Семен Аронович Воложинец
Семен Аронович Воложинец состоял на должности начальника гаража Центрального управления в звании майора госбезопастности. Был он, если можно так сказать, последним из могикан, потому что кроме нештатных стукачей и нужных для выполения некоторых задач узких специалистов, евреев в системе практически не оставалось.
Мало сказать, что Семен Аронович Воложинец был надежным винтиком, он был супернадежным, как это часто наблюдается у работающих в Системе инородцев. Майор Воложинец прекрасно понимал и не стесняясь говорил о том, что именно родная Советская власть, отменила особо невыносимую для склонного к перемене мест еврея, черту оседлости. Ну, если не совсем отменила, то расширила до пределов одной шестой суши, выкрашенной на карте мира в неизменный розовый цвет.
Кроме того, что Семен Аронович был надежным, он был еще и полезным еврем. Во всей Республике не сыскать было равного ему в сложном деле обслуживания автомобилей, ремонта, обеспечения запчастями, а главное, регулярного обновленя гаража. Здесь он соперников из МВД всегда оставлял с носом. В Системе его звали ласково «Ароныч» и любили той странной любовью, какой любили в стране шахматных гросмейстеров, уже который год подряд приносивших Родине мировое золото. Все понимали, масштаб и сложность организационных проблем, которые ставились перед Семеном Ароновичем, потому, что в вопросах материального обеспечения на другом конце против него играл такой же директор гаража, по национальности - еврей.
Была еще и тайна, которая окутывала отношения Семена Ароновича с самим Генералом. Трудно было скрыть от постороннего глаза тот факт, что Генерал лично держал Семена Воложенца под своим крылом на протяжении многих лет, и даже в самые трудные времена для Ароныча нации ни в чем не изменил своим принципам. А это было не легко, потому, что недоброжелателей у Ароныча было много? Открыто воевать с майором Воложенцом никто не решался, а действовали, как обычно, исподтишка - писали, намекали, двусмысленно высказывались на официозе и разное другое...
И всякий раз Генерал грудью вставал на защиту Семена Ароновича. Как анонимные, так и подписанные заявления не читая, бросал в прибор, который назывался "аннигилятором" и через толстое стекло наблюдал, как они распылялись на молекулы, молекулы на атомы, и чтобы уж совсем на верняка, атомы доносов делились на элементарные частицы. В устной речи грубо пресекал и обрывал любое слово, направленное против его протеже.
У Генерала было достаточно и звезд , веса и влияния и в конце-концов Ароныча оставили в покое.
Сам Ароныч, всей этой борьбы вокруг его личности как бы и не замечал, поскольку всегда был занят. Если ремонт отечественных автомобилей находился в компетенции двух толковых механников, то весь трофейный и лендлизовский легковой парк майор Воложинец пропускал через себя лично. Любой двигатель легковой американской машины мог починить и настроить за двадцать четыре часа. Да, это были уже машины с настройкой, как музыкальные инструменты и он настраивал их как пианино на слух. Но круче всего Ароныч знал немецкий легковой гараж. Здесь он был технический гений.
Опять же наблюдательному человеку могло показаться, что Ароныч знает немецкий и, как-то случаем, когда его шутки ради где-то на знание немецкого языка пробили, отмазался тем, что это не немецкий, а мол еврейский язык идиш, очень на немецкий похожий.
И вот однажды, после серьезной перетасовки у начальства наверху, попадает в Ароновича гараж Хорьх 950: восемь горшков, 120 лошадей. Правительственный. Правда, сильно покоцаный и с совершенно убитым движком, так что машина своим ходом уже и идти не могла, и ее завезли и довольно грубо сбросили с кузова студора на внутренюю гаражную площадку. У Семена Ароныча, когда он ее впервый раз увидел, на глаза навернулись слезы, он рухнул всем своим телом на капот машины обнял ее руками и сказал по-еврейски: «Mein Gott, mein Mаdchen, dass sie euch getan habe, diese russischen Schweine» И добавил по-русски: « Я ее забираю себе». Никто даже и залупаться не стал. Во-первых начальник гаража КГБ все же лицо в Системе не последнее, а во-вторых, кому он нахер был нужен этот убитый варварским обращением немецко-фашистский символ. У нас уже своя Волга пошла с оленем, все начальство спешило пересесть на нее. В людях жил патриотизм, все хотели ездить на нашем, отечественном.
Засучив рукава просидел Семен Аронович в гараже три месяца. Поднял все свои связи. Что-то привезли по личной просьбе ребята из восьмого отдела из-за границы, что-то выточили по Ароновича чертежам в индивидуальном порядке на авторемонтном номерном заводе. И однажды раскрылись, всегда охраняемые, ворота и на улицу Республиканскую выехала машина потрясающей красоты, какой город Минск не знал с самого сорок первого года, с последнего визита самого Генриха Гиммлера, повернула на проспект Ленина и медленно и торжественно двинулась вниз на восток. Рассказывали что сержант-постовой, простой хлопец из Смолевич, впечатленный эстетикой немецкого технического дизайна, выскочил из своего милицейского стакана возле Цирка и проводил чудесное видение древне-римским приветствием. Ароныч снисходительно помахал ему рукой.
В тот же день Генерал вызвал Ароныча к себе и спросил совсем не злобно и даже с усмешкой:
- Что вы там вытворяете, товарищ майор?
На что майор Воложинец в нарушение субординации без разрешения уселся в генеральское кресло и сказал генералу:
- Да ну их всех нахуй. У тебя выпить что-нибудь есть?
- Молдавский, - ответил Генерал.
- Дожили, - сказал ворчливо Ароныч, - пьем молдавский коньяк. Какой код?
- Тот же ответил Генерал. И Ароныч набрав сочетание цифр 1488 достал из генеральского сейфа, где хранятся секретные документы, бутылку молдавского коньяка Белый аист.
- Ты вот что, - сказал Семен Аронович, - после того, как они выпили по первой рюмочке, сделай ка мне техпаспорт.
- Да зачем он тебе – спросил Генерал, - кто тебя останавливать будет?
- Сделай, - сказал Ароныч, - хочу чтобы все было по правилам.
- Одного не пойму, зачем тебе это нужно? – спросил Генерал.
- Не знаю, - сказал Ароныч. Нужно и все. Нет, ну что ты все время улыбаешься. Посмотри, как у них здесь все уродливо.
- Сеня, Сеня я тебя прошу, не начинай, - умоляще прижал к груди руки Генерал.
- А ты что в своем собственном кабинете прослушки боишься, - спросил саркастически Аронович .
- Не боюсь, но не хочу даже, чтобы ты об этом думал, - отвечал Генерал.
- Ты прав, - сказал Ароныч. - Я пойду пожалуй.
Генерал обнял Ароныча и Ароныч сказал: «Зай гезунд»
И все было нормально. И Ароныч ездил по городу Минску в трофейной немецкой машине уже несколько лет, и постовые прекрасно знали, что это ни какой-нибудь высокопоставленный немецко-фашист типа Гиммлера, а Семен Аронович Воложинец директор гаража Центрального управления КГБ. Как вдруг, Генерал после утреннего совещания попросил Ароныча задержаться. Как всегда, после того, как все ушли они щеканулись, похлопали друг-друга по животам, обменялись беззлобными колкостями на счет возраста и внешнего вида друг-друга и Генерал достал из сейфа бутылочку коньяка, капнул по полрюмашечки и они сели поболтать, а когда обменялись новостями, Генерал, вопреки заведенным правилам, налил по-второй и вдруг неожиданно сказал:
- У меня для тебя две новости - хорошая и плохая.
- Давай с плохой, - ответил Семен Аронович. Это было его правило, всегда начинать с плохой новости, хорошая могла и подождать.
- Хорьха твоего придется сдать.
- Кому еще? - спросил Ароныч. И наблюдательный человек, услышав, как он это сказал сразу понял, что не всегда Семен Ароныч Воложинец был тихим скромным трудолюбивым полезным еврейчиком, было и еще что-то в его автобиографии.
- Мосфильму, - ответил Генерал.
- Моего хорьха отдать этим гоям. Ты же знаешь, что у меня, кроме машины ничего больше не осталось.
- Пришло требование.
- Мы не можем послать их нахуй? – спросил Семен Аронович.
- Не можем . Дай мне все объяснить. Это они. Вот фамилии: Леознова и Семенов. Взялись делать хазерам кино про их разведку у нас Берлине. Ты ж понимаешь. Генерал сопроводил последнюю фразу совершенно нехарактерной для него еврейской ужимкой. Короче меня, как специалиста вызывали на консультации по фильму сам их Chef Narr. Эти евреи показали всем уже отснятую первую серию, и во время показа я не выдержал и начал смеяться. Эта пизда Леознова остановила фильм, включила свет в зале и говорит:
- Я бы хотела увидеть того, кто сейчас смеялся.
Я встал и говорю, что я смеялся, потому что вы сняли комедию.
А она говорит, что сняла героический и патриотический фильм по заказу Партии и Правительства. A я ей говорю, что как лицо прожившее в Германии достаточно долгое время в самые трудные для нашей Родины годы, могу сказать, что я ее фильм воспринимаю исключительно, как очень смешную комедию. Она спрашивает, почему.
И я ей говорю, что у вас в фильме снимается очень много евреев и для человека жившего в Германии с 33 года это выглядит крайне комично.
И тогда эта сука переходит на идиш, так чтобы никто нас не понял и говорит мне следующее:
- У этих русских нет вашего немецкого чувства еврея. Их кенофобия на уровне варварском . Для них враждебно все, что на них не похоже, все что другую шапку носит. Лучше евреев в качестве объекта ненависти для этих хазеров не найти. Но, если у нас все получится, вы сами увидите, как нежно они полюбят всех этих одетых в эсэсовскую форму семитов.
Тогда я у нее спрашиваю, а почему вы не хотите одеть в SS мундиры, собственно, самих русских.
Она говорит, что мол пробовали, не монтируется, выглядит комичным. Русские это чувствуют интуитивно.
Знаешь, что я ей сказал: Что русские на расовой лестнице все-таки ближе к арийцам, чем евреи. Но она дура и моего намека не поняла сразу, а потом когда ей объяснили, обиделась и отомстила.
Она уже знала про этот твой хорьх, и про нашу с тобой дружбу знала, московские помогли. У нее даже фотографии твоего хорьха были. Короче, у этого второго еврея Юлиана Семенова - прямая линия с Большим Хазером, он позвонил и потребовал для съ
Мало сказать, что Семен Аронович Воложинец был надежным винтиком, он был супернадежным, как это часто наблюдается у работающих в Системе инородцев. Майор Воложинец прекрасно понимал и не стесняясь говорил о том, что именно родная Советская власть, отменила особо невыносимую для склонного к перемене мест еврея, черту оседлости. Ну, если не совсем отменила, то расширила до пределов одной шестой суши, выкрашенной на карте мира в неизменный розовый цвет.
Кроме того, что Семен Аронович был надежным, он был еще и полезным еврем. Во всей Республике не сыскать было равного ему в сложном деле обслуживания автомобилей, ремонта, обеспечения запчастями, а главное, регулярного обновленя гаража. Здесь он соперников из МВД всегда оставлял с носом. В Системе его звали ласково «Ароныч» и любили той странной любовью, какой любили в стране шахматных гросмейстеров, уже который год подряд приносивших Родине мировое золото. Все понимали, масштаб и сложность организационных проблем, которые ставились перед Семеном Ароновичем, потому, что в вопросах материального обеспечения на другом конце против него играл такой же директор гаража, по национальности - еврей.
Была еще и тайна, которая окутывала отношения Семена Ароновича с самим Генералом. Трудно было скрыть от постороннего глаза тот факт, что Генерал лично держал Семена Воложенца под своим крылом на протяжении многих лет, и даже в самые трудные времена для Ароныча нации ни в чем не изменил своим принципам. А это было не легко, потому, что недоброжелателей у Ароныча было много? Открыто воевать с майором Воложенцом никто не решался, а действовали, как обычно, исподтишка - писали, намекали, двусмысленно высказывались на официозе и разное другое...
И всякий раз Генерал грудью вставал на защиту Семена Ароновича. Как анонимные, так и подписанные заявления не читая, бросал в прибор, который назывался "аннигилятором" и через толстое стекло наблюдал, как они распылялись на молекулы, молекулы на атомы, и чтобы уж совсем на верняка, атомы доносов делились на элементарные частицы. В устной речи грубо пресекал и обрывал любое слово, направленное против его протеже.
У Генерала было достаточно и звезд , веса и влияния и в конце-концов Ароныча оставили в покое.
Сам Ароныч, всей этой борьбы вокруг его личности как бы и не замечал, поскольку всегда был занят. Если ремонт отечественных автомобилей находился в компетенции двух толковых механников, то весь трофейный и лендлизовский легковой парк майор Воложинец пропускал через себя лично. Любой двигатель легковой американской машины мог починить и настроить за двадцать четыре часа. Да, это были уже машины с настройкой, как музыкальные инструменты и он настраивал их как пианино на слух. Но круче всего Ароныч знал немецкий легковой гараж. Здесь он был технический гений.
Опять же наблюдательному человеку могло показаться, что Ароныч знает немецкий и, как-то случаем, когда его шутки ради где-то на знание немецкого языка пробили, отмазался тем, что это не немецкий, а мол еврейский язык идиш, очень на немецкий похожий.
И вот однажды, после серьезной перетасовки у начальства наверху, попадает в Ароновича гараж Хорьх 950: восемь горшков, 120 лошадей. Правительственный. Правда, сильно покоцаный и с совершенно убитым движком, так что машина своим ходом уже и идти не могла, и ее завезли и довольно грубо сбросили с кузова студора на внутренюю гаражную площадку. У Семена Ароныча, когда он ее впервый раз увидел, на глаза навернулись слезы, он рухнул всем своим телом на капот машины обнял ее руками и сказал по-еврейски: «Mein Gott, mein Mаdchen, dass sie euch getan habe, diese russischen Schweine» И добавил по-русски: « Я ее забираю себе». Никто даже и залупаться не стал. Во-первых начальник гаража КГБ все же лицо в Системе не последнее, а во-вторых, кому он нахер был нужен этот убитый варварским обращением немецко-фашистский символ. У нас уже своя Волга пошла с оленем, все начальство спешило пересесть на нее. В людях жил патриотизм, все хотели ездить на нашем, отечественном.
Засучив рукава просидел Семен Аронович в гараже три месяца. Поднял все свои связи. Что-то привезли по личной просьбе ребята из восьмого отдела из-за границы, что-то выточили по Ароновича чертежам в индивидуальном порядке на авторемонтном номерном заводе. И однажды раскрылись, всегда охраняемые, ворота и на улицу Республиканскую выехала машина потрясающей красоты, какой город Минск не знал с самого сорок первого года, с последнего визита самого Генриха Гиммлера, повернула на проспект Ленина и медленно и торжественно двинулась вниз на восток. Рассказывали что сержант-постовой, простой хлопец из Смолевич, впечатленный эстетикой немецкого технического дизайна, выскочил из своего милицейского стакана возле Цирка и проводил чудесное видение древне-римским приветствием. Ароныч снисходительно помахал ему рукой.
В тот же день Генерал вызвал Ароныча к себе и спросил совсем не злобно и даже с усмешкой:
- Что вы там вытворяете, товарищ майор?
На что майор Воложинец в нарушение субординации без разрешения уселся в генеральское кресло и сказал генералу:
- Да ну их всех нахуй. У тебя выпить что-нибудь есть?
- Молдавский, - ответил Генерал.
- Дожили, - сказал ворчливо Ароныч, - пьем молдавский коньяк. Какой код?
- Тот же ответил Генерал. И Ароныч набрав сочетание цифр 1488 достал из генеральского сейфа, где хранятся секретные документы, бутылку молдавского коньяка Белый аист.
- Ты вот что, - сказал Семен Аронович, - после того, как они выпили по первой рюмочке, сделай ка мне техпаспорт.
- Да зачем он тебе – спросил Генерал, - кто тебя останавливать будет?
- Сделай, - сказал Ароныч, - хочу чтобы все было по правилам.
- Одного не пойму, зачем тебе это нужно? – спросил Генерал.
- Не знаю, - сказал Ароныч. Нужно и все. Нет, ну что ты все время улыбаешься. Посмотри, как у них здесь все уродливо.
- Сеня, Сеня я тебя прошу, не начинай, - умоляще прижал к груди руки Генерал.
- А ты что в своем собственном кабинете прослушки боишься, - спросил саркастически Аронович .
- Не боюсь, но не хочу даже, чтобы ты об этом думал, - отвечал Генерал.
- Ты прав, - сказал Ароныч. - Я пойду пожалуй.
Генерал обнял Ароныча и Ароныч сказал: «Зай гезунд»
И все было нормально. И Ароныч ездил по городу Минску в трофейной немецкой машине уже несколько лет, и постовые прекрасно знали, что это ни какой-нибудь высокопоставленный немецко-фашист типа Гиммлера, а Семен Аронович Воложинец директор гаража Центрального управления КГБ. Как вдруг, Генерал после утреннего совещания попросил Ароныча задержаться. Как всегда, после того, как все ушли они щеканулись, похлопали друг-друга по животам, обменялись беззлобными колкостями на счет возраста и внешнего вида друг-друга и Генерал достал из сейфа бутылочку коньяка, капнул по полрюмашечки и они сели поболтать, а когда обменялись новостями, Генерал, вопреки заведенным правилам, налил по-второй и вдруг неожиданно сказал:
- У меня для тебя две новости - хорошая и плохая.
- Давай с плохой, - ответил Семен Аронович. Это было его правило, всегда начинать с плохой новости, хорошая могла и подождать.
- Хорьха твоего придется сдать.
- Кому еще? - спросил Ароныч. И наблюдательный человек, услышав, как он это сказал сразу понял, что не всегда Семен Ароныч Воложинец был тихим скромным трудолюбивым полезным еврейчиком, было и еще что-то в его автобиографии.
- Мосфильму, - ответил Генерал.
- Моего хорьха отдать этим гоям. Ты же знаешь, что у меня, кроме машины ничего больше не осталось.
- Пришло требование.
- Мы не можем послать их нахуй? – спросил Семен Аронович.
- Не можем . Дай мне все объяснить. Это они. Вот фамилии: Леознова и Семенов. Взялись делать хазерам кино про их разведку у нас Берлине. Ты ж понимаешь. Генерал сопроводил последнюю фразу совершенно нехарактерной для него еврейской ужимкой. Короче меня, как специалиста вызывали на консультации по фильму сам их Chef Narr. Эти евреи показали всем уже отснятую первую серию, и во время показа я не выдержал и начал смеяться. Эта пизда Леознова остановила фильм, включила свет в зале и говорит:
- Я бы хотела увидеть того, кто сейчас смеялся.
Я встал и говорю, что я смеялся, потому что вы сняли комедию.
А она говорит, что сняла героический и патриотический фильм по заказу Партии и Правительства. A я ей говорю, что как лицо прожившее в Германии достаточно долгое время в самые трудные для нашей Родины годы, могу сказать, что я ее фильм воспринимаю исключительно, как очень смешную комедию. Она спрашивает, почему.
И я ей говорю, что у вас в фильме снимается очень много евреев и для человека жившего в Германии с 33 года это выглядит крайне комично.
И тогда эта сука переходит на идиш, так чтобы никто нас не понял и говорит мне следующее:
- У этих русских нет вашего немецкого чувства еврея. Их кенофобия на уровне варварском . Для них враждебно все, что на них не похоже, все что другую шапку носит. Лучше евреев в качестве объекта ненависти для этих хазеров не найти. Но, если у нас все получится, вы сами увидите, как нежно они полюбят всех этих одетых в эсэсовскую форму семитов.
Тогда я у нее спрашиваю, а почему вы не хотите одеть в SS мундиры, собственно, самих русских.
Она говорит, что мол пробовали, не монтируется, выглядит комичным. Русские это чувствуют интуитивно.
Знаешь, что я ей сказал: Что русские на расовой лестнице все-таки ближе к арийцам, чем евреи. Но она дура и моего намека не поняла сразу, а потом когда ей объяснили, обиделась и отомстила.
Она уже знала про этот твой хорьх, и про нашу с тобой дружбу знала, московские помогли. У нее даже фотографии твоего хорьха были. Короче, у этого второго еврея Юлиана Семенова - прямая линия с Большим Хазером, он позвонил и потребовал для съ