Критский Бык⁠⁠

Продолжу выкладывать написанные главы, потому что уже получил ценную обратную связь:

Красивая льняная циновка на полу была жесткой и колючей, солнце из светового колодца светило, но не грело, так что на полу становилось зябко. Дедал стоял на коленях, уткнувшись в циновку лбом - поза была неудобной, но единственно возможной, когда в покои вот-вот должен войти Божественный Бык Крита для разговора с глазу на глаз с ничтожным и оскверненным изобретателем, дерзнувшим ступить на землю Его острова.

Судя по тяжелой поступи ванакта - божественного правителя великого Крита - он вполне мог быть настоящим быком, хотя до этого мгновения Дедал подобным рассказам не верил. Со стороны жилой половины Кносского Дворца приближались тяжелые шаги еле слышный перезвон. Мастер смотрел на циновку а видел...

Бык. Огромный, выше Дедала в холке, черный, как смола. Рога - с руку длиной, острые и изогнутые. В носу и на рогах тяжелые золотые кольца и браслеты - позванивают в такт шагам. Пурпурная накидка на исполинском теле - цвет богов и царей. Войдет в двери, увидит ничтожного, заревет яростно...

- О боги, Дедал!, - в первый миг изобретателю и впрямь почудился басовитый бычий рёв, - Мне говорили что ты умный человек!

Не совсем понимая, как должен вести себя, мастер счел за лучшее остаться в прежней коленопреклоненной позе. Жрецы Божественного Быка, встретившие его на пристани Амниса, многократно повторили - он не достоин лицезреть богоподобного ванакта.

- Встань, Дедал, сын Эвпалама, - тяжелая поступь Миноса затихла в паре шагов от него, - Неужели ты думаешь, что я позвал тебя в закрытые покои, чтоб ты беседовал с моими циновками? Я уже насмотрелся на задранные афедроны во время официальных приемах. Встань, поговорим как подобает серьезным мужам, щедро одаренным мудростью лет.

Дедал послушно, но не слишком поспешно выпрямился и встал на ноги. Возраст уже давал о себе знать ломотой в спине и суставах.

Бык. То есть человек, конечно... но Бык. Выше Дедала, а ведь он сам не из карликов. Смугл, чёрен как смола - и буйная борода и волосы. Но насчет мудрости лет не преувеличивает - не молод ванакт, в смоле соль морская прядями. Могуч и грозен Критский Бык, четыре, пять полновесных критских талантов*, но не тучен - силён. Руки и ноги бугрятся мышцами, ладони широкие, пальцы - не короче ловких пальцев изобретателя - кажутся короткими, до того крупны. Ткни таким в грудь - ребро надвое.

Белый хитон, накидка пурпуром - цвет богов и царей. Его цвет. На плече фибула золотым блеском глаза слепит - жук, не бык, заметил Дедал. Не видел таких ни в Афинах ни тут, на Крите. Браслеты и кольца - золото и медь. Пояс широкий, кожаный - золотые вставки. Есть чему в такт шагам позванивать. Печать каменная, тонкой резьбы, на поясе, на витом пурпурном шнуре - знак власти.

Но не пурпуром и золотом велик критский ванакт. За широкой спиной - крылья тяжкие, могучие - слава. За широкой спиной - Кносс, Фест, Малия, Закрос, Амнис. Единый и мощный, как никогда, Крит. И море. Только его море - знают об этом все пираты, которые еще живы остались. И каждый мирный корабль в этом море знает, чью воду на ломти режет.

Велик Критский Бык, а вот поди ж ты - снизошел до скромного мастера. Почтил беседой.

- Садись, Эвпаламид, - Бык махнул рукой в сторону тяжелого стола с изящно расписанными кубками, крутобоким пифосом, чашей фруктов, - Налей вина сам, рабов тут не будет. Садись и говори с чем прибыл в мое царство.

Дедал послушно налил вина в кубки и, благоразумно дождавшись, пока ванакт сядет, сам уселся на широкой кипарисовой скамье, напротив него.

- Я прибыл на Крит в надежде, что ты позволишь мне остаться на твоем острове. Я бы хотел выстроить дом на берегу и жить, ловить рыбу и торговать ей в Амнисе...

Минос, отхлебнувший вина, со стуком поставил кубок на столешницу и сурово уставился на Дедала.

- Шутки со мной шутишь? Неразумно.

- Великий ванакт, я...

- Знаю, знаю я про то что ты совершил, - Минос поскреб бороду, - Все знаю. У нас тут не чествуют убийц, как и в Афинах.

Дедал до боли сжал зубы.

- Ходят слухи, ты ученика своего из ревности убил? - рокотал ванакт, не отрывая взгляда от Дедала, - Превзошел тебя юный Талос в мастерстве, ты и не стерпел. Много ли в этих слухах правды, мастер?

- Много, Великий, - слова давались тяжело, будто в камни в гору толкал, - Талос превзошел меня в мастерстве, - и самый тяжкий камень, с натугой, с болью, - Я убил его.

- Но ареопаг не изгонял тебя, значит убил ты, не желая того, - ванакт опять приложился к кубку, - Ты принес жертву в искупление за грех перед богами. И по всем законам очищен перед людьми.

- Но не перед самим собой, - глухо выдавил Дедал, - Я запятнал свое имя и не мог больше ступать по земле города, который осквернил своим деянием.

- Сам себя изгнал, значит, - прогудел Минос, облокотившись могучей рукой на столешницу, - Еще какое наказание себе положишь?

- Я... - камни в гору, пот по лицу, - Я решил больше не осквернять благородное ремесло, которое опозорил. Больше не изобретать...

Его выстраданная речь была прервана неожиданно раздавшимися рокочущими звуками - Минос смеялся. Великий Бык Крита гулко хохотал, прихлопывая тяжелой ладонью по полированному годами кипарису. Перед глазами Дедала вдруг, как живая, предстала картина - деревянная повозка, груженая знаменитыми критскими каменными талантами. Нагрузили сверх меры, не выдержала, треснула ось, отлетело колесо, накренилась повозка. Посыпались каменные глыбы в пыль, бухают гулко по утоптанной земле, катятся с гулом - смеется Критский Бык. Позабавил правителя Дедал.

Отсмеявшись, Минос отер выступившие слезы, осушил кубок одним добрым глотком.

- Не обижайся, Эвпаламид, да только ты не первый умелец в моем царстве. Служат мне многие мастера, иначе не стал бы я владыкой моря и земли, и не сидел бы в этом дворце, - Минос огладил бороду и лукаво покосился черным глазом на Дедала, - Если бы к примеру, тунец в море мне заявил, что больше плавать не станет, или, скажем, ласточка тут на столе уселась и отказалась впредь летать - я бы им больше поверил чем тебе. Тебе, чтоб ты изобретать перестал, надо думать перестать. А для этого пока только один способ есть, - ванакт весело кивнул головой на фреску на стене, изображавшую ритуальное жертвоприношение, - лабрисом по шее получить хорошенько. Но с этим мы спешить не будем.

Дедал молча смотрел в стол. Прав был Минос, кругом прав. Не сможет он перестать думать, крутятся в голове мысли - не избавиться.

- Вот что я тебе скажу, Дедал Эвпаламид, изобретатель афинский. Позволю я тебе жить на моем острове, позволю играть в рыбака, коли тебе так хочется. И тому есть две веские причины. Первая - ты поможешь мне. Службой и советом. Вот этот дворец расширить и улучшить. Статуи богам и богиням ваять. Может, и в морском деле полезен будешь а? - Минос проницательно смотрел на понурого изобретателя, - ты в Афинах, мне ведомо, не брезговал корабелам советы давать?

Дедал озадаченно поднял глаза на ванакта.

- Думаешь мне не известно, чем ты в Афинах занимался? - улыбнулся в бороду Критский Бык и вдруг подался вперед, сузив глаза, - Это мое море, Дедал. Мое имя известно на каждом его острове, на каждом берегу, и даже дальше, даже в стране, где у львов человеческие лица, - Минос тронул золотого жука на плече, - И мне известно многое, что на берегах моего моря делается. Хотя про львов-то врут, как я думаю.

Ванакт встал и начал прохаживаться по циновкам. Изобретатель поспешно поднялся - когда Критский Царь стоял, сидеть на скамье было совсем невмоготу, да и неразумно. Минос обернулся, смерил сухопарого изобретателя внимательным взглядом.

- Ты, Дедал, поможешь мне приумножить славу Критского царства. Своими советами и службой. А я не обижу.

- Я не приму платы за работу, - твердо сказал изобретатель, - я не в праве больше зарабатывать на жизнь ремеслом, которое опозорил...

- Ладно, хватит уже про позор, - махнул рукой правитель, - Не примешь так не примешь, мне только на руку. Но если я надумаю тебя одарить в награду за службу...

- Великий Минос, я...

- Молчи! - голос Критского Быка раскатился далеким громом бури над морским горизонтом, - Молчи и слушай, когда говорит твой царь.

Дедал пожалел, что вообще поднимался с колен. Под грозным взором Критского Быка эта поза казалась единственно верной. Мастер не щадя спины склонился, всем видом выражая смирение и покорность.

- Так лучше, - гулко хмыкнул Минос, - Выпрямись. Если Великий Бык Крита надумает тебя одарить за верную службу... Отказываться от даров Божественного Быка - оскорбление богов. А с тебя, я думаю, хватит проступков перед богами, а, Дедал?

- Да, ванакат, ты прав, - вздохнул изобретатель, чувствуя, что разговор подходит к концу.

- Вот и славно, - кивнул Минос и развернулся к двери в жилую часть дворца.

- Великий Минос, - неуверенно окликнул Дедал.

Ванакт развернулся и вопросительно посмотрел на мужчину.

- Ты говорил о двух причинах, по которым разрешишь мне жить на Крите. Первая в том, что я буду помогать советом твоим мастерам, а вторая?

Минос какое-то время стоял в задумчивости, сжимая и разжимая широкую ладонь правой руки, словно вспоминая что-то. Потом, отстраненно глянув на Дедала, спросил.

- Почему ты стоял на коленях, когда я вошел, Дедал?

- Твои жрецы, ванакт, сказали мне что я не достоин лицезреть Божественного Быка. Признаться, я думал, что даже не увижу тебя во время нашей беседы.

- Угу, - прогудел Минос, - Божественный Бык, да... Я не совсем выжил из ума, Эвпаламид, чтоб забыть что я человек, как и все вокруг. Все эти пляски с быком, - он махнул рукой в сторону красочной фрески на стене, - это для народа. Им нужен божественный правитель. Кто еще может править, если не бог, или хотя бы сын его?

Дедал молчал, понимая, что речь идет о вещах, в которые лучше не лезть неосторожным словом.

- Я человек, Дедал, - веско сказал Минос, - Но я великий человек. Это не хвастовство! - царь взмахнул рукой, будто отгоняя назойливую мошкару. Были ли сомнения в словах ванакта? Если и были - бежали прочь в страхе, спасаясь от тяжелого взмаха могучей руки. Нет сомнений. Не у Дедала.

- Я объединил Крит в великое царство, - сжался кулак, вздулись вены, - Я подчинил море, и дальние его острова платят мне дань. Мое царство простоит века. Но ничто не вечно, - разжались пальцы, будто выпуская из рук славу Великого Крита, - Падут великие царства, затонут корабли, предадут люди, дворцы станут щебнем и прахом...

Ванакт вдруг весело посмотрел на изобретателя.

- Особенно критские дворцы, Дедал. Видят боги, критскому морю я верю больше чем критской земле, она то и дело встряхивается, будто промокшая собака, и рушит все что мы строим.

Минос посерьёзнел.

- Но есть вещи которые будут стоять твердо веками и тысячелетиями, есть кое-что, чему не страшна ненадежность земли и людские слабости. Знаешь что это, мастер?

Дедал качнул головой, не успевая за переменчивым настроением правителя.

- Имена, - слово упало посреди комнаты, будто полновесный критский талант, - Имена, Дедал. Имя Миноса Критского, Повелителя моря, Царя Великого Критского Царства. Это имя должно стоять в веках, чтобы и через тысячи лет внуки наших правнуков говоря о нашем с тобой времени, Дедал, называли его моим именем. Имя великого Миноса, - ванакт снова сжал крепкий кулак, - И имя великого Дедала, - толстый палец выстрелил из кулака в сторону мастера, будто намереваясь пробить его насквозь, - Имя мастера, равных которому нет на берегах моего моря. Я хочу, чтобы через тысячи лет люди, говоря Дедал, добавляли - Критский. И вспоминали Миноса, в царстве которого ты жил.

Дедал молчал, не зная что ответить, прекрасно понимая, что ответ и не нужен.

- Живи в моем царстве, Дедал Эвпаламид. Ты получил мое позволение, - Минос развернулся и направился к двери в жилую часть дворца, но на пороге остановился и не оборачиваясь добавил, - И прими подобающую позу, прежде чем жрецы придут проводить тебя. Не начинай новую жизнь с оскорбления Богов.

Дедал опускался на колени, слушая как удаляются тяжелые шаги Критского Быка, заглушаемые падающими глыбами гулкого смеха.

* На Крите археологами были обнаружены каменные гири, украшенные изображениями осьминога. Вес такой гири составлял 29 кг. Столько же весили и так называемые критские таланты - большие бронзовые слитки, имевшие вид растянутой бычьей шкуры (они играли роль денег в торговых операциях).

Информация из учебника В. О. Никишина "История древнего мира. Древняя Греция"

В этой главе, я позволил себе называть "талантом" не только бронзовые слитки, но и каменные гири.