Изнанка магии⁠⁠

Глава 32. Пламя в лабиринте зеркал.

Тишина ядра внезапно сжалась, словно вселенная задержала дыхание. Воздух — если здесь вообще был воздух — замер, пронизанный мерцанием тысяч кристаллических нитей. Они сплетались в узоры, напоминающие то ли карту созвездий, то ли трещины на разбитом стекле. Аврора протянула руку, и ближайшая нить дрогнула, окрасив пространство в багровый отсвет.

— Это не просто воспоминания, — прошептала она. — Это порталы. Каждая нить ведет к одному из осколков.

Бьёрн хмуро провел ладонью по голограмме циклов, все еще витавшей перед ним. Его отражение в ближайшей кристаллической грани исказилось, распавшись на три силуэта: воина, ребенка и старца.

— И что, войдем наугад? — проворчал он. — Снова прыгнем в неизвестность, как тогда в Пропасть Молчания?

Двойник уже стоял у сплетения нитей, его пальцы скользили по вибрирующим линиям. В его глазах танцевали блики — словно кто-то зажигал и гасил звезды.

— Здесь есть логика, — сказал он, и голос его звучал нараспев, будто он продолжал слышать шепот ядра. — Осколки тяготеют друг к другу.  Последнее слово повисло тяжелым колоколом. Я прикоснулся к нити, которую отметил Двойник. В висках ударило эхом: крик матери, теряющей ребенка; рев океана, поглощающего города; треск костей под сапогами завоевателей. Миллионы трагедий, упакованные в единый миг.

— Не надо, — резко одернула меня Аврора. — Ты растворишься в их памяти. Ищи не боль — ищи то, что осталось целым.

Ее руки взметнулись в сложном жесте, и нити засветились золотым. Теперь среди кровавых прожилок я видел тонкие лучи — упрямые, как ростки сквозь асфальт. Песня колыбельной, скрипка у костра, смех влюбленных, шелест страниц в библиотеке, пережившей апокалипсис.

— Вот, — Двойник коснулся одной из золотых нитей. Его тень на стене ядра вдруг обрела крылья. — Здесь есть сад. Сад, который помнит небо.

Мы шагнули вместе, даже Бьёрн, не выпуская из рук топор. Реальность смялась, как бумага.

Мир встретил нас запахом гниющих роз. Мы стояли в ротонде из черного мрамора, окруженной зеркалами. В каждом отражался иной пейзаж: джунгли, проросшие сквозь небоскребы; пустыня с часовнями из льда; город где люди с прозрачной кожей танцевали под дождем из серебряных игл.

— Лабиринт отражений, — пробормотала Аврора. — Будьте осторожны. Здесь каждый ваш шаг...

Зеркало за ее спиной треснуло. Из щели выползла тень — точная копия меня, но с глазами как угольные ямы.

— ...может создать эхо, — закончила Аврора, отступая.

Тень-близнец засмеялась моим голосом. За ней треснули другие зеркала. Из каждого появлялись наши двойники — искаженные, лишенные какой-то части. Бьёрн без шрамов, с лицом юноши. Аврора с пустым местом вместо сердца. Двойник... настоящий Двойник, тот что остался в его исходном мире, с ножом в руке и ненавистью во взгляде.

— Это не просто отражения, — крикнул я, уворачиваясь от удара своего теневого я. — Это то, чем мы могли бы стать. Или то, что от нас отвергли.

Бьёрн уже сражался со своим двойником. Их топоры сталкивались, порождая искры, которые превращались в мимолетные видения: Бьёрн ведущий племя; Бьёрн тонущий в болоте; Бьёрн целующий женщину с лицом, закрытым железной маской.

— Не уничтожайте их! — Аврора парировала атаку своей пустогрудой тени, отводя клинки пальцами, обмотанными нитями ядра. — Они часть нас. Примите или превзойдите!

Двойник стоял лицом к лицу с оригиналом. Они молчали, будто два полюса магнита.

— Ты украл мою жизнь, — сказал оригинал.

— Ты подарил мне свою смерть, — ответил Двойник.

Я отступал под натиском тени. Она шептала моими устами: "Ты думаешь, что спасешь их? Ты, который даже свою боль запер в подсознание? Ты, который..."

Ее слова били точнее кулаков. Зеркала вокруг множились, показывая моменты, которые я старался забыть. Но сквозь гул сражения я услышал другое — журчание воды.

— Сад! — закричал я. — Он здесь, за зеркалами!

Аврора поняв рванула в сторону, разматывая золотые нити. Ее тень вскрикнула, растворяясь в свете. Зеркала начали таять, как лед под факелом. Мы прорывались сквозь них, хватая друг друга за руки, сплетаясь в цепь.

Сад оказался комнатой. Одной-единственной яблоней, растущей сквозь трещины в бетоне. Ее корни обнимали старую книгу, страницы которой шелестели на ветру.

— Истина не в войне или бегстве, — прошептала Аврора, касаясь ствола. Древесина засветилась рунами. — Она в том, чтобы сажать сады даже зная, что завтра мир рухнет.

Плод упал к ее ногам. Внутри, вместо семечка, лежал ключ из кости и света.

Где-то в глубине лабиринта заревело чудовище — не тень, а нечто древнее охраняющее разлом. Зеркала снова начали трещать.

— Бежим? — спросил Бьёрн, но Двойник уже поднял ключ.

— Нет, — сказал он. — Исправляем.

Ключ вонзился в воздух, и реальность... перезагрузилась.

Когда зрение вернулось, мы стояли на краю кратера, где цвела та самая яблоня. Ее ветви тянулись к двум лунам на небе.

— Это не наш мир, — сказала Аврора, но улыбалась. — Но теперь он чей-то дом.

Бьёрн разжал ладонь. В ней лежал осколок зеркала, показывающий его самого — седого, смирного кующего меч вместо топора.

Двойник молча смотрел на горизонт. Где-то там, в других осколках, его оригинал все еще искал мести.

А я думал о том, что сказала моя тень. И о том, что сад вырос не вопреки катастрофе — а благодаря ей. Как грибы после дождя. Как надежда после падения.

Мы шли дальше, оставляя за спиной цветущий кратер. Где-то впереди звенел смех, похожий на бой хрустальных колокольчиков. Но это уже другая история.