История братьев Родригес⁠⁠

Первый Гран-при Мексики 1962 года должен был стать праздником. Местный гоночный вундеркинд Рикардо Родригес должен был выступить перед обожающими его соотечественниками. Эти люди, несколько лет назад завороженно наблюдавшие за тем, как 14-летний подросток участвовал в местных гонках, теперь увидят, как он выступает на самом высоком уровне, всего через 12 месяцев после одного из самых сенсационных дебютов Ф1 всех времен. И как будто этого было недостаточно, дебютировать в Формуле-1 здесь, на автодроме, должен был брат Рикардо, Педро, который был на два года старше. Считалось, что он не такой выдающийся, как Рикардо, но явно обладал значительным талантом.

Команда Рикардо, Ferrari, решила пропустить мексиканскую гонку, являвшуюся внезачётной, поэтому он договорился с Робом Уокером, который предоставил ему Lotus 24. ”Я едва знал его, - вспоминал Уокер - я разговаривал с ним, может быть, 10 раз. Мы просто прогуливались по Монце, и Рикардо подошел ко мне и сказал, что Энцо не отправляет машины в Мексику. Он подумал, не мог бы он отвезти туда мою машину. Я поговорил с Альфом (механиком), который сказал "почему бы и нет", и все. Семья Родригес позаботилась об этом”.

Несмотря на клиентский Lotus 24, Рикардо неизменно был самым быстрым в неофициальной практике, пока ближе к концу дня Джон Сёртис не опередил его. Очевидно, здесь на карту была поставлена гордость, и не из-за ожиданий местных болельщиков. Его напарник по команде Ferrari Фил Хилл вспоминал: “Ну, вокруг него всегда была целая свита, побуждавшая его гнать ещё быстрее. Его отец всегда был рядом, и у нас возникло ощущение, что он всегда давил на обоих своих сыновей”. Двадцатилетний Рикардо снова сел за руль, чтобы вернуть первое место. Следует помнить, что он не был ребёнком. Он уже доказал за пять лет выступлений в WSC, а затем в своем первом сезоне Формулы-1, что он быстрый, аккуратный и совсем не аварийный гонщик. У него могло быть великое будущее.

После того, как Lotus вышел из-под контроля при входе в грозный бэнкинг Параболики и выбросил непристегнутого Родригеса, появилось два объяснения. Первое - гордость заставила его перестараться. Второе - от друга Рикардо, Джо Рамиреса: "На въезде в этот поворот была кочка, на которую машина очень плохо отреагировала. Так что все ехали по другой части трека. Именно в этот момент кто-то сказал, что в машине что-то сломалось". Рикардо был в сознании, когда вызвали скорую помощь, но скончался от полученных травм еще до того, как его доставили в больницу. Педро сошел с дистанции и долго и упорно думал, по какому пути ему теперь следует идти. Он первым начал участвовать в гонках, сначала на велосипедах, затем на мотоциклах, выиграл чемпионаты Мексики в обоих видах, прежде чем в возрасте 15 лет пересел на автомобили. Но когда Рикардо присоединился к нему год спустя и оказался быстрее, Педро почувствовал себя в тени, особенно в семье, так как отец Дон Педро явно был очень взволнован потенциалом своего младшего отпрыска. Тот факт, что Педро всегда был замкнутым, а Рикардо открытым, разговорчивым, только усложнял ситуацию. “Они не были так близки, как братья”, - вспоминает Рамирес. “Они хорошо ладили, но не так, как Ансеры или Фиттипальди. Педро и Рикардо вместе участвовали во многих гонках на спортивных автомобилях, и Рикардо всегда был быстрее на одну, две секунды, иногда даже больше. Педро действительно очень старался ехать так же быстро, но при этом часто попадал в аварии. В Педро было много мужества и борьбы, но именно Рикардо был гораздо более естественным гонщиком из них двоих. Возможно, я пристрастен, но я думаю, что Рикардо стал бы ещё одним Простом или Сенной. Он был очень, очень особенным. Заполучить парня, который приезжает в Формулу-1 и производит такое впечатление, какое он произвёл в Монце в 61-м, возможно только раз в 10 лет”.

Рамирес имел в виду квалификацию на Гран-при Италии 1961 года, когда 19-летний Рикардо дебютировал в Формуле-1. Он показал второе время, быстрее чем человек в идентичной машине, которому на следующий день предстояло стать чемпионом мира, Фил Хилл. Но он с таким же успехом мог бы упомянуть время в Риверсайде в 57-м, когда Ричи Гинтер, Джон Нойманн и Кен Майлз, смеялись, когда 15-летний мексиканец, выглядевший еще моложе, появился в RSK Porsche. И они продолжали смеяться вплоть до того момента, когда он с легкостью выиграл гонку.

Сделал ли такой успех в столь юном возрасте его самоуверенным? “Ну, да”, - соглашался Джо. “Он никогда не был таким со мной, но когда ты получишь такое ошеломляющее внимание во всем мире, это подействует на кого угодно. Точно так же, как Шумахер некоторое время был невыносимым. Но вскоре ты понимаешь: "Ну и что?" - и тогда, как и Михаэль, ты снова становишься нормальным человеком. Когда Рикардо стал старше, он перестал быть высокомерным”. Хилл соглашался: “Он вел себя так, как будто прошел хорошую социальную подготовку. Они оба были отличными парнями".

Светские манеры были частью воспитания в семье Родригесов. Одно из предприятий дона Педро производило контейнеры для крупнейшей нефтяной компании страны. Было много и других, и, как говорили, дочь дона Педро была любовницей мексиканского президента Лопеса Матеоса. Кроме того, некоторые шептались, что это привело к соглашению, согласно которому одна из компаний дона Педро неофициально собирала налоги с публичных домов по всей стране.

Инженер Ferrari Мауро Форгьери вспоминает Рикардо, как молодого человека с некоторой утонченностью: " Хотя он был молод, он не был незрелым с человеческой точки зрения. Он был серьезен и очень решителен. Он не был таким рефлексивным, как Педро, и пилотаж всё ещё был инстинктивным, но у него были хорошие отношения с людьми в команде, и он много работал”.

После смерти Рикардо старший брат вернулся в Мексику и открыл бизнес по импорту автомобилей. Он решил, что время от времени будет участвовать в гонках ради удовольствия. Смерть брата не остановила его. Он стал фаталистом. “Бог решает, когда придет твоё время”.

В течение следующих четырёх лет он гонялся на неполном расписании с Lotus и Ferrari, без особого успеха, время от времени выигрывая в WSC и даже участвуя в Инди-500. Давление, вызванное сравнениями с Рикардо, прекратилось, и Педро начал прогрессировать. Его вождение стало более уверенным, менее неровным, и он снова начал влюбляться в гонки. “Определенно, смерть брата оказала на Педро какое-то странное воздействие, - утверждал Хилл, - Он стал быстрее, без сомнения”. “Да, он становился все лучше и лучше", - соглашался Рамирес. “Он был более расслаблен”. Заменяя травмированного Джима Кларка на Гран-при Франции 1966 года, он занимал четвёртое место перед сходом, а на своем домашнем Гран-при занял третье место. Это привело к предложению Купера занять вакантное второе место на первой гонке сезона 67-го года в Южной Африке. Он выиграл, и это была последняя победа Cooper на Гран-при. Это была счастливая победа, она принесла ему контракт до конца года вместе с Йохеном Риндтом. С этого момента Родригес стал профессиональным гонщиком на полную ставку. Он переехал в Англию, и редко проходили выходные, когда он не участвовал в гонках. В Cooper Риндт уже был признан одним из самых быстрых в мире и был полезным барометром прогресса Педро. Вне трассы они не поладили.

На самом деле, коллеги-гонщики редко дозванивались до Педро. В серии Tasman в начале 1968 г. Родригес выступал за BRM, которой руководил Тим Парнелл. Тим вспоминал: "Мы все останавливались в одном отеле – Джим Кларк, Джеки Стюарт, Грэм Хилл, Джек Брэбхэм, Крис Амон, Денни Халм - и мы все вместе развлекались, играли в крикет. Но Педро всегда держался особняком. Я часто спрашивал его об этом, и он отвечал, что не хочет, чтобы они узнали его слишком хорошо. Он был довольно серьёзным гонщиком на трассе и считал, что для него будет лучше, если они не будут знать, что с ним делать". Действительно, в гоночной ситуации он был тверд, как гвоздь, до такой степени, что его критиковали другие гонщики. Его фатализм также означал, что он с презрением относился к борьбе Стюарта за безопасность, что опять-таки мало помогло ему полюбить его коллег. Но те, с кем он работал, видели в нем совершенно другую сторону.

“Все в BRM были о нем высокого мнения, - вспоминает Парнелл, - особенно механики. Поскольку в нем не было высокомерия, он никогда не жаловался, просто выполнял свою работу. Он был забавным парнем, немного загадочным, но он пользовался большим уважением. Иногда он у него были проблемы с другими гонщиками, но единственный раз, когда я видел его по-настоящему сердитым, был на каком-то приеме в Мексике. У него были чертовски серьёзные дела с каким-то парнем из мексиканского правительства. В какой-то момент они чуть не подрались. Речь шла о том, как обращались с его отцом, и как семья впала в немилость”. Произошла смена президента…

В 1968 году его репутация начала набирать обороты - он часто лидировал на не слишком конкурентных BRM P126 и P133. Именно в это время его виртуозность в мокрую погоду стала очевидной, и его победа с Люсьеном Бьянки в Ле-Мане на Ford GT40 состоялась во многом благодаря его невероятному пилотажу во время сильного ночного дождя. На самом деле он стал одним из лучших гонщиков в дождливую погоду, которых когда-либо видел мир, таким же как Караччиола, Икс или Штук. В гонке на 1000 км в дождливом Брэндс-Хэтч 1970 года его результаты были ошеломляющими. Штраф отбросил его на 12-е место. Лил дождь, опускался красный туман, а он обгонял каждую машину перед собой, пока не оказался впереди. К финишу он обогнал остальных на пять кругов. Директор команды Джон Уайер сказал в конце сезона: “Я думаю, что в тот день, в тех условиях, он был буквально непобедим. Он расчетливый гонщик. Ему нравится спокойно наблюдать за развитием гонки, прежде чем он начнет свою атаку”. Уайер пришел к убеждению, что Педро действительно стал лучшим гонщиком вообще, а не только в спортивных автомобилях.

В Формуле 1 у BRM появилась конкурентоспособная машина P153. Он выиграл Гран-при Бельгии 1970 года в старом Спа, выдержав давление Криса Амона на протяжении всей гонки. “Его дрифт всеми четырьмя колесами был настоящим зрелищем", - вспоминал Парнелл. Он также должен был выиграть Гран-при Америки в том году, но у него кончилось топливо за один круг до финиша. “После этого он потерял дар речи”, - говорил Парнелл. “За эту гонку был приз в размере 50 000 долларов. В то время его гонорар от BRM составлял 10 000 долларов, но он получал половину всех призовых денег. Деньги были важны для него". Он вполне мог бы выиграть и Гран-при Голландии 1971 года, если бы не проблемы с топливным насосом.

Педро тем временем поселился в Брэе и стал совсем англичанином. Он разъезжал на "Бентли Континенталь" и неизменно носил охотничью шляпу. Британские любители гонок, в свою очередь, сделали его героем, возможно, в результате той удивительной гонки в Брэндс-Хэтч. “Мы в BRM обычно получали полные мешки писем от поклонников для него, - говорил Парнелл, - гораздо больше, чем для любого другого гонщика, который у нас когда-либо был, даже для Грэма Хилла или Джеки Стюарта”.

Установив лучшее время на тестах перед Гран-при Великобритании 1971, Родригес отправился на Норисринг в Германию, чтобы поучаствовать в небольшой гонке спорткаров на Ferrari 512. “Я думаю об этом и по сей день”, - говорил Парнелл. “Эти люди продолжали звонить ему из Германии. Он был там большой знаменитостью, и они хотели, чтобы он приехал, чтобы собрать толпу, и предлагали ему все больше и больше денег. Я сказал: “Ради бога, Педро, не едь". Это была какая-то потрёпанная чёртова машина, которую использовала кинокомпания или что-то в этом роде. Но в конце концов он не смог отказаться от денег”.

Была та машина потрёпанной или нет, Родригес вывел ее в лидеры. Но на 12-м круге Ferrari резко свернула налево в барьеры, с огромной скоростью отскочила в опору моста и загорелась. К тому времени, когда прибыла помощь, Педро был безнадежен. Как и в случае с Рикардо девять лет назад, было непонятно, что же произошло. Некоторые говорят, что он вылетел из-за медленного кругового, другие - что взорвалась покрышка. Педро, однако, вероятно, сказал бы, что это не имеет значения – это была просто Божья воля.

Текст является моим переводом статьи из журнала motorsportmagazine.com