Серия «Денискины рассказы»

1997 год...Моя армейская точка в Крыму. На посту нас двое. Связь с частью в 12 км по телефону. Отбои на манер :Четвëрка, рядовой такой то, у нас без происшествий.
Постепенно вошли в ритм жизни. Обрыв к Феодосийскому заливу в тридцати метрах от нашей точки. Кругом голая степь и ни души. При желании можно было уйти в самоход до ближайшей деревни (километров двадцать) и про тебя хрен кто вспомнит.
Про "ни души" в степи, как выяснилось, я ошибался. В пятистах метрах от нас, на обрыве стоял вагончик. Осенью приезжала артель рыбаков на вылов рыбы и мы с ними сразу познакомились и потом по возможности им помогали.
В один из вечеров я пришел к рыбакам с каким то делом, не помню. Они усадили меня за стол, налили свежей ухи и дали выпить вина. 150 граммов в себя я влил и опьянел. Поскольку к своим 18-ти с алкоголем вообще не общался.
Их бригадир, Цигейкин, пожилой мужик, коренастый, крепкий. Авторитет подтверждался уважением рыбаков. Говорил мало и по делу. На берегу он - душевный, усмехающийся. Но стоило выйти с ним в море и там он превращался в дьявола. Брызгаясь слюной, изрыгая нецензурную брань, он с кормы командовал действиями гребцов и остальных рыбаков в байде. Байда - еще не судно, но и лодкой назвать сложно. Я бы назвал это большой лодкой скорее. Помещалось 15 человек, из которых четверо на веслах. Для меня всë было в новинку и, когда я с ними впервые вышел в море, чтобы помочь опустошить ставник-ловушку с рыбой, я в свой адрес услышал столько новых слов, аж уши завяли. Говоря культурным языком, я, лицо нетрадиционной ориентации, зря взял в свой изнасилованный рот проклятую сигарету, которую он засунет мне в... ибо, если я выпущу из рук эту изнасилованную сеть с рыбой, то изнасилуют меня вместе с моими родственниками. Не отвлекайся, проклятый представитель крупного рогатого скота с большими... этими... Отличный солдат великой страны. И прочее, в этом духе. После этого выхода в море, выйдя на берег, я был, мягко говоря, не в себе. Но, сам же бригадир, дядя Володя Цигейкин подошел ко мне и говорит: "- Ты, сынок, у нас впервые, привыкай. И не обижайся, у нас это нормально. У нас еще ровно! Вот ты Клавку с Приморского не встречал... Эта баба-рыбачка- в море - зверь! Она бы тебя в байде под филе бы уже разделала и сожрала вместе с сапогами. А на берегу - хоть замуж зови! Так что, не дрейфь, сынок! "
И, спустя время, вникнув в их работу, я стал обращать внимание на то, что брань идет не только в мой адрес, но и остальным попадает. А потом эта брань и вовсе проносится мимо ушей. Просто мотивация к быстрой и молниеносной работе. Надо сказать, что, в принципе, мне всë это ужасно нравилось и я про службу даже забывал иногда. После первого выхода, кстати, сам Цигейкин треснул мне по лицу хвостом кефали и сказал: -Ну, сынок, с первым выходом!
Это было классно!
И вот,шесть утра. Все спустились на берег. Это был мой второй выход в море тогда. Я попросился на весло. Все уселись и пошли. Гребем синхронно, я жутко старался. Цигейкин балагурит с кормы о чем то с мужиками. Я любуюсь чистотой воды и видом дна, до которого уже несколько метров под нами. Волна такая.... Меееедленно поднимает байду, мееееедленно опустит вниз. Гребу и смотрю на воду. И вдруг начинаю понимать, что всë, съеденное и выпитое вчера из меня сейчас выйдет. Наверное, я позеленел настолько, что Цигейкин это заметил и крикнул, мол, ну ка, кто нибудь, смените молодого на весле, ему поплохело. Я перешел на нос между мужиками, наклонился за борт и приступами повылил содержимое желудка в море. Цигейкин говорит: "-А теперь сядь ровно и смотри в небо. Не надо глаза закрывать, что ты заумирал там, мать твою!!? Сиди, смотри вверх и голову не опускай, полегчает! " И правда! Минут десять и, как бабушка отшептала!
И в эти минуты один из мужиков на весле говорит: "-Ну, мужики, теперь я! Сядьте кто нибудь на весло?" Перешел на скамью позади себя. Наклонился за борт и с рыком ААААААААААА!!! -начать рыгать! Струя размером с открытый рот. Глядя на это действо я тут же повернулся за борт и мой организм открыл дополнительные чакры! В байде ржут мужики, а Цигейкин сидит, такой, усмехается и говорит мне с кормы: "-Вооот! Видишь, сразу видно, человек на флоте 25 лет оттабанил, блевать за борт научился! Бери пример! А то х....ли ты там из себя? 150 граммов выдавил..."
А меня.... А меня еще раз за борт наклонило...
Веселый был выход. С матюгами в ставнике закипела работа. Котел сети поднят, рыба загоняется в конец сетчатого, огромного котла и вываливается прямо в байду. В основном хамса. Много скатов-хвостоколов - их крюком на палке и за борт. Пару залетных кефалин пойдут в уху... Вернулись на берег. Один из рыбаков, старый мужик, худой, щетинистый... Встал из байды на песок, уселся на первый же попавшийся ящик, посмотрел на меня, подмигнул и проговорил: "-Ну вот, и слава те, мать его, таперя и закурить можно! А то уши уже в трубочку нахрен свернулись! "
На берегу лежал металлический короб два на два метра и в метр высотой. От него наверх, по пологому обрыву, тянулся стальной трос. Рыбу ковшами вываливают в короб и сверху, с земли, Цигейкинский ГАЗ66 тащит тросом этот короб наверх. Там его встречает сторож рыбаков. Дядя Витя Горчаков. Старый дядька, прихрамывающий, отсохшая левая рука. Ужасный шрам шел со лба, через глаз, по щеке. Вечно мрачный, неразговорчивый, вечно всем недовольный, этот дядя Витя всë свободное время посвящал своей овчарке Альфе, которая была сплошь покрыта степными клещами. Дядя Витя укладывал Альфу на бок и кропотливо пинцетом доставал обожравшихся паразитов и кидал их в литровую банку с бензином. Потом и я помогал ему, когда Альфа привыкла ко мне.
Надо сказать, что к Альфе привыкалось быстрее, чем к еë взбалмошному хозяину. Дядя Витя являл собой саму Непредсказуемость! Его настроение менялось согласно Броуновскому движению. Цедит всë через зубы, брезгливо...
"... Х... ли ты припëрся? Помогать? Хера ты тут помогать будешь? Слону яйца качать, что ли? Откуда сам? Ясно. Родители?.. Ясно... А сам чего не работал? Да ты ох.... ел, что? Да я, ссска, в твои годы, ссска! Уже работал, ссска!.. " Дядя Витя взрывался быстрее, чем с пол-оборота. И слово "ссска" было через слово...
И всю вот эту свою грубость и жесткость он компенсировал тем, что он просто потрясающе готовил рыбу! Любую! В любом виде! Можно было намять вместе с тарелкой. А если он еще и улыбнется (клянусь, я видел пару раз!) - как будто солнышко ясное взошло и ему можно простить все, что угодно!
Параллельно шла, ползла моя , какая то непонятная, служба. Наш непосредственный командир, узнав, что мой напарник, Руслан - рыбак, умеющий вязать сеть, привез нам две бобины лески. И всю зиму мы с Русланом вязали свою сеть, он научил меня, как это делать. И к весне мы сыпали в море свою сеть на глубине по пояс, и вылавливали кефаль. Ходили в самоход, носили рыбу татарам, обменивая ее на сахар, сигареты, вино и прочее. И командиру рыбку подгоняли.
Наступала весна. Четыре времени года за день. Степь расцвела всеми цветами радуги. Такого цветового буйства я больше нигде не видел...
По дороге, накатанной машинами, плотным слоем, длинной в полкилометра и шириной сантиметров в пятьдесят, кишмя кишели земляные лягушки и вся эта шевелящаяся масса двигалась в одном направлении. Если проезжала машина, то после нее оставалось кровавое месиво, которое быстро и жадно расхватывали чайки.
В начале апреля приехали рыбаки. Кто то приехал с охотничьим стволом и стал стрелять по кефали прямо с берега. У рыбы пошел нерестовый ход. На глубине выше пояса шла масса рыбы огромным косяком. Дул несильный ветер, небольшая, мелкая волна сделал воду мутной и из этой мути показывались спины рыб, по которым дробью палили мужики. Сели в байду, собрали хвостов сорок и уехали. Мы с напарником спешно стали чистить свою сеть. Она у нас висела с ноября, забитая травой. Мы снимали еë тогда под дождем, в шторм, так называемый "мертвяк". От гребня до гребня волн метров по десять. Эта вода оттяжная и в море лезть опасно. Но сеть надо было снимать и мы тогда полезли играть с морем в перетягивание каната. Сеть забита травой, тяжеленная, волна на отходе тянет с такой силищей, что становилось жутко и хотелось бросить сеть и спасаться. Всë же вытащили, полную всякого бутора. Оставили до весны висеть в сарае. И в тот апрельский вечер мы чистили еë наспех. Спустились по своему канату к воде, занесли сеть в воду, забили колья и сеть встала от берега в море и под прямым углом против хода рыбы. Было еще семь часов вечера. Мы взяли наш бредень и решили походить бреднем. Прошли вдоль берега с километр, вернулись к своей сети. К тому моменту наловили трехлитровую банку креветок.
И тут заметили, что колья нашей сети ходят ходуном. В сеть зашел целый косяк.
Начался такой движняк, что, как говорится, только успевай переворачивать. Пеленгас ( так называют кефаль в Крыму) скакал над сеткой как торпеда, бился в ноги, рвал сеть, изворачивался из рук. У нас с Русланом через плечо на веревке надеты мешки, туда успевали засовывать рыбу. Три-четыре хвоста и места в мешке нет. Глубина примерно чуть выше пояса. Темно. Луны нет. Вода мутная. Идеальные условия для такой рыбалки. Драматизма и страха добавил фыркающий где то неподалеку дельфин.
Полоска песка от черты моря до обрыва была всего метров пять. Пеленгас бешеный, прыгает на песке, как шарики в лотерее СПОРТЛОТО 6 из 45-ти. Судорожно копаем яму в песке, чтобы хоть как то не потерять рыбу и сваливаем еë туда. Потом опять в воду и снимать, снимать, снимать. Через час выдохлись. Устали. Решили, что один снимает сеть с кола, сматывает, а второй перед ним снимает попавшую рыбу. Сделали!
Часа два мешками по канату таскали улов наверх. Свалили на газоне всë это и только тогда, тяжело дыша от усталости, посмотрели на себя. В воду лезли прямо в одежде, забыв про то, что апрельская вода еще холодная, едва ли 16 градусов.
Все вымазанные в глине обрыва, руки в кровище, штаны кроваво-коричневого цвета и в чешуе. Кое как отмылись и легли спать. Наутро обалдели! На газоне лежала куча кефали, хвост к хвосту, чешуя к чешуе. Я, городской, никогда не предполагал, что в моей жизни будет такая рыбалка! Рыбу через три дня хранения в холодном подвале пришлось потрошить и солить. Командир приехал и забрал еë у нас уже соленую. Но потом он привез нам наши хотелки, чего не хватало нам, солдатам. Сахара, печенья, мне , курящему, блок L&M. Это самая крутая рыбалка в моей жизни и воспоминания о той ночи, как будто всë вчера было!
В мае к нам в помещение поползли мокрицы. Мы сметали их веником в кучу и, пока искали совок, мокрицы расползлись и все приходилось начинать заново.
В июне степь шелестела и стрекотала от саранчи. У степных гадюк брачный период в этом месяце и часто можно было наткнуться на клубки из десятка особей. В тапках в степь не выходили, только в сапогах.
Наша сеть к июню заскучала без кефали. Вода прозрачная, нерестовый ход давно прекратился и, если дня за два вытащим хоть два хвоста, то уже радость. Настроение стали портить скаты-хвостоколы от размера 30 см в диаметре до метра. Они попадали в сеть и сматывали ее вокруг себя в жгут, после чего их приходилось прямо в воде разделывать порционными кусками и выбрасывать. Этой же фигней с нашей сетью занимались крабы. Тихонько матерясь, разматываешь эту жваку сети, чтобы извлечь двадцать крабов разных размеров из нее...
Как то в один из июльских дней я вышел на край обрыва, чтобы посмотреть на сеть и стал свидетелем гонки дельфина за кефалью. Туша весом в 400 примерно кг. гоняла шестерых кефалин, что те аж над водой взлетали в панике. В какой то момент дельфин разогнался в погоне прямо на нашу сеть. Я уже мысленно с нею попрощался, но дельфин почти вплотную к ней резко развернулся, загнав туда три кефали и свалил на глубину. Зрелище было еще то!
Рыбаки к июню уехали. За этот период они меня брали уже на осмотр оханов ( крупная сеть в километре от берега и длинною почти 500 метров). В этот охан лезла крупная рыба - катран (акула), осëтр, белуга, севрюга, скат-лисица. Я, высокий ростом, стоя, вытянув руки вверх, держал за хвосты двух катранов и головы их лежали на земле. И этих рыбин разрезали со спины, раскрывали, потрошили, делали надрезы клеткой по всей площади и этот "флаг" висел, вялился на солнце и с него на траву капал жир. Аж слюна невольно выделяется!.. Апрель в Крыму прекрасен тем, что мухи еще нет и все спокойно. Это , потом в июне, мы просто с ума сходили, выколупывая из свежих балыков яйца мух каждые двадцать минут. Процесс откладывания и оживания в буквальном смысле происходил прямо на глазах в течение пятнадцати минут на солнцепëке. Хоть ты еë всю простыней замотай, муха найдет лазейку. А сколько рыбы было выброшено от безысходности...
В июне рыбаки свернулись и уехали. На смену им в вагочик заехали рапанщики. Восемь водолазов. Со всем оборудованием. Это уже другая публика. Утром рано две байды уходят в море. В одной свалены кислородные баллоны и прочее оборудование, в другой - люди. Весь день ныряют, отколупывают ракушки рапана от каменистого дна, укладывая их в сети-куканы. Каждый кукан полный весит около 70 кг. Грузят куканы в байду и аккуратно буксируют ее к берегу, ибо до бортов пару сантиметров от веса добычи. У берега, в воде, куканы копятся неделю. Рапанщики возвращаются с моря зеленые от усталости. Раз в неделю к ним приезжал грузовик. Куканы вытаскивались из воды, грузились всë в тот же железный ящик, поднимались наверх и архибыстро увозились в Керчь. Ибо хранится рапан ровно 48 часов, а потом начинает вонять. Дорогостоящий деликатес...
Из Керчи мужики возвращались с деньгами и бухлом. Бухали по 4-5 дней. До глубокой лëжки. Но, надо отметить, что у них всегда один не допивался. Он следил за оборудованием на берегу.
Со временем познакомились и с ними. Обычные, казалось бы мужики... Вокруг вагончика стоит старый Москвич, Жигулëнок, еще Москвич и еще Москвич. Но там, дома, у всех иномарки. У многих дети учились за границей. Трое из рапанщиков плавали и работали по океанам и морям , за границей. Состоятельные люди. Набухали эти состоятельные люди за лето два контейнера бутылок Зубровки. Пили только еë. Классные мужики! Один из них, Димка, молодой еще, тридцать лет тогда ему было, был отчаянный планокур. Курил травку при каждом удобном.
Кстати сказать, дядя Витя Горчаков, сторож рыбаков, тогда остался с рапанщиками, сторожить их хозяйство. Вместе с Альфой.
Как то раз я долго отсутствовал в вагончике... Был в своей части, нас забирали с точки по службе...
Прихожу к ним и вижу, что дядя Витя втихомолку матерится, на чем свет стоит. Но, кажется, что запал уже прошел и он добирает оставшееся. Я спросил, мол, что случилось, после чего был послан вниз по матушка, ссска! С моря вернулись рапанщики и один из них, дядя Стас, мне говорит: "- Ты, Деня (он так меня называл), к нему сейчас не лезь. Димка то наш, пока машиной рапана в прошлый раз в Керчь везли, увидел целое поле конопли. На обратном пути остановились, он нарвал полную рубаху, насушил, стало быть. Покурил... Не вставляет. Он давай кашу варить. Сварил. Поел... Не вставляет. Ну плюхнул туда чуть тушëнки и скормил вон, Альфе. ЕË УЖЕ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ ПРËТ! Дядя Витя Димку тут чуть не пришиб! Так что погоди пока к Горчакову руки протягивать, дорогой! "
Альфа... Красивая немецкая овчарка... Уши разъехались по сторонам, сидит у норки, куда юркнул, видимо, суслик. Обычно она погоняет его до норки, посторожит минут пять и всë. А тут... Лежит и тупо смотрит в норку. Дядя Стас говорит: "-Альфа уже второй час у норки лежит. Она задницей все дверные косяки в вагончике отбила. Ко Всем подходит и всех вылизывает..."
И смех и грех. Жаль было собаку, но, клянусь, это было смешно. Хотя, стоило глянуть на Горчакова, было как раз несмешно.
Пришел июль 98-го. Нас отправляют на дембель. Из армейских воспоминаний только море, рыбаки, рапанщики и их тяжелый быт. Я ни о чем не жалею. Приключений и романтики хватит на целый том в рассказах. Надеюсь, когда нибудь я еще побываю в этих местах и ночью швырну очередной камешек в воду, чтобы еще раз полюбоваться удивительным нежно-лазурным свечением планктона. Я знаю, что вагончика уже там нет, но осталось море воспоминаний. Я попробовал его на вкус и все эти годы горжусь, что хоть чуточку побывал в рыбацкой шкуре, почти по настоящему!

Как ехать в село?
Когда мне было десять, этот вопрос ко мне не относился, поскольку право выбора мне не предоставлялось. Это решение принимали папа с мамой. А мне лишь оставалось сглотнуть и приготовиться к неизбежному.
Я хочу вспомнить эти поездки... Наверное, не все поймут, но те, кто прошел этот путь, как минимум, поулыбаются.
Моему сыну сейчас примерно столько же и, я считаю, что ему очень повезло.
Мне десять... Винница. Наша однокомнатная квартирка. За окнами длинным, цветущим составом пронесся май. Июнь готовит на сковороде порции плавленого асфальта. В школе отзвенел последний звонок и разлили краску по классам, теперь там тишина и болтовня маляров. Летние каникулы. Чемодан, словно верный пëс, машет ремнями-хвостами и просится в путь, в аэропорт, в Сибирь, к любимой бабуле. Уже вот-вот... Совсем скоро! Но... Из кухни слышу диалог родителей:
Папа: Тань, билеты у нас на какое число?
Мама: Вылет, кажется 16-го июня.
Папа: Тэээкс, понятно. Значит, завтра второе... Можем пока сгонять в село. Иван как раз за своими туда поедет и нас отвезет!
Мама: Вот и езжайте! У меня работа, некогда...
Я слушал этот диалог. Иван... Речь шла о дальнем родственнике, дяде Ване. Он часто ездил из Винницы в село и обратно и возил нас. У него была машина. Москвич-412.
О, этот чудесный автомобиль! Я буду стараться писать о нем хорошо. Легендарное детище советского автопрома! Очень живучий! Быстрый! Но...
Когда я понимал, что ехать в село предстоит на дяде Ване, то, в некотором смысле, в душе моей наступало относительное успокоение. Выбора транспорта мне, повторюсь, не предоставляли и я пытался вытаскивать из происходящего хоть что то хорошее.
Дело в том, что, если это будет НЕ дядя Ваня, то это будет стандартный сценарий: автовокзал-автобус ЛАЗ- село.
Автобус ЛАЗ! Тоже... Не менее легендарное детище! Сколько кубометров пыли и смрада глотали мы на задних сидениях!
Вытаскивать что то хорошее... Я уже к десяти годам сложил своë понимание и принятие своей судьбы, если речь шла о поездке в село. ГДЕ Я БУДУ МЕНЬШЕ БЛЕВАТЬ? В ЛАЗе или в Москвиче?
Блевал и там и там! И, если ЛАЗ остановить было невозможно, то дядя Ваня останавливал свой Москвич. Иногда. И это "иногда" всегда было поздно.
Принятие участи... Этот процесс в мозгах сопровождался неизбежной грустью.
Начну с ЛАЗа. Отправление в девять утра. Но это уже не прохлада. Украинско-июньская жара не предвещает ничего хорошего. В то время в автобус брали всех желающих с билетами и с деньгами. Если билетов уже нет, то и мест нет. Но есть шанс за наличку попасть в автобус и стоять три с половиной часа в проходе чуть ли не стоя на своих же сумках, в которых пустые трехлитровые банки ( это из серии бабушкиных криков вслед - БАНКИ ВЕРНИТЕ!!!) Через передние двери шансов нет. Там из дверей уже торчат задницы и сумки. В салоне слышна чья то ругань. Кому то куда то на что то наступили. ДА ПРОЙДИТЕ Ж, НАКОНЕЦ ВПЕРЕД, ТУТ ЕЩЕ ЛЮДИ САДЯТСЯ!.. Бежим с батей к задним дверям. Пропихиваемся. Скрип дверей. Поехали. В салоне жарища, воняет пОтом и всяческим содержимым сумок. Долгая толкотня в потоке на выезд из города. На остановках запихиваются те, кто не успел на автовокзал. ЛАЗ резиновый!!! Выскочили на трассу. Я стою на ступени задних сидений, кто то из добрых тëть или дядь очень редко сжалится и возьмет меня на колени. Однажды я сел, а голову уронить некуда. И батя, держась за поручень правой рукой, левой ладонью почти два часа держал мою голову и я спал, как сурок на его ладони.
Ездили, в основном, стоя. Пока этот автобус выруливал из города, меня потихоньку начинало мутить и я принимался менять цвет лица, соответственно цветам радуги. Наверное, мой организм понимал ситуацию, позволял держаться до остановок, а на остановках я тщательно удобрял травку тем, что съел за последние три дня. Я от души ненавидел ездить в этом автобусе сзади, поскольку там от движка исходил смрад, жар и пыль. И вообще, в целом, я этот автобус ненавидел! В редких случаях меня не выворачивало наружу, если мы ехали впереди.
У бати был еще один запасной вариант поездки. Маршрут автобуса не наш. Нам приходилось выходить раньше и остальные семь километров до своего села идти пешком. Сначала по селу, где мы вышли, потом в поля, и по полевой дороге, среди подсолнухов тащить сумки. Ходили в жару. Ходили ночью, в страшную грозу под ливнем! Ходили всей семьей, ночью, в метель. Как вспомнишь, аж жуть... И сестренка на руках у мамы... Но, так или иначе, такой вариант поездки с походом меня устраивал больше.
Дядя Ваня... И Москвич-412. Такое запоминается на всю жизнь. Белый цвет. Гос.номер К 25 29 ВИ. На заднем стекле натянут абажур из цветной проволоки.
Там скорость выше. Там никто не пихает тебе на голову свои банки. Там нет остановок.
Там мой организм расслаблялся. И ни в чем себе не отказывал. Меня начинало мутить еще у дома. В Виннице. Как только распахивалась задняя дверь и мой нос ощущал этот противно-кислый запах двигателя и синтетики салона. Жару никто не отменял. Единственный факт, который мог меня как то успокоить - это время. В ЛАЗе ты будешь прощаться с жизнью три с половиной часа, а с дядей Ваней - два часа. Это, между прочим, господа, ощутимая разница. ЛАЗ к дому не подъедет. После него будет пересадка в другой ЛАЗ (будь он проклят! ) и он привезет тебя в село, а потом еще полчаса по жаре плестись пешком до хаты и батя тебя периодически теряет, потому что ты совпал цветом лица с листьями кустов.
А вот дядя Ваня привезет прямо к дому! И там я "вываливал" не один раз, сразу распахнув дверь. А как то раз вываливал уже из ладоней, потому что мой организм клал с прибором на эти дяди Ванины "потерпи, ща доедем"!
В Москвич батя брал с собой пакет для меня. Иногда помогало. Иногда нет. Дядя Ваня из числа тех водил, с которыми ни пописать ни покакать ни цветок понюхать.
Поездка в село - это день, вырванный из моей беззаботной детской жизни!
И поездка из села домой тоже превращала мою жизнь в ад. Ведь оттуда пëрли тяжелые сумки с бабушкиной сельской снедью на месяц. Сало, картошка, консервация и прочее.
Вернулись наконец из села домой. Еще чуть чуть подождать. И вот он - благословенный день выезда в Сибирь на все лето. Но на пути к счастью на ВПП киевского аэропорта Борисполь стоит Ту-154...
Это вам не ЛАЗ! Это не Москвич-412! Там всë просто. Пакеты. И это нормально. Для Аэрофлота. Высота 10000 метров. Нырки, то вниз, то вверх. А пакет уже наполнен! Больше пакетов нет. А мой организм еще не до конца похвастался, чем меня буфет угощал в аэропорту. И вот - финал! Этот финал батя остановил своим платком, зажав мне рот и мне благополучно пришлось сглотнуть всë обратно. Видимо, в тот момент туалеты были заняты и действовать сам Бог велел. Я не знаю, какие ощущения были у бати в тот момент, но я испытал нечто неописуемое в процессе.
...Детство закончилось. И детские болезни тоже. Иномарка. Поворачиваю голову назад и вижу, что мой сын позеленел. Я остановил машину. На воздух. Рядом лес. Всë спокойно. Можно выпить воды. Перевести дух. Я не дядя Ваня и машина моя не Львовским Автобусным сделана.
Сыну еще три, он смотрит на меня, побледневший от укачки и мне становится его до безумия жалко. Хочется сказать ему: -Кажется, мой воробушек весь в меня! Ничего, маленький, к счастью, тебе не придется пройти через то, что пришлось испытать мне в свое время!
Всего пять несчастных минут постоять, вовремя остановиться и не лететь на "авось пройдет" и "потерпи, скоро приедем" Мне бы это в моë детство...

Винница. Начало июня. 1992-й. Отсвистел будничный отцовский ремень по пятой точке. В дерганьях на "турнике" умственных напряжений, подтянуты тройки по украинскому, русскому и английскому. Они стали тверды и уже не размазывались, как сопли, в журналах учителей. К концу учебного года начинаешь невольно напрягаться в учебе, ведь это непременно отразится на возможности уехать к бабушке в Сибирь на лето!
Рубль трещал по швам, тонул и пускал пузыри. Человек получил в незалежной новое развлечение. В виде листов с напечатанными купонами с достоинством 1, 3, 5, 10, 15, 25 карбованцев. Вместе с зарплатой в рублях человек получал эти листы и в ширпотребских магазинах товары приобретались за рубли в совокупности с купонами. Ты можешь иметь в кармане хоть миллион рублей, но, если нет купонов, то ничего не продадут.
Скорость очередей заметно упала. Продавцы разрабатывали моторику пальцев, орудуя ножницами и вырезая из листа покупателя количество купонов, соответствующее стоимости товара в рублях.
Лист формата А-4. На нем цветной краской напечатаны картинки 4*6 см. Покупаешь продуктов на 27 рублей. Достаешь из откуда то эту купонную макулатуру, отдаешь продавщице и она начинает заниматься фигурной нарезкой. Отрезает купонов на нужную сумму, накалывает их на штырь, а оставшийся хаотично обрезанный кусок листа отдает тебе. Представляю, как виртуозно, с каким мылом и на каких веревках при закрытии месяца вешалась бухгалтерия, если количество купонов не совпадало.
Эти ненавистные купоны испортили жизнь не только мне! В Сибири, в моëм городе ( да и не только в моем) уже развевал флаг своей легендарной истории мотоцикл "Минск"! Хромированный глушак, вырезанные из тонкой жести трехспицевые "колпаки" на колесах, лампочки на ободах колес, загорающиеся от смыкания контактов на скорости, хромированные дуги для защиты ног при падении, опущенная донельзя к бензобаку имитация ветрового стекла! И прочая и прочая и прочая! И завершала этот образ белорусского суперхарлея ручка от пластмассового ведра на шлеме! От одного вида можно было получить оргазм, прошу прощения!
Этот моцик стал мечтой! И я клянусь, читатель, я был в шаге от Счастья! В Винницких "Спорттоварах"! Вот он, вырисовывается в моей памяти... В каркасе из палок, на опорах стоит Он! С завода! В масле! Красный цвет бензобака! Промасленная бумага бережно обволакивала двигатель! 400 рублей! Я уже в мыслях, накручивая обороты ручкой газа, летел по улицам родного сибирского города! (Мысли о том, как я доеду на нем до Сибири из Винницы лучше не копать!) Я привел папу с собой. Вернее, я затащил его туда. Папа мне с горечью объяснил, что деньги есть, а купонов нет. На этом всë закончилось.
Купон барахтался на поверхности Озера Инфляции и держал за потрепанный краешек тонущий рубль. Самолет в этом, 92-м году последний раз принял нас на борт. Потом будут поезда...
Итак... Четыре часа утра. Батя уехал в село и работал с пчелами. Мама дома. Сестренку батя с собой увез в село и она свои сны досапывала там. Я проснулся и сел на своем первом ярусе двухярусной кровати. Июньские четыре часа утра... На улице уже очень светло. Длиннющие тени от поднимающегося солнца растягивались, казалось, на километр. Немного прохладно. Открыт балкон и колышется тюль шторы. У нас третий этаж и балкон выходит на проезжую часть улицы. Улица узкая. Она длинной почти с километр и вся засажена каштанами. Буйствует зелень роскошных, трехлистных каштановых листьев. Каштаны находятся в периоде цветения. Они с ног до головы покрыты соцветиями в форме новогодних елочек белого цвета высотой до тридцати сантиметров. И цветущий каштан выглядит просто шикарно, импозантно и празднично. Запах этих цветущих чудес пьянит и дурманит, разносясь по округе! Изредка проедет такси, прошумев шинами под балконом. Можно сказать, что стоит тишина... Но эту тишину начинают нарушать воркующие горлицы. Они сидят на шиферных крышах окрестных пятиэтажек вдоль нашей улицы и начинают свой умопомрачительный утренний концерт. Их воркование становится громче и громче. И как раз этот звук для меня полноценно завершает общую картинку типичного июньского утра.
На балконе стоит и курит мама. Балкон не застеклен, он самый обычный. Я вышел к маме. Концерт горлиц в тишине... Каштаны... Непривычно послышался гомон множества голосов справа и издалека. Уже под нашим балконом двигалось множество длинных теней. Мы повернули головы. По нашей улице мимо нашего дома шли выпускники. Красивые, взрослые, гордые! Парни и девушки. Их было очень много, они шли под нашим балконом на протяжении минут пяти. Красные ленточки развевались на легком ветерке.
Я посмотрел на маму... Она прослезилась, глядя на это шествие. У нее в свое время выпускной прошел также трогательно, встречали рассвет!
Через полчаса за нами приедет такси. И мы в шесть утра сядем в поезд до Москвы. А пока молча стоим на балконе и провожаем взглядом уходящую от нас историю с хорошими людьми, светлыми чувствами и чистой, искренней любовью...

Всю взрослую жизнь пытаюсь найти ответ на вопрос о тяге ко всякого рода инженерным строениям в детстве. В условиях однокомнатной квартиры собиралось в кучу всë пригодное для этого. Пледы, одеяла, стулья. Сооружался некий каркас для будущего домика. Всë это накрывалось покрывалами, пледами и одеялами и у тебя на время появляется своë
жильë! А если закадычный друг придет в гости, то родители жались по стенкам от огромного чума, который мы настроим на всю площадь ковра. Однокомнатная квартира. Стоит мебельная стенка, в которой весь скарб жизни. Хрусталь, библиотека, вещи в комоде, шкаф - всë это выстраивалось строем вдоль стены от угла до угла. Напротив стенки свое почетное место почти всегда и у всех занимал раскладной диван. Так что остальную свободу площади ковра занимал свежевыстроенный хостел для нас. Залезешь туда и испытываешь свое собственное счастье от самостоятельности.
Но счастье заканчивалось к вечеру, ибо родители явно в этом хостеле засыпать не планировали и твоë жилье незаконно, а законы и родителей надо уважать. Если не уважать, то слово пожалуйста и ремень по производительности в разы превосходят просто слово "пожалуйста"! Ну, впрочем, все эти квартирно-украинские истории становились со временем просто неинтересны, ведь в судьбе твоей есть Сибирь! А там живет бабушка! А на ее усадьбе есть хозпостройки!
Очередное сибирское лето. Это крайности погоды. Солнце жарит так, что на жести крыш можно поджарить яичницу... А может и снег пойти. В Сибири могут сказать летом, что похолодало до плюс двадцати, а зимой потеплело до минус пятнадцати!
В детстве на погоду внимания не обращаешь. Тебя не касаются стариковские приметы. Ты, как батарейка с зарядом на ближайшие 25 лет, носишься, прыгаешь, падаешь, летишь, рвëшь штаны, раздираешь коленки и локти, режешь ноги в речке, разбиваешь нос и всë, как с гуся вода. Вечером в бане отмоешь все царапины и кровоподтëки, за ночь отноют волдыри от крапивы и наутро как новенький!
Бабушкин дом проскрипит калиткой рано утром и дорога твоя, броуновским движением, в кручении педалей твоего верного велосипеда стелется хаосом по лабиринтам переулков, улиц, полей, реки и прочих закутков детства.
В дом друзей не водили. По каким то неписанным законам мы почти никогда не ходили в дома друг к другу. Для наших встреч нам был предоставлен беграничный ( в пределах своего района, конечно) мир нашего частного сектора. Сквозь наши души протекла речка, воробью по колено, омывшая нас своей тихой, темной, ласковой водой и одарившая нас рыбалкой в детском формате. У бабушки на веранде висел тюль. Однажды азарт рыбалки победил и этот тюль был снят для использования в качестве сети для ловли рыбы. В нашей речке было много пескаря и это целый период из детства! Заводили с азартом и ловили много. Делили улов. И бабуля вечером для меня жарила их на ужин. Ну лакомство просто! За тюль, по законам жанра, безусловно, блять, твою мать, попадало, от бабули по первое число!
Наше детство осыпано ранеткой! Своей и чужой ( хорькованной, т. е. краденной). Чужая, естественно, вкуснее! Ранеткой спелой и недоспелой, после которой с особым азартом и прытью эксплуатируешь туалет или лихо удобряешь поля. И лопухи в помощь!
От черемухи терпко во рту. От футболки пахло раздавленной смородиной.
Потребность собираться вместе,чтобы укрыться от дождя, а заодно поболтать о своих велосипедно-ранеточно-пескаревых проблемах со временем пришла к простому решению. У всех были какие то хозпостройки. И я, зная бабушкину усадьбу, оборудовал в одном из дальних закутков помещение для тусовок. Лепил на стены из того, что было. Пару скамеек, столик... Вырезал ножовкой в досках стены окно, нашел кусок стекла и там появилось окно с чудесным, живописным видом на огород, картошку и туалет. Да и черт с ним! Главное - луч света в в этом... как его назвать то?..
Всë! Жильë готово! Можно звать корешей! Льет ливень. По шиферу стекают на землю струи воды. Велосипеды мокнут возле палисадника. А мы с друзьями в моем... этом... Как его назвать то?... Играем в карты ( кто то втихушку стал покуривать уже), рассказываем анекдоты и ржем!
В следующий раз я уже в гостях у кого то. В этом... Как его назвать то?.. Это ж не сарай уже, господа! Надо было придумывать название этому, но так и не придумали. Было одно понятие - "ко мне домой"! Под этим понималось, что ты попадешь к другу в этот... Как его?..Ну понятно!
Никто никому не завидовал. У всех было сделано по разному. Если ты на улице никого не увидел, если идет дождь, а тебе дома не сидится, то... Выручали домашние телефоны. Телефоны были почти у всех. Но при звонке всегда отвечали, конечно, старшие. В основном это были бабушки, которые после вопроса "Здрастье, а Жека дома? " куда то уходили, возвращались и ... "Да, он в своëм сарае сидит с остальными! " Всë понятно, и ты знаешь, к кому тебе елозить на велике под дождем, чтобы застать всех в этом... Как его?.. В сарае. В шалаше? Нет, пожалуй, шалашом это не назовешь. В летней резиденции!
Лето проходило. Мы всë чаще сидим у кого то в "резиденции". Уже в свитерах и куртках. Конец августа своими вечерними холодами всë раньше и раньше загоняет всех домой. Скоро кто то из нас покинет этот край и уедет далеко, в другие города. А " резиденции" будут целый год ждать уже немаленьких гостей. В них появятся розетки. Двухкассетник будет тянуть и жевать зарубежную попсу. Купленные с капотов машин на рынке аудиокассеты создадут сокровенные пазлы памяти, которые сложатся в картинку образца 1995 года. Мы прощались с детством...

ВРЕМЯ УШЕДШИХ
Наши бабушки и дедушки! Без них и улица-не улица! Мы, как стайки воробьев, летаем повсюду, но вечером возвращаемся в гнезда. А там сидят мозговые центры - наши бабушки! И дедушки! Всегда всë знающие, всегда и везде помогающие, всегда и за всë ругающие! Тут каждое предложение хочется заканчивать восклицательным знаком!
Ласковые, морщинистые, мягкие руки погладят утром по волосам, разбудят и, наспех, на ходу напихав в тебя блинов, шанежек и, влив в тебя кружку молока, отпускали познавать мир.
Моя бабушка еще работала в своем газетно-журнально-типографском мире начальником... Мне пять. Уходя на работу, она приводила в дом соседку -бабушку Бану. Память сохранила общие черты этой женщины. Это была страшная, старая, в каких то бесчисленных юбках, тулупах и передниках, с ужасно смуглым лицом, мордовка. Ей было уже тогда около 90 лет. Она садилась и просто смотрела на меня. Однажды я заигрался с каким то старым пустым чемоданом (дедовский, еще деревянный, с металлическими уголками), и сделал вид, будто собираюсь уезжать. Взял чемодан за ручку, и пошел. Бабушка Бана наклонилась вперед ко мне и издала звук, после которого я до вечера сидел не шелохнувшись. Это было что то вроде низкого клокочущего рыка. Мне хватило!

Но однажды... Бабушка Бана уснула. Сидя в кресле. И я полез в сервант, вытащил оттуда плитку шоколада и съел еë. Видимо, наелся. Потом в течение шести лет на шоколад смотреть не мог. Мама нарадоваться не могла!
Бабушки Баны не стало и еë домик, который врастал в землю, снесли и построили двухквартирный дом.
Меня , маленького, надо было куда то девать, пока родители по военной службе тянули и моя бабуля меня отвела другой соседке - бабушке Дусе.
Я добрее не знал человека, чем эта бабушка! Если у нас дом был привычен и более менее современен ( все таки начальник "Союзпечати" - это вам не хухры-мухры, на минуточку!) то дом бабушки Дуси - это классика жанра. Дверь на входе в ее половинку дома пела на петлях длиннющую песню во весь раствор двери. Этот звук даже скрипом не назвать! Он не раздражал, он был мягким по восприятию. Его волнистое вибрато четко давало понять, что в дом вошли и надо встречать человека.
Плетеные круглые коврики разбросаны от прихожей до спаленки. Портрет покойного мужа на стене, над старой кроватью. Кровать застелена, подушки аккуратно и фигурно уложены друг на друга и накрыты тюлем. В другой комнатке стоит полумрак. На стенах висит панно с классическими оленями. Сквозь маленькие окошки едва пробивается свет. Солнце даже в зените туда едва заглядывает. В углу телевизор, тоже накрыт тюлем. В кухонке потрескивает печь и всю эту тишину мерно, по секундам, качают настольные часы. Баба Дуся садилась за прялку и я с гордостью могу теперь сказать, что застал, видел и даже из детского любопытства пробовал наощупь эту работу. Скрипит педаль прялки, крутится еë колесо и бабушка Дуся, ловко крутя веретеном, наматывает на него нитку "горячей" шерсти. Это будущие носки и носочки, варежки и шарфы для детей и внуков из их многочисленной семьи. Однажды баба Дуся пекла печенье и послала меня за снегом. Она добавила его в тесто. И я клянусь, я потом долгие годы считал, что такое печенье готовится только зимой, потому что нужен снег! Обязательно снег!
За стенкой живет родная сестра бабушки Дуси - баба Шура. Когда их увидишь зимой на улице, копошащихся с лопатами или просто встретившихся и беседующих о чем-то своëм бабоШуро-бабоДусевом, казалось, что скатились друг к другу два шарика. Забавно... Они обе были маленького роста и сибирская зима своей теплой одеждой превращала их в эдакие шарики.
Из дома напротив выходит баба Настя. Такая же маленькая, как баба Дуся...Нет, наверное, еще меньше! И скорыми, маленькими шажками, вечно торопясь, уйдет на работу. Моя бабушка над ней всегда смеялась по своему.
- Ой, Денька, да с Настей и поговорить не о чем. К ней придешь, она вечно что то трет, моет, убирает, суетится, скребет, копает и тэ дэ! Она ж всю жизнь бухгалтером проработала, спала с костяными счëтами. И как они с Володькой двух сыновей родили, не пойму??
Дядя Володя, муж бабы Насти - это вечный, бессменный, политический оппонент моей бабушки! Ээээти любили заспориться при обоюдных заходах в гости. Дядя Володя заядлый рыбак, без удочек и улова он неполноценен.
Как- то летом, из Ленинграда, приехал бабулин сын, мой дядя Саня. И в один из вечеров к нам заглянул дядя Володя. Зашел, поздоровался и говорит, хлопнув в ладоши и потерев их в предвкушении:
-Есть у меня сумасшедшая идея! А не махнуть ли нам завтра раненько вместе на рыбалку? А? Идея? Удочки у меня есть, червей я накопал вдоволь...
Дядя Саня: - Да с удовольствием! И Деньку с собой возьмем, ага?
На том и порешили. Утром в пять мы с дядей Саней поднялись, собрались, вышли на улицу, сели на свою лавку и стали ждать. В восемь часов утра дядя Саня стал недоуменно поглядывать на часы. Прошел еще час. Во дворе у дяди Володи завелся их 412-й Москвич. В десять утра дядя Саня стал откровенно нервничать. Что ж это за рыбалка-то, мать твою, Николавна??? Это любимое дядино ругательство. Забавно звучало...
Из двора выехал Москвич. Вышел дядя Володя и, как ни в чем ни бывало, произнес:
-Щас, мужики, подождите, Елизарьевна соберется!..
Это с учетом того, что, пока по пути она там всë протрет, отмоет, вычистит и прочая!..
Часам к одиннадцати мы поехали. Завезли бабу Настю, куда она хотела и поехали смешить карася. Я не помню, что мы тогда наловили. Но, пока мы с дядей Саней ждали, он мне рассказал много интересного из своей молодости: как учился, как охотились с одноклассниками и строили избушку в тайге...
Издалека, узнаваемо, широко, быстро и тумбообразно переставляя ноги в шаге, идет высокая баба Тоня Зоричева. Эти из мордвы. Большой дом у них, но, что за их воротами, я не знал. Туда доступа посторонним не было. Бабе Тоне сейчас 95 лет, год назад мне рассказали, живая еще и, дай Бог!
Вот из других ворот, медленно и тяжело выплыла Галина Ивановна Сапронова. Очень внушительных размеров, женщина и, с такой же душой - Человек. А муж у нее, Иван Иваныч, в противоположность супруге, худ, подтянут, этакий живчик. Близорукий до ужаса, и его очки, увеличивающие размер глаз делали его ужасно смешным. Это бабушка и дедушка моего близкого друга. Замечательные, добрейшие люди. Их возраст для меня остановился. Они так и остались для меня шестидесятилетними. Слепой, в своих очках, сухонький Иван Иваныч... Он так лихо воткнул башкой в ворота обожравшегося водки и, начавшего распускать руки , 32-летнего борова Димку Жигляева, что вся улица Иван Иваныча зауважала еще больше! Такой прыти от него не ожидали!
Дядя Вася Радченко. Жил для всех, всем помогал, молодость отработал, к старости спился. Жил бобылем с матерью, совсем старенькой бабушкой Аней. Когда ее схоронили, дядя Вася не замедлил. Моя бабушка его очень уважала за отзывчивость в любую минуту ( если трезвый) -всегда поможет работящими руками.
Он уже не мог есть. Он только пил. Повесился на проводе, в дверном проеме своего дома. Бабуля перед этим вызывала ему скорую, за что дядя Вася упрекал бабушку, что умереть не дадут ему... Добился своего. Ушел к Господу, водопроводы чинить.
Рядом с Зоричевыми врастал в землю дом, в котором одиноко доживала свой век бабушка Тоня. Совсем старенькая, потерявшая память, она летом выходила на лужайку у своих ворот, расстилала какую то ткань, рассыпала на нее кусочки разноцветного мыла и сидела, часами его перебирая. Смотреть на это было тяжело и больно. Мы играли в свои игры, носились вокруг и никто еë не трогал. Иногда она звала нас всех в свой домик, мы заходили. Она угощала нас какими то конфетами. Брали из уважения, но, за воротами избавлялись от них, потому что конфеты, казалось, по возрасту были такие же, как бабушка Тоня и есть их... Зубы сломаешь!
На другом конце улицы бабушки моих друзей летом часто собирались вместе, у кого то в палисаднике, где был обустроен столик и скамейки. Играли в карты. Мы были вездесущи и ото всех бабушек сквозило любовью и теплотой!
- Ну-ка поди поближе, посмотрю на тебя... А ты чей? Сентябовский? Ааааа, Танин? В гости приехал? Большой стал, не узнать уж! Нравится там-то, на Украине? А где лучше? Тут или там? (Конечно, тут!!!) В какой класс пошел? В третий! Молодец! Как Галина Максимовна? Привет ей передавай! Что за молоком то вчерась не пришли?
И далее что то в таком роде... Эти диалоги каждый год, и со всеми бабушками, как в порядке вещей!
Как то раз с мамой ходили в гости к еë однокласснице, тете Свете. А там - бабушка Фëкла. Мне казалось, что она прожила в своем кресле всю жизнь, до 94-х лет. Возраст... В такие годы, наверное, и моргать уже трудно, не то, что разговаривать. Бабушка Фекла - просто легендарная Личность в моих глазах! В еë, вот в этот вот дом, когда то вошел Аркадий Голиков (Гайдар) и попросил воды. Напиться самому и, может, лошадь напоить! Дом с историей!
Мама рассказывает:
-Однажды мы пришли к Свете, школьницы еще...
-Здравствуйте, бабушка Фëкла Сергеевна!
-Здравствуй, девка крашена!
-Как ваше здоровье?
-Блядь, смерти-то нет!..
Легендарная бабушка!

Из другого дома напротив, в открытые ворота, выезжает, запряженная в телегу, лошадь. На телеге сено и,на ходу, в нее прыгает дядя Витя. Худой, суровый, молчаливый мужик. Старший сын. Трое дочерей ( в младшую, в Наташку, я был влюблен с того дня, как только они сюда переехали. Мы вместе пошли с Натальей в первый класс. Красивая, статная, с чертиками в глазах! Она так и осталась навсегда в моей памяти красивой, работящей, хулиганистой... Судьба еë сложилась печально. По трагическому стечению обстоятельств она ушла из жизни в 35 лет, оставив после себя двух очаровательных дочерей. Ее муж ушел вслед за ней через пару месяцев, спился.) Все с мальства возились с коровами, сеном, ездили с отцом на покосы (я не был, но знаю, что это адова работа).
Дядя Витя закрывает ворота и трогается в путь. И, сколько я эту картинку помню, его телегу с четырех сторон конвоировали их собаки, одна из которых была волчицей по кличке Пуля. Никого к телеге не подпускала. Оскала клыков было достаточно!
Дома у них командовала тетя Надя. Очень больших размеров женщина. Она не шагала по улице... Она плыла и еë властность была написана в одной только походке. Ну и что, что всю жизнь уборщицей в конторе совхоза? Главное, что в семье всë и все по струнке! Внуки от старших дочерей стайкой облепляют бабушку Надю и всë это действо проплывает мимо.
Мой дед погиб в 39 лет. 1962 год. Став лейтенантом медицинской службы после войны, он работал начальником местной санэпидемстанции.
Его положение какие то люди пытались использовать, чтобы нелегально провести целый ж/д состав мимо проверок и пригрозили, что семья пострадает, если он откажется. И он шагнул под поезд, оставив бабуле записку. В ней слова любви и слова о безвыходности положения. Бабушка никогда мне об этом не рассказывала. Я узнал об этом от мамы, несколько лет назад. Она случайно в детстве подслушала разговор бабушки с подругой...
По логике вещей, если на таком деле ловят, то дело было расстрельное. А заодно и семьи коснется по любому. И мне очень хочется верить хотя бы в то, что дед Миша защитил свою семью ценой своей жизни.
Где ж вы, наши бабушки и дедушки!?.. Тепло ваше в сердце! Оно живет и бьëтся вместе с ним! Из под ваших рук на стол ставились Чудеса, которых никогда не повторить! Ваша доброта - от Бога! Без вас улица врастает в землю! Вас ужасно не хватает! Кто нас позовет домой?..

... Ночью бабуле вызвал скорую. Приехали, поставили уколы. Беспокойная ночь убаюкалась. Утром, проснувшись, но еще находясь в полудрëме, слышу, как в кухоньке шлепает мухобойкой по мухам бабуля...
Значит, всë хорошо! Значит, живем! Господи, береги еë!
Как же дрожат мои пальцы и слезятся глаза...

Наверное, я ничего нового ни для кого сейчас не открою. Но очень хочется достать из закромов памяти старые, пыльные коробки, сдуть пыль, смести паутину, открыть, высыпать всë содержимое и попытаться более или менее рассортировать эту россыпь адекватно своему времени.
Поколение наших родителей называет это время лихими девяностыми. Сейчас нам под сорок, а кому то чуть больше, и мы невольно приняли эстафету этого названия, хотя для нас тогда это время было всего лишь нашим беззаботным детством. Скорее всего, крупица моего рассказа затеряется в океане красок той жизни. Но это будет моë восприятие.
Детство шло какими то этапами и зависело от информации, получаемой из телевизора.
В конце 80-х, в начале 90-х зарубежная киноиндустрия татаро-монгольским игом вступила на нашу территорию. Шепотом мы бегали во всякие шаражки, оборудованные под просмотр фильма. Схема проста! Куплен видеомагнитофон. Есть помещение. Ставишь обычный телек и... можно зарабатывать деньги. Стоимость просмотра - 1 рубль. Или 1.50. Сумма ощутимая для нас, мелких. Это было время, когда мама могла снести голову за потерянные 2 копейки от сдачи.
Копишь-копишь и потом правдами и неправдами попадаешь в видесалон. Два часа, не дыша смотришь, как на первой крови Рэмбо, с гнусавым голосом месье Володарского, подскальзывается весь американский полицейский департамент. Через пару недель, насобирав мелочи, ты опять в видеосалоне во все глаза смотришь, как Жан Клод Ван Дамм зависает в воздухе в умопомрачительном шпагате и все вокруг падают от ударов. И далее посыпалось: Брюс Ли оглушительно и, трогая струнки души, свистит нунчаками, Джеки Чан, разнося своим многострадальным телом кирпичные стены, напяливает доспехи бога, Майкл Дудикофф, переоблачившись в черного ниндзя, в лесах Амэрики шинкует в капусту желтых и красных ниндзя, Дольф Лунгрен пытается доказывать,что Вьетнам не окончен, но Ван Дамм сует его в дробилку и на всë плевать, Робот-полицейский борется с директивой номер четыре, Шварценеггер, с бревном на плече, нечаянно взорвал нелегальную военную базу, спас дочу, а потом гонялся по джунглям за Хищником, в итоге плюнул на это дело и этой фигней занялся Денни Гловер!
Цитата из трейлера 90-х (до сих пор помню): за размороженным бандитом (Уэстли Снайпс) гоняется замороженный полицейский (Слай Сталлоне)...
В своем сне, оседлав Хищника, одетый в ниндзя, стреляя из шестиствольного Minigun M-134 и размахивая лазерным мечом джедаев, с Люком Скайуокером спасали мир от жуликов!
Конечно, появились кумиры! И это вылилось на фотопечать. Наверное, многие папы владели в то время фотоаппаратами. Самым популярным был, конечно, "Зенит".
И в комплекте фотоувеличитель, глянцеватель, и реактивы. Ну, папы этим занимались от и до. Но мы к этому делу подошли более упрощенно.
В школе с рук стали распространяться фотографии кумиров в разных боевых позициях. Я решил непременно влиться в этот бизнес и начал раскрутку. Звучит громко, конечно!
Самым трудным в этом деле был поиск качественного позитива, то есть, фотографии в наиболее отличном качестве. В школе с рук был огромный выбор и, найдя качественный вариант, я покупал его за три рубля (сумасшедшие деньги для 1990- го, но за качество надо платить). Этот позитив становился матрицей для производства из него негатива. Негатив, в свою очередь, становился матрицей для поточного производства будущих позитивов.
...После школы бегу домой. Дома никого нет, все на работе и у меня есть пару часов для процесса. Ванная комната оборудовалась под фотолабораторию. Затыкались все щели в закрытой на шпингалет двери. Больше возни было с проклятым окном в стене над ванной. Нахрена его делали вообще??? Чтобы в отсутствие света принимать ванну? Мучительный вопрос...
В алчном предвкушении полного чемодана денег, самозабвенно я отдавался процессу фотопечати. Настольная лампа в перевернутом виде помещалась в ванну и фиксировалась. На ванне лежал кусок дсп с прорезью под формат 9/12. На прорезь кусок стекла. Выключен свет. Включена отдельная красная лампа. Она гудит, греется и через полчаса в ванной душно. На стекло кладется оригинал фото. На него кладется чистая фотобумага. Все это прижимается вторым куском стекла. Всë готово!
Кнопка включения лампы из ее корпуса предварительно вытащена, провод выведен на импровизированный стол в виде вышеописанного куска дсп. И заканчивается тумблером. Делается короткий щелчок тумблером. Свет лампы моргнул снизу на позитив, засветив в нужных местах фотобумагу.
Рядом стоят готовые три ванночки с реактивами: проявитель, вода, закрепитель.
Щелк-щелк! Ванночки! На веревочку с прищепкой! Уложил! Щелк-щелк! Ванночки! На веревочку с прищепкой!
Клацнул замок двери в квартире... Пришла с работы мама. Всë. Процесс закончен. Два часа пролетели, как пять минут.
Глянцеватель завершал процесс. Фотографии с кумирами высушены и готовы к замене на деньги.
Безумно жаль, что у меня так и не сохранилось ни одного фото. Просто тогда я не задумывался над этим. Помню, что в конце учебного года, зная, что скоро поеду в Сибирь к бабуле, напечатал их штук около пятидесяти.
Приехав к бабушке, быстро понял, что там такую хрень еще никто не постиг и продавал по 50 копеек за штуку.
Бабушка моя тогда работала в Союзпечати начальником и помогла мне в этом бизнесе, направив меня в один из киосков города к своей сотруднице и я оставшуюся часть отдал туда. В конце лета получил выручку. В общей сложности заработана была сумма около 25 рублей.
Липка спопнулась от сладкой жизни! Мой велосипед шиковал с новыми камерами и светоотражателями на колесах!
На волнах кино про восточные боевые искусства появилось множество секций при школах, ЖЭКах и любых других помещениях, где можно расстелить маты и за деньги изучать каратэ. В нашем дворе, в одном из домов вывесили рекламу: производим набор мальчиков и девочек в секцию КОФИ-ДО. Плата была в районе 3 рублей в месяц.
Заинтересовалась вся мальчишеская публика нашего двора. Половина висела на окнах с улицы и глазела на процесс, вторая же половина осваивала это чудо чудное, диво дивное в помещении. Тренера(дядю Сережу) все знали. Уважали на манер "Ух, тыыыы, он еще и вот так умеет!"
И никто не задавался вопросом, как этот дядя Сережа оказывается везде? Заседает при ЖЭКе, знает КОФИ-ДО, тренирует футбол, и плавание в местном озере? И всë это за деньги...
Занятия по КОФИ-ДО закончились внезапно для всех. Через месяц. Никто так и смог постичь высокого искусства кувырка через голову и удара змеи. Этот вид спорта так и остался загадкой на всю жизнь. Никто и не подумал, что нас, мелких, просто разводили на деньги. Но какова была подача продукта!!!
Подобных секций в девяностые на самом деле было полным - полно. Главное - вкусно подать блюдо, а потом нахлынет масса и можно спокойно впаривать всякуя чушь под видом релакса, дерганий, рывков, ударов и прочего!
Мой сосед по этажу, имея видеомагнитофон, зазывал домой на просмотр фильмов за один рубль. Меня не пустили родители, и, наверное, правильно сделали. Честно говоря, я помню, что и сам тогда стал чувствовать разводилово, которое не стоило рубля и поэтому сильно не расстроился.
Те редкие люди, которые имели видики очень быстро перестали быть редкими.
Появилась тенденция выдачи зарплат в виде товаров и, поскольку отцы в нашем дворе почти все работали на заводах, видеомагнитофоны меньше, чем через год появились в каждой третьей семье и бизнес на просмотрах потерял актуальность. Исчезли и видеосалоны.
Началась новая волна. Появилось кабельное ТВ. Мы всюду искали способы смастерить антенну, принимающую сигнал ДМВ. Наличие декодера в комплект к телеку снова поднимал твою Личность в глазах публики. За полгода приобрели всë, и можно было смотреть американщину по телеку.
В дверном проеме квартиры в модной упаковке, по блатному развалившись на стуле, сидел Сникерс с диковинной начинкой. Жвачка Турбо, купленная у цыган с рук на базаре, раздувалась липким пузырем на всë лицо. Вкладыши стали предметом коллекционирования, обмена и купли-продажи.
А теперь, читатель, приглашаю тебя на заезд ФОРМУЛА-1!
Выходной. Суббота. Во дворах до обеда не ощущается суеты. Ближе к полудню на весь район гремят подшипники по асфальту. Наступило время гоночных заездов на самодельных тележках.
Четыре немаленьких подшипника. Доска. Задняя ось намертво. Передняя с центральным болтом. Садишься попой на доску, упираешься ногами в переднюю ось, таким образом управляя этим транспортом.
Во дворе был затяжной спуск, закатанный в асфальт и там собирались мальчишки со всех близрасположенных дворов. Съезжали с горки гуськом, съезжали наперегонки, съезжали по двое, трое, четверо и впятером. На время.
На старт! Внимание! Поеехалииии! Шум от подшипников по асфальту был таким, что при спуске не услышишь крик от самого себя. Падения были по взрослому. До кровищи. Раздирались и протирались об асфальт шорты и штаны. Разбивались колени и раздирались локти. Ободранный нос был признаком неправильного торможения.
Всë лето мы летали с горки! Никто никого не таскал. Никто из родителей не бежал в ужасе на разборки.
Однажды к гонкам вообще подключились взрослые. В заезде поучаствовал и мой батя, с залихватским гиком спустился с горки, благополучно упав внизу, разворачиваясь, разодрав брюки об асфальт. Мама ждала его наверху и еë ругань была так сладка и благословенна!
Мою тележку мне сделал батя. Если у других в основном это было из говна и палок, то батя со знанием дела выполнил работу.
Если на чью то тележку можно было с трудом уместиться из за маленького размера и ограничения массы пилота, то моя, наша тележка выдерживала папины 90 кг. Меня, конечно, она не ощущала. Я терял в скорости, безусловно, но качество сборки оценили все!
Достать подшипники тогда было большой проблемой, если у тебя никто из семьи на подшипниковом заводе не работает. Всë доставалось правдами и неправдами. На нашей горке собиралось порой до 30 гонщиков с разными калибрами "колес". Ревностно обсуждались конструкции, сравнивались в заездах, дрались внизу за справедливость. В общем, почти по-взрослому!
С тележек " переехали"к рогаткам из проволоки. Так же - по-взрослому прилетал из рогатки согнутый кусочек проволоки. Скоблик.
В перестрелке, оставшись без боеприпасов, можно было насобирать их под ногами и ты опять в бою. Рогатка, согнутая из проволоки, тонкая резинка, проволочный скоблик. Грозное, опасное, точное оружие. Жарит по пятой точке и прочим мягким тканям мама не горюй! Впрочем, все остались живы и с глазами.
... Потом наступил период выстрелов.. Болт на 10. На пару витков накручиваешь гайку. В образовавшуюся полость крошишь серу со спичек. И вторым болтом закручиваешь эту полость. Делается 30-ти сантиметровое оперение из целлофанового пакета. За него, как за хвост берешь и подкидываешь ввысь. Оперение рулит и эта конструкция бьет по асфальту свободным болтом. Раздается громкий выстрел, от которого болты отделялись от гайки, разлетаясь в стороны.
Бросали эти хвосты по несколько человек одновременно. Было круто! Это не шифер в костре и это не патроны для дюбелей в костре.
Никто в милицию не сообщал. Окна не вылетали. Болтом никому не прилетало.
Иной раз, нет-нет, да призадумаешься... Как же мы живы то вообще остались, а?