Я.Черт 8⁠⁠

Начало

Аккуратно прокрадываюсь дальше по помещению, стараясь держаться в тени, и прячусь за очередным станком.

Пятеро в мантиях медленно и торжественно подходят к выстраиваемой бесами конструкции и становятся в пяти точках на равных расстояних друг от друга. Бесы что-то доделывают, один получает хороший пинок под зад и утраивает усилия. Суета, ворчание бесов, скрежет передвигаемых предметов. Мне не видно, что именно они сделали. Какие-то, кажется, беспорядочно выстраиваемые башенки из коробок и ящиков. Но вот бесы с довольными мордами отбегают в стороны, фигуры в мантиях воздевают руки к небу и начинают петь что-то торжественное на латинском. Телефон в кармане вибрирует, достаю - на экране желтый сигнал опасности. Нужно что-то делать. Видимо, придется порубить в капусту еще одну группу зловредов. И эти будут посильнее.

Над головами молящихся тем временем воздух густеет, появляются электрические разряды, складываются тучи.

Из темноты возникает еще одна фигура. Это падший. И какой огромный! Метра три в высоту, со здоровенными крыльями и полуметровыми рогами. Он подходит ближе к, как мне теперь кажется, алтарю, складывает руки на груди и наблюдает.

Вряд ли мне повезет второй раз в битве с падшим. Этот заказ изначально было самоубийственным. Нужно придумать какую-то тактику и ее придерживаться. Ударить своими железяками? Или прикупить еще что-то в магазине, вроде заморозки? Или взять невидимость, подкрасться и снести голову, пока он ничего не понял. Я никогда не видел, как бьются падшие. Но, говорят, там просто какая-то иная реальность. Значит, единственный шанс - неожиданность.

Молнии над алтарем тем временем превращаются в огромный сияющий шар, который медленно опускается. Внутри можно увидеть очертания каких-то серых ям и кратеров. Портал! И куда-то очень-очень далеко, раз для его открытия нужно приложить такие силы!

Пение становится громче, падший в нетерпении переступает с ноги на ногу. Невидимости бывают разные, от пародии на маскхалат до искривления пространства вокруг и цены на них тоже очень разные. Я быстро покупаю дешевенькую на основе отзеркаливания, с которой уже имел дело, рисую знак в воздухе и исчезаю. Стараясь не шуметь, медленно и осторожно по широкому кругу крадусь в сторону падшего. Геннадий по-прежнему в сумке. Не знаю, скрыла ли его пламя невидимость, а разбираться нет времени. До огромной мускулистой спины и сложенных крыльев метров пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать.

Раскат грома невероятной силы откуда-то справа на секунду оглушает. Приникаю к земле, а падший уже парит в двух метрах над ней.

Сфера портала замирает и покрывается трещинами. Возглас разочарования вырывается из пасти падшего. Через миг его уже нет, только призрачный след дает понять, что он умчался в ту сторону, откуда раздался гром.

Фигуры в балахонах продолжают молиться, трещины на сфере медленно и тяжело, но все-таки постепенно зарастают. Пока падший занят, нужно быстро разобраться с его прислужниками. Осторожно крадусь поближе. Они так заняты процессом, что моя невидимость, кажется, и не особо нужна - можно подойти и станцевать канкан, а они не заметят. Однако неизвестно, что висит на них самих и нужно проявлять осторожность.

Троих можно стукнуть с дистанции железками, четвертому отрубить голову, выскочив из темноты. Остается пятый, на него докупаю банальное оглушение чтобы после четвертого сразу метнуться к нему. Еще беру три дешевенькие лечилки на всякий случай.

План есть, а это уже половина дела. Ускоряюсь и рисую в воздухе один за другим четыре символа. Гарпун нептуна, град стрел, мясорубка, оглушение. Пространство над тремя из молящихся сгущается. Никогда не видел действия заклинаний в такой замедленной съемке. Из темноты появляется десяток стрел с красивым белым оперением. Ржавая ванночка для охлаждения деталей взрывается брызгами и оттуда показывается острие гарпуна, которое во много раз крупнее самой ванночки. Куски металла, разбросанные по полу, собираются в клубок острых как бритва лезвий. Вижу все это краем глаза, а сам резким рывком выпрыгиваю в сторону ближайщего прислужника, выхватывая меч из сумки. Белое пламя Геннадия озаряет серую мглу помещения. Его острый клинок с неистовой скоростью несется к шее существа в балахоне и со свистом разрубает пустоту в сантиметре от фиолетовой ткани. Моя жертва успевает пригнуться и отпрыгнуть в сторону. Наша скорость огромна, но относительно друг друга мы движемся почти одинаково. Я приземляюсь на пол, он вскакивает из кувырка. Бросаю взгляд на три фигуры, атакованные заклинаниями. Гарпун и стрелы только воплотились и набирают скорость, а эти ребята уже крутят что-то защитное. И только пятый прислужник застыл с воздетыми к формирующемуся порталу руками. Видимо, сработало оглушение. Прислкжники отвлеклись, так что сфера над ними лопается и испаряется легкой дымкой.

Бросаюсь к увернувшемуся в отчаянном рывке и с размаху рублю сверху. Вижу черное лицо, испещренное фиолетовыми знаками и символами с горящими ярким огнем глазами. Прислужник закрывается запястьями. Звон металла о металл, сноп искр, пламя Геннадия на миг краснеет и снова становится белым. За прожженым рукавом на запястьях прислужника блестят бордовые браслеты с затейливыми письменами. Бью сбоку, соперник блокирует одним запястьем, другим бьет меня в грудь. Мощный поток чего-то плотного взрывается на солнечном сплетении и отбрасывает меня на несколько метров. Пустое пространство на груди расходится трещинами. Каменная кожа выдержала удар, но надолго ее не хватит. Через миг невидимость скрывает трещины. Кувыркаюсь в сторону, бросаю взгляд на остальных прислужников. Над ними раскинулось фиолетовое сияние. Стрелам и гарпуну не причинить им вреда. Мясорубка собралась в клубок острого металла и застыла перед одним из прислужников, покрытая жужжащей сетью, бьющих молний из его рук.

Вновь бросаюсь к ловкому противнику в разорванной мантии. Делаю ложный замах, оставляю  меч в левой руке и бью в шею, правой чертя заклинание. Клинок мчится с невероятной скоростью, но прислужник не менее быстр. Он вскидывает руку, чтобы отбить. Заканчиваю рисунок, ззамедление времени срабатывает, все замирает. Немного меняю траекторию меча, тот слегка касается браслета и проходит дальше, срубая руку и половину головы прислужника. Время тягуче и вязко. Голова прислужника еще даже не распалась на части, а я уже бросаюсь к следующему, сковавшему мясорубку молниями. Кажется, даже световые частицы превратились в плотный кисель. Мое тело расбрасывает в стороны зазевавшиеся молекулы кислорода, те сталкиваются между собой и вспыхивают пламенем вокруг меня. Рецепторы не успевают передать информацию в мозг о том, как мне горячо. Геннадий проходит через шею прислужника не встречая никакого сопротивления. Я рвусь к следующему и пламя вокруг меня становится еще ярче. Замахиваюсь Геннадием для нового удара, но этот взмах оказывается слишком резким. Меч будто стал весь мегатонну и даже со всей свой силой я не могу остановить его движение, только замедлить. Он выскальзывает из руки и улетает куда-то за спину, я же продолжаю нестись вперед и даже не могу контролировать направление. Покрытый огненной коркой задеваю одного из оставшихся прислужников, тот вспыхивает и отлетает в сторону, я же продолжаю двигаться в своем направлении. Повернуть не могу, выставляю вперед левое плечо и бросаю себя об землю. Бетонный пол вздыбливается, ломается песочным печеньем, чернеет и горит, металл лестниц, переходов и станков плавится, разбрызгивается в стороны. Я в огромном шаре из огня, каменной крошки и раскаленного металла пробуравливаю широкую колею в бетонной полу цеха, будто упавшая с неба комета. Сетка трещин в пустоте у ключицы складывается в дрожащие ромбики и осыпается отдельными кусками. Замедляюсь и все равно рецепторы не успевают донести информацию о чудовищной боли, а обоняние не успевает зафиксировать запах горелой плоти. Но сквозь невидимость проступает кожа, мясо и кость, чернеющая и крошащаяся в пыль. Рисую по памяти лечилку и проваливаюсь в пустоту.

Успел!

Лежу в узкой борозде, заканчивающейся кратером, который проделал я сам. Сверху медленно оседает пыль. Вокруг уродливо торчит арматура, валяется искореженное железо. Не вижу себя, не чувствую левую руку. Замедление времени, вроде бы, закончилось. Но моя скорость еще со мной. Выскакиваю из кратера и кувыркаюсь за ближайший станок. В том месте, где я только что был, через секунду возникает маленькая черная дыра, всасывает все вокруг на расстоянии метра и исчезает, оставив после себя аккуратненько срезанный бетон в форме полусферы. Ого! Даже представить страшно, сколько такое может стоить.

Вижу пылающего Геннадия метрах в двадцати от себя, но чтобы его забрать, нужно сделать широкий круг или пройти насквозь через врагов. Трое прислужников всматриваются в темноту, один из них лишился половины балахона и предстал во всем своем великолепии: черный, весь исписанный фиолетовыми символами, скрюченный и худой. Они точно видят и по эту сторону и по ту, но по эту сторону я скрыт невидимостью, а по ту при мне нет души и Геннадий теперь не выдает мое местоположение, так что найти меня им непросто. Один вызывает волну прозрения, фиолетовый туман расстилается от него по полу во все стороны. Когда фиолетовое густое облако достигает меня, я выскакиваю из-за станка и бегу по большому кругу, оставляя в явный силуэт в клубах заклинания. Ловлю глазами движения их рук. Когда оно оканчивается прыгаю в сторону, кувыркаюсь. За спиной слышу взрывы, холодная волна настигает меня, снег сыпется на голову и шею. Там, откуда я отпрыгнул, блестит ледяная глыба. До Геннадия остается метров десять. Кувыркаюсь и прячусь за очередным станком. Один из прислужников чертит круг и точку в нем. Не успеваю уйти из поля зрения и искажение светового потока рассыпается на мне зеркальными брызгами. Сбили невидимость, умники. Двое других чертят что-то боевое.  Ловлю окончание движения рук и отпрыгиваю в сторону. Сбоку полыхает и тут же схлопывается. Еще одна маленькая черная дыра оставила ровную полусферу вместо бетонного пола, забрав с собой и весь огонь второй атаки. Кувыркаюсь и прячусь за следующем станком. Один из прислужников поднимает руку и закрывает мантией движения другой руки. Моя маленькая хитрость больше не работает, я не вижу, когда и что они чертят.
До Геннадия метров пять, один рывок. Но не сразу. Отработанным движением разблокирую магазин в телефоне, беру копеечный толчок и прыгаю в сторону за другой станок. Столб огня взрывается на том месте, где я только что был. В этот раз почти попали! Выскакиваю из укрытия в сторону меча, через два шага меняю направление и перекатываюсь в сторону, призывая при этом толчок по своему оружию. Воздушный поток отбрасывает меч на два метра в сторону, а на его месте через миг возникает еще одна черная дыра, сбоку от меня опять взрывается холодом и огнем. Мазилы!

Ныряю к мечу, одновременно чертя второе замедление времени, подхватываю оружие и мир замирает. Двое прислужников оказываются один за другим, третий в опаленной мантии чуть в стороне. Ну что ж, провернем еще раз фокус с кометой. Надеюсь, от каменной кожи хоть что-то осталось. Мое левое плечо, повреждения на котором я только что сам первый раз увидел, бугрится шрамами и ожогами от предыдущей попытки. Лечилка срастила что-то внутри, а снаружи осталось месиво из запеченой кожи и мяса. Выставляю вперед меч и толкаюсь что есть сил в направлении врагов. Молекулы воздуха вновь с ужасом разбегаются, сталкиваются между собой и вспыхивают вокруг меня ярким пламенем. Рывок, рывок, еще рывок. Пламя вокруг ярче, а я рядом со стоящими один за другим прислужниками, застывшими с озлобленными черными рожами на середине начертания своих знаков. Это не замедленная съемка, они совсем не двигаются. И я пылающей стрелой пробиваю одного за другим. Фонтан горящего фарша застывает позади, а я снова бросаю себя о землю, выставив вперед другое плечо, свободной рукой чертя лечилку. Удар, хруст, скрежет, языки пламени, все вместе и все кувырком. Каменная кожа крошится и сыпется, в этот раз намного быстрее. Огонь, рваная кожа, запеченая кровь, ломающиеся кости. Лежу в воронке и вижу, как лечилка криво и медленно начинает сращивать месиво из плоти на месте моего плеча. Чудовищная боль прошибает сознание. Время замедлено, тело ускоренно, боль одновременно острая и длящаяся, бесконечная. С воем рисую знак отмены, время ускоряется и боль под действием лечилки стихает. Кожа срослась безобразными лоскутами, рука не двигается в стороны, но хотя бы работают пальцы. Ими и буду рисовать, а Геннадия возьму в левую. Вскакиваю и оглядываюсь.

Последний прислужник опять что-то чертит, на него опадает дождь из крови, кишок и каких-то черных кусков - все, что осталось от тех двоих. Сил нет совсем, но нужно еще раз собраться и добить. Прыгаю в сторону и прячусь за очередной перевернутый станок. Оттуда сразу перекатываюсь дальше, опять меняю направления и на сантиметр миную мощный и густой поток зеленой кислоты, опадающей и шипящей на полу. Несколько капель все же попадаю мне на ногу и пузырятся, пытаясь пробить ослабевшую защиту. Делаю последний рывок и рублю прислужника левой рукой снизу, без замаха. Тот блокирует удар браслетом на левой руке, правой бьет в грудь, но в этот раз я готов. Откланяюсь вправо и ухожу от удара, снова рублю, теперь сверху. Снова звон и вспышка красного пламени, переходящая в белое. Бью ногой, он отбивает и выдает мощный хук справа. Уклоняюсь и втыкаю меч ему в бок, но пробиваю лишь пустоту и получаю мощнейший удар по лопаткам. Падаю, кувыркаюсь, разворачиваюсь, ухожу от нового огненного потока. Рывок, удар, звон и пламя, уворот. Нужно как-то пробить его защиту. Рывок, удар, звон и пламя, уворот. В сознании мелькает подвал под торговым центром и ржавый сундук. Рывок, удар, звон и пламя, уворот. Делаю финт, замахнувшись сверху, но изменив траекторию и ударив сбоку. Он наготове, в короткий миг смены траектории бесхитростно бьет меня раскрытой ладонью в грудь. Удар вминает внутрь остатки каменной кожи, меня отбрасывает на два метра назад. Хрустят позвонки и ребра. Боль невозможная, но я все же умудряюсь начертить знак “вспышка”. На наших скоростях это не секундная озарение помещения, а ярчайший взрыв света, медленно затихающий. В этой сплошной белизне пламя Геннадия сливается с окружающим и я резко бросаю его вперед. Клинок летит к темному силуэту среди белизны и по рукоять вонзается в грудь противника. Тот растерянно хлопает черными глазами, пламя в них гаснет и он заваливается на спину.

Вот и все. Я не торопясь подхожу к трупу и вытаскиваю Геннадия из тут же рассыпающейся в труху мумии. Свет вокруг гаснет.

Я стою в центре полуразрушенной пятиконечной звезды из ящиков и коробок. Вокруг дым, кислота, куски льда, рытвины, воронки, обгорелые лоскуты фиолетовой ткани, горки черного пепла. По углам цеха жмутся испуганные бесы. На мне обрывки толстовки, которая не скрывает отвратительные бугры и наросты уродливо сросшейся кожи и мышц на плечах. Грудь глубоко вдавлена, будто я страдаю от рахита. Все открытые участки кожи в ожогах и шрамах. Меня ярко освещает пылающее пламя праведного гнева моего напарника. Его рукоять удобно лежит в левой руке, правая скрючилась, готовая чертить символы. У меня не осталось бесплатной энергии, зато есть два талона аднаркома и уверенность, что теперь даже падший мне по плечу. Готовься, нелепая летучая мышка, я иду.

Собираю энергию с мертвецов и, слегка пошатываясь, направляюсь в ту сторону, где скрылся падший. Ускорение так вросло в меня, что я даже не удивляюсь замедлившимся бесам, когда я прохожу мимо.

Соседний цех хорошо освещен. Огромная мартеновская печь разворочена, ее содержимое разлилось вокруг и почему-то не застыло черным месивом, а продолжает ярко гореть, будто лава в вулкане. Глубоко внутри печи видны черные скалы и красное небо. Похоже, здесь и случился прорыв. Перед печью среди негаснущего жидкого металла вижу два силуэта. Один, огромный, выставил вперед здоровенные когтистые лапища и нервно подергивает перепончатыми крыльями. Другой - невысокий человек с аккуратными сантиметровыми рожками в футболке и шортах, сложивший руки на груди, стоит в расслабленной позе. Похоже, они о чем-то спорят на повышенных тонах. Слышу громоподобный рев падшего и еле слышные ответы ему. Тихо поднимаюсь по лестнице на один из арочных переходов, чтобы лучше рассмотреть. Невидимости больше нет, но они так заняты друг другом, что не замечают совсем ничего вокруг. Похоже, разговор зашел в тупик. Напряжение растет, две фигуры напоминают героев вестернов - внимательно смотрят друг другу в глаза и поигрывают пальцами. Вдруг пространство вокруг густеет и идет волнами, будто в речку бросили камушек. Волны становятся чаще, а затем сливаются в сплошное жужжание. Материя распадается на куски, будто это конструктор лего, детали которого сложены в случайном порядке. Здание цеха расходится в стороны крупными квадратами, но свет солнца не заливает все вокруг, а падает на землю крупными каплями. Если бы не пассивка на скорость, все произошло бы за доли секунду, но сейчас я успеваю видеть хоть что-то. Волны переходят в подергивание, будто смотришь на раскаленный солнцем асфальт. Кожа падшего светлеет, а на лице его соперника появляются глубокие морщины и мелкие рожки проступают выше. Соперники начинают быстро мерцать, то исчезая на миг, то снова появляясь на своем месте. Воздух вокруг них вскипает и тут же выпадает кусочками льда, взрывается вспышками и окутывается красноватым дымом. В каких измерениях они ведут битву? Их обволакивает красный вихрь темной энергии, видны лишь очертания, а через секунду взрывается крупным шаром и они оба остаются висеть в воздухе над огромной воронкой, будто им и не нужна земля для опоры. Падший совсем бледен, его крылья все в дырах и шрамах, на коже огромные язвы, сочащиеся кровью. Его соперник похож на ожившую мумию, череп плотно облеплен кожей, руки и ноги истончились и высохли. Падший вспыхивает столбом огня, его соперник покрывается льдом. А это уже что-то знакомое. Как же они ослабли, если бьют такой ерундой! Стены цеха сходятся обратно, свет из густой жижи снова становится потоком частиц. Эти двое вдруг падают внутрь образовавшейся воронки. Там все взрывается, покрывается льдом, заволакивается клубами зловонного газа. В воронку падают огненные сгустки, оттуда взлетают в разные стороны куски скал и какие-то шипящие брызки. Телефон в моем кармане вибрирует. Смотрю на экран: “Высокая верояность провала!”

Так, похоже кто-то кого-то сейчас заборет. Но кому я должен помочь? Этот щеголь в шортах и футболке гораздо больше похож на топа яндекса, который давал мне задание, чем классический падший. Да и, судя по всему, именно падший сбежал через прорыв, а щеголь его преследует.

Ну что ж, Геннадий, пришло твое время. Спрыгиваю с перехода и бегу в сторону воронки, на дне которой рубятся эти двое. В вихре взрывов и вспышек угадывается массивная фигура падшего. Взмахиваю мечом, прыгаю ему на спину и распадаюсь на атомы.

Пустота и безвременье. Я бывал здесь несколько раз, когда не успевал закрыть долг. Сейчас будет так больно, как не было никогда прежде и не будет никогда после. Это парадокс, сродни парадоксу о том, может ли бог создать камень, который сам не может поднять. Может создать, он же бог. И может поднять, он же бог. Эти гады тоже каждый раз могут сделать так больно, как не было никогда прежде и не будет никогда после. У меня больше нет тела, так что эта боль будет длится вечно. И даже немного дольше.

Собираюсь из атомов. Лежу на дне воронки, среди оплавленных кусков металла и догорающих осколков льда. На глазах обрастающий мясом скелет легко выпрыгивает из воронки и исчезает за ее границей. Падшего нет, от него остались только ошметки кожи, мяса и костей. В воронку запрыгивают несколько бесов в аляповатых офисных костюмах и начинают суетливо собирать останки. Один из них смотрит на меня со смесью зависти и уважения:
-Ооо! Отдать жизнь за хозяина - высшая награда для раба! Властелин изволил вернуть тебя на твердь - бей поклоны Властелину днем и ночью, помни о его милости и служи ему хорошо!

Голова гудит. Спрашиваю:
-Это что, был Люцифер?

Бес хохочет:
-Ай, дурачок. Твердь не выдержит поступи главного!

С этими словами бес отбегает в сторону и пытается оторвать кусок кости, плотно вваренный в металлический брус.

Тошнит, трясет, ноги не держат. И все-таки осталось самое главное. Кое-как на четвереньках ползу к краю воронки, медленно и тяжело бросаю себя выше и выше. Ноги скользят, под руками осыпается грунт. Минут пять мне требуется для того, чтобы вылезти наружу. Где моя сила, которой было так много совсем недавно? Похоже, пассивки слетели вместе со смертью тела. Единственное целое, что у меня осталось - это телефон. Даже экран не поцарапан.

После ухода этого странного “властелина” металл вокруг печи остыл и почернел, но в глубине по-прежнему видны скалы и красное небо. По подсказкам в приложении рисую сложный узор печати апостола. Несколько раз сбиваюсь, слишком много завитушек и сложных переплетений. Бесы суетятся, стараются быстрее закончить свои дела и убежать в открытый пока проход. Психую, каждое движение изуродованной рукой дается с трудом. Просыпается боль во всех криво сросшихся частях тела. С шестой попытки наконец удается точно повторить узор. Последний бес скрывается в провале, когда пробивающиеся с потолка лучи солнца обретают плотности и как пластырь налипают на зияющую дыру в глубине мартеновской печи. за нимие ще два пластыря упругим хлыстом светового потока падают на портал в преисподнюю. И еще два. Подергивающиеся лоскуты света срастаются в один упругий комок, вспыхивают и воплощаются начищенным щитом из нержавейки, покрытым сияющими письменами.

На экране телефона возникает зеленая галочка, на счет зачисляется 5 душ. Это было непросто, но я смог.

Без сил опускаюсь на ближайшую ступеньку, обхватываю голову не потерявшей подвижность рукой. Закрываю глаза.

Не знаю, сколько прошло. Слышу веселый голос:
-Гляньте, чертенок приуныл.

Поднимаю голову и вижу трех парней в начищенных до блеска серебряных доспехах с двуручными мечами в руках. Двое смотрят с брезгливостью и презрением, один с насмешкой произносит:
-Ну, рассказывай, как обгонял, как подрезал.

Рефлекторно пожимаю плечами, но те отзываются острой болью, так что меня перекашивает:
-А вы с какой целью интересуетесь?

Насмешливый серьезнеет:
-Слышь, черт, вопросы здесь задаю я.

Пренебрежительно отмахиваюсь:
-Не бери на понт, мусор.

Паладин что-то хочет сказать, но я встаю и иду обратно к воронке. Там, на дне, блестит мой забытый Генка. Съезжаю по крутому склону, беру друга и лезу назад. Снова с трудом, еще и одна рука занята. Когда я кое-как добираюсь до края и закидываю руку с мечом наружу насмешливый хватает меч за гарду, с силой выдергивает из моей руки и забрасывает обратно на дно воронки.
-Ой, уронил. Помочь спустится?
-Да как-нибудь сам… А вы где были, пока я тут рубился с нижними? Начищали друг другу маслом кинжалы в качалке?

Паладин бледнеет, потом багровеет. Я съезжаю обратно, беру Геннадия и пытаюсь выбраться с другой стороны. Паладин вразвалочку обходит воронку и снова встречает меня на подъеме.
-Этих фиолетовых мы выносим пачками, а ты устроил третью мировую из-за пяти дохляков. Их задача открывать порталы, а бойцы они никудышные. Куда вел портал? И кто в него хотел уйти? И ушел?

Я закидываю руку с мечом, чтобы выбраться из воронки, пытаюсь уклониться, но у паладина столько силы, что мои ослабевшие руки снова легко отпускают рукоятку. Геннадий снова летит в воронку и со звоном падает в центре. Опять съезжаю вниз за ним. К паладину подходит его товарищ и что-то шепчет. Тот кивает и громко говорит мне:

-Мне тут сделали замечание. Некрасиво разбрасываться праведниками. Он хоть и добровольно согласился служить черту, но он все-таки свой. Давай ты так же добровольно расскажешь, что видел, и мы тебя отпустим.

Поднимаю Геннадия. Смотрю на холеную рожу в пафосной броне. Эх, сейчас бы сюда мои пассивочки. Нужно просто нажать кнопку в приложении. Или потратить то, что заработал с таким трудом. Как же хочется фигачить черными дырами налево и направо, а не выбирать лечилку подешевле!

Насмешливый уточняет:
-Че пялишлся? Говорить будешь?

Усмехаюсь в ответ:
-Ведьмаку заплатите чеканной монетой…

Паладин удивляется:
-Пфф, еще чего. Мы чертей не содержим.

Киваю:
-Ну да, вы платите яндексу, а он платит нам.

Насмешливый уже не так насмешлив:
-Да там все не… Стоп. Ты чего мне зубы заговариваешь? Говори, что видел! У меня заканчивается терпение.

Я понимаю, что он кроме визгов ничего мне не сделает. Видимо, у них там тоже свои штрафы. А потому отрицательно мотаю головой, снимаю рваную в лоскуты толстовку, делаю из нее петлю, в которую продеваю меч. Эти импровизированные ножны закидываю за спину и снова карабкаюсь по стене воронки. Вредный палыч с ненавистью буравит глазами мою спину, но больше не пристает. Наконец выбираюсь наружу и иду прочь из всех этих цехов. Котейка, все это время тревожно наблюдавший за происходящим из темного угла, подбегает и важно идет рядом со мной. А правда, куда падший хотел смытся от своих и за что его уничтожили? И почему портал нужно было открывать на тверди?

Так много вопросов и так мало ответов.

Снаружи завода служки сдувают мобильные храмы и грузят их в зилы, а попы разбредаются по майбахам. Знакомый батюшка приветственно машет рукой:
-Как здорово, сын мой, что этот прорыв был таким простым. Дикие нижние и пяток прислужников - это большая удача. Странно только, что твердь разверзлась с такой невиданной силой, что пришлось городить такой огромный купол. Ну, всякое бывает. Где-то бахнет еле-еле, а лезет густо. А где-то, оказывается, наоборот.

Усмехаюсь:
-Вам же не рассказывают, что происходит на прорывах.

Батюшка важно оглаживает бороду:
-Сие была ложь во спасение, сын мой.

Разворачивается и немного суетливо топает к своему мерседесу. Я же сажусь в свою замученную киа, которую нет времени починить. Смотрю на время. Весь заказ занял меньше полутора часов, еще даже не стемнело, а ощущение, что я неделю непрерывно рубился с монстрами. Скрепя сердце выбираю лечилку подороже, но все-таки не самую дорогую. Пятьдесят черткоинов улетают в ненасытную пасть гребанного яндекса, я рисую узор, откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. Через несколько минут мои кости уже правильно срощены, грудь выгнулась обратно, мне больше не больно и руки двигаются свободно. Но плечи по-прежнему в буграх от ожогов, все тело покрыто мелкими белыми шрамами от огня, холода и кислоты. Смотрю на себя в зеркало заднего вида. На лице тоже осталось несколько бугорков и рытвин. Когда-нибудь я смогу покупать хорошее и дорогое. Когда-нибудь. Включаю телефон и долго смотрю на кнопку согласия с новой офертой. Закрываю телефон. Когда-нибудь, но не сегодня. Впереди еще целая смена, нужно работать. Но сначала нужно набрать новому знакомому. Хорошо, что я сразу забил его номер в телефон и не надо искать визитку. На том конце торжественный голос:
-Слушаю.
-Антон, привет. Это Игорь, я помогал изгонять беса. Быстро скажу, послушай. Вашим тут нужна информация, которая у меня есть. Они не хотят торговаться, а просто так я ничего не скажу. Передай там выше, что мне нужно в райскую кузню, чтобы починить праведника. Пустите меня, а я вам все расскажу в подробностях. Идет?

Пауза. Затем батюшка произносит своим обычным голосом:
-Я это не решаю. Уточню и перезвоню.

И вешает трубку. Ну что ж, братишка, может мне самому и не спастись, но хоть тебе помогу. Хоть что-то исправлю.

Продолжение