Голубь, студент и жеребёнок. Рассказ⁠⁠

День не задался с самого начала. Сломался будильник. Я вышел из дома на двадцать минут позже, чем должен был. Затем очень долго ждал автобус. Становилось понятно, что прийти вовремя на пары мне уже точно не светит. Возле универа я наступил в лужу. Засмотрелся на одну машину и не посмотрел под ноги. На парах была контрольная, про которую я благополучно забыл. А после - уже на работе - мне сделал серьёзный выговор шеф.

В общем, домой я возвращался повесив голову.

Моя жизнь мне казалась ужасным предприятием; казалось, что ничего хорошего в ней уже быть не может. Я вспоминал свои прошлые дни и ясно понимал: "Нет. Всё это время я жил неправильно! И, как же я этого раньше не замечал?!".

Возле кирпичного заборчика, что опоясывает парк, я бросил взгляд вниз и затормозил. Возле грязной пепельницы сидел не менее грязный голубь. Большая часть перьев выщипаны, взгляд потухший, лапа всего лишь одна.

И, как вишенка на торте, в клюве торчит сигарета!

Усмешка выступила сама собой. Я подумал: "Вот так да! Я и сам выгляжу сейчас ничуть не лучше! Жизнь поимела нас всех! Курящий голубь - вот ведь абсурд!".

Голубь поднял свою грязную головку и сказал:

- Ну, что, братан? Тоже от всего задолбался? Ты не отмахивайся - я по глазам вижу.

При этом сигарета выпала из клюва на землю.

Я опешил. Нет, подумалось мне, точно спятил. Говорящая птица!

Я вздохнул и достал сигарету. Щёлкнул зажигалкой и закурил.

Голубь проследил за моими пальцами взглядом и сказал:

- А мне не закуришь? У меня лапа - мне нечем.

Я наклонился, щёлкая зажигалкой. Отчего бы и не помочь челове... то есть, птице в беде.

Помятая птица сделал несколько жадных затяжек и замолчала.

Смотря на её неподвижное тело, казалось, будто он умер. Должно быть, именно так всё и было, а весь предыдущий разговор мне померещился. Столько стресса никогда не проходят для организма без последствий - это подтверждают даже психологи.

Голубь вдруг вздрогнул, согнулся, закашлялся. Сказал:

- Ну и крепкая же дрянь. Сплошные смолы. Сдохну наверное. Скорее бы, - последнее он прошептал, забавно дёрнув головой, отчего одинокое пёрышко на ней затрепыхалось.

- Говорящая птица, ну надо же, - сказал я. - Значит, не показалось.

- Ты не стой, братан. Садись. В ногах правды нет.

Я сел на корточки рядом с ним. Мы курили, пуская в небо табачный дым и я ловил изумлённые взгляды прохожих. При этом никак не удавалось понять - видят они голубя или же нет. Загадка.

- Что у тебя с лапой? - спросил я, когда стряхнул пепел в грязную пепельницу.

- И мне тоже стряхни! Сам видишь... С лапой, что? Да дети, уроды, поймали. Эх, дети бывают ужасно жестоки. Петарду ко мне привязали, ну и... В общем, результат ты сам видишь.

- Да, вижу.

Ну а, что ещё тут сказать?

Голубь вздохнул. Я тоже.

В какой-то момент он смешно дёрнулся и сплюнул сигарету. Последнее пёрышко на его голове сорвалось.

- Сука... И оно от меня улетело... А у тебя чего такой вид? Ты давай, рассказывай!

Птица посмотрела на меня выжидающе.

Я отложил окурок на землю, стряхнул пепел с пальцев и начал рассказ. Под конец голубь сказал:

- Фигня это всё, братан! Сделали выговор на работе? Радуйся, что не уволили! Опоздал на пары? У тебя хотя бы есть дом, где ты можешь на эти пары опаздывать. А у меня и того даже нет. С голубихой одной замутил - жуткая стерва оказалась. Но поначалу вся милаха-милахой. И вечно рядом со мной воркует, и семечки, если есть, подносит, и на других голубей не засматривается. Я тогда ещё думаю: повезло мне с ней. А потом думаю так: "Сука! Вот тварь! Мужеложец!". А всё потому, что хату она у меня отжала. А ещё это вовсе не голубиха оказалась, а голубь, но об этом я узнал уже потом - в самый последний момент... Сука...

- Жесть. А где ты жил?

- Да под крышей одной девятиэтажки. У меня там хорошее гнёздышко было: ещё от родни досталось. А тут вон оно как... Ты радоваться должен, что тебе есть, где ночь переждать. Что есть место, где тебя не задирают ни коты, ни собаки, ни, чёрт бы их побрал, человеческие дети! И про университет ты зря так загнул? Опоздал? Плохо. Больше не опаздывай.

Я вздохнул:

- Там не всё так просто. Я уже не первый раз так опаздываю. Да и пары часто прогуливаю. Чувствую, выгонят меня скоро.

Голубь почесал лысую голову о кирпичную стенку и посмотрел на меня:

- Ну так возьми себя в руки - и всё тут! Судя по всему, раз в руках документов у тебя пока нет - то не выперли. Чувствую не чувствую - ты не мараси. Поговори с преподавателями, долги все закрой. Кому надо - бумагу на кафедру купи. Ну или коньяк! И всё у тебя ещё образуется!

- Спасибо, - сказал я, поражённый его словами до глубины души. Действительно, а ведь под таким углом я на свои проблемы ещё не смотрел.

- Раз голова на плечах осталась - проблем нерешённых нет. Про лужу я вообще молчу. Это не проблема, а так - неприятность. С кем не бывает. Вот, если бы ты в люк открытый упал - тогда да, а так... А ещё ты должен радоваться, что не женат! - добавил пернатый.

- Спасибо! - вновь повторил я, но более благодарно. - И ты так сильно не переживай, голубь! И у тебя всё наладится! Не нужно грустить!

Он посмотрел на меня грустно-грустно и сказал:

- А у меня, братан, головы то уже и нету.

Затем замахал крыльями - это у него получалось крайне неаккуратно. Взлетел. И полетел в сторону трамвая, на ходу осыпаясь пеплом. Раздался звон трамвайного гудка, послышалась ругань. Это кричал возмущённый водитель.

Безголовая голубиная туша лежала на рельсах, а их свежего надреза тонкой струйкой вытекала кровь.

Ошарашенный, я выкурил ещё одну сигарету, смотря на мир огромными глазами и вскоре пошёл домой.

Но перед этим подобрал яйцо, оставшееся лежать возле грязной пепельницы. Но вот, что странно: раньше я его тут не видел. А ещё оно было синего цвета и размером с кулак.

Дома я положил яйцо возле настольной лампы и очень скоро, из-за усталости, про него благополучно забыл. Так оно и лежало целую неделю, пока моё внимание не привлёк странный звук.

Тогда-то я про него и вспомнил.

Синее яйцо размером с кулак подпрыгивало на поверхности стола, а скорлупа покрывалась трещинами. Во время очередного такого "спазма" часть скорлупы отвалилась и я увидел маленькую головку коня. Небольшого жеребёнка.

Он выбрался наружу, жуя скорлупу, должно быть, из-за недостатка кальция и очень внимательно на меня посмотрел. Глаза у него были чистые словно озеро на заброшенном карьере; лазурные. А ещё я увидел в них проблески разума.

Жеребёнок, стуча маленькими копытцами по дереву стола, подошёл к моей руке и ткнул ту носом - это он так знакомился. Я улыбнулся. Затем причудливая животинка протяжно запищала и стало понятно: он хочет есть.

Натерев на на маленькой тёрке морковь, я положил её в мисочку и принёс в комнату. Жеребёнок принялся жадно жевать. При этом он довольно урчал. Когда он закончил с едой, его глаза сделались грустными.

Тогда я взял с тумбочки свой телефон и включил ему музыку. Наутилус Помпилиус - Во время дождя.

Жеребёнок стал весело скакать возле телефона, изображая танец. Я наблюдал за ним, слушал музыку и вдруг меня охватило какое-то необычное спокойствие. Окружающий мир увиделся мне вдруг совсем в другом свете.  

Ещё через неделю я продал жеребёнка на Талиевской площади. Там местные жители разными необычными вещами торговали. Купила у меня его какая-то бабка с грустным лицом. Отдала за него пять тысяч рублей.

А на эти деньги я потом себе картину там же купил. На ней были звёзды, был одинокий дом и машины.