«Правильно» ли мы пишем слова балабол и тараторить?⁠⁠

Слово «правильно» в заглавии я неслучайно взял в кавычки. Правильно – это то, как отражено в орфографических словарях, составленных специально обученными людьми. Если там стоит «балабол», то так и правильно.

Но как специально обученные люди определяют, что в словарь надо внести «балабол», а не «болобол»? Если предельно упрощать, то принципов русской орфографии три – морфологический, фонетический и традиционный. Оговорю, что соблюдаются они непоследовательно, а иногда и напрямую противоречат друг другу.

Морфологический гласит, что желательно соблюдать графическое единство морфемы вне зависимости от того, как она меняется фонетически. То есть, мы пишем вода, а не вада, потому что есть форма воду. Лавка, а не лафка, потому что есть форма лавок.

Фонетический принцип применяется к ряду приставок: в соответствии с произношением пишутся приставки рас-/раз-, бес-/без-, воз-/вос- (но не в- или с-).

Наконец, традиционный принцип велит писать ту или иную букву в соответствии с происхождением слова. Например, почему мы пишем морковь, а не марковь? Колдун, а не калдун? Колено, а не калено? Ведь никакого «проверочного слова» здесь подобрать не получится. Потому, что в древнерусском языке до появления аканья эти слова произносились через -о-.

К «балаболу» тоже нет проверочного слова. Как определить, какое написание является более верным в соответствии с традиционным принципом: балабол, балобол, болабол или болобол?

В своих постах я неоднократно рассказывал о таком явлении, как метатеза плавных. Упрощённо говоря, выглядело это следующим образом: праславянская группа CoRC (где C – любой согласный, а R – r или l) отразилась в чешском, словацком и южнославянских языках как CRaC, в польском как CRoC, а в русском как CoRoC. Перед гласным группа oR никак не изменялась.

А ещё в праславянском языке можно было найти редупликацию (удвоение слова или его части), особенно в звукоподражаниях. Например, такая форма как *kolkolъ закономерно дала русское колокол и церковнославянское клаколъ. Аналогичное по структуре *golgolъ дало церковнославянское глаголъ, в русском ожидалась бы форма *гологол, отсюда мы знаем, что глагол – церковнославянское заимствование в русском, так же как глава, злато, глас, власть при исконных голова, золото, голос и волость. В свою очередь, *porporъ дало древнерусское поропоръ «знамя» (и такая форма засвидетельствована в памятниках), а прапор, от которого образовано слово прапорщик, – церковнославянизм. Глагол хорохориться восходит к редуплицированному *xorxoriti sę.

Но вернёмся к балаболу. Поскольку в чешском есть слово blábol «пустая болтовня, бред», то становится ясно, что это тоже редупликация, *bolbolъ, которая отразилась в русском с «полногласием» – болобол. Соответственно, согласно традиционному принципу, именно так это слово и следовало бы писать, через -оло-. Но поскольку к тому моменту, когда русская орфография кодифицировалась (систематизировалась в грамматиках и словарях), это уже не было очевидно, то слово болобол закрепилось в виде балабол – в соответствии с акающим произношением, а не происхождением. Абсолютно то же самое мы наблюдаем в случае глагола тараторить, который тоже восходит к редуплицированному *tortoriti, и должен бы писаться как тороторить.

Это не уникальные случаи. Например, исторически правильнее было бы писать колач, а не калач (это родственник колеса), корокатица, а не каракатица (это родственник окорока), пором, а не паром (ср. чешское prám и польское prom).

Но, конечно, хотя мы и знаем, что с этимологической точки зрения эти написания ошибочны, они были кодифицированы, и менять их уже никто не будет. Если же вдруг кто-то вздумает восстановить историческую справедливость собственными силами и начать писать болобол, тороторить, колач, корокатица и пором, летучие отряды граммар-наци быстро объяснят ему, что он безграмотный и не знает русского языка.

Краткое резюме

Этимологически правильно было бы писать болобол и тороторить, это редуплицированные звукоподражательные образования (*bolbolъ и *tortoriti), но в своё время специально обученные люди, занимающиеся кодификацией орфографии, были обучены недостаточно хорошо, так что эти слова мы пишем в соответствии с произношением, а не происхождением. А теперь, когда специально обученные люди обучены лучше, мы об ошибке знаем, но исправлять её уже поздно: все привыкли именно к такому написанию.