Владимир Сурдин: как влюбляются в звёзды⁠⁠

Астроном, кандидат физико-математических наук Сурдин Владимир Георгиевич о любви к профессии, о том, как заинтересовался астрономией и как понял, что на правильном пути.

Интервьюер: - Владимир Георгиевич, расскажите, пожалуйста, как вы увлеклись астрономией?
Сурдин В.Г.: - Некоторое время назад я ехал по Сибири с одним очень известным российским астрономом, академиком, и он мне задал тот же вопрос. Я говорю: «Ой, у меня был довольно оригинальный путь в науку. Я сначала увлекся Жюлем Верном, фантастикой. Потом долго не мог оторваться от фантастики^ Беляева, Стругацких, Жюля Верна, Конан Дойля – всё перечитал, и где-то классе в шестом это привело меня к любви к математике, биологии, химии и, в конце концов, к любви к физике. Я в нее влюбился и стал заниматься: на олимпиадах, решал задачи, делал опыты физические… Всё началось с Жюля Верна. А потом мы переехали в город Волгоград, там оказался замечательный планетарий, в котором был кружок астрономический, и моя физика сконцентрировалась вся на астрофизике, на астрономии, и, в конце концов, вылилось в профессию».
Он меня слушал, слушал и говорит: «Так… Ничего добавить не могу – мой путь был точно таким же: от Жюля Верна к фантастике, потом к физике».
Я говорю: «От какого именно Жюля Верна?».
Он говорит: «Двадцать тысяч лье под водой».

И у меня! Вот, абсолютно! И я думаю, что у большинства коллег был примерно такой же путь в науку: от детского увлечения фантастикой к физике. И большинство потом так и стало физиками, а некоторых повело в сторону звезд.
Совершенно случайные причины в этом становятся виноваты. Ну, например: моя тетушка, приехавшая к нам на несколько дней погостить, была большим театралом. И у нее был театральный бинокль. И она, узнав, что я интересуюсь звездами в том числе, отдала мне свой театральный бинокль. И я уже полгода потом с этим биноклем сидел на крыше и наблюдал небо, ну и потом сам себе сделал телескоп, потом купил телескоп и, в общем, шаг за шагом… Не будь этого театрального бинокля, может быть и астрономия прошла бы фоном, и не увлекла бы меня до такой степени, как получилось. Так что, совершенно случайные причины, думаю, в жизни любого человека, ведут к карьере, к профессии, к каким-то направлениям эволюции жизни. Вот, случайности… Но в тоже время, закономерно общее движение: от фантастики, от романтики – к серьезной работе. Вот я не верю, что человека можно сразу увлечь формулами и какими-то серьезными опытами. Он должен просто наслаждение получить от чего-то, а от наслаждения уже перейти к нормальной трудовой деятельности в этой области. Так было у меня и у большинства моих коллег, я знаю по разговорам. Это нормальный путь.

Читайте хорошие книжки, и они вас приведут туда, откуда вы уже не сможете уйти.

Интервьюер: - Интересно еще: родители ваши способствовали увлечению астрономией?

Сурдин В.Г.: - Ну, я думаю, любые родители поддерживают своих детей в увлечениях. Хотя бывает и наоборот. Бывает, что и навязывают какие-то карьерные направления. С трех лет – коньки или балет, скрипочка – хочешь-не хочешь, а становишься Паганини. Но как раз были… Мой папа. Мама меньше на меня повлияла, она очень много работала. Ну, в те годы родители много работали все, и неделя была шестидневная… А папа был сибаритом, и считал, что в жизни нужно от всего получать удовольствие и заниматься тем, что приносит тебе радость. Сам он этим занимался – был радиолюбителем – и просто поддерживал меня в том, что в данный момент приносило мне радость. Тебе нравится детекторный приемник паять – паяй, я тебе помогу. Сделать модель самолета? Да! Сделать химический опыт с каким-то взрывом? Достанем химикаты – делай! Будешь химиком, не будешь химиком – жизнь покажет. Вот в данный момент тебе что-то интересно – я тебя поддержу. Тебе линзочка нужна для телескопа? Найдем! Купим. Или, там, как раньше… В Советском союзе было мало что можно купить, нужно было всё достать. Найти знакомых каких-то и достать. Достанем!
И оказалось, что вот так, поддерживая меня, он в конце концов довел этот процесс до результата, до профессии. До профессии астронома. Хорошо это или плохо? Ну, она мне до сих пор радость приносит, значит, он был прав. Значит, надо идти по пути, куда ведет тебя наслаждение жизнью.

Интервьюер: - А как вы поняли, что астрономия будет вашей профессией?

Сурдин В.Г.: - Мне это нравилось. Я просто занимался тем, что мне нравилось. Правда был один эпизод, когда я понял, что, наверное, гожусь в профессионалы. Потому что многие же увлекаются астрономией – книжки читают, по телевизору, в Ютубе смотрят. Это увлечение – любительская астрономия. Но не думают, что это профессия. Это редкая профессия, мало астрономов. Но был один эпизод, который как-то мне подсказал, что «Может быть, тебе это как профессия пригодится?».
История была такая: в конце 60-х, когда я уже учился в восьмом классе, по телевидению, в первый и последний раз в истории, провели Всесоюзную, по Советскому союзу, олимпиаду по астрономии. Тогда у нас единственный канал вот такой массовой информации был – это телевидение. Прочитали задачи и просили решать их и присылать письма с решениями в Москву. А я жил тогда в Волгограде и в астрономическом кружке занимался, нас там несколько человек было. Мы эти задачки все прорешали, написали общее коллективное письмо и отправили в Москву. Одна задачка мне показалась чрезвычайно легкой, просто наивной какой-то. Мы ее – бах! – сразу решили, даже как-то удивились, что она такая легкая? А я потом пошел домой с занятий кружка и думаю: «Ну не может быть, чтоб в Москве вот такие профессиональные, настоящие ученые подкинули нам вот такую легкую задачку…».

А задачка была такая: «Из какой точки Земли надо выйти, чтобы, пройдя 100 км на юг, 100 на восток и 100 на север, вернуться в исходную точку?». Ну, очевидно сразу из какой точки – с Северного полюса! Мы это и послали. Мне показалось, что это слишком просто, я шел домой и думал: «Наверное, там какая-то хитрость, как-то провели они нас в чем-то… Наверное, есть какие-то еще места на Земле…» Думал, думал, и понял, что есть. Нашел другие решения, причем не одно, а бесконечно много других решений. Бесконечно много точек на Земле, которые соответствуют этому условию задачи.
А кружок редко собирался, поэтому я написал свое письмо отдельное с решением этой задачи и послал тоже в Москву. Мне оттуда ответ приходит: «А вы знаете, молодой человек, мы ведь сами не догадывались, что есть такие решения! Мы-то думали, что только Северный полюс». И вот тут во мне что-то такое произошло. Я подумал: «Так… Значит, я в чем-то вышел на уровень тех, кто придумывает задачи, а не только решает их? И даже, может быть, чуть лучше соображает в этой области, чем те, кто их придумал, потому что они не смогли, а я смог найти новые решения».
И вот может быть это как-то укрепило меня в мысли, что я гожусь на что-то в этой области. Любопытно, как через полвека я в этой истории поменялся ролями, скажем так.
Прошлым летом я поехал по приглашению в летнюю математическую школу под Красноярском. Там очень мощная школа, много лет уже собирается. И я там ребятам читал курс астрономии, мы решали задачи, и я им предложил задачу похожую, но, как мне казалось, немножко посложнее: «Из какой точки земли надо выйти, чтобы, пройдя 100 км на юг, 100 км на восток, 100 км на север и 100 на запад, вернуться в исходную точку?» Ну, она довольно тривиальная, сразу все почти поняли, из какой точки надо выйти. И я это решение знал, и я его опубликовал в своем задачнике. Наутро подходит ко мне один молодой мальчик, десятиклассник, с десятого в одиннадцатый перешедший, и говорит: «А вы знаете, Владимир Георгиевич, а ведь есть и другие решения».
«Не может быть!» - говорю я.
«Да, есть».
И показал их мне. Вот тут я понял, что мой прогресс уже в каком-то смысле закончился, а молодой человек вышел в ту роль, которую когда-то играл я.
С одном стороны, это было немножко обидно, а с другой – понятно, что только так и может быть смена поколений. Я обрадовался, послал ему потом новый задачник. И я думал, что его это тоже в чем-то укрепило. Вряд ли он будет астрономом, он на математику нацелен, но его это должно было укрепить в мысли, что он уже вышел на новый уровень. На уровень тех, кто предлагает задачи, а не только тех, кто их решает. Это здорово, это, может быть, поможет ему в карьере не отступить от того направления, куда он себе уже приблизительно наметил, в какую-то науку. Наверное, в математику пойдет.
Вот такая история.

Интервьюер: - Есть ли какие-то учителя, преподаватели, которые на вас повлияли? Кто это и почему?

Сурдин В.Г.: - Вот сейчас мы сидим в этом холле ГАИШ [Государственный астрономический институт им. П.К. Штернберга — прим. ред.], и здесь на стене висят две мемориальных доски, двух профессоров МГУ, с которыми у меня многое связано. Это Соломон Борисович Пикельнер и Иосиф Самуилович Шкловский. Оба они приняли участие в моей карьере: у Пикельнера я диплом защищал, у Иосифа Самуиловича Шкловского – кандидатскую диссертацию. Оба они были совершенно разные, но увлеченные до такой степени своей профессией, что многое на интуиции делали. Они так много работали в этой области, что многие результаты без расчета видели, сразу видели. Как бросание мяча в корзину баскетбольную: тысячу раз бросишь, на тысяча первый – рука сама это сделает, не задумываясь. И у них я как раз научился тому, что надо полагаться на интуицию, на внутреннее чувство. Не тупо считать, а ждать, когда мозг сам за тебя сделает эту работу и подскажет тебе результат. И очень часто это срабатывает. Интуиция, в конце концов, это результат опыта. Работаешь, работаешь – и появляется интуиция в этой области. У них я этому научился, и рад этому.

И.С. Шкловский

Их уже нет, да и мы уже старики, но я стараюсь в последние годы много делать для того, чтобы студенты мои наработали эту интуицию. А это только на решении задач! Учебник читать… запомнить что-то можно, а овладеть этим ремеслом - нельзя. Решая задачи, ты овладеваешь ремеслом. Вот я делаю один за другим задачники, и мне кажется, что они приносят пользу тем, кто хочет в профессию войти и овладеть ею как ремеслом, чтоб уметь это делать не то чтоб не задумываясь, а легко. Легко, как столяр, баскетболист, любой спортсмен, натренировав свое тело. Вот студент, будущий профессиональный ученый, может натренировать мозги, решая задачи. Я надеюсь, что мои задачники в этом помогают.
Интервьюер: - Настоящий ученый – это кто? Он какими качествами должен обладать?

Сурдин В.Г.: - Не знаю… Все ученые разные. Трудно сказать. Но, во всяком случае – любить то, что делаешь… Я даже не знаю, как это сформулировать. Любой человек, наверное, любит свою профессию, если не бросает ее, не только ученый. А что конкретно ученых отличает от других профессионалов? (пожимает плечами).

Интервьюер: - А популяризатор?

Сурдин В.Г.: - Я очень не люблю слово «популяризатор». Оно вообще такое даже труднопроизносимое. Я несколько раз получал письма от своих читателей: «Вы – известный ПО-ПУ-ЛИ-ЗА-ТОР науки».
Вот «просветитель» мне больше нравится слово, но и оно тоже не совсем подходит. Любой человек, овладевший профессией, так или иначе пытается свое окружение сделать сопереживателями, любителями того ремесла, которым ты занимаешься. В пустоте жить очень не комфортно. Если ты чем-то занимаешься, тебе хочется кому-то рассказать, с кем-то поговорить, обсудить это дело, от других людей услышать что-то интересное, может, подсказки какие-то куда двигаться дальше. И мы как грибок, как вирус заражаем вокруг себя пространство тем, что нас интересует. Одни это делают более активно, другие менее. Всегда это за счет чего-то. Либо ты движешься в карьере ученого, не обращая внимания на тех, кто рядом. Либо стараешься комфортную среду создать вокруг себя, но тогда карьера научная, конечно, тормозится. У меня она сильно затормозилась, я сейчас уже почти не продвигаюсь в научных результатах, а стараюсь – ну, уже и возраст не тот – стараюсь делать то, что у меня лучше получается, чем, может быть, у многих других. Это тоже удовольствие – делать то, что у тебя получается. Ну вот, популяризатор – это просто человек, работающий для своего удовольствия, в конце концов. Со мной часто спорят, говорят: «Мы работаем для других!» Да нет, мы всегда делаем для себя что-то. И если это хорошо получается, это тебе приносит удовольствие…
Вот написать книгу... Что значит написать книгу? Это значит углубиться в этот предмет, лучше его узнать, лучше сложить те кусочки мозаики, которые у тебя в голове так рассыпаны. Ты же их не выложить в таком виде на страницы, надо красиво, логично оформить, глядишь – и сам лучше что-то поймешь. Это способ еще и для себя уяснить свой предмет. То есть, это делается для себя. Так что, просветительство – это часто работа на себя, на свой комфорт На создание комфортной обстановки жизни вокруг себя. Но это еще, оказывается, ещё и полезно для других. Ну и хорошо!

Интервьюер: - А какие у вас сейчас планы в просветительстве? Или в преподавании?

Сурдин В.Г.: - А никаких планов. Планы рождаются из потребностей. Вот сегодня потребность в преподавателях астрономии очень резко возросла. В прошлом году астрономия вернулась в школу как обязательный предмет для всех. Для нас это был просто гром с ясного неба, потому что мы много лет этого добивались – и вдруг оно произошло! И оно произошло так неожиданно, что, можно сказать, не очень удачно. Учебников новых нет. Учителя школьные в астрономии почти ноль: они забыли всё, что знали, а многие и ничего не знали никогда. И вот сейчас у нас большая проблема: новые учебники, новые задачники. И мы много ездим по стране – я и мои коллеги. Вот в этом году, в течение года, я был на Сахалине, на Камчатке, по всей Сибири… В общем, даже трудно сказать, где я не был! И коллеги мои примерно так же. Мы стараемся вот эту самую народную, школьную астрономию вывести на нормальный уровень, чтобы она в школе хорошо работала, преподавалась, детей заинтересовывала. Буквально вчера я почти целые сутки провел с учителями, со всей России съехавшимися, мы работали. Новый учебник школьный написали. Вот это планы на ближайшие годы. Я думаю, что года за два-три, не раньше, мы выведем астрономию на уровень хорошего школьного предмета, снабженного учебниками,
грамотными учителями, пособиями какими-то, роликами, планетариями небольшими – сейчас есть такая возможность по школам сделать небольшие планетарии, надувные, временные. Это большая работа, но ее надо делать. Не так много людей, готовых это делать. Мы – готовы. В Российской академии наук буквально несколько недель назад новую комиссию организовали – Комиссию по популяризации науки. И мы в ее рамках тоже пытаемся что-то сделать. Я там работаю, и другие мои коллеги. Посмотрим, чем дело кончится.

Интервьюер: - Какую из ваших книг вы считаете особенно удачной?

Сурдин В.Г.: - (вздыхает) Сам вопрос неудачный!

Интервьюер: - Почему?

Сурдин В.Г.: - Ну, потому что у любого, кто написал не одну книгу, а больше одной, уже есть возможность сравнивать их и думать: «Вот для этой цели одна удачная, для другой – другая». По эффекту, оказанному на тех, для кого эта книга предполагалась, конечно, самая удачная книга была издана в 1995 году под названием «Астрономические олимпиады».Это сборник задач, за почти полвека накопившихся в нашей Московской Астрономической Олимпиаде. Она тогда была на земном шаре единственной, сейчас она расплодилась на международный уровень. Я их собрал, решения сделал. Она в желтой обложке была издана, и сегодня ее называют «Желтый Сурдин». Вот такое прозвище приклеилось к ней, потому что тираж был хороший – десять тысяч. И уже много лет ко мне приходят на первый курс астрономического отделения МГУ ребята, которых эта книжка заразила. Оказалось, что задачи – это та зараза, которая выводит тебя на уровень желания сделать это профессией. В этом смысле, так сказать, по эффекту оказанному, она, конечно, самая удачная. После этого много было написано книжек, они премии даже зарабатывали, например, премия «Просветитель» была за книжку «Разведка далеких планет». Это приятно, но, наверное, такого эффекта они не оказали, потому что тиражи сейчас маленькие. В наше время тираж две тысячи считается нормальным, три тысячи экземпляров – очень хорошим, а в советское время у меня были тиражи в сто тысяч, например, каких-то брошюрок. Может быть, они главнее даже оказались по эффекту.

Это сборник задач, за почти полвека накопившихся в нашей Московской Астрономической Олимпиаде. Она тогда была на земном шаре единственной, сейчас она расплодилась на международный уровень. Я их собрал, решения сделал. Она в желтой обложке была издана, и сегодня ее называют «Желтый Сурдин». Вот такое прозвище приклеилось к ней, потому что тираж был хороший – десять тысяч. И уже много лет ко мне приходят на первый курс астрономического отделения МГУ ребята, которых эта книжка заразила. Оказалось, что задачи – это та зараза, которая выводит тебя на уровень желания сделать это профессией. В этом смысле, так сказать, по эффекту оказанному, она, конечно, самая удачная. После этого много было написано книжек, они премии даже зарабатывали, например, премия «Просветитель» была за книжку «Разведка далеких планет». Это приятно, но, наверное, такого эффекта они не оказали, потому что тиражи сейчас маленькие. В наше время тираж две тысячи считается нормальным, три тысячи экземпляров – очень хорошим, а в советское время у меня были тиражи в сто тысяч, например, каких-то брошюрок. Может быть, они главнее даже оказались по эффекту.

Но я надеюсь, что все-таки книга, вышедшая даже небольшим тиражом, если она удачная, она быстро пиратским образом копируется, выкладывается в сеть. Я очень прошу тех, кто это делает, все-таки не так сильно торопиться хотя бы с пиратством книжным. Имейте в виду, что если я как автор еще могу это пережить – я, в конце концов, преподаю в МГУ, мне зарплату платят, я с голоду не умру – то те издатели, которые делают книжки, они этого не переживут. Они вкладывают в это финансы, свой труд. Свой единственный заработок они черпают от продажи книг И если вы пиратским образом выкладываете хорошую книгу в сеть, то ее перестают покупать, и хорошее издательство тонет, перестает функционировать. И остаются только издательства бульварной литературы, которые зарабатывают на плохих книжках. Не надо сразу хорошие книги выкладывать в сеть, дайте возможность издателю продать их. Их не так много – их всегда две-три тысячи экземпляров, не больше. Но он тогда сможет следующие книги вам хорошие воспроизвести. А так вы рубите сук, на котором сидите. Несколько таких пиратских авантюр – и хорошие издатели лопаются. Они уходят в другие бизнесы, им уже нет возможности продолжать хорошие книжки делать. Это большая моя просьба ко всем, кто слушает сейчас это интервью: не торопитесь с пиратством! Это вообще плохо, а быстро копировать книжки и выкладывать – это просто опасно, это вас же завтра лишит хороших книг.

Интервьюер: - Вот мы с вами начали с фантастики, с фантастических книг. Часто бывает, что какие-то идеи, там описанные, становятся реальностью. Как вы думаете, что может стать реальностью из того, что еще не стало, и о чем бы мечтали именно вы?

Сурдин В.Г.: - Часто мы даже не мечтали о том, что сейчас стало реальностью. Вот я часто вспоминаю своего отца. Он был радиолюбителем, и когда я был школьником, он паял приемники на триодах. И он говорил: «А знаешь, вот когда-нибудь, в далеком будущем, наверное, будет телефон без проводов, и ты всегда сможешь даже из леса позвонить куда захочешь. Такая рация миниатюрная, чтобы связаться с кем-то».
Я говорю: «Папа, наверное, никогда этого не будет...».
«Нет!» - говорит, - «Когда-нибудь это будет».
Я бы сейчас с удовольствием показал бы ему мой сотовый телефон – который и компьютер, и фотоаппарат, и записная книжка, и телефон, и телевизор, кино, и всё, что угодно, в этой маленькой штучке. И мы об этом даже не мечтали! Я сейчас понимаю, что не могу в своих
мечтах представить что-то, что появится через двадцать-двадцать пять лет и станет необходимым для всех.