Толмач⁠⁠

В школе, из гуманитарных предметов, у меня были две напасти: немецкий язык и зубрёжка стихотворений. Стихи я не мог запомнить в принципе, хотя накануне исправно зубрил. А на следующий день я стоял у доски и силился вспомнить хоть одну строчку. Именно поэтому, после десятого класса, мама пророчески сказала: «Поступай куда хочешь, но только не в медицинский! Там сплошная зубрёжка!»

Но объективности ради, одно четверостишье я осилил:

Если жизнь тебя обманет,

Не печалься, не сердись!

В день уныния смирись:

День веселья, верь, настанет.

Правда учительница попросила прочитать и второе четверостишье, которое вылетело из моей памяти. И я соврал, не моргнув глазом: «А дальше страницы не было, я и не знал, что там есть второе». Не знаю, поверила ли она, но предлагать мне выучить второе четверостишье не стала. Она видимо обожала творчество Пушкина, и слушать выступление такого оратора ей было противно.

Второй раз я огорчил учительницу, когда она не смогла выжать из меня отрывок из Евгения Онегина, и предложила пересказать его. Весь класс ржал, пока я пересказывал.

- Честный дядя заболел. И он сказал своему племяшу: «Будешь сидеть со мной – получишь наследство!» А племяшу тяжко сидеть со стариком, но деваться-то некуда. Но в душе он призывает чёрта забрать дядюшку.

- И? – улыбнулась учительница.

- Забрал, ясень пень! Ведь люди гибнут за металл!

- У тебя проблемы с памятью?

- Да нет, как работает мультивибратор или колебательный контур, могу рассказать без книги. А вот стихи в моей памяти не задерживаются. Видимо несущая частота у них разная.

- Что у них разное?

- Несущая частота, нет совместимости.

- Ты наверно физику любишь?

- Да он радиолюбитель! – крикнул кто-то.

- Понятно, - разочарованно протянула учительница, - радиолюбительствуй, раз так.

С немецким языком была катастрофа. Я запоминал слова, но с грамматикой не дружил. Её надо было зубрить. Родители неплохо знали немецкий, но смысла его изучать не видели. Кто в семьдесят пятом году мог предугадать, что за границу начнут ездить все желающие?

И вот в девятом классе, новая учительница немецкого языка, знакомясь с классом, прочитала мою фамилию и спросила:

- Артур, ты немец?

- Я, я, - ответил я.

- Гут, - сказала она, и я почувствовал подвох.

Закончив знакомство, немка решила устроить диктант. А мне, в виде исключения, поручила перевести на немецкий язык слова песни про Волгу. Когда я посмотрел на врученный текст песни, мне стало плохо. Весть текст не помню, только четверостишье:

Волга, Волга, мать родная,

Волга русская река

Не видала ты подарка

От донского казака.

Словаря под рукой не было, и я решил воспользоваться своим скромным словарным запасом. Меня вызвали к доске и предложили зачитать текст. Вот что я выдал:

Волга, Волга, майне мутер.

Волга русишен уфер.

Нихт зеен ду гешенк.

Фон донского казака!

Мне не удалось продолжить. Класс давился от смеха, а учительница растерянно смотрела на меня. Потом она сказала: «Генуг, геноссе Буер!» И завела со мной беседу на немецком. Диалога не получилось, только ей монолог. В заключении она сказала, уже по-русски: «Буер, Буер, сын врача, а немецкого не знаешь!»

Посмотрев фильм «Я вас любил…» я понял героя, ему тоже трудно давались стихи…