На Курсе 2. Крым⁠⁠

Глава 8.

Бухта Александры.

Кофе! Так, сейчас для Алексея, звучало - то, чем он хотел максимально утром порадовать Маху. Имея привычку вставать рано, в любом состоянии (как он позже за собой это подметил), Алексей, тихо выбравшись из-под клетчатого одеяла, вышел на площадку перед серым валуном.

Свежесть утреннего тумана, сейчас полностью владела пространством вокруг старого Соснового мыса. Из первых «живых» этим утром, была еще ворона. Она смело расхаживала по камню, поглядывая на какое-то существо, не совсем похожее на ее привычную хозяйку.

Алексей собрал хворост и зажег огонь.

«Так - просто, - высунулась память, - так просто – быть…»

«Думаю – да, - ответил сам себе студент, потирая растущую щетину, - а, бритву таки, я и не взял. Ничего, будет первый опыт пожить небритым».

«О, почти «волосатик», хи-хи-хи », - торжествовала память».

Сухой щелчок переломанной веткой, пару трушек и утренний огонь готов. Яркий хвостик, красно - желтого цвета, красиво заиграл между камнями. Не давая пламени разгуляться, Алексей по мере сгорания тонких веточек, добавлял в огонь округлые дубовые чушки.

«Да, - умничала память. - Утро – это твое время…»

Приятно было - все. От трелей дроздов или как их там местных птиц, до прикосновения голыми ступнями к глиняно-земляной поверхности. Энергия удовольствия, материализовалась в желаниях: ломать сухие ветки, управлять трескучим пламенем, открывать пачку кофе, вдыхать утреннюю свежесть - и создавать настроение для другой, находящейся рядом молодой девушки.
Просто сделать так, что бы - здесь и сейчас, сразу после пробуждения, она себя ощутила – той единственной, для которой все это и задумывалось…

- Доброе Утро, Маха! – сказал Алексей, принеся кофе своей подруге. - Сегодня будет - лучший День!

Импровизированный разнос из плоской древесины, предположительно со старого ствола можжевельника, с двумя коричневыми пиалами на плоскости, опустился рядом с широким ложе.

Длинный черный волос, легко подчинился ее руке, и послушно лег на плечи сзади. Чистое лицо, только что проснувшегося человека, открылось взору Алексея.

И, взгляд … В котором, нет места словам, и никогда не будет. Чистый и открытый, казалось, не дай Бог, сейчас просто замахнись на этого человека, его сразу - и не станет.

Идущий по лесу, никогда не сломает ветку просто так, ступающий на тропу, никогда не раздавит улитку, а смотрящий в небо, никогда не собьет птицу – вот, какой по воздействию на суть человека, был этот взгляд.

Только сейчас, на второй, полный день знакомства, Алексей обратил внимание, что его Маха, совершенно не пользовалась косметикой. Вообще, даже без намека на подвод губ или век. Ни ранний рассвет, ни ночная тень, не могли бы повлиять на ее естественность.

Так, общаясь с женщиной, практически совершенно игнорирующей внешние краски у себя на лице, начинаешь понимать всю глубину и «деланность» понятия красоты в современном мире. Броские фасады и увешанность дорогой атрибутикой, лицемерно-лживые речи красавиц и постоянная гонка к социальным благам – вот, что в урбанизированном обществе есть канонами красоты.

А, зачем все это? Когда задаешься этим вопросом, то ответ приходит не всегда такой же радужный, как расфуфыренная фальшью социальная «сцена».

Получается так, что потребляющий данное зелье индивид, что и есть только – биологически-перерабатывающий скот. Полностью зависимый, от упаковки и ритуалов.
И даже там, где он и почувствует что-то настоящее, в самой глубине души, он под страхом потерять пеструю иллюзию, никогда себе не признается в истинном влечении или чистом порыве к предмету, хоть и стоящему его сути, но не соответствующему фасадному представлению, о надуманной ним реальности.

Маха приподнялась. Чуть быстрее чем обычно, видимо, и огляделась по сторонам. Не формат этого рассвета, застал ее привыкшее к одиночеству тело врасплох. Она прикрылась пледом. Алексей улыбаясь, произнес:

- У этого мира еще есть шанс, пока в нем утро начинается с кофе.

Что-то подобное умное, он как-то вычитал в одной из модных современных книжек.

Маха приняла пиалу из рук Алексея. Несколько секунд она смотрела на сосуд, держа его у своего подбородка только на кончиках пальцев. Потом маленький глоток, второй… и длинный выдох удовольствия.

- Здравствуй Алексей! – тихо поздоровалась она в ответ. – Ты прав. Так действительно начинается - Самый Лучший день…

Парень наклонился к ней, обнял правой ладонью за шею под волосами и нежно поцеловал в покрытые ароматом кофе губы.

Следующая реплика в пещере, раздалась через несколько длинных минут.

- Море в силе? - улыбаясь, переспросила Маха у студента после ответа – «всем телом», на его утреннее кофейное приветствие.

- Да! И будет нам – счастье.

Сборы, для двух людей: одного молодого практиканта, уже и так находящегося на ЮБК (по придуманной позавчера легенде), и второй «амазонки», которой географическое направление будущих перемещений, не имело значения в принципе – прошли очень быстро. Только вместо своей любимой «поберушки» Маха собрала, более объемный светло-зеленый рюкзак.

Пока девушка быстро перемещалась по пространству пещеры и площадки перед ней, Алексей уже на более внимательном уровне рассматривал окружающую его обстановку.

В общем, - жилье пещерного человека. Только умело и с практичной составляющей оборудовано. Внешне, что-то вроде мини дворика. Тень от деревьев, большие камни, прикрывающие территорию перед пещерой от порывов ветра и случайных взглядов снизу, даже через бинокль. Из уличной мебели, пару невысоких удлиненных лавок (микс из пластиковых ящиков и крепких веток), да сбитый из плоских досок столик, похожий на тот который используют для чайных церемоний.

Уличная плита-камин, очень хорошо сложенная из ровных камней, с естественным углублением в грунт на склоне. Даже в дождь, ее внутренняя часть не была подвержена случайному заливу водой.

Чем ее растопить в лесу, соответственно находилось – всегда. А, если быть точнее, то эта «печечка» топливными ресурсами была обеспечена – навсегда.

Несколько пластиковых емкостей, интересно внедренных под склоном, служили для сбора воды. Естественный водопровод, начинался высоко под соснами узким желобом, а заканчивался снизу широким тазом, в котором и собиралась вода. По середине склона, на уровне груди, находилась еще одна чаша, которую можно было использовать для мытья рук и умывания. Из самого нижнего таза (уже технического, так сказать), постоянные излишки уводились в соседние кустики, служа сливом для тех мест – «куда и цари ходили…» Природный конденсат из холодных недр горы, дождевые и талые воды, являлись неиссякаемым источником влаги для живущего здесь человека.

«Да, Ник, - подумал про себя Алексей, - пять баллов. С природой у тебя друг, было на – «Ты». Искренне надеюсь, что и еще будет …»

Здесь он вспомнил, рассказ Махи о заключении ее парня. И, что было более печально, об уже долгом отсутствии вестей от него.

Под нависающей монолитной плитой старого известняка, относительно невысокий вход, заметно подтесанный с целью расширения и выравнивания. Одно квадратное окно далее по стене. Естественный природный козырек, прикрывал «фасад» жилища сверху, не позволяя струям воды во время дождя проникать близко к окну и входу.
Внутри каменного жилища, прежде всего, было чисто и уютно. Грот, сам по себе являлся небольшой карстовой полостью, но хорошо проработанной киркой в сильных руках далеких, и не очень предков. О чем характерно свидетельствовали равномерные продольные рубцы на потолке и на стенах.

В глубине жилища - широкое ложе. Верхний матрац, сотканный из крепкой ткани, плотно лежал на больших листах какого-то материала, похожего на пенопласт.

Ближе к выходу, оборудованная камин-печка, с жестяной вытяжной трубой-дымоходом, проходящей поверх окна через все пространство грота. При зажженном огне в печи, она еще служила видимо и обогревателем.
Так же странная темная пластина, под наклоном, прикрывающая открытое пламя привлекла внимание Алексея. На нее, ничего не поставишь для разогрева, и ничего из пищи, на ней не приготовишь …
На вопрос студента, Маха пояснила, что это часть сопла от реактивного двигателя истребителя. «Так сказал Ник! - добавила она». Не уточняя - юмор это, или - правда. Скорее всего, она и сама не знала, как на самом деле. Но, по ее наблюдениям при нагреве, эта плоскость давала такую теплоотдачу, что при плотно закрытых «дверях и окнах» зимой, в пещере было очень тепло, даже при минимальном расходе дров.

Небольшие полости в камне, служили полочками. Интересную подборку книг пытливый юноша, успел рассмотреть в одной из них. Сборник стихов Максимилиана Волошина, соседствовал здесь с самиздатом Виктора Суворова, а Випассаны Гоенки со «Сном Ведьмы» Флоринды Доннер.

В паре сбитых из лесного материала тумб, хранились посуда и вещи. Шторка в углу пещеры, отделяла еще какое-то пространство. Как потом призналась Маха, это был выход на второй уровень грота и тайный проход, ведущий к замаскированному отверстию с другой стороны склона. Так же, это помещение являлось и складом с продуктами.

У Алексея возникло две мировоззренческих дилеммы по итогу изучения лесного жилища Махи. Первая в виде ответа: «Как же человеку не много нужно, для простого жизненного пространства», и вторая, в виде вопроса: «Что же тебя все-таки здесь держит, - молодую девушку?»

Маха, словно почувствовав посыл от своего друга, ободряюще сказала:

- Идем, через порочный «Вавилон», к резервуару из которого мы все и вышли.

- Точно – все? – переспросил Алексей. - Иногда мне кажется, что кое-кого таки сюда подбросили из других измерений.

- Это ты про меня?

Сейчас на ее лице, происходила так полюбившаяся Алексею перемена. Серьезность и некоторая удаленность, уступала место улыбке.

- Не-ет, как такое можно, даже подумать, ты что – Маха! Я тебя считаю самой, что ни на есть, социально-адаптированной особой из всех кого только встречал…- повел Алексей тоном еврейского эконома, желающего выдать кредит под самые большие проценты жителю одесского пригорода.

Девушка, с деланной серьезностью набросила рюкзак на плечи, подошла к парню и продолжила:

- Здесь нет социально-городской гонки по вертикали. Мы пришли сюда, к – началу, только потому, что природа-мать, в нее и не вступала.

- Аргумент, - качнув головой в сторону, тоном соглашающегося спорщика произнес Гурский.

Перед самым выходом, счастливая ворона на валуне, получила от своей хозяйки еще одну усиленную порцию, состоящую из каши с грибами и ломтиков лепешки.

«Да, ни ключиков от двери, ни коврика для ключиков, - подумал временный лесной житель, оглядываясь на самодельную преграду перед входом в то место, где он провел последние две ночи».

После уточнения Алексея, что он сейчас не в Одессе или там, по крайней мере в Николаевке, и потому - как попасть к ближайшему пляжу он не сильно имеет представление, Маха успокаивающим жестом обозначила, мол, порядок:

- Мы с тобой посетим, еще одно уникальное место. Это не далеко. Мыс Фиолент называется. Я там с Ником еще была… больше двух лет назад.

- Что-то слышал, - вспоминая знакомое название на ходу, ответил Гурский. – За Севастополем?

- Да, в сторону к Южному берегу, - ответила Маха.

Причем интересной была сама форма планирования. Как добраться? На чем? Где остановиться? Эти вопросы автоматически уводились на второй план.

«Да, народец однако, - вставила память, - как тем собачкам бешеным, им и семь верст не крюк …»

Прогнозируемо для Алексея, они, пройдя с Махой заросли и остатки крепостных стен у Соснового мыса, начали постепенный спуск в первый глубокий овраг. Через поросшие густой растительностью склоны, вилась вполне исхоженная тропинка. Парень понял, что они идут к дороге, которая ночью иногда сверкала снизу бликами фар, изредка проезжающих по ней автомобилей.

- Стой! – негромко сказала Маха, одернув Алексея за руку.

Выйдя на относительно плоское место, с редко рассаженными деревьями они - у хорошо просматриваемого родника, увидели силуэт человека. Точнее его спину. Тот умывался одной рукой, разбрасывая брызги. Но звуки, плескающейся воды не были единственными, которые слышались с его стороны.
Человек у родника в военной гимнастерке, всхлипывая и чуть затягивая вслух какие-то отрывки фраз, вытирал лицо холодной водой.

То, что Маху насторожило, Алексей увидел сразу. Рядом с парнем лежал предмет, о котором в этой стране знали все: от того, кто только начал говорить - до того, кто уже не мог сказать и слова. Этим предметом, был – автомат Калашникова. Торец его деревянного приклада, выпирал параллельно пятнистому камню.
Вздрагивающая спина солдата, покрытая зеленоватой формой на выпуск, почему-то не позволяла усомниться в реальности происходящего.

Алексей и Маха уже ступили на пространство у родника. Несколько метров отделяли их от человека в военной форме. И тут, - парень повернулся. После быстрого взгляда в их сторону широко открытых, покрасневших глаз, они увидели как тот, инстинктивно схватился за оружие.
Алексей мягко, только благодаря не заметным движениям стоп ног, оказался перед Махой. Увиденное дальше, его немного успокоило. Оружие в руках у человека в гимнастерке, было без пристегнутого к нему магазина с патронами.

Всхлипнув еще раз, молодой человек в форме солдата-срочника, вытер предплечьем коротко стриженую голову. Потом, что-то невнятное сказал, явно путаясь в словах, и быстро скрылся в листве ближайшего кустарника.

«И,… хрен тут с вами заскучаешь, - через пересохшее горло, отобразила память».

Алексей, отпустил сильную хватку руки Махи. Девушка с облегчением выдохнула.

- Ничего не могу добавить, - сказала она, - Мангуп!

Испугаться толком и не успели. Скорее от того, что на этом месте, часто можно встретить различную публику. Как Маха дальше объяснила, это был очень популярный у всех местных жителей и туристов, круглогодичный, не пересыхающий источник.

Если бы дальше, по пути их следования, показались турецкие янычары или кирасиры царя московского, то Алексей видимо, уже просто бы с ними здоровался…

Спускаясь ниже, Гурский начал замечать странные, напоминающие кладбищенские надгробия, каменные изделия. Те хаотично, словно желая сползти вниз, к человеческому быту, были в изобилии разбросаны вдоль тропинки. Поросшие зеленым мхом и плющом, каменные глыбы, остановленные толстыми стволами деревьев и оврагами, «смотрели» на проходящих рядом людей - фронтальными плоскостями со странными надписями на неизвестном языке.

- Это старое кладбище. Хотя по меркам Мангупа, одно из самых свежих, - просветила Маха. – Одна из последних общин, стационарно проживающих здесь, была иудейской. Караимами их называли. Я запомнила название. Это их некрополь и надписи на их языке.

Алексей рассматривал ритуально-природный ансамбль. «Человек – пожил, придумал, всех убедил, на камне написал, уверовал и закопал, а природа, просто – улыбнулась …»
Примерно такие мысли удерживались в голове молодого студента, по ходу его перемещений между похоронным камнями, давно потерявшими своих подземных хозяев…

Мы приходим в этот мир равными, и уходим из него такими же. Что бы себе там, био-образование увенчанное «пылающим» мозгом, под гордым именем – Человек, не на придумывало. В течение: 40-ка, 50-ти, 70-ти лет, а может даже и по более …

Природа-мать все уровняет, сбалансирует и расставит на свои места. Потом улыбнется нежной женской улыбкой и снова даст новую жизнь: глупцу и гению, воину и апостолу, лекарю и учителю, верной жене и свободной блуднице…

Откроет им все свои обереги, даст все шансы понять свое предназначение, а иных подвидов и за ручку поведет к истинному их счастью. Вот только дети ее со временем – взрослеют. И начинают - «думать», что все уже поняли и познали все смыслы жизни. Тут и начинается самостоятельная жизнь человечества. С войнами и страстями, голодом и обжорством, любовью и похотью, ложью и лицемерием.

Лава этих «ценностей», полностью оправданная и введенная в социальные схемы, под видом надуманных законов, закатывает практически на корню все - то, истинное, что и предоставила нам в изобилии Великая Сила Вселенной.

«Эк-ка тебя торкнуло, на заброшенном кладбище? – тихо произнесла память».

Дальше - шли молча, больше никого не встретив на своем пути.

Уже в долине, палатки татарских поселенцев, остались справа. Маха, следуя своим принципам, не стремилась к контактам с людьми.

Алексею интересно было наблюдать за девушкой, в красивой тунике с рюкзаком за плечами, идущей вдоль дороги с постоянным жестом – голосую!

- Слушай, Маха, - сказал через некоторое время Алексей, - как говорят в Одессе: «их, чуть есть у меня», в смысле денег. Думаю, автобусы тут ходят точно. Рейсовые типа. По любому до Севастополя доедем.

- Да? – чуть вопрошающе отреагировала Маха. - Как скажешь.

У открытого поворота, перед прямой дорогой к Терновке сделали привал.

Так и вышло. Желтый «ПАЗ-ик», с удивленными, как глаза лемура - фарами, подобрал пару между открывшимся полем и величественными отрогами главенствующей горы Баба-даг.

Петляющая дорога, довольно приличного качества постепенно выровнялась.
Светло-зеленые холмы сменяли друг друга, делая пейзаж очень похожим. Утренняя свежесть, равномерным потоком наполняла салон автобуса через открытые окна и люки сверху. Указатели вдоль основной дороги, типа: «Колхоз им. Ленина» или поворот на село Родное, и вовсе, делали данное авто путешествие, прямо таки, каким-то духовно-возвышенным.
А может, тому причиной было присутствие в салоне батюшки, сидящего сразу за водителем. Сей достойный отец, в черном одеянии, и с большим армейским серым мешком у ног, гордо восседал на двух сидениях сразу.

Пара встретившихся по пути ДОТ-ов, времен Великой Отечественной Войны, молчаливой суровостью напомнили об нелегких испытаниях, которые прошли жители Севастополя и всего Крыма в целом, в тот страшный период.

Алексей, перевел взгляд с русого хвостика батюшки, на черную смоль волос Махи. Та, как обычно, перетянула их серой косынкой вокруг головы. Немного забытые картинки мирской жизни вне плато, казалось, отражались легкой мимикой на чертах ее лица. Так обычно смотрит человек, внутренне интерпретирующий внешние факторы или просто ведущий очень тихий, личный диалог.

- Что? – мягко спросила она, повернувшись к Гурскому, от проплывающих рядом пейзажей.

Алексей просто пожал плечами в ответ, мол, да так – ничего.

- Уже скоро, - сказала девушка, приняв его взгляд за вопрос.

Закрытость города-героя Севастополя, утвержденная еще в середине 80-х, к середине 1992 г., носила скорее политически-местечковый характер. Совместные патрули Черноморцев и новой милиции Украины, еще сохранялись на автодорогах за Бахчисараем и со стороны Ялтинского направления. Абсурд их совместного существования, к своему огромному сожалению, прежде всего, ощущали жители всего остального Крыма.

Восставшая на путь «окончательного освобождения» Украина, как только могла, через своих - «громадськых диячив», внушала жителям древнего Херсонеса про их древне-укровские корни.
А Россия-мать, раздираемая бешеными темпами и с особым цинизмом, - химерой капиталистической свободы, выращивала в «своих столицах», огромного социального монстра. Имя которому – «ново-русский», перестроечный мир. Тот, который, благодаря прелестям и достижениями «святых 90-х» - сел на трон, а точнее на голову – всему бывшему населению непобедимой Страны Советов…

А регионы, типа Крыма или той же Одессы, просто жили в ногу с пепси-временем и телевизором, где им и объясняли: почему «совок» это плохо, что отдавать дельцам в личную собственность целые отрасли промышленности – это «рыночно» оправданно, и что цены больше никогда не подымутся на - хлеб, соль и … водку.

Любой из тех, кто прожил те годы, уже конечно сделал свои выводы по результатам того времени, и исходя из опыта и современных реалий, очень хочется верить – построил свою новую, неповторимую жизнь.

А, районную границу, между: Бахчисарайским Мангупом и Севастопольской Терновкой, никто и никогда не проводил (кроме как на карте), и тем более не охранял.

Потому, жительница древнего плато и ее «цивильный» гость, просто проехали ее на ничего не подозревающем желтом «ПАЗ-ике».

На развилке «5- й километр», вышли из транспорта, и направились в сторону мыса Фиолент. Пешим ходом спустились в долину с огромным кладбищем по обе стороны основной дороги.

- А, нам точно в эту сторону? - спросил Алексей у Махи, разводя руками и крутя корпусом. – Что-то «последние приюты» земных странников, стали частить и увеличиваться в размерах.

- Дорога эта, точно, - ответила Маха.- Я помню…

- Ну-ну. Я не сомневаюсь, в общем-то… Все там будем.

Маха со смешком ладонью била своего попутчика по подставленным рукам, пока все-таки не попала ему по затылку.

Алексей, остановившись, еще раз рассмотрел вокруг себя кладбищенские просторы.

«Так, а ну – тихо! – высунулась память. – Я все уже поняла на Мангупском некрополе. Человечество оказалось не право, перед Вселенной».

«Как-то так, наверное, - ответил сам себе, задумавшийся Гурский».

На подъеме из ритуальной долины старый «Москвич 412», притормозил в ответ на взмахи молодых людей. Водителя Алексей увидел только после первичного созерцания объемного батюшки. Тот самый отец из «ПАЗ-ика», занимал все видимое и невидимое пространство на переднем сиденье бывшей гордости советского автопрома.

- К «Маяку» пожалуйста, подбросьте, - уверенно первой начала Маха.

- Садитесь, дети, - ответил вместо водителя батюшка, - нам по пути.

- Спасибо! – сказал Алексей, посмотрев очень уважительно на святого человека.

Потом перевел взгляд на водителя. Мужчина лет 60-ти, улыбнулся из-под летней кепки и жестом указал на задние сиденья. Надежные двери «Москвича», оказались заперты изнутри.

- Порядок! – сказал батюшка, высоко подняв брови над массивным лбом.

При этом, мясистые щеки приправленные жиденькими, но длинными усами, переходящими в такую же бороду, заметно всколыхнулись. Водитель изогнувшись, как заправский гимнаст открыл защелки под ручками задних дверей.

Причину такого отношения к порядку, пара путешественников поняла сразу, как только присела на дерматиновый мини диванчик за водителем и божьим человеком. Тот самый военный рюкзак, не уступая выпуклостями своему хозяину, расположился прямо за водителем.

- К морю, собрались молодежь? – спросил батюшка у молодых людей.

Алексей посмотрел в зеркало заднего вида. Там широкое лицо служителя культа, открыто улыбнулось.

- Да, к нему, - правду сказал Гурский.

- Радуюсь я, - вел дальше человек в рясе, - радуюсь, когда красивую пару вижу. И дивчина в юбке, и хлопец при ней, со станом как тому и положено мужчине …

По ходу Махина туника, не давала покою не только Алексею. А за стан некий, он пока так ничего и не понял. Хотя сама суть момента, не потребовала дальнейших разъяснений.

«… и хлопец при ней, ух-ты, ух-ты, - не упустила момент, съязвить память».

- Сейчас от Владыки Василия возвращаюсь. К большому делу. Обитель вековая в стадию возрождения вошла, - тут отец, широко и откровенно перекрестился.

Да так, что аж нехотя, зацепил маленькое зеркало заднего вида перед собой, перекосив то, до полной перпендикулярности к блестящей «торпеде».

- Святого Георгия чтим, и люду верующему возвращаем. Святая Обитель, волей Христа и трудом нашим, к жизни возвернулась. Слава Христу, - тут батюшка вновь совершил крестное знамение, и продолжил, - Свято-Георгиевская обитель, место божье, вновь открывается миру. Слава тебе Господи!

Водитель, казалось, чем мог, помогал старому автомобилю. Рывки «Москвича» на подъем, сопровождались рывками тела его собственника к рулевому колесу, с последующим сильным сжатием рук его округлой поверхности.

Маха с открытым интересом наблюдала за батюшкой.

Тот продолжил:

- Слушал я все, на нашем Таврийском сходе. Много Владыка говорил о человеке, семье и о Вере. Только здоровая семья, православная, станет - опорой будущему земли нашей многострадальной. Господом обласканной.

Водитель начал поглядывать на батюшку, с готовностью ежели что, придержать зеркальце, от очередного переворота.

- Ворвались бесы к людям из открывшихся ворот «латынянского» запада. Под видом культур и свобод якобы, несут нам «содом и гоморы», с «блудом вавилонским», - продолжал святой Отец. – Грех и стыд кругом… Человека православного в искушение ведут.

Алексей тихонько толкнул Маху в бок, взглядом спросив ту, мол, ты как вообще, жить дальше думаешь с «вавилонским блудом» вокруг?

Уголки рта девушки, только чудом не расширялись до полноценной улыбки.

- Храм на земле – это душа человека! Божьей милостью, воссоздадим и обитель Свято-Георгиевскую и покой смиренный вернем в души смущенных людей наших, - эпично подводил итог своего духовного трактата батюшка.

Воскресная проповедь в «Москвиче», стала ярчайшим подтверждением утверждения, о том, что Господь может проявиться в любое время, в любом месте и виде, перед чистым помыслами - человеком.

Минув после крутого поворота, огромную воинскую часть с бесчисленным количеством грузовиков и другой колесной техники, дитя «АЗЛК» дрожа всем корпусом, устремилось к небольшим дачкам и открывающимся за ними морскими просторами.

У огромного водосборника, машина свернула на каменистую дорожку. Впереди показались разбросанные вдоль склона различные церковные строения. Несколько человек суетились у аккуратно сложенного строительного материала.

- Спасибо тебе, Григорий! – освобождая «Москвич», говорил батюшка. – Дай Бог тебе сил и здоровья.

Мужчина в кепке с неизменной улыбкой, помог своему пассажиру с выемкой рюкзака с заднего сиденья.

Алексей и Маха, так же вышли из автомобиля. Вид красивейшей бухты внизу приковал их взгляды. Всепоглощающий морской простор, ограниченный впереди только бело-голубыми облаками, казалось, излучал сейчас – саму жизнь! Легкая рябь водной поверхности, мягко уходила за остроконечные скалы с правой стороны и так же красиво, растворялась перед крутыми мысами далеко слева. Огромный валун внизу, совсем рядом с береговой линией, практически по середине бухты, сразу привлек их внимание. Гордо стоящий на его вершине крест, своей монументальностью, естественно дополнял общую картину.

- Благодать земная, - сказал батюшка, тем самым заставив пару к нему повернуться.

- До «Маяка» Григорий вас довезет, я его попросил, - продолжил святой отец. – Себя берегите и ближних своих. А у храма окажитесь, так повернитесь лицом к нему, и помысли свои очистите. Просто так, никогда не креститесь, не в жестах ведь дело. Главное, что вы при этом почувствуете. Господь он ведь, всегда рядом.

Молодые люди, сродни отрокам вернувшимся в лоно семьи, после длинного путешествия, просто слушали доброго батюшку.

Тот на голову выше их обеих, с широкой улыбкой откровенно любовался цветастыми попутчиками.

- Спасибо Вам огромное, отец … – искренне поблагодарил Алексей человека в длинной рясе, не договорив его имя.

Как его зовут, по дороге ребята так и не услышали.

- Отец Евстафий мое имя, - поправил тон беседы батюшка.

Маха послушно кивнула головой. Алексей так же выразил признание, добавив со своей стороны:

- Мы, - Алексей и Александра! Очень приятно с Вами познакомится.

- Вот и ладно. Радуйте друг друга, и вокруг тем самым краше станет. С Богом! - философски закончил батюшка, приобняв с боков молодых людей своими огромными руками.

Добрый водитель Григорий, уже через несколько минут, скрипнул тормозами на пыльной обочине за пару сотен метров от реального маяка. Издали правда, напоминающего больше - гигантский гриб-поганку.

Молодые люди медленно подошли к краю каменистого обрыва.

Если вид у старого монастыря, можно было сравнить с дыханием жизни, то здесь видя бирюзовую гамму моря, окаймленную длинной желто-полосатой стеной отвесных скал, на ум приходило сравнение со счастливой, не имеющей границ – эйфорией.

- Это, бухта Александры! – сказала Маха, разводя руки в стороны и вдыхая полной грудью. – Нам - сюда.

Конец 8 главы.