Про Ванечку и бабушку⁠⁠

— Ванечка, внучек, ну что же ты, будь умнее!

Я-то пока что с тобою вожусь, но скоро ведь околею:

буду в землице лежать. Ты один — на земле — как будешь?

Горюшко-горе мое… окошко закрой — застудишь.

Бабушка бинт и зеленку берет со специальной полки в немецкой «стенке». Ванечке стыдно настолько, что не чувствует боли в разбитой до мяса коленке. Ванечка думает, что не нужно было проситься гоняться в салки — он все равно лишь мешался в игре — медленный, потный, жалкий — и не завел никаких друзей среди тех, кто его осалил.

Ну а вообще — нужны ли они? Бабушки разве мало?

Бабушки много. Заполнила дом, не оставив другим ни пяди. Твердо зеленку на рану льет и макушку Ванюшину гладит. Бабушка знает, как будет лучше, даже делая очень больно.

После подула, дала сладкий пряник, и Ваня уснул довольный.

***

— Ванечка, думай и сам решай: жизнь-то, дружок, твоя.

Но ты мужчина, и у тебя будут жена, семья.

Должен кормить, так что дело ищи, чтобы хватало на хлеб:

вон, как у дяди Володи — до того, как совсем ослеп;

или как дядя Борис — до того, как пошел валить лес;

ну или дядя Семен — до того, как в петлю полез.

В общем, Ванюша, ты понял: открыты любые пути.

Ваня подумал, все взвесил и решил поступать на айти, и забросил подальше тетрадь со стихами и с набросками пухлый альбом: для успеха в подобном нужен талант или фарт, а всё это — он знал — не при нем.

***

— Ванечка, я понимаю: влюбленность, и птички поют в груди.

Но посмотри — ты завидный жених-то, такого пойди найди:

мальчик с красным дипломом, с пропиской в столице, из хорошей спокойной семьи.

Тебе вовсе не нужно на первой жениться, ведь захочешь — все девки твои!

Нет, совсем не плоха твоя Маша, но...  честно? Это явно вариант не наш.

Из провинции, тощая, серая, бедная, да и батя — я чую — алкаш.

Ей конечно же нужно скорей зацепиться,

выйти замуж, родить и остаться в столице,

но тебе-то зачем торопиться?

Тебе незачем торопиться.

Для здоровья — конечно, я все понимаю,

если с Машей не выйдет — так будет другая.

Ты бы мог подобрать интересней и ярче,

вон, хоть дочку соседки — ты помнишь? — по даче.

Ваня пальцем пытался собрать сахаринки, что случайно рассыпал на стол. Так хотел было что-то сказать — твердо, четко — только взрослых слов не нашел. Он подумал, что хватит для счастья любви, что, как верилось, есть внутри.

...Сыну Маши — от законного крепкого мужа, не Вани — этим летом исполнилось три.

***

Ваня смотрит на фото в ленте — не-их-с-Машей семья на море,

не-их-с-Машей ребенок смеется в сториз — зацикленно, на повторе,

не-их-с-Машей собака играет в цветущем зеленом парке,

и она — не его совсем — Маша — сияет теперь до обидного ярко

не ему — он ей больше никто, не особый, не близкий:

он настолько не важен, что даже не в черном списке.

Ваня гасит соцсети, открывает свою электронную почту. Во входящих письмо: «Поздравляем! Вы выиграли [прочерк]».

Удаляет письмо, не читая.

Возвращается к скучным рутинным делам.

Он не может поверить, что ему повезет, потому не ведется на спам.

И с работы в метро, а в метро теперь крутят рекламу,

и вот смотрит он ролик: «Позвони своей бабушке, парень».

И как будто специально для Вани реклама поставлена на репит.

По дороге домой от метро он, конечно же, позвонит:

— Ба, уже подхожу. Нужно что-нибудь в магазине?

— Нет, Ванюша. Спеши: супчик налит, тебя ждет — и стынет.

И Ванюша послушно спешит. Поскользнувшись на льду, расшибает до мяса коленку.

Ничего, до женитьбы все заживет, а зеленка все там же — на «стенке».

Анна Кобоша