Кто такое доллар в России, как банкнота?⁠⁠

В подмосковном Пушкино, где березы встречают закат лучше, чем экономические реформы, я решил, как добропорядочный гражданин, избавиться от «токсичности» — не в своей душе, а в кошельке. Министр финансов Антон Силуанов сурово обозначил доллар США как «токсичную валюту». Решение назрело: надо срочно, в Совкомбанк, обменять эти скверные зелёные бумажки на наши гордые рубли. Заодно, подумал я, поддержу нацвалюту — пусть чувствуют мою лояльность.

Доллары были безупречны — как с фотосессии на паспорт: ни единой царапины, без изгибов, без пылинки истории. Но кассир в банке восприняла их не как просто валюту, а как святыню, требующую ритуального досмотра: лупа, свет под углом, инфракрасный сканер, рентген, ультразвук — казалось, ещё чуть-чуть, и она позовёт археолога из Эрмитажа. И вот — трагедия: одна купюра была отвержена. Не фальшивая, не старинная, а… с надрывом в 0,5 миллиметра. По краешку. В уголке. Её вернули с видом, как будто это письмо Понтия Пилата, испорченное пятном.

Я вышел из банка с чувством лёгкого национального конфуза. Ведь доллар, который у нас принято публично ругать и клеймить как «токсичного», по факту у нас же — объект культа. Причём строгого, дисциплинарного. Чтобы попасть в оборот, доллар в России должен пройти путь, достойный олимпийского чемпиона по чистоте.

По воле судьбы через два дня я ехал из своего Пушкино на дачу в Ивановскую область. Зайдя в туалет придорожного кафе «Синяя осока», мой взгляд невольно притянула мусорная корзина. Там лежала 100-рублёвая купюра. Не потому, что кто-то сорил деньгами. Просто туалетная бумага, видимо, закончилась. Купюра была мятая, со следами жизнедеятельности, уставшая от жизни, но по-прежнему — платёжеспособная. Через пару часов её могли бы без вопросов принять в любой кассе, включая и сам Совкомбанк. Лупа? Косопадающий свет? Нет-нет, это же просто рубль.

В США доллар — это просто деньги, также, как в России рубли. Их мнут, складывают пополам, засовывают в карманы джинсов. Американцы не строят для долларов специальных алтарей и не требуют справку о девственности от каждой банкноты.

А в России доллар превратился в объект невротической любви-ненависти. Мы его презираем на словах, но боготворим на деле. Это классический случай когнитивного диссонанса: чем больше запрещаешь себе что-то любить, тем сильнее идеализируешь.

А в итоге, в России доллар — это не средство платежа, не просто средство сохранения. Это религия без храма, драгоценность без ювелира, икона без иконостаса. А рубль – это не токсичная бумажка, с которой можно всё: и уронить, и скомкать, и... использовать по назначению, которое Центробанк явно не предусматривал.

Почему такая асимметрия? Почему одна валюта у нас — как икона, а другая — нормальное средство платежа? Ответ, как и многое в России, находится где-то на стыке экономики, психоанализа и постсоветского культурного кода. Возможно, наше руководство само не до конца понимает, что создало этот парадокс: публичное проклятие доллара соседствует с тайным обожанием. Официально он — токсин, по факту — фетиш, требующий стерильных перчаток и благоговения.

Где ещё вы встретите страну, где валюту потенциального противника проверяют с таким трепетом, как будто она только что прошла курсы валютной терапии у самого ФРС?

Как гражданин России, я испытываю не просто когнитивный диссонанс, но и курьёзное унижение. Я не знаю, что оскорбительнее — то, что мою стодолларовую купюру не приняли из-за надрыва в полмиллиметра, или то, что стёртый рубль из мусорной корзины может продолжать свой путь в экономике, будто ничего и не случилось.

Министр Силуанов называет доллар «токсичным», но российская банковская система относится к нему как к хрупкой орхидее. Логика железная: если валюта токсична, то почему к ней такие музейные требования? Неужели токсины требуют идеального состояния для максимального вреда?

Это напоминает ситуацию, когда человек публично ругает бывшую жену, а дома хранит ее фотографии в золотых рамках и протирает их каждый день бархатной тряпочкой.

Поэтому, отвечая на вопрос «что такое доллар в России», я скажу: «Это зеркало.
В нём мы видим не столько американскую валюту, сколько наше отношение к себе, к своей экономике, к собственному национальному достоинству. И пока рубль лежит в мусорке, а доллар проходит досмотр, как священный артефакт — мы живём не в экономике, а в театре валютной абсурдности. С грустной мимикой и лупой в руках.