На Курсе 2. Часть 2, глава 5 (продолжение)⁠⁠

Погруженного в свои мысли Алексея, на третьем этаже «пятерки» отвлекла Яночка Агоева:

- Привет Гурский! – игриво со спины сзади, окликнула его девушка.

- Привет – «Мадонна Ту!» - так же, в тон ответил ей Алексей.

Яночка хихикнула, так как это умеет делать только она. Подошла поближе к своему сокурснику и ткнув легонько того пальчиком в грудь, загадочно произнесла:

- Тобой интересовались…

- Надеюсь, не те двое?

Агоева чуть изменилась в лице и переспросила:

- Какие двое?

- Один с топором, другой с лопатой! – открыто рассмеявшись, ответил ей Алексей.

Яночка, так же расплылась в широкой улыбке:

- Наш Кулан, на всех действует одинаково, узнаю школу.

- И кто? Если, серьезно, - продолжил беседу Алексей.

- Очень симпатичная особа, - игриво повела Яна, - со второго курса, брюнетка с длинными волосами, чуть выше меня и чуть полнее…

- Знаю! – сказал Алексей. – Это – ты: на каблуках, в парике и в скафандре!

- Леша!?- типа ругаясь, выпалили Яночка. – Это ты, или кулановская копия?

- Только – я, все в порядке.

Девушка продолжила:

- Ее зовут Алена, она с «шестерки» сюда перебралась. Сейчас рядом с нами живет, на четвертом этаже.

- Это очень бодрит, - ответил парень, еле сдержавшись, что бы не сказать – возбуждает. И продолжил:

- Я ее уже немного знаю – это Алена «Искренняя».

- Сегодня, когда она узнала, что мы с тобой из одной группы, все хотела узнать по больше о тебе…

- И как ты меня представила, моя ненаглядная – Мадонна!

Яночка положила мягко ладонь Алексею на плечо, посмотрела вверх из-под красивых век в свойственной только ей манере, и произнесла:

- Можешь приступать! Женский геофак, своих не подводит…

Алексей в ответ при обнял девушку чуть выше талии, соблюдая все рамки приличия, официальным тоном произнес:

- Ай льове –ту! – намеренно коверкая известную фразу с английского – I love you.

Первая доставка товаров народного потребления по «батискафам», пришлась на холодный ноябрьский вечер. Алексей подошел к уже известному подвалу-офису и встретил там Григория Васильевича. Тот стоял у «Рафика» и что-то пытался придавить носком своего ботинка, приговаривая:

- А, йи-бу вашу йоб, срут жопошники, прямо под колесами, бл..ядь…

Парень представился и поведал Дюма «отцу», что сегодня на развоз они поедут вместе.

- Та, по..хуй, главное что не сам. А то - пизд..ячишь и пиздя..чишь, один бля та и один…

Раздражение водителя стало понятно при ближайшем рассмотрении ситуации. Дюма «отец» не что-то там давил, а усиленно оттирал свой ботинок от чьих-то экскрементов. Характерный запах не позволял, усомнится в происхождении налета на его ботинке.

Еще долго Алексей потом, посмотрев американский мультфильм - «Симпсоны», вспоминал Григория Васильевича, оттирающего обувь под светом складского фонаря. Уж больно тот походил на тамошнего главного героя – Гомера.

- К – деньгам! – поддержал Гурский Дюма «отца», заняв место рядом с «шофером нах» в кабине бывшей «Скорой помощи».

- Хе-хе, - усмехнулся Василич, - ага, наеба..шим сегодня сармака, по самое не хочу!

Свет фар на проспект, щелчок кассеты в привязанный под «торпедой» бусика магнитофон и под куплеты Вилли Токарева экипаж выдвинулся в сторону одесской Слободки.

Повторяющаяся фраза Дюма «отца» у каждого «батискафа», одновременно с ударами кулака в обшитую железом дверь, служила слово-кодом для торгового «космонавта» внутри:

- Хватит дрочить там! Открывай ворота, йи-бу вашу йоб!

Иногда он при этом, если долго не было обратной реакции, добавлял:

- Заварю нах..уй в следующий раз!

Произносимое дальше Алексем: «Здравствуйте!», не раз заставляло всматриваться в темноту его местонахождения, принимающую сторону…

Основными продуктами, соответствующими интересам покупателей в этих краях, были: спиртное и сигареты. Все остальное, после выгруженных нескольких ящиков: желтого «Белого Аиста», пузатого «Квинта» и водки с этикетками всех цветов радуги, умещалось в одну коробку. Ночные работники «мини-холдинга», принимали в свои фортификационные сооружения необходимые западные, и, так же уже скопированные местными умельцами «бренды», для дальнейшего обмена тех у местных жителей на новые украинские деньги – гривну.

Так, старый «Рафик», покружив по закоулкам и проверив наличие всех слободских ям, выныривал на любимую улицу Алексея – Фрунзе, и катил дальше обратно в сторону проспекта Шевченко.

Григорий Васильевич, явно обрадованный таким старательным напарником как - молодой студент, делился своими прошлыми и настоящими заботами. По ходу поездок, Гурский узнал славную история гордости рижского автопрома – их микроавтобуса «РАФ».

Отслужив добрый десяток лет в «Скорой помощи», спасая человеческие жизни, он встретил своего нового «наездника» … Им оказался опытный сотрудник транспортного отдела медицинской службы Григорий Васильевич. Через несколько вызовов к пациентам, с новым водителем за рулем, фельдшера и особенно санитарки, стали отказываться от совместной работы с тем. Видимо природный дар «шофера нах», что-то отобразить в своем «матовом» стиле не всем приходился по душе … или же пациенты по дороге выздоравливали, не предоставляя возможности докторам применить свои врачебные навыки.

Так, учитывая возраст и техническое состояние микроавтобуса, его решено было перевести в хозяйственное отделение поликлиники, вместе с водителем. Дюма «отец» совершенно не возражал. В общем, последнее, что возили Григорий – папа и его сын Василий были свежесколоченные - деревянные гробы. Для этой цели были сняты все ценные внутренности «РАФа» и два одесских «Дюма», посменно курсировали с ритуальными изделиями по заданным маршрутам.

- А мне было пое..бать, что возить, - меняя скрипучую кассету с «блатными» песнями на другую сторону говорил Григорий Васильевич. – Что - жмуров, что - для жмуров. Один хуй, скорая, для этой хуй..ни и задумана…

Второй водитель – Дюма «сын», был полной копией своего отца, с разницей в минус 20 лет. Глобальное отличие выражалось только в постоянстве употребления одной и той же фразы в конце практически каждого словесного паса человечеству.

У Дюма «отца» - это была фраза: «Йибу вашу йоб», а у «сына» просто - «нах…»

Словарный запас, студента Одесского Государственного университета – Алексея Гурского, рисковал превратиться окончательно в гремучую смесь, состоящую из: специальных учебных терминов, «кулановского» стеба и редкого по проницательности и выразительности – русского мата.

Спасал переход на выходные и университетские ленты. Там, на смену развозному сленгу «родни Дюма», приходили любимые книги и иногда, позитивное общения с коллегами по курсу.

На очередной ночной смене (уже после 24,00), возле еще порядком груженного «РАФа», остановился милицейский патруль. «Бобик» без сигнальных мигалок, тихо стал, напротив торгового «батискафа». Алексей еще не закончил перетягивать в тот ящики с товарами. Из служебной машины, со стороны пассажирского сиденья практически выбежал сотрудник органов, на ходу расстегивая куртку и ширинку штанов. Ближайшие кусты стали следующим местом, где присел человек в форме.

Чуть вжавшись в проем между жилым домом и разрушенной трансформаторной будкой, «батискаф», хорошо был защищен с трех сторон, но что бы было удобней у него разгружаться, приходилось микроавтобусом немного перекрывать подъезд к жилому дому. На одесском Шанхае такая редкость как пятиэтажный дом, то же встречалась. Но, ночь - есть ночь, и потому Григорий Васильевич смело припарковал свой транспорт прямо на единственном проезде к дому.

Пока Алексей возился с товарами, рядом у дороги послышались какие-то голоса. Один женский, не известный парню, а другой уже почти родной – Дюма «отца». Спор вышел из-за нежелания «шофера нах», освободить проезд для белой «девятки» к своей парадной. Нервная дама, пару раз пробуксовав передними колесами на высоком бордюре, так и бросила машину перед «Рафиком», на половину перекрыв ему выезд.

- Спать тут будешь – старый придурок, - услышал Алексей, когда она быстро прошла рядом.

- А, х..уй тебе сосать – селедкой пахнет?! – парировал из-за корпуса «Рафика» Григорий Васильевич.

Следующее, что увидел Алексей в свете тусклого фонаря у двери микроавтобуса, было плотное, с чапаевскими усами, лицо под милицейской фуражкой.

- Здравья желаю, граждане! Лейтенант – Мындру, Малиновское районное отделение… - промолвило оно, чуть растягивая слова.

Правая ладонь человека в форме быстро мелькнула в районе козырька.

- Какая-то дорожная ситуация? До-ку-ментики приготовили к просмотру, - как бы сам к себе обращаясь, вел дальше усатый лейтенант.

В то же время он, чуть присев и крутя головой из стороны в сторону, пристально рассматривал содержимое «Рафика», сквозь Дюма «отца».

Дверь «батискафа», усилиями его жителя с длинным скрипом, пронзившим шанхайскую ночь – закрылась. Алексей оказался между ночным фортом и беззащитным «Рафиком». Тут включился Григорий Васильевич:

- Та - это «сосалище» из дома, меня тут …- затараторил он, вываливаясь из кабины.

- Тише гражданин, тише, - начал останавливать его милиционер, видно уже догадавшись о крепком союзе между бусиком и «батискафом», - уже ночь, труженики отдыхают. До-ку-ментики пожалуйте, к просмотру…

- А, йи..бу вашу йоб, - про себя чертыхался Григорий Васильевич, копошась в брезентовой куртке, закинутой на переднем сиденье.

Приближающаяся тень со стороны парка привлекла внимание Алексея. Это был второй член милицейского патруля. Невысокий, худой с обвисшей не по размеру формой, он напомнил Алексею - персонажа из старого японского фильма Акира Куросавы. Персонаж, обойдя бесшумно микроавтобус с другой стороны, остановился между Гурским и багажной дверью. Две щелки под задранным козырьком фуражки, повернулись в сторону экспедитора.

«Кореец, - подумал Алексей».
В Советском Союзе, представителей этого этноса, полностью обрусевших и ассимилировавшихся в славянской среде, можно было встретить очень часто. Не только луковые поля и производство легендарной морковки, привлекали трудолюбивых корейцев. Но видимо и строгие «органы» были им не чужды.

- Здравствуйте инспектор, - первым заговорил студент. – Меня зовут Алексей, я помогаю старшему товарищу с автомобилем, вот застряли здесь немного.

- Сержант Пак, - сказал кореец, - и как бы исправляясь, добавил, - сержант патрульной службы, Малиновский район.

- Машина уже в почтенном возрасте, - немного разведя в сторону руки, добавил вежливый юноша.

В таких ситуациях, когда под угрозой оказывается вся твоя «территория», первое что нужно сделать – это отвести не прошенного гостя, на расстояние как можно дальше от своих владений. «Территорией» сейчас, являлся «Рафик» на половину забитый паленым алкоголем. Не прошенным гостем – милицейский патруль. Методом воздействия – отвлечение внимания. «Не бусик и его содержимое, а ситуация с дорожным затором, сейчас должна поселится в голове у сержанта, - ровно и спокойно привела готовый алгоритм память».

Первые приобретенные знания из умных книжек, из раздела - по психологии влияния, сейчас получали свое практическое воплощение.

Пак осмотрел внимательно автомобиль.

- Очень старый, но когда-то был - «скорый», - жизнеутверждающе сказал сержант, не меняя выражения лица.

Алексей знал способность азиатов замирать в любой ситуации: будь-то юмор, будь-то вести с фронта. Нужно было становится на его волну. Сделав шаг к «Рафику», он продолжил:

- Это его - «кинцуги»… его – золото ран и трещин…

Пак впервые пристально вгляделся в лицо собеседника. Искорки блеснувшие из узких щелок глаз, говорили о крайнем интересе, вспыхнувшем в душе патрульного.

Казалось, что после этой фразы, даже перепаянный во всех местах «Рафик», приподнялся чуть вверх на своих рессорах.

- Э-э, не, Григорий Васильевич, тут еще и талончик техо-о-смотра требуется, - слышался сбоку плывущий голос лейтенанта Мындру.

- Есть б..ля он у меня, у сына нах.. остался…

«Ну, Дюма «отец», хоть и без талона ездит, но не дурачек – точно. За «батискаф» ничего не пиз..данет, думаю догадается съехать на даму с «девятки», мол, из-за нее тут встрял, - вступила в деловое русло память, поддерживая Алексея».

- Эта бл..ядь, лярва стала тут и закрыла весь проезд к ебе..ней матери, - дальше сокрушался Григорий Васильевич.

«О! – Оно! На нее все, на - мадаму сейчас надо валить (да, простят меня все женщины планеты), - подумал быстро Алексей».

- У всего, как живого так и не живого - должна быть вторая жизнь, чтобы не случилось, говорил дедушка Ким, нам еще в детстве, - размеренно в тон Паку вел Алексей. – Они корейские переселенцы, еще с 40-х годов, с Дальнего Востока в нашей деревне были, – как бы поясняя происхождения дедушки Кима, закончил юноша.
Все истории связанные с корейским этносом, приходилось придумывать на ходу.

- Искусство «кинцуги», очень почитаемо у моего народа, – важно сказал кореец-сержант, еще советской милиции. – Где бы ни находился человек и чем бы, не занимался.

Потом немного вытянулся и добавил:

- Части разбитого кувшина мои предки скрепляли золотым клеем, в знак уважения к упавшему предмету… и становился он от этого - только краше и крепче. С оступившимся человеком, нужно так же поступать…

- Угу, и дедушка Ким, то же так говорил, - кивнул вниз головой, маленькому милиционеру в знак согласия Гурский.

«Память на ухо съязвила: - Во свезло ментам в «малиновской» конторе с корейцем, так - свезло. За что же жить тогда, бедному патрульному?»

Сержант Пак сейчас, здесь на шанхайском отшибе Одессы, почувствовал всем своим существом, правильность древней восточной истины, о том, что: «Путь – это прежде всего пространство, не имеющее привязок ко времени, возрасту и месту службы человека. Истинна может проявиться - в любой ситуации, если ты к ней готов».
И, ни милицейская форма, ни начальник молдаванин Мындру, ни мат остановленного водителя не станут тому помехой. Вот так просто, образованный молодой человек, может помочь убедится тебе в правильности заложенного далекими предками кода – кода, Великого жизненного пути корейского народа!

Возглас старшего по званию лейтенанта, отвлек задумавшегося сержанта и сосредоточенного студента от их вечных истин.

- От, голубцы ж твою мать, пообедал на свою голову, пол дня бегаю…- роптал тот. – Пак! Ко мне, - проверь тут все, я сейчас.

И быстро покинул компанию у «Рафика», на ходу вприпрыжку, расстегивая ширинку.

- Та, это пи..здец ему, пока не выдрыстается до самой головы… - философски подметил Дюма «отец», проведя взглядом диск фуражки Мындру.

Представитель «мини-холдинга», в торговой точке у шанхайской пятиэтажки, предусмотрительно погасил свет.

Маленький Пак, молча с отрешенным взглядом, подошел к Григорию Васильевичу. Тот, заговорил:

- Я йи-бу, что ли. Чего она так стала… Пиз..да за рулем, то бида…

Алексей в это время, быстро открыл боковую дверь бусика и достал из-под сидения две бутылки «Аиста».

Сержант перевел взгляд на подошедшего студента. Дюма «отец» продолжал речь в том же духе, но корец в милицейской форме казалось, стал сейчас самим воплощением величия духа и безмятежности.

- … йи-бу вашу йоб, - заканчивал очередную фразу разговорившийся «шофер нах».

На немой вопрос из узких глаз, Алексей ответил жестом: «Ему!» - указывая в сторону характерных звуков из-за кустов.

Появившийся лейтенант, охая и кряхтя скомандовал Паку:

- Вези меня домой «Панасоник», все - отработался…Что здесь – решили?

Алексей в один шаг, оказался у Мындру:

- Это Вам - скрепляет, - коротко сказал парень, протягивая две бутылки, страдающему командиру патруля.

Тот взял быстро, и махнул рукой так, как будто хотел сказать: «Что сразу не могли догадаться?»

- Товарищ сержант! – потом, почти официальным тоном, Алексей обратился к Паку. – Помогите пожалуйста, освободить нашу машину.

Для полного драматизма, в разыгравшейся перед бывалым «Рафиком» ситуации, не хватало только - глубокого восточного поклона с ровной спиной, в сторону товарища сержанта. Но, Гурский решил все-таки, не переигрывать.

Маленький кореец, приподняв высоко подбородок, проследовал первым к «бобику». Он шел к желтой машине с синей полосой, как пилот-камикадзе к своему самолету – «зеро». Что хотел предпринять сержант Советской милиции, в этой ситуации, сразу не смогли понять ни Алексей, ни Дюма «отец», ни остановившийся с двумя бутылками коньяка - лейтенант Мындру…

Пак повернул ручку двери УАЗ-ика, замер перед открытой кабиной и четким жестом правой руки - включил сирену вместе с мигалками на крыше «бобика» на всю мощность.

Командирскую фразу, из-под пышных усов: «Ты что – оху..ел!?» - можно было прочесть только по губам.

Маленький человек в милицейской форме, под бликами сине-белых мигалок и дикий вой сирены, сейчас действительно напоминал лучшие образы, которые мог создавать только - Акира Куросава. Выражение лица с тонкими чертами, будь сейчас рядом великий Мастер, могло бы стать символом поколения всего Азиатского континента в целом.

Расчет был точным. В жилом здании рядом, почти в каждом окне зажегся свет. «Батискаф», даже в этой ситуации, не подал признаков жизни… Под маты и крики жильцов, выбежала полураздетая хозяйка «девятки» и следуя указаниям Пака, перепарковала свой автомобиль в другое место.

Ночной экипаж Одесской милиции, с полученными «лекарствами» для лейтенанта Мындру и пережившим приход «сатори» - сержантом Паком, отбыл в дальнейшем, только ему известном направлении.

А наш, работяга - «Рафик», обласканный вниманием восточных традиций, благополучно закончив весь развоз, через пару часов свистнул тормозами у никогда не спящего подвала-офиса.

Так, знания - полученные в учебном заведении, философских книжках и в исторической литературе, помноженные на способность Алексея собирать воедино все истинны вместе в необходимую мозаику, помогли дуэту из микроавтобуса пройти все трудности этой ночью.

Дальше мокрый ноябрь, переходил в снежно-морозный декабрь 1991 года.

Чередуя ночи развоза товаров народного потребления - в одной кабине с «одесскими Дюма», и с ночами в одной постели с - Аленой «Искренней», Алексей Гурский вместе со всем миром приближался к новой эпохе, эпохе, начало которой положил наступающий – 1992 г.

...................................................................................

Конец 2 части.