.

БЫТЬ ВОИНОМ, ЖИТЬ ВЕЧНО!

https://www.kommersant.ru/doc/8312381?ysclid=mjd82mli3u23850...

Интервью с сапером «Эспаньолы» с позывным «Матроc» – героем СВО, добровольцем из Санкт-Петербурга

Доброволец из Санкт-Петербурга о том, что привело его на фронт, о буднях сапера, о принципах добровольческого движения, и о том, почему на войне нет места одиночкам – сапер с позывным «Матрос», несущий службу в добровольческой бригаде «Эспаньола», рассказал главному редактору «Время МСК» Екатерине Карачевой.

Матрос, стандартный, но важный вопрос: что привело тебя на СВО? Что стало той самой точкой невозврата?

-- Все началось еще в 2014 году. Я тогда работал в Сочи, занимался системами противопожарной защиты. Майдан, вся эта оранжевая революция... Мониторил ситуацию ежедневно. Понимал прекрасно, что людей просто тряхнули, они повелись на эту шляпу. Видел, как относились к «Беркуту», да и к русским людям в целом. Тогда в голове уже начало зреть понимание, что надо ехать. Но были обстоятельства: маленький ребенок, объекты, учеба в институте... Все откладывалось. Потом я познакомился с людьми из Донецка, с Харцызска, узнал правду из первых уст. Новости – это одно, а когда тебе рассказывают те, кто там жил... После 24 февраля 2022 года вопросов уже не было. Даже не обсуждалось. Единственное, о чем думал – как подготовить финансовую подушку для семьи.

А почему именно «Эспаньола»? Был же выбор.

-- Рассматривал и «Спарту», и «Вагнер». Но от ребят, футбольных фанатов (я сам «Зенит»), узнал про «Эспаньолу». Закинули удочку, сказали, что люди ждут. Поехал и ни разу не пожалел.

В чем принципиальное отличие добровольческих подразделений от регулярных частей?

-- Главное – люди. У нас инструктора на КМБ – это те, кто прошел не один штурм, понюхал пороха, как говорится. Они реально воюют и могут научить. А в некоторых частях... при всем уважении, офицер может быть капитаном, но на передовой не был. Армия, по-настоящему, существует только на войне. Одно дело – махать руками перед зеркалом, и совсем другое – выйти на ринг и получить в бороду.

Второе – отсутствие «синьки». Это ключевой момент. Человек напился – он выбыл из строя на недели. Ему надо прийти в себя. Какой в нем смысл? В «Эспаньоле» с этим строго. Мы здесь воюем, а не в запой играем.

Ты сапер. Это осознанный выбор?

-- Да. Во-первых, мой дед сапером всю Великую Отечественную прошел. Во-вторых, моя гражданская специальность – системы противопожарной защиты. Огонь, возгорание, микроэлектроника... Подрывное дело – это во многом то же самое. Мне было проще вкатиться. Война сильно изменилась, сейчас не просто «нажал – взорвалось». Нужно думать, изобретать.

Что самое главное в работе сапера?

-- Внимательность. Абсолютная. Две одинаковые мины на одном пятачке дадут два разных взрыва. Каждый взрыв уникален. Или вот прилетает «полька»... По звуку ты за полсекунды должен понять, упадет она в тебя или в двухстах метрах. Ты всегда на фокусе, всегда в тонусе. Расслабился – все, тю-тю.

Страшно было?

-- Страшно всегда. И это нормально. Если адреналин не идет – лучше не выходить, убьют. Первый раз на позициях в декабре было очень непривычно. А потом... привыкаешь.

Сталкивался с тем, что новости не совпадают с реальностью?

-- (Смеется). Как-то ко мне журналисты приставали: «Сколько снарядов уничтожили?». А я кто, счетовод? Кому надо – те пусть считают. Они в итоге выпустили сюжет: «Эспаньола уничтожила тысячи снарядов в Мариуполе». А зачем эта фраза? Люди и так понимают, что отряд молодец. Я им сразу сказал: «Вы все перевернете». Так и вышло.

А с финансами в добровольческих подразделениях порядок?

-- В «Эспаньоле» – да. Командир сразу сказал: «Если ты за деньгами – тебе не сюда. Ты приехал воевать». Но деньги, конечно, нужны, семью кормить. Вначале, помню, в декабре получил первую зарплату – 28 тысяч. Жена звонит: «Я что-то не понимаю». Я ей: «Я тоже пока не понимаю». Потом разобрались. Все честно. Штаб огромную работу делает по документам, ветеранским удостоверениям. У нас подход: черное – это черное, белое – это белое.

Как СВО изменила тебя и твое отношение к жизни там, в тылу?

-- Мировоззрение поменялось кардинально. Раньше смотрел новости: вот наши модернизировали, вот достигли... Другой канал включишь – убило, порвало. Это все было где-то там, далеко. А здесь – ты в этом живешь.

На гражданке многие живут, как жили. И если они могут себе это позволить – значит, мы здесь делаем все правильно. Значит, нас хватает. Я не за тем сюда приехал, чтобы все там ходили хмурые и думали только о войне. Пусть живут. Но часть «друзей», конечно, отсеялась. Пишут: «Как дела?». Ну, какие дела? Что я им расскажу? То, что для служебного пользования? Вот и отвечаю: «Нормально». И все. Общаться особенно не о чем. Я здесь своей жизнью живу.

Самый тяжелый момент за все время?

-- Первая потеря. Друг, позывной «Сухарь». Дружили 20 лет... Вот это было тяжело. Слезы текли. Потом... потом привыкаешь. Это ужасно звучит, но ты привыкаешь прощаться. Ты понимаешь, что они ушли, делая свое дело. Здесь не так тяжело, как когда на гражданке узнаешь, что друг детства умер от передоза. А здесь – погиб боец.

Что для тебя есть Родина, ради которой ты здесь?

-- Это не государство с его бюрократией. Это земля моих предков и моих потомков. Это семья, близкие, даже те, кого я не знаю, – они свои, потому что мы – один народ. Я служу в армии не государству, а Родине. Вот это и есть та самая земля, которую надо защищать.

Каким ты видишь окончание этой войны?

-- Она дойдет до Киева? Не знаю. Но Одессу, Николаев – заберем обязательно. Нам нужен выход к морю и буферная зона, чтобы прекратились обстрелы Белгорода, Ростова, Крыма и других. Но добивать Украину до конца нельзя. Кто-то же должен платить по тем счетам, которые они набрали у Запада. Пусть платят. А пока... это отличный полигон для испытаний.

Выставление авторских материалов издания и перепечатывание статьи или фрагмента статьи в интернете – возможно исключительно со ссылкой на первоисточник: «Время МСК».

Интервью с инструктором мотобата «Эспаньолы» с позывным «Яга» – героем СВО, добровольцем из Севастополя

Инструктор мотобата легендарной добровольческой бригады «Эспаньола» – о том, как подготовка штурмовой роты мотобата вышла на новый уровень, какие ошибки первых месяцев войны удалось исправить, почему в современной войне критически важно «мыслить гибко, и… как карабином завести мотоцикл» – в освобожденном Мариуполе 37-летняя доброволец «Яга» из Севастополя рассказала главному редактору «Время МСК» Екатерине Карачевой.

Что стало решающим фактором, той точкой, когда приняла решение пойти на СВО?

-- Решение было абсолютно осознанным и выросло из двух вещей: профессиональной компетенции и гражданской позиции. Я давно и серьезно занимаюсь мотоспортом, понимаю возможности мотоцикла как инструмента для решения сложных задач на бездорожье. Когда началась СВО, я, как и многие, следила за новостями и анализировала ситуацию. В какой-то момент мне стало очевидно, что возникла острая потребность в мобильных, гибких, малозаметных подразделениях. Мотоциклы идеально подходят для разведки, связи, быстрой переброски личного состава, точечных ударов. Я поняла, что мои знания – это не просто хобби, это реальный навык, который может сохранить жизни и повысить эффективность наших ребят. Сидеть сложа руки, обладая такой возможностью помочь, я не могла. Это был не порыв, а холодный расчет: я могу быть полезной здесь и сейчас, и мой долг – предложить эту помощь. Выбрала «Эспаньолу».

Как происходило знакомство с командиром «Эспаньолы»? Было ли недоверие?

-- С «Испанцем» мы общались достаточно прямо и по-деловому (улыбается). Не буду раскрывать все детали, но скажу, что он – человек, который мыслит нешаблонно и ценит инициативу. Я пришла к нему не с голой идеей «давайте я буду учить на мотиках», а с готовой, продуманной концепцией. Я кратко очертила тактические ниши, которые мы можем закрыть: разведка, рейды, эвакуация, подвоз. Объяснила ключевой принцип: мы готовим не спортсменов, а бойцов, для которых мотоцикл – это инструмент выживания и выполнения боевой задачи.

Недоверия в классическом смысле не было. Был здоровый скепсис и масса уточняющих вопросов по срокам, по методике, по материальному обеспечению. Он проверял не меня лично, а жизнеспособность самого проекта. Я подробно расписала программу интенсивного курса, основанного на моем опыте, где акцент делается на выработку мышечной памяти и преодоление инстинкта самосохранения. Когда он увидел, что подход системный и прагматичный, что я понимаю не только в мотоциклах, но и в тактике их применения, – решение было положительным. Он предоставил мне карт-бланш на разработку полноценной учебной программы и ее внедрение. Это был акт большого доверия, который ко многому обязывает.

Яга, ты – инструктор по мотоподготовке. В чем суть твоей работы здесь, на передовой?

-- Понимаешь, моя задача не просто научить человека ездить по полю, а сломать у него в голове шаблон, что «мотоцикл – это для покатушек». Это инструмент выживания и выполнения боевой задачи. Наш главный враг – это инстинкт самосохранения. На асфальте он тебя спасает, а здесь, на бездорожье под обстрелом, он работает против. Человек зажимается, тело деревенеет, и он совершает ошибку. Моя работа – через технику и постоянные повторения довести нужные движения до автоматизма, чтобы даже на стрессе тело само делало то, что надо. Вот этот навык и нужно донести до ребят – он ключевой.

И дальше он не заканчивается. Вот, скажем, моя последняя группа – «мотоштурм». Я их вывела на определенный уровень, они теперь работают самостоятельно, у них уже другие, более сложные задачи. Но они продолжают использовать то, что я дала. От этого не отказываются. Мы с ними работаем, занимаемся дальше. А тем временем подтягиваются новички. Вот у «мотоштурма» как раз прошел КМБ, набрали новую группу. Моя задача – их «просмотреть», как инструктору, и обучить, чтобы они могли влиться, выполнять задачи с основным составом. Плюс другие отряды, которым тоже нужна подготовка. Вот и собираешь, собираешь, собираешь этот пазл.

Причем, у нас ведь не езда в привычной экипировке, а специфичная – все бойцы ездят в броне, в тактической обуви, каске, с оружием и полным боекомплектом.

Как упаковывала многолетний опыт в сжатые сроки обучения?

-- Это была задача на сжатие и концентрацию. У меня было две недели, чтобы создать то, чему в мирной жизни учатся годами. Я взяла за основу не спортивные дисциплины, а армейские методики ускоренной подготовки, адаптируя их под наши специфические задачи. Весь курс был разбит на модули: от базового владения техникой на площадке до тактики движения в группе, преодоления препятствий под условным огнем и эвакуации подбитой техники.

Ключевые принципы: «от простого к сложному» и «повторение – мать учения». Я выстраивала тренировки так, чтобы каждое следующее действие доводилось до автоматизма. Минимум лекций и максимум практики. Самый сложный момент – это работа с психологией. Надо было не просто научить человека ездить, а научить его принимать решения за доли секунды в условиях стресса, не паниковать при падении, мыслить нестандартно, если что-то пошло не так. Фактически, я писала не просто программу обучения, а инструкцию по выживанию. Каждое занятие было направлено на формирование у бойца нового условного рефлекса, который в бою может спасти ему жизнь. Это был огромный труд, но, когда видишь, как твои бойцы возвращаются с заданий и благодарят за науку, понимаешь, что все было не зря.

Где проходят эти тренировки?

-- Ко мне приезжают. У нас здесь есть своя площадка, но площадка – это для азов. Я всегда говорю: наша главная задача – не по площадке кататься. Наша цель – грунты, пересеченная местность, поля. А здесь, в степи… Честно, хотелось бы посложнее ландшафты. Вот в Крыму, где я была, в Севастополе – там гораздо интереснее. Горы, крутые перепады, сложные трассы. А здесь в основном степь, холмики такие. Поэтому мы постоянно ищем локации.

Едешь и высматриваешь: вот в этом лесочке – фигня, а вот этот размытый машинами поворот, глубокая колея – вот этот кусочек клевый! Приезжаешь на него и целое занятие долбишь только его. Постоянно ищешь, чтобы усложнять задачи, двигаться от простого к сложному.

Поиск локаций, наверное, иногда приводит к курьезным ситуациям?

-- (Смеется) О, да! Теперь я знаю, как готовят сено для скота. Была у меня одна история, не очень красивая, по нашей же незнанке. Моей.

Искала новое место, а вокруг все поля уже взошли, пшеница колосится. Ехать туда – значит уничтожить чей-то труд, чей-то хлеб, заработок. Нельзя. И тут я нахожу поле – перепаханное, заросшее травой, но уже скошенное. Солома лежит, ветром сбило в какие-то валы. Я такая: офигеть! Идеальное место! Можно кувыркаться, падать – ты падаешь на мягкую солому, да еще земля под ней мягкая, пропаханная. Мы с утра там три часа провели тренировку. Просто перепахали это поле еще больше, все сено – вот так вот перемешали с землей. Вечером с этой же группой приехали, человек 10-15 было, и снова каждый отрабатывал свое задание. Представь: рой, жужжание, ты просто находишься в сплошном реве моторов… Красота. И закат в тот день был нереально красивый, розовый такой.

Ты и на закат успевала обратить внимание посреди всего этого?

-- Я природу очень люблю, всегда за ней наблюдаю. Даже на ЛБС, когда все свистит, бывает, заметишь: «О, сегодня небо звездное». Или рассвет необычный, или ветер сменился. Это такая отдушина. Включаешь это в себя и как-то отключаешься от грохота.

Так что же было с тем полем?

-- Мы уже закончили, строимся, готовимся уезжать. И тут подъезжает старенький жигуленок, мужик, явно местный, начинает орать, ругаться. Я сначала не поняла, думаю, может, пешеходу помешали? Выскочила, подъехала к нему, извиняюсь. А он дальше кричит. И до меня доходит. Это было их поле. Они скосили эту траву, сорняки, чтобы потом, когда она высохнет, свалять в тюки и кормить зимой скот. А мы это все перепахали, перетоптали.

Они были на взводе, сразу на агрессии, на эмоциях, готовы были к конфликту с людьми с автоматами. А я стою и спокойно, вежливо объясняю: «Честно, я городская жительница. Я в жизни не видела, как готовят сено. Мне в голову не пришло. Я думала, раз соседнее поле засеяно, а это – нет, значит, оно пустует. Я, наоборот, думала, что делаю хорошо – не по пшенице же катаемся». В общем, извинились, поругался он на нас еще немного, и мы уехали. Неприятный момент, конечно. Но опыт. Теперь оттачивать мастерство выезжаем только на заброшки и явно никому не нужные места.

Яга, ты не только учишь технике, но и воспитываешь. Есть система наказаний за ошибки?

-- Такого понятия как «экзамен» нет. Но я их проверяю каждый день. Каждое занятие – это проверка. После тренировки мы собираемся, пока не разошлись, и я разбираю: «У тебя сегодня хорошо это получилось, а вот тут обрати внимание». Стараюсь больше хвалить, потому что точка роста есть у каждого. Но бывает и тупость. Например, без команды что-то сделать. Объяснил задачу, но команды «Вперед!» еще не дал, а они уже ломанулись! Или кто-то на дороге подверг группу малейшей опасности. За это наказываю.

Как?

-- Физическая нагрузка. Ты подверг группу опасности, нарушил дисциплину. Берпи, отжимания, приседания. Пока все после вечерней тренировки идут мыться, есть, спать – человек остается и делает. Дежурный стоит, считает. Может хоть всю ночь делать, но должен сделать все, что сказали. Утром докладывает, что наказание выполнено. Но я всегда объясняю – за что. Если дисциплины нет здесь, на полигоне, то там, на передовой, она уже не появится. Там воспитывать будет поздно. Времени нет. Поэтому тут надо быть строгой.

Ты учишь их нестандартно мыслить. Приведешь пример?

-- О, это самое интересное! Как-то раз пацаны вернулись с задания, и на одном мотоцикле вылетела кнопка электростартера. А у нас мотики без кикстартера, заводятся только от стартера. Они такие: «Блин, мы не знаем, что делать!». В итоге, они его не бросили, притолкали. Мы на тренировках как раз отрабатывали эвакуацию техники – в общем, почти молодцы… Приезжают такие довольные: «Мы палочкой там тыкали, в общем, не завели!».

Я такая: «Какой палочкой?». Оказалось, они нашли на дороге деревянную веточку, чтобы в дырочку кнопки засунуть. Я говорю: «Ребят, вы в электрический прибор деревянную палочку суете? И как вы думаете, она должна замкнуть контакты?». Они стоят, смотрят на меня и сами понимают, что немного сглупили. Я говорю: «Неужели за всю дорогу не нашли ни одного металлического прутика?». А у меня, …у каждого, на разгрузке висят карабины – большой на спине, если стропой зацепить надо, маленький на груди – перчатки вешать. Я тут же снимаю карабин, засовываю его в место кнопки, замыкаю – мотоцикл заводится: «Вот видите? Все необходимое всегда на вас. Учитесь мыслить гибко, применять предметы нестандартно. Не опускать руки, если что-то сломалось». Вот такие уроки – ключевые.

Ты для них и инструктор, и психолог. Ты же видишь каждого, слабые и сильные стороны.

-- Специально целью не задаюсь, но, когда месяц работаешь с одной группой в усиленном режиме, волей-неволей начинаешь видеть. Ко мне ведь приходят не опытные мотогонщики, которых надо чуть подкорректировать. Приходят «нулевые» пацаны, которые вчера еще в парке с девочками гуляли. А тебе за месяц нужно сделать из него боевую единицу. То, чему спортсмены годами учатся, ты должен вложить в его голову так, чтобы это стало его собственным знанием, его решением, его навыком. Это большая ответственность.

Зимой тренировки тоже бывают?

-- Конечно! Для меня зима – это не остановка, а накопление сил. Сейчас у меня такой конвейер: обучила-выпустила-отправила. А за зиму те, кто обучен, еще больше окрепнут, наберутся сил. А мы будем готовить новых. Сезон у нас круглый год.

Давай поговорим о твоем позывном. «Яга» – это сильное, мифологическое имя. Сама выбрала?

-- Да. Когда я только пришла сюда, у меня было две недели на создание учебного плана. Нужно было придумать все: программу, методику. И параллельно нужно было выбрать позывной. Я перебирала варианты, и тут в голову пришло: «Яга». Первая мысль: образ-то двусмысленный, из сказок, не самый однозначный. Но если мысль пришла – значит, не просто так.

Я начала изучать, углубляться в мифологию. И поняла, что советские фильмы сильно исказили образ. Если брать славянскую культуру, Баба-Яга – это божество на границе миров. Она стоит одной ногой в мире мертвых, другой в мире живых. И если посмотреть на сказки – она ведь никого не убила и не съела. Наоборот: добрый молодец попадает к ней, она его испытывает, проверяет. И если он проходит испытания – она ему помогает. Дает клубочек, указывающий путь, кормит, спать укладывает, становится его защитницей и помощницей.

Я подумала: а почему бы и нет? Я – инструктор. Я проверяю, испытываю, создаю стрессовые условия, чтобы проверить человека на прочность. А потом, когда он готов, – я ему помогаю. Помогаю советами, поддержкой. Вот, например, на ЛБС ребята-первоходки, они не знают, чего ждать. Самое страшное – это неизвестность. И моя задача – морально их поддержать, быть рядом. Они привыкли, что я четко отдаю команды, и для них это уверенность. Я не могу их бросить в такой момент. Мы своих не бросаем. Так что позывной полностью соответствует.

А как ты сама себя чувствовала, когда впервые попала на ту самую линию?

-- Абсолютно ровно. Как на очередную тренировку. Никакого страха или волнения не было. Эмоционально проседала чуть раньше, еще здесь, во время подготовки. Потому что нагрузки колоссальные: по 5-6 часов тренировок в день, в жару, в броне, да потом еще технику обслуживать. Физически выматываешься в ноль, и от этого может появиться раздражение. Но показывать это нельзя. Комсостав не должен показывать слабину. Зашел в комнату, выдохнул, умылся, собрался – и дальше работать. А на выезде было уже абсолютно спокойно.

Были потери?

-- Да, в одном из заходов, потеряли 7 мотиков. Первая группа, Пит командовал, их очень сильно бомбили FPV-шками («Время МСК»: Интервью с командиром штурмовой роты мотобата «Эспаньолы» – Михаилом «Питбулем» Туркановым). Ты сидишь, следишь за перемещениями по карте, и понимаешь, что кого-то не хватает… Ты же с этими ребятами каждый день, ты их знаешь, это как семья. И вот эта грань между командиром и товарищем стирается, ты начинаешь переживать не просто за бойца, а за человека. Это тяжело. Особенно когда понимаешь, что сейчас ничего не можешь сделать.

Но техника – это техника. А жизнь бойца бесценна. У нас так руководство и ставит задачу: боец ценнее, чем любая техника, сколько бы она ни стоила. Потеряли – жалко, накладно, но это восполнимо. А человека не вернешь.

Что самое главное ты вынесла из всего этого опыта?

-- Что нужно быть гибкой. Как в том случае с карабином вместо кнопки. Искать нестандартные решения, не опускать руки. И учить этому других. Самое ценное – это люди, которые рядом. Их доверие, их готовность идти за тобой и учиться. И что даже в самом пекле нужно находить минутку, чтобы заметить розовый закат или звездное небо. Это то, что держит.

Выставление авторских материалов издания и перепечатывание статьи или фрагмента статьи в интернете – возможно исключительно со ссылкой на первоисточник: «Время МСК».

📱 Мы в контакте

💬 Наш чат

Подписаться на обновления

Интервью с командиром штурмовой роты мотобата «Эспаньолы» с позывным «Питбуль» – героем СВО, добровольцем из Санкт-Петербурга

О том, как уличный хулиган стал кавалером двух орденов Мужества, о сбывшейся мечте, об извилистом пути, который по прямой вел бойца ММА на спецоперацию, и о многом другом – герой СВО, командир штурмовой роты мотобата 88-й добровольческой бригады «Эспаньола» 37-летний Михаил «Питбуль» Турканов – рассказал в интервью главному редактору «Время МСК» Екатерине Карачевой.

Встретились мы с Питом на одной из баз «Эспаньолы» в освобожденном Мариуполе или как его еще называют наши воины – в Марике. Питбуль принес бутылочку запотевшей от холода воды, поставил на стол: «Это тебе». Улыбнулся и с характерной хрипотцой в голосе начал свой рассказ.

Уличный хулиган из «дрища» превратился в спортсмена

-- В детстве я был таким лошарой по жизни, меня реально щемили все, кому не лень. Был дрищем, мышц не было совсем.

Сейчас по тебе не скажешь (смеемся).

-- Всем это говорю, никто не верит. Я весил 68 килограммов всего. Лет в 13-14 я начал бухать и курить, тусоваться на улице, был обычным уличным драчуном. Тогда-то я стал матереть. Слезы перешли в ярость, начал образовываться бойцовский дух. В 2008 году я резко бросил и курить, и бухать. Уже семнадцать лет из «алкоголя» употребляю только – кефир и ром-бабу (смеемся).

Именно в 2008-м я задумался обо всем и сразу, мысли просто полезли со всех сторон. Реально думал, башка лопнет. В тот год я посмотрел фильм «Бойцовский клуб» Дэвида Финчера и стал участвовать в боях, причем во всех. Они тогда у нас проходили по выходным. От одного до четырех боев за день проводил.

Как сейчас помню, 6 декабря 2009-го с пацанами приехали на турнир по микс-файту, который организовал наш боец смешанных единоборств, лидер движения «Сопротивление» Рома Зенцов (по прозвищу «Русский молот» – Ред.). Я выступил, мой первый бой – чистая победа, парняга сдался. Второй бой чутка по очкам проиграл. Весной 2010-го я уже тренировался по ММАшке у Зенцова. Как тренер – он бесподобный, считаю его своим единственным главным тренером. Много взял от него и до сих пор передаю эти знания уже своим ученикам.

Я мощно тренировался и продолжал участвовать во всех любительских турнирах по ММА, пролез куда только можно. За это я не получал никаких денег. Мне это по кайфу, понимаешь? Участвовал даже когда уже освободился.

Институт по всем факультетам одновременно

Очень даже понимаю. Погоди, Пит, ты сидел?

-- Да (смеется)...

За что?

-- Да (машет рукой), повесили похищение и вымогательство, хотя по факту мы просто заехали к должнику. В связи с дырявой судебной системой по-другому и не скажешь. А потерпевший еще к тому же был «стукачком». А следователь, молодая, на нашем деле, видимо, захотела звездочку получить. Судья здравая попалась, видела, что по факту в наших действиях обычное самоуправство: факт долга терпилы был доказан, его никто пальцем не тронул – на нем ни одного синячка или ссадинки, это экспертиза показала. Рад, что судья разобралась и дала нам в 2012 году по пять лет строгого режима. Но я на зоне времени зря не терял, развивался, книги читал, даже в школе повторно отучился (смеется).

Это как?

-- Когда приезжаешь на зону, если тебе нет 30 лет, ты должен предоставить документы о полном среднем образовании. Отец копию аттестата прислал, и что я в училище на повара-кондитера отучился. Кондитер из меня так себе, а вот повар – да, отменный. Я, в свое время, еще не доучившись, в питерских ресторанах работал, очень хорошо готовил. В общем, документы эти благополучно куда-то потерялись, и меня заставили снова ходить в школу.

Прикалываешься?

-- Вот я им точно такой же вопрос задал и никуда не пошел. Побузил немножко и пару раз «съездил» в изолятор. Там и прикинул – ну а че, в школе я был конкретным раздолбаем и, по сути, не знаю то, что должен знать. Поэтому стал ходить учиться, сидел на первой парте, вникал в каждый предмет, с учителями постоянно вступал в демагогии. А потом и вовсе стал участвовать во всех конкурсах, даже во Всероссийских олимпиадах образовательных. У меня целая пачка грамот, почти все за первое место. Я стал рефераты мощные составлять, кстати, там и стихи начал писать. Даже кроссворд составил, по Великой Отечественной войне на 205 слов, на листке формата А4 в клеточку. Меня остановило только то, что место на бумаге закончилось, а то был бы больше.

Я вообще за любой кипиш был. Самообразовывался, поддерживал себя в физической форме. Я же еще на промке работал, делал детские стульчики из дерева и металлокаркаса. Вообще времени зря не терял. Эти пять лет я называю – институт по всем факультетам одновременно (смеется).

Диплом в итоге получил?

-- Да. Если б не одна старая женщина, были бы все 5-ки, которые я реально заработал, но она испугалась чего-то и поэтому две 4-ки затесались.

В 2014-м я еще сидел, до нас стала доходить кое-какая информация, что на Украине война началась. У своих друзей, кто в ополчение ушел, узнавал реальную правду о ситуации, потому что по телевизору, сама понимаешь, лапша и все дела. И начал формировать свое мнение по этому вопросу.

В 2017-м я освободился. Написал в «Вагнер», не взяли, судимость мешала. Тогда у меня еще не было связей с добровольческими формированиями, да и меня никто не знал. Я вернулся в зал, стал тренировать по ММА.

Мечта сбылась

Позывной «Пибуль» у тебя еще с гражданки?

-- Да, с 2008-го, с нашего бойцовского клуба, не менял. И здесь, на СВО, оставил, он характеризует мой образ жизни и взгляды.

Катюш, у меня всегда мечта была – служить в войсках ВДВ в 76-й дивизии. Но судимость все перечеркнула, у меня же еще по малолетке судимость была, ну это так, ерунда – факт биографии (смеется). Я должен был осенью 2012-го пойти служить в ВДВ, но – уехал на зону. Я вообще не понимаю тех парней, которые пытаются откосить от службы в Армии.

Вот мне, чтобы попасть на СВО, близкий друг помог военный билет получить. Кстати, он – десантник, позже тельняшку мне вручил.

Круто. Хранишь до сих пор?

-- Она со мной здесь все командировки. А парни-десантники, с кем работал во второй командировке, вручили голубой берет.

Значит, мечта сбылась?

-- Да, долго шел к ней. Плюс в «Эспаньоле» от Союза десантников России я награжден орденом «Генерал армии Маргелов» – это высшая награда.

Я тебе так скажу, Катюш, я рад, что нашел себя, мой путь привел меня сюда – на СВО. И я считаю, что Родину защищать – лучшая работа в мире.

Ты на СВО с самого начала – с февраля 2022-го?

-- В первую командировку я заехал добровольцем в апреле 2022-го. Вписался в маленькую ЧВК «Вереск», мы работали в Изюме. Был штурмовиком без опыта службы. Привезли на две недели в детский лагерь, ни занятий, ничего не было, просто потусовались, что-то по саперке парни дали и на передок. Вот где практика началась.

Во второй командировке был зенитчиком в отдельном казачьем батальоне. Тогда контракты были по три месяца, но во вторую командировку я задержался – на пять месяцев.

Про украинских неонацистов, как они себя называют – так скажу: они не нацисты даже, которые за какие-то идеи выступают, а именно – беспредельщики. Эти твари наваливают по нашим территориям, делают вылазки, целенаправленно уничтожают мирное население – стариков, женщин, детей.

Бандеровцев даже немцы ненавидели во время ВОВ. Они всегда выступали против всего русского, хотя сами говорили на русском языке, а тут вдруг против стали. Знаешь, я не всех, но многих – вот таких отмороженных из них, знаю лично.

Пересекались?

-- Было много общей движухи изначально, турниры. Потом они стали вносить жесткую агитацию, и дорожки разошлись. Собственно говоря, почему на Западной Украине большинство против русских. Да потому, что там ведут жесткую пропаганду.

Сейчас они наваливают по нашему мирному населению. Вот взять Донецк и Киев. По Киеву прилетает куда – по инфраструктуре, да, есть жертвы, но это из-за их собственного дырявого ПВО. А они по Донецку лупят. Жертвы из кого. Из военных? Нет. Они убивают только мирных жителей, и делают это – целенаправленно. Так же Белгородская, Курская и другие области.

Во все времена противника на войне уважали. А эти нацики – не мужчины даже, они только и могут, что уничтожать слабых и безоружных людей. А как они с военнопленными поступают, снимая видео, где глушат их как баранов.

Именно поэтому я за то, что пленных хохлов надо судить, только суды должны быть открытыми, чтобы любой желающий мог взглянуть им в лицо. А то, как поступили с боевиками Азова(*) – самых отпетых головорезов обменяли. Вообще красавцы…

Я тебе скажу от парней, которые на все это дело смотрят. Большинство говорят – спросят с каждого продажного чинуши, кто что-то против СВО и России высказывался и делал. Не знаю, доживу ли я до этого момента, честно говоря, хотелось бы посмотреть, потому что у меня обостренное чувство справедливости.

Это мне от бати досталось. Он – столяр краснодеревщик, работал и учил молодежь, опыт передавал. От него и чувство справедливости мне передалось.

Ты больше в маму или папу?

-- И то, и другое. Мама у меня более мягкая.

«Адреналин у меня уже давно не вырабатывается»

Какое главное качество штурмовика?

-- Соображать.

Что делает штурмовик? Ведь штурма – это самый главный боец. Или я не права?…

-- Ты права. Я тебе сейчас обосную. Во все времена были различные виды войск, но не зря же пехоту называют – царицей полей. Потому как штурмовик – это и есть самый основной воин-пехотинец. Вот смотри, к примеру, кем становится оператор БПЛА или артиллерист в случае, когда «птица» или орудие вышли из строя – правильно, пехотинцем-штурмовиком.

Задачи совершенно разные в зависимости от направления, от непосредственно текущей ситуации. Техника, да, идет вперед, но человека она не сможет победить, он всегда будет на поле боя сражаться сам. У нас же оппозиционная война, даже если ты отражаешь наступление, то есть сидишь, ждешь возможных наступлений.

Так что по факту мы все штурмовики. Штурмовик – это основа всего. Штурмовка, занятие опорников, то есть все, что выполняется пехотой.

Подъезжаем мы как-то на мотиках к одному району, и я вижу просто метров с десяти на меня летит эфпивишка, но, как-то с торможением. Я думаю, «наша что ли»? Она меня пролетает, я за ней оборачиваюсь. Смотрю, остановилась, видимо, думает – «ты че, оборзел что ли». И на меня, прикинь, полетела. Я просто слышу, как она ко мне подлетает, уворачиваюсь, она у лица пролетает и «бах» рядом со мной. Когда на меня летела эфпивишка, за мной ехал Вайт, за ним Волхов. Вайт аж остановился, думал, меня на куски разнесло. Нет, не дождетесь (смеется), я как ехал, так и ехал. Тут я слышу – сзади еще, они налетели роем и все на меня.

Почему на тебя?

-- Не исключаю, что именно за мной охотились. Может узнали, возможно у них система распознавания лиц какая-то все-таки стоит. Плюс – я первый, соответственно, командир. Это офигительно, потому что, если все сосредоточены на мне, они не подобьют моих парней.

Марк Аврелий сказал: «Делай, что должно, и будь что будет». Это, кстати, один из моих жизненных принципов. В природе на самом деле все просто устроено, это очень хорошо объясняют две пословицы: «всему свое время», и «чему быть, того не миновать». Так что – «двум смертям не бывать». В природе есть только два варианта – либо да, либо нет, «на пол шишечки» – варианта нет. Поэтому вероятность всегда 50 на 50, либо делать, либо не делать. А если я сюда приехал, то остается только один – надо делать.

Кать, я опять отвлекусь, ладно? (киваю в знак согласия). Я вот на гражданке, кроме тренерства, еще трудился промышленным альпинистом. Ставили, допустим, леса на 22-м этаже, мы с товарищем заходим на объект, товарищ говорит: «Питбуль, давай спокойно». Базару ноль, братан. Но я-то работаю без страховки. Сажусь на угол лесов и работаю.

Чувства страха высоты нет вообще?

-- По поводу страха. Страшно? Да нет. Ну чего мне бояться? Возможны только два варианта. Либо упаду, либо не упаду. Если я упаду, мне уже будет все равно. С такой высоты по-любому – швах. А если я не упаду. Тогда тем более нечего бояться. То есть в любом случае мне нечего бояться.

Поэтому я и к выполнению заданий также отношусь – оно должно быть выполнено любой ценой. А адреналин у меня уже давно не вырабатывается. Когда-то по началу в боях еще вырабатывался, потом перестал. Многие отрицают, что им страшно, но я ничего такого в этом не вижу. Больше тебе скажу – это нормально.

А ты изначально хотел в штурмовики?

-- Да. Я хотел в штурм. Каждое задание – офигительная дискотека, бойцы мои – все красавчики. Я за ними наблюдать люблю, как они обсуждают моменты, в которые попадают и ни капли страха. Моя школа.

Кайфуешь, когда на передок едешь?

-- Да! Я даже, когда на профессиональные бои выходил, цель была не победить, а хорошо подраться – драка ради драки. Для меня офигительный бой – это не победа. Для меня офигительный бой – это, когда я надаю по щам, и мне надают по щам. Здесь то же самое.

Я, как сейчас, помню свой первый выход на передок. Короче, мы приехали, как потом выяснилось – водила не довез нас до той точки, куда надо. Высадил нас на другой дороге. До точки – километров шесть, если в обход, а по прямой пройти метров триста... Я был четвертым номером, носил АГС, он здоровый и тяжелый. Сама понимаешь, с агээсом не особо хотелось тащиться столько километров, поэтому предложил парням идти напрямки, по кустам.

А там не заминировано было?

-- Не знаю. Я первый раз приехал, ничего еще толком не знаю, пороху, как говорится, не нюхал… а там кусты вообще плотняком, был апрель, весна, эти колючки все... Я первый пошел. Просто так вот АГС повесил, перчатки и шлем одел, голову наклонил и попер, как медведь через кусты (смеется). Остальные за мной. Несколько человек отказались с нами идти. Укропы нас тогда спалили, собирались накрыть, а мы – потерялись. В то время БПЛА еще много не было. В итоге мы прошли, может метров 300, реально. И вышли куда надо по прямой.

Шанс стать штурмовиком есть у каждого

Как штурмов отбираешь?

-- На самом деле я каждому даю шанс стать частью команды. Люди по-разному себя проявляют. Вот я тебе, Катюш, пример приведу. Был у меня боец, у него физическая форма была лучше, чем у всего состава. Пошли мы на передок и что? Он из блиндажа не вылазил.

Дал второй шанс или расстался?

-- Конечно, расстался. Зачем мне балласт. Это же подстава другим бойцам, на него нельзя положиться. А если его трехсотят, к примеру, тащить придется, это сразу минус полгруппы. Какой в нем смысл.

А вот был другой парнишка, метр с копейками, он уже закончил контракт. Я его называл – полтора метра недоразумения. Худенький, маленький, подтупливал частенько, но… Когда у нас бойца затрехсотило в спину, он его идеально обработал. Я ему отдельный респект выразил за это. Потом еще случай был. Мы на Клещеевском направлении работали, у нас одного бойца ранило, второй погиб. Так «полтора метра недоразумения» один ползал за их вещами, прикинь!

Поэтому я тебе и говорю – даю шанс всем. Никогда не знаешь, как человек себя поведет, пока не окажется в какой-то ситуации. Я тебе больше скажу, у нас в «Эспаньоле» нет привилегированных бойцов, но есть те, к кому особое отношение.

Поясни.

-- Ну ты знаешь, у нас запрещено употребление алкоголя и наркотиков, и не должно быть никаких внутренних конфликтов. Но у меня в подразделении действуют еще два правила – соблюдение дисциплины и субординации. Соответственно, если боец их не соблюдает, как я его на передок поведу. Я и группа должны быть уверена, что он выполнит любой приказ и на него можно положиться.

Вот тебе еще пример. Есть у меня боец «Валькирия» – штурмовой медик («Время МСК»: Валькирия: «…защищать Родину – это честь, и эта возможность дается далеко не каждому», интервью с героем СВО). Первый выход у нее был в декабре 2023 года. Мы шли пешком. Сама понимаешь какая погода в декабре. До позиции было километров шесть. Она устала, конечно, но шла молча, не ныла. А парни потом рассказывали, идем, смотрим, Валькирия не ноет, ну и мы тоже не можем.

В итоге попали мы под обстрел, по нам хохлы наваливали всем, чем можно – кассетными боеприпасами, арта давит, танк с минометкой лупят, еще эти «птицы» летают, ну трындец, короче. Мой боец тяжело ранен. Мы его оттаскиваем под деревья, Валькирия начинает обрабатывать. Она вообще молодец, ни разу не потерялась, выполняла все команды и распоряжения четко.

И у нас случается эпичный момент. Это поймут только те, кто на передке был. Лежит боец, мы пытаемся ему турникет наложить и рану обработать, но не можем, потому что над нами постоянно зависают «птички». Тогда уже стемнело, и любое наше движение видно в тепловизор, поэтому мы постоянно замирали. Когда в очередной раз «птичка» над нами пролетала, я дал команду «Замерли». И тут очередной кассетный боеприпас прошивает мне бочину. Я такой – трындец, думаю. Проверяю легкие, вроде норм. Говорю: «Я – триста». Бочина горит, болит, кровища хлещет. И вот лежит мой раненый боец, я у его головы на коленях, рядом Валькирия, аптечку второго эшелона открывает, и такая, без палева, двумя пальцами гемостатик мне подкидывает, чтобы я в рану засунул. И я начал, я тебе говорю, просто откровенно ржать. Я просто сидел и ржал. И Валькирия со мной.

Только через час меня посмотрели, нормально все. Главное, задачу отработали, из-под жесткого обстрела группу я вывел. Там рядом спецназеры десантуры сидели, смотрели как по нам укропы наяривают, думали, все, будут двухсотых сейчас вытаскивать. А потом офигели от нас. Я группу вывел без единого двухсотого. Все четко.

Пару часов я в госпитале отдохнул, рану обработали, залепили, сказали – свободен, ну и все (смеется).

И вот к чему я это рассказываю – не стоит людей оценивать ни по внешности, ни по одежке. Жаль, что люди в наше время разучились ценить, а научились лишь – оценивать.

А ты знаешь, что боевое слаживание достигается не на тренировках по военке. Оно достигается – в бытовухе. Когда парни и девчонки вместе живут, едят, уж простите за деталь, в туалет ходят. Да… молчат вместе или мусор с территории убирают. Вот здесь-то ты чувствуешь и узнаешь человека, с которым придется на передок идти. А на занятиях – это отработка навыков.

Кстати, бывает, приходят люди, а шанс – не даю. Поговорил и понял. Сразу говорю – нет. Это может быть связано, к примеру, с травмой колена, с ним сразу нет.

Есть люди на гражданке, которые до сих пор считают, что на СВО уходят ради денег.

-- Я, кстати, тоже хотел этот вопрос поднять. Хорошо, давай посчитаем. Возьмем, чтобы не кривить душой, и чтобы не было голословно, калькулятор. На передке у бойца зарплата 220 тысяч. Большие бабки. 220 тысяч делим на 30 дней, получается 7 300 в день. Ну, как бы с таким риском 7 300 в день я и на гражданке, извините, могу заработать, даже и побольше. 7 300 делим на 24 часа. 24 часа круглосуточный, пардон. 305 рублей в час. Ну вы о чем?! Вы действительно считаете, что мы тут из-за денег?

Тем более, опять же, люди не понимают, как здесь деньги улетают. Вот вроде большую цифру ты получаешь, а здесь они улетает с мгновенной скоростью, к примеру, на связь, а кто курит, так это я не знаю даже сколько... А кто-то еще домой деньги отправляет. Так что пусть не несут всякую чушь.

Как и почему у тебя оказалась татуировка свастики, ведь это символ нацистской Германии. И для сегодняшних укронациков свастика означает тоже самое…

-- Хохлы к нацистам, как я уже говорил, не относятся, они бандеровцы-беспредельщики. Это тупо субкультура, которая прикрывается символикой и вымышленными идеями, не соответствующими реальности.

Я вне политики, не отношусь ни к одному политическому движению, ибо все равно везде капитализм, остальное прикрытие оного. Я являюсь – язычником, поэтому у меня эта символика. Да, Германия использовала этот символ, но это не моя проблема, а тех людей, которые не знают истории этого символа. А если они могут только чесать языком и осуждать, сидя на диване, то пусть лучше оторвут свое седалище и пойдут Родину защищать. Не за власть, а за стариков, женщин и детей, за беззащитных, которые вынуждены жить под гнетом этих беспредельщиков.

У тебя два ордена Мужества.

-- Первого «мужика» я получил, когда вытащил тяжелого трехсотого смежника. Метров четыреста тащил его по минному полю ползком. А он оказался командиром полка. Я с ним теперь на связи (подмигивает).

Меня здесь многие знают. Парни мои как-то возвращались с задания, вышли на дагестанцев из «Каспия». Те такие: «Эй, стой! Кто такие? Пароль». Мои: «Парни, свои, Эспаньола». «А, Эспаньола. Питбулю – привет». И много таких случаев еще было.

А еще я подбил в лесополке склад с боекомплектом хохлов. Там такой салют стоял (смеется), он потом в черный гриб превратился. Просто класс. И чисто случайно я еще сбил украинский беспилотник, который разведку ведет – «Лелека-100». Я еще за ним метров семьдесят по минному полю шагал, не мог оставить.

За это второй орден?

-- Не, все первый. Второго «мужика» вручили за то, что я под жесткой контузией смог организовать эвакуацию нашего тяжелого 300-го разведоса. Я и еще пара парней тащили его несколько километров по открытке – полям-дорогам.

Где и как закончим СВО?

-- И тут мы подошли к самой сути. Самое обломное, что эта война закончится договорняком. Я в политику не лезу, но понимаю, что если не буду здесь биться, то эти твари придут к нам. Именно поэтому – это наша война, заварили не мы, но разгребать, как всегда, нам. Поэтому я здесь. У меня спрашивают – когда контракт закончу. А я отвечаю – он у меня бессрочный (смеется).

А где мы ее закончим… Если, допустим, берем более очевидный вариант – договорняк, то, мне кажется, когда вернем, возьмем силой, либо договоримся – Херсон, Харьков, Одессу, Николаев – тогда закончим.

Конечно, хотелось бы Киев, Раду разнести. Не мирных жителей, разумеется. Нацики сами куда-нибудь во Львовщину сбегут, пусть живут там между собой дальше.

Но вообще, если брать идеальный вариант, надо идти до конца. А где получается конец? Я скажу словами одного из своих подписчиков. Эти слова он написал 23 февраля 2024 года.

«Хандрил солдат.

Слеза катилась.

Хрипел трофейный саксофон.

А на груди медаль светилась –

за славный город Вашингтон».

Знаешь, Катюш, почему я запомнил? Потому что в тот день мне Минюст США сделал подарок – внес меня список санкций (смеется). Я тогда был на RT фестивале «Время героев» в Москве.

Вот это вот русская душа, понимаешь? Смекалка, вот эта вот духовность, она присуща на самом деле только славянам. Именно поэтому нас никому не победить.

Пит, что пожелаешь пацанам и девчонкам, которые сейчас находятся на СВО?

-- Пацанам я пожелаю духа. Духа, как у последнего полубога Руси, великого князя Святослава Игоревича из рода Рюрика Сокола, который в 22 года разбил самую великую тогда в мире силу – Хазарский Каганат. Вернуться домой живыми и по возможности здоровыми. Это знаешь, наверное, более актуально будет, нежели я буду там желать фарта, денег или еще чего-то. Самое главное – вернуться домой живыми и по максималке здоровыми.

Девчонкам... Девчонки, берегите себя. Не теряйте веру в наших мужчин, потому что, судя по нынешним событиям, женщин у нас становится все больше в армии, и в добровольческих подразделениях, в том числе и у нас. Не теряйте веру в мужчин. У нас настоящие мужчины еще остались. Мы будем биться до конца, приближая нашу грядущую Великую Победу. Конечно, зависит все от политиков, но мы заднюю не дадим. Слава России! Слава Победе!

Кем ты хочешь быть после СВО?

-- У меня мечта есть – прыгнуть с парашютом, прямо как десантники. И очень хочу поступить в педагогический институт в своем родном Питере, детей учить. Рома Зенцов постоянно нам говорил: хороший боец – не значит хороший тренер, а хороший тренер – не значит хороший боец. Офигительным бойцом я себя не считаю, но тренером точно считаю офигительным.

Творчество

© Pitbull – Михаил «Питбуль» Турканов:

Раньше помню, было время

Пляски, драки, выезда.

А сейчас бои в окопах

Пули, танки и арта.

Те, кто рядом был когда-то,

Избрали разные пути.

Один всех предал, и к укропам,

Другой решил с тобой идти.

Здесь много тех, кто на поляне

Был оппонентом, не врагом.

Стоят плечом к плечу, отбросив

Все разногласья на потом.

Ведь здесь мы все стоим Zа Правду

Zа Дом, Zа Родину, Семью,

А кто там станет чемпионом

Нам абсолютно... все равно.

Мы бились раньше на полянах.

Теперь мы бьемся на войне.

Домой вернемся по-любому.

Кто со щитом... Кто на щите...

Кать, ты, кстати, когда уезжаешь?

Завтра должны быть в другом месте.

-- А можешь заехать? Я тебе тренировку проведу, за полчаса удар поставлю, научу бить руками и ногами…

Конечно, приеду…

Утром звоню Питу, идем на базу. Там есть все – железо, мешки, боксерские перчатки…

-- А ты знаешь, Катюш, что шингарты (перчатки для тренировок) направлены не на защиту рук, а на причинение бОльшего ущерба оппоненту? Ущерб от них даже больше, чем от голых кулаков (и таинственно подмигнул). Приступим. Разминайся.

Тренировка длилась вместо получаса – полтора часа. Я забыла о времени, пока в перерыве не посмотрела на часы. Именно на тренировке с Питом поняла, что не умею совершенно ни-че-го, и работать еще предстоит много…

* – запрещенное в России террористическое и экстремистское формирование

Выставление авторских материалов издания и перепечатывание статьи или фрагмента статьи в интернете – возможно исключительно со ссылкой на первоисточник: «Время МСК».