DenisChirkov

1998 год. Меня обдувало, жарило, кормило рыбой, давало в руки лопату и заставляло копать связной кабель в степи последнее армейское лето в Крыму.
Полигон Восток. Мыс Чауда. Я этих мест никогда не забуду. Служба шла сама по себе, приучая нас с напарником к самостоятельной жизни на отдельной точке. Степь да степь кругом. Меня всë кругом поддерживало. Поддерживали мысли о том, что еще месяц-полтора и я поеду на дембель. Поддерживали степные гадюки, у которых брачный период уже прошел и на клубок из этих гадов уже не наступишь. Встретишь одну змею как то раз в траве, чуть ли наступая на нее, но она посмотрит эдак, лениво, махнет хвостом и скажет: - Иди уже, служивый! Нахрен ты мне сдался? Противоядия у вас все равно нет, а у меня дел полно. Детей полна нора и мышей ловить надо. Ступай с Богом, тебе ж на дембель скоро!
Саранча в бреющем полете мимо щеки пролетит, обдует крылом и крикнет вслед: Не сокращайся, чего уж! Ты нас не давил! Езжай домой уже!
Скалопендры в расщелинах обрывов, переливаясь в лучах солнца своим блестяще-черным, гибким телом, торопливо суча своими оранжевыми ножками, протащат меж камней своë длинное тельце, проворчав по ходу: Давай-давай, топай, ишь, смотрит он!
Кефаль в сеть не шла. Высунет нос свой из воды, глянет на меня и, строго прищуря свой оранжевый глаз, промолвит: Ты нам тут не здесь! Навялил нашего брата двадцать хвостов на дембель и сидит еще, ждет чего то!.. Давай, сматывай сеть и харэ уже изгаляться! Приедешь домоооой, а там пруд! Удочку возьмешь и будешь по три карася тягать котам на завтрак. Неча тут...
Рапанщики - водолазы завершили сезон очередной бурной пьянкой и один из них из благодарности за мою помощь в их работе подарил мне на дембель 40 гривен. А это, на минуточку пять солдатских зарплат на то время!
Старший прапорщик Ругов с грохотом водрузил мне на плечи лычки младшего сержанта, благо десять хвостов кефали ему в этом деле очинно помогли. Под белы ручки яво поддерживали при заполнении документов. Коррупция, ммать иë...
Я пришел в очередной раз в часть за продуктами для двух точек...
Так сложилось, что армия решила таким образом подкачать нам ноги и сноровку в марш бросках. От нашей точки выходит боец, идет 6 км до следующей точки, берет там второго бойца и вдвоем шагают еще 6 км до части. Там получают на четыре дня хлеб, масло, сахар, крупу, соленья, тушенку, яйца или меланж( яичный порошок). Укладывают все это по сумкам и рюкзакам и прут этот скарб на спинах до своих точек. На первой делят продукты и второй боец остальное тащит дальше. Тут поддержка была только моральной. Собрался? Ну давай, вперед и с песней! И вот так два раза в неделю. В любую погоду, в любой сезон. Ибо жрать хоца, а без ентого дела кабель копается очинно плохо.
... Буйствует лето. Я в части. Продукты получил и, уже взвалив мешок с хлебом на плечи, благословясь в дальний путь, был остановлен своим командиром.
Командир у нас был мировой. Старший лейтенант Дима Бискевич был на четыре года старше меня. Почти ровесники. Но передо мной офицер и субординация стучала по голове. Однако, как то раз Бискевича достало частое "тщстаршлтнант" и он сказал: -Пацаны, язык сломаете! Давайте как то по- другому- бугор, начальник, командир, как удобно. Димой для вас я не стану, но разрешаю обзывать по другому. Так он стал для меня вечным командиром. На "вы", но без " товарищ".
... -Ты куда, Денис? На точку? Разгружайся! Сейчас до вас Камаз пойдет, я Кулька уговорил!
Кулек - это прозвище. Дядя Саша Кульков. Классный водила! Следил за Камазом, как курочка за яичком. В нашей части этот Камаз был единственный на ходу и, видимо, по этому у Кулька получалось выбивать запчасти вовремя.
В кунг Камаза грузим наши продукты, расставляя их между пустыми рядами сидений. Пользуясь выездом, грузим две фляги с пресной водой, с которой на точках был дефицит.
И тут бойцы приносят к машине две пластмассовые, 50-литровые канистры с дизельным маслом доверху. Я обратил внимание, что пробок на них нет и горловины стянуты целлофаном и перевязаны шнурками. Майор Шатохин объяснил, что времени искать пробки не было, завязали, мол, выдержат. Загрузили их в кунг. Пока было время, я переставил в кунге флягу с водой ближе к окну где то в конце салона и подпëр ее канистрой с маслом. Вторую канистру с маслом я поставил в другом ряду. Вторую флягу с водой я поставил на пол первого ряда, уселся на сиденье, перекинув ноги через нее.
Бискевич заглянул в кунг:
-Ну всë? Готов? Зашибись! Щас к вам на четверку приедем, будем пробовать дизеля заводить!
И ушел в кабину. Тронулись. Я один в кунге. Ухабистая степная грунтовка и подпрыгивающий на ней Камаз со всем содержимым, быстро дали понять, что два десятка яиц в пакете мы не довезем. На частых кочках и поворотах у меня промеж ног елозила фляга с водой и я успел выхватить из прыгающей сумки с продуктами пакет с яйцами и держал его просто на весу. Еще успел подумать, как хорошо, что вторую флягу с водой припер к стене тяжелой канистрой.
Доехали до первой точки. Быстренько разделили продукты. Половину оставили пацанам.Хлопок двери в кабине. Полетели по ухабам дальше. До нашей точки дорога была еще покруче... Доехали. Открылась дверь кунга. И голос Бискевича: А чо за херня??!
Я глянул вниз, в проход между рядов, а там... Текла масляная река, красивая такая, желтенькая, с пузырьками. С радостью вытекая на блаженную свободу, стекая по выкидной трехтупенчатой лестнице прямо под ноги моему любимому и уважаемому командиру.
Я глянул назад и понял, что исток этой живописной реки берет начало с конца салона. И несла эта медленная, желтая река в своем течении все мои мечты о том, как мы с командиром будем прощаться на мой дембель. Как рухнет субординация и я скажу: Димыч, приезжай в Винницу в отпуск! Бери Ленку по мышку и приезжай! Съездим в село, бухнем под яблонькой!..
...Я положил пакет с яйцами на сиденье и пошел в конец салона. Не пошел. Побежал. А там... Мешок с хлебом, наполовину опустевший на первой остановке,( и, который я приставил к той же канистре, ) понял, что канистра хочет выйти и решил прилечь. Канистра - через него. Горловина смещена к краю и канистра упала по закону подлости горловиной вниз ,съехала в туннель прохода, уперлась в его стенку и из нее вытекло все масло и устремилось вперед. Вторая канистра, ничем не подпертая, видимо, увидев, что пассажиры пошли к выходу, на очередной кочке упала и вылила свое богатое содержимое, чем усилила эффект всех моих разрушающихся фантазий. Но горловина у нее находилась в верхнем положении и поэтому там осталось около двадцати с лишним литров. В моих мыслях старший прапорщик Ругов уже с позором срывал с моих плеч лычки младшего сержанта, крича при этом: -Сто литров маслаааааа, ссссска! Разжаловать в подрядовые нахрен! На губуууууу! В дизбаааааат!
Все эти события с момента открытия двери кунга пронеслись в одно мгновение.
Я вышел. Бискевич был ростом ниже меня на две головы и, поскольку я был 194 долговязых сантиметра, и стоял, опустив голову, он посмотрел на меня откуда то снизу и вкрадчиво так, цедя сквозь зубы, задал тот самый вопрос: -Деня, бл...ь, а ты, бл....ть, где был, а?
Я не стал сочинять. Так и сказал: Яйца над флягой держал!
Такой ответ стоило переварить! Дима покраснел, выдержал драматическую паузу, и процедил: -Яааа, бл.... ть,
сейчас твои, б....ть, яйца, сссска, держать буду!!!
И при этом кулаком сделал боксерский выпад мне в печень, но... не ударил.
Я был готов провалиться и чуть ли не проныл:
- Командир, там немного еще осталось!..
Блин, лучше бы я молчал... Далее был поток букв "ë", междометий " мать" и всяких нехороших глаголов, красноречиво дающих понять, как тяжко было у Ругова выбить эту сотку масла и какой же я всë таки классный парень, отзывчивый, ответственный. И руки у меня золотые! И как я умудрился сберечь яйца в такой дороге!
................. твою мааать! Бл.... ть, бегом ищи тряпку, ведра, сливай то, что осталось. Процедим хоть. Яйцедержец, ссска!
Собрать удалось около 30 литров масла.
Командир... Не ударил... Я после этого еще больше его зауважал.
1998-й...Июль. Дима отвез меня до вокзала в Феодосии. Меняться адресами и телефонами не было смысла. Это всë уже давно поселилось в моей солдатской книжке и у него всë было.
Пройдет десять лет и я созвонюсь с ним и мы со смехом будем вспоминать этот день.
Пройдет еще четырнадцать лет и между нами встанет стена войны. По разные стороны. Но, как бы там ни было, время возьмет свое и моя память выдаст при случае файлики с Димой Бискевичем и я надеюсь, что опять поржу с ним от души. И, надеюсь, он со мной...

1985 год. Первым было плавание. В первом классе.
Шел урок и в класс вошла физрук - Тамара Васильевна. Женщина, как мне тогда казалось, совсем старая. Впрочем, ей тогда уже было 50 лет. Настоящий физрук! В коридорах школы веселый, шутящий и, вместе с тем, серьезный Человек. В стенах спортзала или на футбольном поле связка еë ключей, состоящая из более чем десятка ключей разного калибра, волшебным образом приобретала баллистические свойства и доходяще-убойную силу. Метала метко и за дело! Луженые голосовые связки сотрясали стены и все ходили строевым шагом. И при этом вся школа любила и уважала Тамару Васильевну. Она пришла к нам на урок, чтобы набрать группу на плавание...
Плавать... Я боялся воды и, в местном водоеме мог только стоять по пояс и ни вле и ни впра!
Во дворце спорта децибелы голоса Тамары Васильевны научили меня садиться на корточки под воду. А плавать я все равно научился гораздо позже. А тогда, во дворце спорта, плавание этим одним разом для меня и закончилось. Потом была стрельба. Походив с месяц в этот же дворец спорта и, как следует, напромахиваясь, я забросил это дело. В четвертом классе, обнаружив во мне вокальные данные, моя мама меня отправила на автобус, в котором я, по еë авторитетному мнению должен доехать до дворца пионеров и записаться в хор. Я доехал до дворца, полюбовался на памятник Ляле Ратушной и самим дворцом и... поехал домой. Хор не попëр.
В том же году я записался в нашей школе на футбол. Надо сказать, что в этот футбол я играл целый год, пока не надоело. Тренер жил рядом со школой, мы приходили к девяти утра на стадион. Тренер с балкона своего третьего этажа сбрасывал нам мяч и мы под его присмотром "занимались", стараясь найти в себе хоть капельку будущих Блохиных, Белановых и Чановых. Но, с таким " чутким" руководством и наша сборная ушла в глухую десятую лигу, пятнадцатого дивизиона, способная сыграть на первенстве между хутором Жлобки и совхозом "Годы и беды Ильича".
В седьмом классе к нам пришел Напольский Константин Александрович, который своей легкой рукой окунул нас, четверых в Южный Буг, посадив в спортивную байдарку. Вот тут я дал слабину и остался! В течение трех лет безжалостно прогуливался первый урок. Мамин, кстати, ремень, спокойно и беззаботно висел в шкафу, потому что кувшинки, сорванные в Южном Буге и подаренные маме, были особенно хороши и спасали задницу от экзекуции! К началу уроков я не успевал.
Как то никому тогда не дошло, - ни родителям, ни тренеру договориться хотя бы с громогласной Тамарой Васильевной и физрой в целом и уладить этот вопрос со школой. Выходя на воду, сидя в байдарке, пару раз перевернувшись, я с перепугу и плавать научился. Если бы еще гребли ружьем и при этом песни пели, то было бы всë - и стрельба и хор!
Двойки и тройки в четверти выстроились в ряд. Алгебра и физика с геометрией, сопровождаемые этими оценками, остановились в самом начале. Преподавательницы этих предметов преподносили свои уроки крайне неинтересно, пресно и посредственно.
Гребля для меня закончилась.
В девятом батя отправил меня в тот же дворец пионеров учиться водить машину. Мне очень захотелось и я пошел постигать устройство двигателя и прочих составляющих.
...Мне казалось, что этот... преподаватель автодела в течение всех трех месяцев обучения был нетрезв. В аудитории царил хаос и легкая нецензурная брань препода, пытавшегося нас, отроков, образумить. На несчастно-маленьком эллипсе "автодрома", входя в поворот, за рулем ГАЗ-53, я въехал в мусорный бак, который, видимо, пытался перебежать, но не успел отползти. Узнав, какой я буду классный водитель в будущем, больше я там не появлялся.
... Как то в какой то застольно-гостевой день, в разговоре с моими родителями обо мне, дядя Толя, знакомый, взяв мою ладонь, показав еë моей маме, проговорил: -"Таня, ну какой тут водила?! Ты посмотри на эти пальцы! Такими пальцами на пианино играть!!!
... Я проснулся. Слова дяди Толи еще эхом уходили в туман снов...
Вторая армейская зима в Крымской степи. Точка, на которой мы служили, находилась на берегу Феодосийского залива. Степь да степь кругом...
Вгляделся в темноту комнатки и дождался, пока зрение не выхватит в темноте свечение фосфорного циферблата часов. Ярко, однако, светят. Часы эти были из панели приборов самолета МиГ.
Два часа ночи. Холодно. В помещении едва ли плюс четырнадцать. Печка прогорела. На соседней кровати спит Руслан, мой напарник. Он сельский. Глубоко сельский. Мои городские рассказы ему чужды. Он рыбак до мозга костей. Знает, где ловить, кого и когда. Обслуживал свадьбы в своем и близлежащих селах рыбой, вылавливая ее сетью в огромных количествах. Браконьер, однако.
Он построил маленькую печь из кирпича, который мы собрали по черте прибоя на берегу моря. Кирпичей вымывало штормами много. БОльшая часть в обмытом виде, кирпичи утратили форму за почти сто лет катания по дну. Но также много попадалось нетронутых временем и в отличной форме, кирпичей. Местные рыбаки рассказывали, что в конце девятнадцатого века в заливе перевернулся корабль с грузом кирпича и этот кирпич до сих пор вымывает. Желтый такой, тяжелый. Руслан пробил дыру в стене которая была частью печи со стороны камбуза и играла роль обогревателя с шахтами. И в нашей комнатке соорудил маленькую печь с плитой и выходом в дымоход стенного обогревателя. Вторую зиму мы стали королями тепла! Лежит вон... Храпит...
Шурш какой то под кроватью... Крысы что то нашли и дерутся с визгом. Прошлой зимой они вытащили из пакета мыло, уронили его с тумбочки на мою кровать, мне в ноги. И ощущение прыгающих этих... размером до 25 см, тварей по ногам было не самым радостным. Приходилось пинать ступней гулкую стену, обшитую из фанерой, чтобы услышать, как это кодло в панике разбегается и затихает минут на десять, за которые я попытаюсь уснуть.
За окном слышен шум моря под обрывом. От ветра слегка подпрыгивает жестяной отлив под окном и этот шум привычен. Там, в темноте, сидя на столбе, ухает какая то степная птица.
Лежу и вспоминаю свои секции и тренировки. Из огня да в полымя. Жил в квартире. В тепле и уюте. А теперь без света идет второй год службы. Первую зиму топили печь на камбузе старым рубероидом. Прошел месяц, пока мы не догадались собирать дрова с моря. Так уж случилось. Проехала тяжелая машина по силовому кабелю и обесточила обе наших точки. По версии наших командиров было так. Но, я потом, спустя время, стал подозревать, что точки отключили нарочно, чтобы не капали бабки, а о людях никто не думал.
Мы на своей КИП-4 вдвоем с напарником и на КИП-2 тоже двое. Между нами шесть километров степи вдоль моря. И еще через шесть километров наша часть, куда мы пешком два раза в неделю ходили за продуктами.
...Люська запрыгнула на одеяло. Наша кошка.
...Однажды, проходя вдоль обрыва, совсем недалеко от нашей точки, я обнаружил расщелину. Часть обрыва отделилась и образовалась эта расщелина, глубиной метра полтора. На еë дне возились и агрессивно шипели восемь котят. Руслан спустился к ним, достал всех. Разношерстные. Глазки у всех уже открылись. Мы забрали себе черную кошечку, а остальных вернули назад.
И стала она Люськой. Она навела нам порядок на камбузе. Мыши ходили по струнке и вдоль обрыва. В помещении Люська стала полноправной Королевой. Одна была только проблемка. Дикие котята в неволе не дорастают до общепризнанных размеров. Люська выглядела как подросток. Если мышей давила, как дьявол, то крыс боялась.
... Ночью меня разбудил шорох в тумбочке. В ней, собственно, кроме мотков проводов, ничего и не было. Проснулся Руслан. Глубокая ночь. Зажгли коптилку. Люська уже сидит под дверкой тумбочки, навострив уши.
Решили так: я резко открываю тумбочку с кочергой наготове и Руслан тоже со шваброй наготове. Тихонько подкрались и на раз-два-три я распахнул тумбочку. Оттуда выскакивает огромная крыса, размером с нашу Люську, рыжая такая, взъерошенная и тяжело так, проскакала к выходу из комнаты в коридор.
Картина через мгновения следующая: Люська у меня на плечах, я уже сижу на быльце своей койки и Руслан, видимо пытавшийся сделать в ужасе то же самое, перевалился через своë быльце и с матом упал на свою кровать. Сон, как рукой сняло. Смешнее всего была Люська, вцепившаяся мне в плечи. Ноги мои были в царапинах. Она по моим штанам забиралась со своей кошачьей прытью мне на плечи.
... На столе в нашей комнатке вместо скатерти была расстелена карта СССР. Географию нашей страны можно было сдать заново! На Казахстане ели, на Байкале чай стоял...
Прошла служба. Всю жизнь себе вопрос задаю: что это было???

Я встретил свой 46-й год... Никогда не появлялось даже мысли, что будет именно так.
А начиналось все 24 года назад. 2000 год. Армия закончилась два года назад. Там, в Крыму я смешил Черное море своим худосочным водоизмещением, играл сослуживцам гитарой по живому о том, что прапорщик, дембель и "мама, жди". От тоски по родному Красноярскому краю писались первые тексты и я представлял, как у костра, в обнимку с Михайлой Потапычем, заливаясь слезами, поëм нашу!
И вот, 2000-й! Поезд завез меня в Ужур. Жить. Август еще боролся за свои права и неуклюже подскальзывался на первых замерзших лужах, еще успевая намахнуть сентябрю правым хуком и левым апперкотом.
Бабулин домик тих и уютен. На параллельной улице, что повыше, над речкой стояли два цыганских домика. Но гармонь вечерами по всей округе там уже не звучит.
Три мощных гвоздя, держащие когда то мой героический велосипед на веранде, пустовали. Великом завладел младший брат моего друга. Свои километры дорог мы с ним откатали на славу. Висит бабулина семиструнка. Когда то бабуля играла на ней, потом моя мама что то поигрывала.
У гитарки остались две басовые струны. Лицевая плоскость деки немного просела вовнутрь и под грифом, черт знает, сколько лет, торчал огрызок карандаша, чтобы не дать инструменту окончательно сложиться пополам.
Я нашел струны, натянул, настроил. Гитара, конечно, мягко говоря, звучала так, что даже балалайка померла бы со смеху. И вот на ЭТОМ я "пешком" стал идти в бардовскую песню.
... Жуя бабулины оладушки, макая их в малиновое варенье и запивая сладким чаем с молоком, я стал вчитываться в пропитанный жиром уголок местной газеты. Газете была всего неделя, судя по дате. Сквозь жирное пятно удалось прочесть объявление о наборе поющих и играющих в местный РДК.
Взяв свою гитарку, я пошел в РДК. Со своей песней про маму. Это был длиннющий, десятиминутный эпос, но... Уже через неделю с сопровождением моих наигрышей мне записали оранжировку. Я был счастлив!
Прошел примерно месяц и директор мне предложила вести кружок по гитаре. Мне стало интересно и я с удовольствием рассказывал курсантам, за что держать, как бить и как защищаться. Из двенадцати героев остался на моей памяти только один, самый младший и самый упрямый почемучка и "какэтоделатьучка". При каждой встрече он задавал кучу вопросов и, получая ответы, работал с гитарой. Максимке (так его звали) было тогда лет семь, и я в глубине души даже надеялся, что он шагнет далеко. Я не знаю, как сложилась в дальнейшем его игра. Но уверен, что те, почти десять месяцев пошли ему на пользу. По крайней мере, я знаю, что с этим любознательным мальчишкой я свой плюсик в карму получил.
В РДК я сдружился со звукооператором, Юркой и за год я записал целых две аудиокассеты. Как то всë делалось... Через пятую точку, но на тот момент мои представления о звукозаписи были удовлетворены. Садился на сцене, гитарку на коленки, микрофоны, и попëрли. И начихать, что шум! И плевать, что иногда голуби по залу летают.
Кассеты были записаны. Как то всë делалось... Спонтанно. Чë, время есть? Есть! Пошли, запишешь меня? Пошли!
Однажды, в декабре 2001-го директор дала мне положение фестиваля бардовской песни в Назарово. Мне стало интересно и я поехал.
Я даже не знал, что эти люди бывают в таком количестве! Как то войдя в эту толпу бардов со своей балалайкой, я испытал сильнейший синдром собственной неполноценности и почти поклялся, что больше не поеду! Чë смеяться-то? Куда я полез нафиг со своим Розенбаумом, Цоем и ланфренланфраном?! И с тремя аккордами...
Но меня эта толпа приняла. И, как ни странно, слушали! И, как ни странно, знакомились! И, что еще более странно - звали в другие города!
Аудиокассеты с моими песнями перезаписывались довольно часто. Мне это было до безумия приятно. Процесс, правда, технически, был, ну очень громоздким. Не таскать же с собой магнитофон-двухкассетник, чтобы любому желающему сделать запись! Благо, помощников в этом деле хватало и всегда удавалось договориться.
Со временем пришла технология, которая со злорадным смехом размотала кассетную пленку, делала из нее шторки в проходах и прочую издевательскую лабуду. Она развевала эту пленку на стылом ветру, на дороге, как напоминание о временах Царя Гороха.
Это был компакт-диск. Пришло его время.
И также пришло время перезаписать песни.
В 2003-м Украина подарила мне 12-ти струнную "Трембиту". Это была моя сбывшаяся на тот момент мечта. И пять последующих лет я "выстреливал" из нее новые песни. Инструмент был несколько дубоват и соответствовал тому количеству денег, которое дала на покупку моя мама. Это был еë подарок и жареному петуху, как известно, в задницу не смотрят. Я не был эстетом и спецом по инструменту, в принципе, меня всë устраивало. С этой гитарой в 2004-м я попал в аварию на машине. Гитара лежала в багажнике этого проклятого ИЖа (кузов с оцинковкой) и вся сила удара пришла именно туда. Нас, стоявших на обочине, ударил пьяный дед на тойоте. Зад нашей машины был всмятку. Я был тогда пассажиром и сидел на заднем сидении. Очнулся, свисая в проеме заднего стекла. Вылез наружу через проем и, оклемавшись, минут через пять вспомнил про инструмент. Отодрав крышку багажника, в глубинах его нашел свою гитару. Абсолютно целую! Ребро жесткости внутри лопнуло только на тыльной деке. Это было какое то Чудо!
В 2007-м гитара стала всë таки сдавать позиции. Она была без подключки и ставить два микрофона стало надоедать. Я продал "Трембиту" и приобрел "Оскар Шмидт", электроакустику.
Договорился в Ужуре с другим ДК насчет записи заново. Накануне вечером, хорошо посидев с друзьями, я стал сомневаться в вокальных способностях. Но, тем не менее, утром я был в ДК и процесс пошел. Мы перезаписали большинство песен, которые были на тех двух кассетах! И я добавил новые. В процессе записи, сидя в кабине, жду, когда Сергей - звукооператор даст отмашку рукой для старта следующей песенки. Сергей взмахнул рукой и... У меня заурчал желудок. Сергей со смехом скрестил руки, показав, что этот замечательный трек записан. Вставлять между песней о любви и песней о дружбе трек под названием "Ария голодного желудка" в мои планы не входило. Пришлось писать заново.
Шли мои годики. Как то я остановился с авторством. Изучая больше авторов других.
Я не писал песен тоннами, как некоторые, но мне в любом случае, есть, чем гордиться. Это - моë маленькое Богатство! Диски потихоньку уходили в небытие. Социальные сети и флешки со своими возможностями взяли верх. И вдруг... На мой День Рождения приезжает мой хороший, старинный (для двадцати лет дружбы можно) друг - Иван. И преподносит мне в качестве подарка... Виниловый диск с моими песнями. Сказать, что я был в шоке - ничего не сказать! Винил в нашей современности считается раритетом. Я и не думал никогда, что винил будет носителем моего творчества. Я и задачу себе такую не ставил никогда. Я этот подарок готов оформить эстетически на стену, в рамку и под стекло. Это даже не столько знак внимания, сколько знак уважения от моего друга! Мне даже вовсе необязательно искать проигрыватель для винила. Мне достаточно того, что уже имею! И я ни в коем случае не хочу умалить участие в моей жизни всех остальных пазлов-друзей, без которых моя жизнь сложилась бы не так. Ивану было лет шестнадцать, когда он на очередном фестивале бардпесни подошел и попросил сфотографироваться. И слава Богу, что на фото ничего не закончилось. Мы были в разных тогда городах, но сдружились наглухо! Его подарок - это моя гордость! Как я старался вырвать в Абакане когда то этот гран-при в виде дорогой гитары!.. Столько лет ездил и зря. Теперь я понимаю, что есть другое Богатство! И оно проще, но гораздо ценнее! Понимать, что творчество не улетело в пустоту и я никогда не уходил со сцены под стук собственных башмаков!

Только что вернулись домой из поездки. Ездили всей семьей ( я, доча, сын и супруга) на машине в столицу края. Сыну девять, его сбствн везли выступать на сцену столицы.
Ребятишки на заднем через полчаса засопели в обе норки и стали досматривать сны. Сын уснул с телефоном в руке. Я остановил машину, чтобы протереть лобовое ( подзамерзли за ночь оба опрыскивателя, а к обеду слякотно стало и все лобовое в срани).
А заодно открыл дверь, где сидел сын и опустил спинку его кресла. Едем дальше. Через час остановились в кафе, я опять протираю стекло, пью кофе. Открыл дверь сына, спросил, всë ли хорошо ( его раньше укачивало) и закрыл дверь. Поехали. Через километров тридцать сын потерял телефон. Искали-искали - не нашли. Я остановился, и пока все проминали конечности, обыскал салон сам. Телефона не было. Вспомнили про две остановки с открыванием двери сына и предположили, что телефон выпал из машины на снег. Мы с женой решили вернуться назад на место последней остановки. 30 км отмотали назад и там не нашли ничего. И в кафе нам был отрицательный ответ, мол, никто телефон не приносил. Оставалось уповать на то, что в месте, где первый раз остановились, его найдут и была надежда на лучший исход. Возвращаться туда было немыслимо, в конце концов, мы не меркантильные люди. Конечно, было обидно, но решили ехать дальше. Телефон ребенка с его тиктоковским содержимым ценности, в принципе, не представлял. В нем не было бизнеса на миллиард, секретных партнеров и прочей ценной лабуды. Поездка была важнее для нас и для сына.
В итоге, едем и каждые десять минут звоним на его номер. Вызов проходит, но там никто не отвечает. Телефон у сына стоял на блокировке и с него позвонить нам не могли. До столицы ехать три часа. Уже на подходе я опять звоню и... О, Чудо! Там ответили!
Я поздоровался:
- Здравствуйте! Вы нашли наш телефон?
-Да, я только что его нашел! Я вас дождусь? Или как поступим? А то я(он усмехнулся) не местный, проездом тут...
- А вы откуда?
-Я с Урала. (Искренне рассмеялся) .
-Ого! А мы сейчас уже далеко. И только завтра поздно поедем обратно. Что же делать?..
-Я сейчас поеду в сторону жд вокзала...
-Так вы можете там отдать его в отдел полиции и мы его заберем.
- Мне не совсем удобно по времени. Тут, вон, вижу, ларек стоит, я могу там его оставить?
- Да, идите туда и трубку передайте, я сам объясню порядок действий.
-Хорошо!
Он дошел до этого ларька, передал трубку аборигену. Судя по голосу, пожилой дедок.
-Здравствуйте!
-Здравствуйте! Тут мне телефон оставить хотят ваш?..
Да, мы его случайно потеряли из машины, мы просто далеко сейчас и завтра приедем. Я созвонился уже со своим другом, он в течение двух-трех часов заедет и заберет телефон у вас, хорошо?
-Хорошо, я понял!
-Спасибо большое! Передайте трубку парню, пожалуйста?
-Але.
- Спасибо вам огромное!
-Да не за что, слава Богу, что я на него не наехал машиной.
-Еще раз спасибо! Счастливого вам пути! Всего доброго!
И вам всего доброго!
Мы едем дальше, уже без неприятного осадка. Вечером я звоню Витьке (это мой друг, который заезжал забрать телефон сына)
-Але, слушаю, Дениска!
-Вить, ну как там?
-Я забрал телефон у этого гондона!
-Не понял...
-Да гондон, пиздец! Я приезжаю, говорю, мол, телефон у вас оставили потерянный, я пришел забрать. А этот затроил, отдавать не хочет. Начал мять-тереть, мол, какого цвета, какой пин код раблокировки, да как докажете?.. Я ему, мол, ты че? Денег хочешь, что ли? Тот кивнул. Я ему пятьсот протянул и он такой, мол, хватит. И отдал.
Вите я эти пятьсот, безусловно, перевел. Просто, блин, каша в голове. Ну как так??? Денег тебе надо за хранение? Скажи сразу. И то, вряд ли я тебя за это зауважаю. Человек с дальнобоя без задних мыслей сделал по человечески, а тут, в говенном ларечке такое же говно сидит, ссска... Не в деньгах дело ведь! Говном напахнуло...