Царапины
Энн лежала в своей комнате на ковре возле кровати. Сейчас она была в большой квартире совершенно одна. Действительно одна. Вся семья уехала в эти выходные к родне, оставив Энн, которой в понедельник в университет, и кошку, которая старенькая и больная. А теперь в квартире на полу сидела только Энн. На мягкой плюшевой подушке в углу комнаты уже никто не сопел. А ее недавно теплая и пушистая обитательница теперь лежала бездыханная на балконе, бережно завернутая в большую пеленку. И почему именно сегодня никого нет дома? Одиноко. Не тоскливо, не грустно, а как-то пусто. Нет эмоций. Но зато захлестывают всякие воспоминания. И Энн провела рукой по правой щеке.
- Царапка! Лови фантик! – подросток Энн пыталась простой и самой популярной у кошек игрушкой расшевелить питомицу. Но той уже надоели подобные развлечения. – Не игривая ты кошка. – И с этими словами Энн легла на спину рядом со своей любимицей и начала раскачивать ниточку с фантиком над своей головой, и следить за фантиком глазами. Фантик был новый, от недавно съеденной конфеты, и красиво поблескивал на солнце. Энн так засмотрелась на фантик, что пропустила момент, когда кошке стало интересно. Когда рука устала держать фантик на весу, девочка взяла его в другую руку и, закрыв глаза, стала водить им по щеке. Движения немного щекотали, создавали шелест и усыпляли. Еще и солнечные лучи пригревали. Класс! Энн вспомнила свой разговор с подругами о татуировках: кто, где и какую себе хочет. Энн тоже хотела, но не такую как у всех, а ничего оригинального не придумывалось. И вдруг щеку под фантиком пронзила резкая боль, Энн закричала и вскочила. Причина боли, испугавшись, забилась под кровать. Сердца у обоих бешено стучали. Энн держалась за поцарапанную щеку.
– Царап, иди сюда, я не сержусь. Ай, больно-то как! Иди сюда, моя хорошая, ну, - и, приговаривая ласковые слова, девочка вытащила животинку из-под кровати. Та, вроде поняла, что наказания не будет, и немного успокоилась. Оставив кошку, Энн сначала пошла в ванную, а потом к зеркалу - осмотреть свою боевую раскраску.
– Вау! Как ты ровненько поцарапала, - четыре тоненьких полосы краснели на юном восхищенном личике. – Точно, я придумала, это будет гениально! Но пока надо все же обработать это. - И довольная девочка полезла за банкой йода.
А после была борьба с татуировщиком. Он всячески отговаривал несмышленую девчонку, это же на всю жизнь! Но та была непреклонна – хочу и все! Договорились встретиться, когда царапины полностью заживут. А чтобы было максимально похоже, сделали фотографию с ее поцарапанного лица.
Потом был счастливый день нанесения непонятного для всех тату. Потом скандал дома. Мать заламывала руки, отец хмурился и читал нотации, старшая сестра обзывалась и плакала, ей было жаль красивого личика сестренки.
Ее тогда наказали на месяц. И сидела Энн в своей комнате перед зеркалом в обнимку с кошкой. Зареванная потому, что подружки звали гулять в замечательную погоду, а она сидела под замком. Но счастливая, ведь отныне она стала обладательницей такой странной тату. А и еще жующая колбасу на пару с кошкой. Из вредности к родителям и из любви к своей талантливой питомице.
Энн подошла к тому самому зеркалу и посмотрела на свое лицо. Действительно, отпечаток на всю жизнь. Решение было импульсивным, теперь она понимает реакцию своей сестры тогда. Новые знакомые часто спрашивают, зачем? Но она уже привыкла к своей отметине, это уже стало частью ее. И теперь это еще и то, что осталось после смерти ее любимицы. На память.
"Надо же, кошка умерла, а след остался. Вот так. В чем еще остался ее след? След". В памяти Энн всплыло еще одно воспоминание: маленькие кошачьи следы на полу от миски с молоком. Это первый день маленькой Царапки в их доме. Все умилялись и радовались, все возились с котенком. Какой еще след? Весенняя линька каждый год.
- Энн! Не заходи в мою комнату, у тебя есть своя!
- Элиса, это не я!
- Ну да, конечно! Во-первых, ты всегда забываешь закрыть дверь, а во-вторых, с тобой всюду хвостом ходит твоя кошка! Вы валялись на моем диване, он весь в шерсти!
"Приоткрытая дверь, следы на полу. Да, наша жизнь, это постоянно какое-то движение, действие. И то, что остается после этого, какой-то результат – это и есть наша жизнь? Любое действие.
Кошачьи миски для еды теперь выкинут. Подушку почистят от шерсти и приспособят под другое. У кошки нет одежды, которую можно раздать знакомым. У кошки нет личных вещей, она кошка. И жить она останется только в воспоминаниях, на фотографиях, в рассказах. И то до тех пор, пока мы сами живы. А что же останется после нас самих, после меня, после Элисы, после мамы с папой? Действия и их результат. Элиса классно рисует, в интернете полно рисунков с ее именем. Еще она привезла мне резную шкатулку из другой страны на день рождения, я ее обязательно сохраню. Мама… Я люблю мамины духи, когда стану взрослой тетей, буду пользоваться такими же. Папа обязательно допишет свою книгу - это его хобби – и я буду читать ее своим детям. Вообще-то и я сама уже есть след моих родителей в этом мире. И Элиса, конечно же тоже. Мы с сестрой – след их отношений, их любви и дружбы. Наверное, когда-то и я оставлю такой след". Энн потянуло в сон и она легла на не расправленную кровать. Думать о плохом не хотелось и она продолжала мысленно прокручивать радужные воспоминания. Незаметно они перешли в сновидения. В комнате остались только ночь и спящая Энн.
- Царапка! Лови фантик! – подросток Энн пыталась простой и самой популярной у кошек игрушкой расшевелить питомицу. Но той уже надоели подобные развлечения. – Не игривая ты кошка. – И с этими словами Энн легла на спину рядом со своей любимицей и начала раскачивать ниточку с фантиком над своей головой, и следить за фантиком глазами. Фантик был новый, от недавно съеденной конфеты, и красиво поблескивал на солнце. Энн так засмотрелась на фантик, что пропустила момент, когда кошке стало интересно. Когда рука устала держать фантик на весу, девочка взяла его в другую руку и, закрыв глаза, стала водить им по щеке. Движения немного щекотали, создавали шелест и усыпляли. Еще и солнечные лучи пригревали. Класс! Энн вспомнила свой разговор с подругами о татуировках: кто, где и какую себе хочет. Энн тоже хотела, но не такую как у всех, а ничего оригинального не придумывалось. И вдруг щеку под фантиком пронзила резкая боль, Энн закричала и вскочила. Причина боли, испугавшись, забилась под кровать. Сердца у обоих бешено стучали. Энн держалась за поцарапанную щеку.
– Царап, иди сюда, я не сержусь. Ай, больно-то как! Иди сюда, моя хорошая, ну, - и, приговаривая ласковые слова, девочка вытащила животинку из-под кровати. Та, вроде поняла, что наказания не будет, и немного успокоилась. Оставив кошку, Энн сначала пошла в ванную, а потом к зеркалу - осмотреть свою боевую раскраску.
– Вау! Как ты ровненько поцарапала, - четыре тоненьких полосы краснели на юном восхищенном личике. – Точно, я придумала, это будет гениально! Но пока надо все же обработать это. - И довольная девочка полезла за банкой йода.
А после была борьба с татуировщиком. Он всячески отговаривал несмышленую девчонку, это же на всю жизнь! Но та была непреклонна – хочу и все! Договорились встретиться, когда царапины полностью заживут. А чтобы было максимально похоже, сделали фотографию с ее поцарапанного лица.
Потом был счастливый день нанесения непонятного для всех тату. Потом скандал дома. Мать заламывала руки, отец хмурился и читал нотации, старшая сестра обзывалась и плакала, ей было жаль красивого личика сестренки.
Ее тогда наказали на месяц. И сидела Энн в своей комнате перед зеркалом в обнимку с кошкой. Зареванная потому, что подружки звали гулять в замечательную погоду, а она сидела под замком. Но счастливая, ведь отныне она стала обладательницей такой странной тату. А и еще жующая колбасу на пару с кошкой. Из вредности к родителям и из любви к своей талантливой питомице.
Энн подошла к тому самому зеркалу и посмотрела на свое лицо. Действительно, отпечаток на всю жизнь. Решение было импульсивным, теперь она понимает реакцию своей сестры тогда. Новые знакомые часто спрашивают, зачем? Но она уже привыкла к своей отметине, это уже стало частью ее. И теперь это еще и то, что осталось после смерти ее любимицы. На память.
"Надо же, кошка умерла, а след остался. Вот так. В чем еще остался ее след? След". В памяти Энн всплыло еще одно воспоминание: маленькие кошачьи следы на полу от миски с молоком. Это первый день маленькой Царапки в их доме. Все умилялись и радовались, все возились с котенком. Какой еще след? Весенняя линька каждый год.
- Энн! Не заходи в мою комнату, у тебя есть своя!
- Элиса, это не я!
- Ну да, конечно! Во-первых, ты всегда забываешь закрыть дверь, а во-вторых, с тобой всюду хвостом ходит твоя кошка! Вы валялись на моем диване, он весь в шерсти!
"Приоткрытая дверь, следы на полу. Да, наша жизнь, это постоянно какое-то движение, действие. И то, что остается после этого, какой-то результат – это и есть наша жизнь? Любое действие.
Кошачьи миски для еды теперь выкинут. Подушку почистят от шерсти и приспособят под другое. У кошки нет одежды, которую можно раздать знакомым. У кошки нет личных вещей, она кошка. И жить она останется только в воспоминаниях, на фотографиях, в рассказах. И то до тех пор, пока мы сами живы. А что же останется после нас самих, после меня, после Элисы, после мамы с папой? Действия и их результат. Элиса классно рисует, в интернете полно рисунков с ее именем. Еще она привезла мне резную шкатулку из другой страны на день рождения, я ее обязательно сохраню. Мама… Я люблю мамины духи, когда стану взрослой тетей, буду пользоваться такими же. Папа обязательно допишет свою книгу - это его хобби – и я буду читать ее своим детям. Вообще-то и я сама уже есть след моих родителей в этом мире. И Элиса, конечно же тоже. Мы с сестрой – след их отношений, их любви и дружбы. Наверное, когда-то и я оставлю такой след". Энн потянуло в сон и она легла на не расправленную кровать. Думать о плохом не хотелось и она продолжала мысленно прокручивать радужные воспоминания. Незаметно они перешли в сновидения. В комнате остались только ночь и спящая Энн.